Kitobni o'qish: «Под северным небом. Повести и рассказы»

* * *

© Альберт Кайков, 2023

© Интернациональный Союз писателей, 2023

Об авторе

Альберт Сергеевич Кайков родился в 1932 году и прожил интересную жизнь, насыщенную многими событиями. Он свидетель исторических процессов, проходящих в нашей стране. Ему довелось жить на западе и востоке, на севере и юге страны; удалось повидать красоты Заполярья, видеть удивительную природу Камчатки и просторы Тихого океана. Накопленные впечатления и жизненный опыт позволили написать около двух десятков интересных книг.

Перед Великой Отечественной вой ной семья Кайковых проживала в Анапе Краснодарского края. Ему было десять лет, когда город оккупировали фашисты. Сегодня Анапа носит звание «Город боевой славы». Алик был свидетелем незабываемых событий тех лет. В первой книге «Потерянное детство» он описал жизнь детей до вой ны и в период оккупации. Конечно, в центре внимания истории, которые приключались с ним.

Дети, побывавшие в оккупации и испытавшие на себе ужасы вой ны, ненавидели фашистов и хотели стать военными, чтобы защищать Родину. Многие сверстники Алика стали офицерами. После окончания школы в Новосибирске он поехал во Владивосток и поступил учиться в Высшее военно-морское училище имени С. О. Макарова. Службу офицером проходил на кораблях Камчатской флотилии. Видел просторы Тихого океана и его суровый нрав. В дальнейшем этот период своей жизни описал в книге «Флотские будни».

В пятидесятые годы в стране сокращались вооружённые силы. Под сокращение попали многие молодые офицеры. Кайков служил помощником командира корабля, большого охотника за подводными лодками. Его мечты стать флотоводцем рухнули в одночасье. После увольнения в запас вернулся в Новосибирск и поступил учиться в Новосибирский инженерно-строительный институт имени В. В. Куйбышева. После окончания института работал в Новосибирске, пока не представился случай поехать на строительство заполярного города Игарка.

Альберт с детства увлекался охотой, это позволило ему побывать в разных регионах страны. Разнообразие природы и животного мира стало основной темой его произведений. В школьные годы встречи на охоте и рыбалке с писателем Кондратием Никифоровичем Урмановым, который привлёк его к участию в стенной газете, заложили любовь к литературному творчеству.

Его любимыми книгами были произведения об охоте и путешествиях. Особое место занимали книги Джека Лондона. Однажды прочитал в газете «Комсомольская правда» объявление: «В строительное управление „Игарстрой“ требуются инженеры-строители». В памяти мгновенно всплыли произведения Джека Лондона и детские мечты побывать в северных широтах, увидеть северное сияние, полярный день и полярную ночь. Не раздумывая, написал письмо. Когда получил ответ с приглашением на работу, вылетел в Заполярье. Через месяц к нему присоединились жена с сыном, проделав длинный и интересный путь по Енисею от Красноярска до Игарки.

Природа Заполярья, встречи с интересными людьми оставили глубокий след в его памяти, что позволило написать книги «На заполярной широте», «Под северным небом», «В Туруханской тайге», «Чёрная пурга» и другие.

Жизнь Альберта Сергеевича состоит из многих переездов, путешествий, походов на охоту и рыбалку. Он стал свидетелем многих важных событий прошлого века, которые нашли отражение в его творчестве.

Литературное творчество Альберт Сергеевич начал с поэзии. Его стихи отмечают наблюдательность и любовь к природе.

Переломным моментом в творчестве стало прочтение книг известного писателя Петра Павловича Дедова и встреча с ним. Он начал писать прозу. Редактором его первых книг был Пётр Павлович.

Свой поэтический дар он использует при написании прозы. Она лирична и многообразна. Об этом можно судить по названиям изданных книг: «Встреча через полвека», «По жизни с друзьями», «О друзьях с улыбкой», «Близкие сердцу» и другие.

Следует отметить трудолюбие Кайкова. Его рассказы, повести, романы издаются с постоянной регулярностью.

В 2020 году издал две книги: «Наши студенты в Америке» и «На притоках Кети». В 2021-м – «Семья фронтовика», в 2022-м – «Побег к тунгусам».

Произведения писателя печатаются в журналах «СовременникЪ», «Российский колокол», «Сибирский Парнас», «Охотничьи просторы», «Юный натуралист» и других.

Он участвует в литературных конкурсах Московской городской организации Союза писателей России, награждён медалями: Кирилла и Мефодия, Надсона, Пушкина, Грина, Бунина, орденом Святой Анны.

Несмотря на преклонный возраст, ведёт активную общественную работу. Регулярно выступает со своими произведениями в школах и библиотеках. Является членом жюри литературных конкурсов, проводимых Новосибирской юношеской библиотекой и домом творчества «ЮНИОР».

Валентина Самсонова,

член литературного объединения «Молодость».

От автора

О строительстве железной дороги в Заполярье, на вечной мерзлоте, я узнал, прочитав в журнале «Новый Мир» повесть Александра Побочий «Мёртвая дорога».

Когда я жил в шестидесятые годы прошлого века в Игарке, мне в составе экспедиции «Игарской научно-исследовательской мерзлотной станции» удалось не только увидеть эту дорогу, но и проехать по сданному в эксплуатацию участку дороги от станции Чум до посёлка Лабытнанги, пройти вдоль дороги значительный участок пути от Салехарда в сторону Игарки. Нам встречались заброшенные лагеря с бараками, огороженные колючей проволокой со смотровыми вышками, брошенные паровозы и разрушенные мосты.

Увлекаясь рыбалкой и охотой, я встречался с аборигенами Заполярья – эвенками. Мне доводилось бывать в их жилищах и приглашать в свой дом, видеть их подкупающую доброту и бескорыстность.

Воспоминания о далёком прошлом, о людях, с которыми довелось встречаться на жизненном пути, о суровой природе Заполярья легли в основу книги.

Альберт Кайков

Отзыв на книгу А. С. Кайкова «На притоках Кети» от читательницы Цымбуловой Нины Васильевны

Я прочла книгу Альберта Сергеевича Кайкова «На притоках Кети» и была обрадована такой литературной находке. Посоветовала мне эту книгу заведующая библиотекой им. Н. А. Некрасова Стригунова Н. П.

Книга написана очень простым и понятным языком. Рассказы о людях, живущих в непростых условиях Севера, читаются на одном дыхании. Много познавательного можно извлечь из книги Альберта Сергеевича. Например, я узнала много нового о жизни охотников, способах добычи, о привычках животных, описанных в книге. Самое приятное, что эта книга погружает в мир природы и спокойствия, в мир настоящих мужчин, которые привыкли сталкиваться с преодолением себя в постоянном режиме.

Автор уводит нас от жестоких реалий настоящего, от суеты, в которой мы ежедневно живём, и говорит в своих повестях, что самое главное – жить в гармонии с природой.

Побег к тунгусам

1

В двенадцатом лагере стройки № 501 царил переполох. В июне 1953 года пришла правительственная радиограмма: «Немедленно остановить производство всех работ Северного ж. д. строительства». Срок ликвидации устанавливался до первого сентября.

5 марта скончался И. В. Сталин, и дорога, в которую вложили много сил и средств, стала не нужна.

Горели костры: сжигали имущество, которое невозможно было вывезти, – тулупы, матрасы, подушки, инвентарь. Сиротливо стоял паровоз с платформами, нагруженными гравийно-песчаной смесью, которую привозили из поймы Оби.

Строительство дороги началось в 1947 году. К 1949 году трассу протянули, в зоне тундры и тайги, от Салехарда до Игарки. Строились станции, депо, посёлки, перебрасывались мосты через реки. На нескольких участках к 1953 году уже осуществлялось рабочее движение. На трассе протяжённостью почти полторы тысячи километров работали тысячи заключённых и вольнонаёмных. Строительство планировалось завершить в 1955 году. Вдоль всей дороги стояли лагеря, которые представляли собой участки пятьсот метров на пятьсот, огороженные колючей проволокой, со сторожевыми вышками. Внутри были бараки, столовая, штрафной изолятор, ларёк. В одном из бараков, в торце, размещалась парикмахерская, в другом – баня, в третьем – пекарня. За ограждением стояли дома охраны и вольнонаёмных работников, магазин, баня, склады и клуб.

Каждый участник строительства думал о своей судьбе. Среди заключённых ходили слухи, что их направят в рудники Норильска. Вольнонаёмные теряли работу с хорошими заработками. Охрана привыкла к вольготной жизни и не знала, куда их направит начальство. Только Игнат Лунёв строил планы: он давно готовился к побегу и ждал удобного случая. В общей неразберихе будет легче сбежать. Ему было только двадцать шесть лет. В компании друзей рассказал анекдот и нецензурно высказался о Сталине и правительстве. Это было простое хулиганство, но стране нужны были рабочие на стройки НКВД, и суды давали максимальные сроки по «статье 58» за контрреволюционную деятельность. В статье был раздел: «пропаганда к ослаблению Советской власти». Осуждённому по этой статье скорая амнистия не светила. «Выйти стариком из заключения – хуже смерти», – думал он. Бывалый охотник и рыбак, отслуживший срочную службу в армии, рассчитывал, что сможет в тайге притаиться и переждать некоторое время, пока стройка ликвидируется и о нём забудут.

2

Игнат полз по кювету под прикрытием железнодорожной насыпи на восток, в сторону Енисея. До Оби было рукой подать, но именно там его будут искать в первую очередь. Одежду пропитала грязь. При возведении насыпи снимали моховой покров, балласт сыпали на мёрзлый грунт. В кювете грунт под воздействием жарких лучей солнца растаял и превратился в грязевую жижу. Мошка, комары и оводы роем садились на лицо. Он периодически проводил грязной рукой по лицу, давя и сгоняя гнус. У него за пазухой лежали две брезентовые рукавицы. В одной были женские чулки, пропитанные дёгтем, из которых собирался сделать накомарник. В другой – всё, что удалось взять с собой. Сейчас ему было не до накомарника – надо быстрее добраться до реки, которая скрыла бы его следы. Когда насыпь изогнулась дугой и лес скрыл лагерь из вида, он поднялся на ноги и побежал к реке. Не добежав несколько метров до воды, повернул в южную сторону, чтобы увести погоню с собаками вверх по течению.

Затем зашёл в воду и побрёл вниз по течению, на север, на ходу смывая грязь с лица. Холодная вода освежила и придала силы. Дно реки оказалось илистым. Под слоем ила лежал твёрдый, скользкий мёрзлый грунт.

Стоял полярный день. Игнат старался уйти как можно дальше, пока его не хватились. Берега реки заросли ивняком. Ему иногда приходилось хвататься за ветки, чтобы вытащить ноги из вязкого ила.

Когда подошло время побудки в лагере, он вышел из воды, разулся, натянул на ноги чулки и направился в заросли, оставляя на земле запах дёгтя. В густом кустарнике облюбовал место на мягкой подстилке и улёгся на отдых. Чулки положил около головы. Усталость и напряжение быстро сморили его, и он уснул. Сквозь сон слышал пролетающий вертолёт.

Проснулся Игнат отдохнувшим. Сколько времени проспал, не представлял: часов у него не было – солнце стояло почти в зените. Определить по нему, который час, не представлялось возможным. Впервые вспомнил о напарнике Фёдоре, с которым готовили побег, но в последний момент тот передумал. Машинально достал из-за пазухи рукавицу, в которой хранились нож, сухари, соль, спички, блёсны из алюминиевой ложки и рыболовные крючки, сделанные из шила. Взял небольшой сухарик, стал грызть и сразу ощутил жажду. Пришлось положить рукавицу за пазуху. Он поднялся на ноги, потёр лицо и руки чулками, сунул их в карман куртки и направился к реке. Вдоль реки тянулось болото, на его моховой поверхности отливала золотом рассыпанная морошка. Эта ягода по внешнему виду напоминала малину, только крупнее и оранжевого цвета. Игнат собирал ягоды и отправлял в рот. Кисловато-сладкий сок разливался во рту. Он ел и ел ягоды, пока не почувствовал к ним отвращение. Без сожаления прекратил сбор и продолжил путь.

Игнат шёл вдоль правого берега реки, заросшего высокими кустами ивы. Он старался далеко не отходить от неё, чтобы не потерять направление движения. Дальше от берега тянулась бугристая тундра с множеством озёр. На их плёсах плавали многочисленные выводки уток, которые совсем не боялись его. Игнат заметил, что утки в основном нырковой породы: чернеть и гоголь. «Видимо, здесь для них хорошая кормовая база, – подумал он. – Вот где родина непуганых уток, которые при перелёте табунами проносятся через просторы Сибири».

На горизонте справа чёрной полосой виднелся лес. Игнат продолжал идти вдоль реки по толстому слою мохового покрова, в который проваливались ноги. Идти было мягко, но нелегко. Ноги постоянно приходилось вытаскивать из продавленного мохового покрова. Его внимание привлекло множество цветов на возвышенных участках – лютики, полярные маки, незабудки, дриады, цветы которой напоминали соцветия клубники, и другие неизвестные ему цветы.

Он в любой момент был готов спрятаться в прибрежных кустах при шуме вертолёта. Когда проголодался, нашёл свободный, без кустов, подход к реке и свернул к воде.

Игнат срезал ножом длинную ветку ивы, привязал к ней шнур с блесной и начал блеснить. Поклёвок не было. Он расстроился: его надежда питаться рыбой угасала. Присев отдохнуть на моховую кочку, увидел на соседней несколько прошлогодних ягод клюквы. Положил их в рот, высосал сок, а шкурки нацепил на крючок. К его необычайной радости, с первого заброса удилище изогнулось в дугу. Вскоре на берегу оказался приличный хариус. «Такой рыбины мне хватит на обед», – подумал он. Прошло всего несколько минут, как он поймал второго хариуса.

Игнат сидел у костра и готовил рыбу на углях. На кустах сохла выстиранная одежда. Одного хариуса он съел, второго оставил впрок. Только сейчас он смог расслабиться и внимательно посмотреть на окружающий мир. Поверхность спокойной реки блестела в лучах яркого солнца, тихое течение раскачивало ветки кустарников, росших в воде у берега. В голубом небе парил орлан-белохвост, высматривая добычу. Игнат любовался природой, его поэтическая душа наслаждалась. На несколько минут он забыл, почему здесь оказался. Затем спохватился, оделся, положил за пазуху хариуса, завёрнутого в мох, и поспешил в путь.

3

После четвёртой ночёвки он увидел на мху свежие следы нарт и небольшого табуна оленей. Следы вели на восток. Игнат направился по ним, рассуждая, что следы приведут к людям, а они могут помочь ему выбраться в цивилизованный мир.

Его окружали бескрайние просторы лесотундры. Здесь легко заблудиться, и никто никогда тебя не найдёт. След нарт шёл по мягкому моховому покрову, из которого торчали карликовые берёзки и ивы, обходя высокие торфяные бугры. Ноги Игната проваливались в мох и цеплялись за ветки. Он поднялся на очередной бугор, чтобы осмотреть местность. Под ногами оказалась твёрдая торфяная почва, покрытая черничником. Ягоды уже созрели, и он наелся ими до оскомины. Теперь он стал идти по буграм, держа в поле зрения след от нарт. С одного из бугров Игнат увидел впереди медведя, поедающего ягоды. От неожиданности он присел и стал размышлять: «Медведь меня не заметил. Ветра нет. Может не учуять. Надо сделать большую дугу, чтобы обойти зверя и выйти вновь на след нарт». Он спустился с бугра и достал нож, хотя понимал, что нож вряд ли ему поможет, если зверь вздумает напасть. Под прикрытием бугров, иногда ползком, он удалялся всё дальше и дальше от следа. На обход медведя ушло много времени. Когда вновь увидел отметины полозьев, с облегчением вздохнул и решил сделать привал.

Игнат уже несколько дней шёл по следу нарт. Когда его начинала мучить жажда, он делал углубление во мху. Там появлялась мутная жидкость, настоянная на торфе, мхе и корнях растений. Он пил её через тряпку, которая служила ему носовым платком. Наконец след привёл его к озеру среди леса. Стройные сосны бросали тень на водную гладь, создавая впечатление неимоверной глубины. В воздухе стоял запах озона. Игнат с наслаждением дышал лесным воздухом. Он не сразу заметил, что здесь не было гнуса.

Из озера вытекал ручей. Игнат встал на колени и стал жадно пить чистую холодную воду, пока не заломило зубы. Затем направился рыбачить в истоке ручья. Окуни, как голодные волки, набрасывались на блесну. Вскоре в траве у его ног подпрыгивали красавцы окуни с тёмными полосами поперёк тела и красными плавниками. Здесь ему пришлось сделать привал и заготовить рыбу впрок.

Ещё издали Игнат увидел на кромке леса два чума и пасущихся невдалеке оленей. Первоначально его охватила радость, сменившаяся беспокойством: как его встретят хозяева чумов? Сначала бросился бежать, затем перешёл на привычный темп ходьбы.

Первыми его заметили собаки и с громким лаем обложили со всех сторон, как медведя. Он крутился в их кольце, подставляя посох то одной, то другой собаке, подбежавшей к нему слишком близко. На лай из чума выскочили два человека. У одного в руках был карабин. Он громко крикнул собакам на своём языке, и они послушно отошли от Игната.

Это были эвенкийские лайки¹.

Приближаясь, Игнат рассматривал мужчин. Они были без головных уборов, в лёгких рубашках и брюках. На ногах обувь до паха. Видимо, выскочили второпях на лай собак. Вскоре к ним присоединились две женщины. Они были одеты в суконные кафтаны, борта и подол которых окаймляли цветные полоски ткани. На ногах, как и у мужчин, высокая обувь, сшитая из ровдуги – замши, изготовленной из оленьей шкуры. Женская обувь имела оторочку и орнамент из красного сукна. Игнат отметил, что они были ниже среднего роста, круглолицы, с чёрными жёсткими волосами. Подойдя к ним, поклонился и поздоровался:

– Здравствуйте!

– Тебе тоже здравствуй, – ответил старший тунгус.

В его голосе чувствовалась настороженность и удивление. Игнат решил быть откровенным. По его тюремной одежде тунгусы сразу догадались, кто он. Поэтому спокойно произнёс:

– Я бежал из лагеря. Меня осудили за анекдот, прошу помочь мне выбраться на Большую землю.

– Однако говорить в чуме надо. Проходи.

Старший тунгус откинул шкуру на чуме, образовав вход в жилище. Все вошли внутрь. Женщины сняли верхнюю одежду и повесили на гвозди, вбитые в жерди чума. На них остались лёгкие кофточки и юбки. Видимо, кафтаны служили защитой от гнуса. Перед Игнатом предстало внутреннее убранство чума: в центре стояла металлическая печка-буржуйка, на ней закопченный чайник. В стороне стоял низенький столик. По периметру у стен лежало несколько узлов из оленьего меха. В них был весь скарб кочевников. Часть пространства отгораживала матерчатая штора. «Наверное, спальное место», – подумал Игнат. Пол устилали оленьи шкуры. Ноги чувствовали, что под ними уложены доски.

Хозяева уселись на пол, Игнат последовал их примеру и представился:

– Меня зовут Игнат. Скажите, пожалуйста, как мне называть вас?

– Мы из рода Сычегир. Моё имя Берке, в переводе на русский язык – «Меткий». Жену зовут Иладина – «Разжигающая огонь», – сказал старший эвенк и показал рукой на супругу. – А это мой сын Юрген – «Восходящее солнце» и его жена Алана – «Ласковая».

Иладина обратилась к невестке:

– Гостя надо кормить. Однако, сильно голодный.

Молодая эвенкийка поставила перед ним низенький столик с отварным мясом, лепёшкой и налила в эмалированную кружку чай, заваренный листьями брусники и чагой. С приветливой улыбкой произнесла:

– Кушай на здоровье.

В её узких тёмно-коричневых глазах мелькнул огонёк. На округлом лице выделялись широкие скулы, чёрные брови и припухшие губы. На чистых мягких щеках зардел румянец. Игнат перевёл взгляд на Иладин. Её лицо ничем не отличалось от лица невестки. Игнату почему-то показалось, что лица эвенкиек похожи на мягкие зарумяненные булочки, недавно вынутые из духовки. По его предположению, старшей паре было лет по сорок пять, младшей – по двадцать пять.

Он достал из-за пазухи пучок мха, извлёк из него двух окуней, запечённых до черноты, и положил на стол. У него давно текли слюнки, проснулся притупившийся голод, но прежде чем приступить к еде, он начал рассказывать o себе.

Берке перебил его:

– Ешь, на сытый желудок говорить лучше. У нас длинный путь, успеешь рассказать, что захочешь.

Игната не надо было уговаривать. Он взял кусок мяса, отломил немного лепешки и стал жевать. Мясо было вкусным, а вот лепешка издавала привкус рыбы. Непривычная еда не испортила его аппетит. Он не знал, что эвенки делают муку из сушёной рыбы и добавляют её в хлеб и во многие другие блюда. Во время еды поглядывал на хозяев. Мужчины были худощавыми, на их лицах отсутствовала растительность. Одежда не отличалась от одежды русских².

Насытившись, Игнат спросил:

– Вы постоянно живёте на этом месте?

– Наши родовые охотничьи угодья около Енисея. Мы кочевали к моему брату Селемэну, живущему на берегу реки Таз. Мне надо было повидаться с братом, а Алана давно не виделась с родителями. Она дочь моего брата. Он пасёт очень большое колхозное стадо оленей. Когда оленей отбирали и сводили в один большой табун, брат плакал. Он знал в лицо каждого своего оленя и не мог с ними расстаться. Ему предложили стать колхозным пастухом. Теперь его шибко уважают. Даже построили деревянный дом. Он редко в нём бывает. Зимой и летом кочует со стадом оленей. Проживая в доме, ставит в комнате чум.

Когда время подошло ко сну, тунгусы оставили Игната спать на оленьих шкурах, а сами удалились в соседний чум. Там состоялся семейный разговор.

– Отец, что будем делать с пришельцем? Власти требуют беглецов выдавать. Если узнают, что мы его скрываем, нас арестуют.

– Скажем, что везём сдавать, но ещё не доехали.

– За поимку беглецов обещают мешок муки или винтовку. Можно привезти только уши беглеца.

Предложение сына возмутило отца, и он спросил:

– У тебя нет мяса?

– Есть!

– У тебя нет муки?

– Есть!

– У тебя есть дети?

– Нет.

– Думай головой, а не языком.

Юрген женат третий год на двоюродной сестре, но Алана ещё не родила ребёнка. Обычай тунгусов допускал в таких случаях связь с чужим мужчиной.

В разговор вмешалась Иладина:

– Игнат, однако, хороший человек. Рыбу умеет ловить.

На следующий день тунгусы покидали стойбище. Мужчины запрягали оленей, женщины разбирали чумы, Игнат помогал женщинам.

Берке развязал сыромятные ремни на одном из тюков, достал свою запасную одежду и протянул Игнату:

– Переоденься.

Игнат разделся до трусов. Его крепкое, мускулистое белое тело приятно ласкали лучи жаркого полярного солнца. Ему хотелось позагорать, но гнус заставил торопиться с переодеванием. Широкая сатиновая рубаха оказалась впору, а вот брюки не подошли. Пришлось остаться в казённых шароварах. Он снял растоптанные ботинки, перемотал портянки и обул мягкие сапоги до колен из замши, называемые саары. Кафтан из ровдуги оказался тяжёлым и неудобным в ходьбе. На голову надел меховую шапку, сшитую по форме капора. Казённую одежду следовало бы сжечь, но времени на разведение костра не было. Он отошёл в сторону, разгрёб руками толстый слой мха и закопал арестантский гардероб: ботинки, куртку, фуражку.

Когда подошёл к запряжённым оленям, взоры всех эвенков были направлены на него.

– Настоящий эвэнкил, – произнесла Алана.

– Если убрать бороду и немного укоротить, – ответил ей на родном языке Юрген.

Караван оленей, называемый аргиш, тронулся в путь. Вернее, у каждой семьи был свой аргиш из пяти нарт. Упряжка оленей везла по одному человеку. На других нартах лежали чум, скарб и продукты. Впереди шёл табун оленей. Складывалось впечатление, что не люди гонят табун, а олени ведут аргиш за собой. Собаки следили, чтобы какой-нибудь олень не отбился от стада. Четыре оленя легко тянули высокие нарты по мягкому покрову тундры. Они были привязаны к впереди идущим нартам. Игнат сидел, прижавшись спиной к тюку, лежащему за спиной, и рассматривал местность. Низкорослые кустарники не были преградой для нарт. Олени легко преодолевали болотистую местность, по которой вряд ли прошёл бы вездеход. Вокруг стояли редкие невысокие сухие сосны. Они погибли от избытка влаги. Ехавший впереди Берке умело выбирал между ними проходы и направлял хореем оленей, весь караван следовал за его нартами.

От продолжительной непривычной езды Игната беспокоила спина и затекли ноги. К полудню они выехали на участок тундры, заросший цветущим багульником. Розовато-сиреневый ковёр лежал до горизонта. Кусты были выше колен оленей. Нарты будоражили цветы, и они распространяли дурманящий запах. У Игната кружилась голова. Он обрадовался, когда заросли багульника закончились, и стал полной грудью вдыхать воздух, насыщенный ароматом тундры.

Караван остановился около острова смешанного леса на открытой со всех сторон площадке, чтобы ветер отгонял гнус. Каждый из членов семьи тунгусов знал свои обязанности при обустройстве стоянки. Игнат подносил жерди и помогал возводить каркас чума. Когда чумы были установлены, Алана принялась готовить еду, а Иладина пошла в лес за брусникой.

Вскоре на столе стояла похлёбка из рыбьей муки, лежали куски отварного мяса, обжаренные над костром, вяленая рыба и лепёшки, испечённые с добавлением муки из растёртой сухой рыбы и ягеля.

Рыба была жирной и аппетитной. Игнат спросил у Аланы:

– Как называется рыба?

– Сури, – кратко ответила она, затем спохватилась и добавила: – Сигрусское название.

Игнат отметил, что в чуме было чисто, все вещи лежали на своих местах. Не было посторонних запахов. Чум регулярно проветривался при переездах³.

Иладина задерживалась с возвращением из леса. Вернулась взволнованной.

Берке спросил:

– Что случилось?

– Я пошла в лес за брусникой к мясу. За мной увязался Сиэл. Собирая ягоду услышала почти рядом лай. Поднялась на бугор, чтобы посмотреть, на кого он лает, и увидела: на дереве сидят два медвежонка, а под деревом энекан отбивается от наседающей собаки. Увидев меня, медведица оставила собаку и побежала ко мне. Пришлось упасть на землю и притвориться мертвой. Энекан подбежала ко мне и стала обнюхивать. Сиэл вцепился ей в зад. Одним ударом лапы медведица отбросила его, разорвав бок. Я лежала и про себя произносила: «Энекан, иди к медвежатам, я не сделала тебе ничего плохого». Когда обнюхивала моё лицо, затаила дыхание. Видимо, она убедилась, что человек не представляет ей угрозы, и быстро удалилась к медвежатам. Я открыла глаза и лежала до тех пор, пока семейство не скрылось из вида.

Члены семьи отнеслись к рассказу как к обыденному явлению. Игнат же был удивлён смелости и находчивости женщины. Он спросил:

– На вас часто нападает медведь?

– Он на нас не нападает, – ответил Берке. – У нас разные дороги. Мы называем его амака – дедушка. Относимся к нему уважительно, считаем, что он когда-то был человеком. Если встретимся, говорим: «Амака, иди к себе домой, я не сделаю тебе ничего плохого. Он уходит».

– Вы никогда не стреляете медведей? – удивился Игнат.

– Убиваем только тех, которые охотятся на оленей.

Игнату для ночлега отвели место в юрте молодой семьи.

Впервые за несколько дней он разделся до трусов, улёгся на мягкий мех и накрылся оленьей шкурой. Его охватило блаженство, и он уснул крепким сном.

Жизнь среди тунгусов тянулась однообразно: снятие чумов, переезд на новое место, установка чумов. На стоянках проводили несколько дней. Они не торопились. Это был их образ жизни. Игнату хотелось быстрее добраться до Енисея, а там найти способ уехать на Большую землю. Вместе с тем природа завораживала и каждый раз заставляла восхищаться величием и красотой окружающего мира. Однажды Игнат спросил у Берке:

– Скоро доберёмся до Енисея?

– К сезону охоты будем в родовых угодьях.

– Когда начнётся охота?

– Когда снег пойдёт.

Игната не устраивала перспектива зимовать в этих краях. Но он не мог торопить своих спасителей, которые относятся к нему так доброжелательно. За несколько дней пути они не встретили ни одного человека. Он стал сознавать, что мог бы погибнуть, если бы не встретил этих людей.

Разнообразие вносила рыбалка в реках, на берегах которых тунгусы предпочитали устраивать стоянки. Чаще они выбирали местность с обилием ягеля. Игнат удивлялся, что олени не едят влажный зелёный мох – кукушкин лён, а предпочитают сухой белый ягель. Игнат не предполагал, что ягель можно использовать в пищу и лечебных целях, что он обладает противотуберкулёзными и антибактериальными свойствами. Иногда, чтобы помыть руки, Игнат вырывал из мохового покрова пучок зелёного мха, сжимал, и из него начинала капать вода.

4

Первоначально всех людей Крайнего Севера называли тунгусами. Игната приютили эвенки. Когда-то они занимали обширную территорию от Урала до Камчатки, от границы с Китаем до Северного Ледовитого океана. Такое широкое расселение связано со склонностью к постоянным длительным перекочёвкам. Сегодня их можно встретить от Оби до Тихого океана. У них один язык, единые герои устных произведений. Их язык принадлежит к тунгусо-маньчжурской семье как переходный вариант между тюркскими и монгольскими языками. Сегодня они владеют русским языком и чаще общаются на нём. Название «эвенк» произошло от китайского названия «эвенке су».

Советская власть в 1930 году образовала на севере Красноярского края Эвенкийский автономный округ с административным центром в посёлке Тура. Его площадь больше территории Турции. Предполагалось, что все племена поспешат в свой округ. Этого не случилось. Приход советской власти эвенки не приняли, а когда им начали навязывать осёдлый образ жизни и объединять их оленей в колхозные табуны, подняли восстание, которое было подавлено. В 2007 году округ ликвидирован, его территория стала одним из районов Красноярского края. В нём проживало всего 16 979 человек, в том числе эвенков около 3 тысяч. По переписи 2010 года в России проживает 35 527 эвенков. Приблизительно столько же проживает в Китае. Сегодня эвенки не имеют национальных селений. Они продолжают вести кочевой образ жизни. Одни кочуют с большими табунами оленей по бескрайним просторам Заполярья, другие занимаются охотой и ведут полуосёдлый образ жизни. Им разрешено иметь небольшие стада оленей для передвижения и хозяйственных нужд. На территории их проживания не исчез ни один вид флоры и фауны. Они живут в гармонии с природой. Парадокс в том, что под угрозой исчезновения находятся сами эвенки. Их численность падает. Рождаемость в два раза ниже смертности, потому что этот народ, как никто другой, почитает свои древние обычаи.

5

Недалеко от большого озера горел костёр. Вокруг него сидели наши кочевники и с удовольствием ели только что сваренного чира. Рыба была жирной и очень вкусной. Игнат любил уху, но у тунгусов не было картошки и лука. Они довольствовались отварной рыбой. Он попросил Иладину: