«Записные книжки» kitobiga sharhlar

Нравится мне Альбер Камю, и в действительности с этим ничего не поделаешь. Здесь нет сюжета, ведь это записные книжки. И нет героев, ведь это личное_отличное от Камю. И даже не будет пространных размышлений, а только краткие заметки. Блокнотные записи. Слова. Погода. Любовь. Грусть. Тошнота. Открытые мысли. Политика, критика, люди, философия. Одиночество. Чувства. Личное, но понятное каждому. И даже не так много грустного экзистенциализма.

Я уверена, что эти записки играли важную роль в жизни Камю, пусть они зачастую о каких-то обыденных вещах - они важные. Здесь совсем немного про события. Знаете, эти заметки слишком отвлечённые, чтобы говорить о том, что они принадлежат лишь Камю. Они принадлежат каждому из нас в той или иной степени. Камю тут пределено анонимен. Из-за чего едва ли по заметкам можно будет проанализировать личность, едва ли получится покопаться тщательно в мыслях - всё же заметок мало, и я хочу ещё! Я то хотела через эти записки раскрыть внутреннее содержание Камю, а получила схожесть мыслей.

Познать себя до конца - значит умереть.

Отчего-то кажется, что многие заметки всё же рождались после глубокого психоанализа. В таких заметках видно обнажённую душу. Некоторые же заметки были написаны под порывом от увиденного "здесь и сейчас". Самое ценное с точки зрения насущного. Мысли, мысли, мысли.. Десятки, сотни, тысячи. Они одни и те же, но каждый раз новые. А ещё они похожи на бесконечный поток, совершенно непредсказуемый. Я люблю такие заметки; в них зачастую и спрятаны самые тайные и пророческие мысли, а откровений порой побольше, чем в любой автобиографии. А ещё тут приправлено всё прекрасными метафорами и аллюзиями, на которые способен Камю. От этого и люблю ещё сильней. Он гениален, не побоюсь этого слова!

Читала, смаковала. И думала о том, что это сродни нынешнему твиттеру с его 140 символами. И это прекрасно. Это не биография, не автобиография, не дневники. Это действительно только обрывистые и несвязанные заметки, от чтения которых на душе становится спокойно.

Постоянно такое чувство, словно я в открытом море: неизъяснимое счастье с привкусом опасности.

Всегда интересно узнать любимого автора ближе. Прочитав словно становишься ближе с Альбером Камю. Стоит прочтения, если вам нравятся его работы.

Андрей Платонов говорил о записных книжках, как об особом литературном жанре, а не как о "сырье" для произведений, ибо высокомерно и стыдно кормить "сырьём" читателя. Удивительная солнечная проза Камю отразившаяся и в его записных книжках, похожа на каллиграфически выведенные стихи мыслей; похожа на тот дивный и светло шумящий листвой сад творчества, откуда художник черпает вдохновение, тот сад, ад творчества ( "литература - приглашенье в ад". Адамович), в котором Розанов собирал свои "Опавшие листья". Если бы сердце человека стало иглой сейсмографа, но выводящей не кардиограмму землетрясений, а кардиаграмму потрясений мыслей, нежнейших колебаний души, то мы бы увидели нечто похожее на записные книжки Камю. Горы, грозы одиночества, природы... словно вспышка сигнала от далёкой звезды - мысли о женщинах, боге, и... нитевидная тишина, нить от сердца - к женщинам, деревьям, мыслям Достоевского, Толстого и Ницше, похожих на далёкие и грустные звёзды. И вдруг, посреди этого белого, звёздного шума экзистенциального одиночества, отчаяния, волны света нежности и красоты природы, искусства, женщин! Сердце-игла, размашистым почерком бога, выводит мысль за мыслью, пульсации мысли, души, словно бы ведущей разговор с собой, в спешке записывая то откровение чувств, которое душа узрела, когда искусство, бог и жизнь, невыносимо смолкли, и душа, на миг умерла. Читая з.к. Камю, складывается почти райское ощущение : тело человека, наконец-то стало прозрачным, и не нужно тратить сил на язык слов, бездарный перевод мысли и чувств в слова, слов, на другие языки... Мысли, словно бабочки, мерцают по всему телу: в животе, груди, голове, и кажется, что если можно было бы словно скафандр космонавта, снять череп, то мысли, бабочками населили бы звёздную ночь ( образ скафандра - Набокова. Бабочки - мои). Подсмотренные сны, подсмотренные мысли, проносящиеся в душе Камю, порой оставляя на страницах з.к., словно на заиндевевших окнах, узоры, пронизанные солнцем папоротники и цветы того рая, в который Камю как раз и не верит. Хотя, Камю, как никому из французских писателей, свойственен пантеизм мысли ( в этом смысле, Камю похож на экзистенциального Шелли. Сартр - на Байрона), почти импрессионистическое чувство мысли, солнца, пронзающего всё и вся :

На пляже человек, раскинувший руки, распятый на солнце.

Но порой Камю и сам, словно посторонний, подсматривает чужие мысли, чужие одиночества :

В кино молодая жительница Орана плачет горючими слезами, глядя на несчастья героя. Муж умоляет её перестать. Она говорит сквозь слёзы : "Дай же мне, в конце концов, всласть поплакать."

Из всех экзистенциалистов, именно у Камю заметно, как тоска по вечности и умершему в мире богу, тихо приняла черты красоты, которой и молятся мысли в душе.

Я не могу жить без красоты. И этим объясняется моя слабость в отношении некоторых людей

Но как жить среди людей, с их почти кричащим молчанием душ, под молчаливым небом, с испуганными, большими, словно глаза потерявшихся детей, звёздами? Словно в окнах машины, на страницах записных книжек, мелькают пейзажи звуков, мыслей, судеб, и... темно обрываются, ибо душа, как и машина, на которой разбился Камю, может так же разогнаться, зачаровавшись ускользающей, неостановимой красотой мгновений жизни, пожелав её, красоту, удержать, забыв о машине, о себе в машине, и о душе в себе, ибо в какой-то миг ты сознаёшь, что абсурд и одиночество мира, были лишь потому, что ты заслонял собою мир, а теперь, отошёл в сторону, посторонился, и свет мира хлынул на тебя, на жизнь, и душа впервые почувствовала себя в этом свете, жизни, и даже в том самом дереве, в которое, своим чёрным крылом, влетела машина.

фотографии

"Грозовое небо в августе... Красота приводит нас в отчаяние, она - вечность, длящаяся мгновение, а мы хотели бы продлить её навсегда"

"Как красивы женщины в Алжире на склоне дня! " ( Марк Гаранже. Алжир 1960 г. )

"Каким человеком я стал бы, если бы не был таким ребёнком!" ( Сартр и Камю с собакой Пикассо "Казбеком")

"Ночью, в самолёте,- огни Балеарских островов, словно цветы в море"

Камю. Авария. Дорога из Прованса в Париж. 1960 г.

«То, что мы созерцаем, - это то, что мы есть» Рюйсбрук Говорят, в XX веке писатели «разучились» вести дневники: жизнь менялась слишком быстро, чтобы успевать за ней записывать. Камю и не пытался, в его записных книжках не нашлось места ни эпохе, ни людям, ни истории: только он, творчество и природа: «день то облачный, то солнечный. Мороз в жёлтых блестках. Мне стоило бы вести дневник погоды».

Записные книжки, конечно, жанр отличный от дневника, автобиографическая малая проза или, как иногда говорят, «эго-текст», то, что должно служить вдохновению. Но у Камю получились почти грегерии в духе Ромена Гомеса де ла Серна: запечатлённые мгновения, облики ненаписанного.

Мыслить можно только образами. Если хочешь быть философом, пиши романы.

Оказывается, есть даже такая серия – записные книжки великих писателей. Читал из нее только текст Камю. Не могу отнести его к самым любимым авторам, хотя по молодости «Посторонний» и «Чума» произвели впечатление. Да и шуму в середине века этот писатель-философ наделал много. До нас, как всегда, эхо «философии существования» докатилось с опозданием, но «надо отдать должное». Поколение пыталось преодолеть судьбу Сизифа, но в следующей генерации эти попытки выродились в пошлый бунт 68-го. Хорошо, сам Камю не дожил… Тем не менее, писательские заметки местами очень интересны. Не обращая внимания на скуку академической истории философии, воспринимаю их субъективно. Экзистенциализм Камю, на мой взгляд, близок древним стоикам. Противостояние непреходящему Абсурду жизни, выживание среди людской глупости. Существовать и мыслить, жить разумно и нравственно несмотря ни на что!

Как-то уж очень заунывно и пространно, вроде бы и темы интересные проскальзывают, неожиданные идеи, но во всем этот маниакальный депрессив: смерть, страдание, одиночество, беспробутная предначертанность судьбы, или чего там еще... В общем, не для сегодня.

"Цивилизация заключается не в большей или меньшей утонченности. Но в сознании, общем для целого народа. И это сознание никогда не бывает утонченным. Наоборот, оно вполне здравое. Представлять цивилизацию творение элиты - значит отождествлять ее с культурой, меж тем как это совершенно разные вещи. Существует средиземноморская культура. Но существует так же средиземноморская цивилизация. С другой стороны, не надо путать цивилизацию и народ."

"Интеллектуал - тот, кто раздваивается. Это мне по душе. Мне приятно, что во мне два человека. "Могут ли они слиться воедино?" Практический вопрос. Надо попробовать. "Я презираю интеллект" на самом деле означает: "Я не в силах выносить свои сомнения".

... Перенесла сюда понравившиеся цитаты, и поняла, что таки очень хочу вернуться к этой книге.

Перед нами книга тридцатилетнего мудреца, собеседника неназойливого,- он ничего не спрашивает, не навязывает,- он думает вслух. Для него природа - прежде всего; "я предпочитаю жить с открытыми глазами"- и искусство, неразрывно связанное с природой. Его душевные раны зарубцовывались при общении с родной природой Алжира, Флоренции, Генуи, Монако, Пизы, Мадрида. Рассказывает, как он писал свои книги: "Другие пишут под диктовку своих неудовлетворённых желаний. Из каждого своего разочарования они создают произведения искусства, ложь,сотканную из обманов, наполняющих их жизнь". Камю писал о том, что ему подсказывало сердце- "важно быть человечным и простым"- "сердце моё идёт навстречу самому себе". Он размышляет о назначении человека, что двигает - сила или слабость,- "моя миссия - жить". Все записные книжки А.Камю можно разобрать на цитаты- о религии, о коммунизме, о политике, которую он не принимал, о войне, о Европе лавочников: "Европа умрёт, если не вспомнит о красоте и не вернёт любовь на подобающее ей место". Камю говорит об уважении к французским рабочим - "мы похожи". "На абсурде нельзя строить жизнь",- говорил Камю. Его "Записные книжки" - это большой настоящий подарок для читателей разных возрастов,- есть над чем поразмыслить.