Kitobni o'qish: «Только (не)любовь»
Агата Чернышова
Только (не)любовь
Глава 1. День дураков
***
То самое воскресенье, изменившее мою жизнь, началось рано утром с настойчивого звонка сотового.
Я не любила, когда звонили с незнакомых номеров, и обычно не брала трубку, но в этот раз телефон трезвонил уже минуты две, поэтому, вздохнув, я решилась. Предчувствуя, что горько пожалею.
– Да, – ответила я, стараясь придать голосу бодрости. Наигранно, но лучше чем откровенно сонное бормотание.
– Багирова Герда Алексеевна? – спросил хорошо поставленный мужской голос.
Обычно мошенников я распознаю на раз-два. Образование психолога помогает, да и природа сообразительностью не обделила, но дело даже не в этом.
Как бы ни старался мошенник говорить респектабельным и деловым тоном, а я почти кожей ощущала, как он на том конце трубки он угорает от моего имени.
Да, мама назвала меня как персонажа из «Снежной королевы»! Подтекст был намного сложнее: я должна была растопить сердце моего отца, который отказывался иметь дело с матерью, узнав о её беременности. Не получилось.
– Верно, – ответила я, терпеливо ожидающему мужчине с приятным баритоном.
Наверное, он сейчас начнёт мне втюхивать очередную кредитную карту, а я, в душе высказав недовольство агрессивной политикой банков, так и не посмею озвучить своё возмущение и вежливо сольюсь.
– Я представитель адвокатской конторы, которая вела дела Дмитриева Алексея Викторовича, – голос помолчал и добавил: – Вашего покойного отца. Вы ведь получали наше письмо по электронной почте?
О, нет, на этот раз чутьё меня подвело! Всё-таки это настырные мошенники.
– Получала. Но ничего никому переводить за якобы услуги не буду, – буркнула я и отчего-то прибавила: – До свидания.
Я всегда злилась на себя за неумение послать того, кто явно на это напрашивался. А у меня ругательные слова застревали в горле, и всё кончалось тем, что я краснела и бормотала их себе под нос, заменив на более литературные эпитеты.
Телефон снова зазвонил. Тот же номер пытался связаться со мной, чтобы рассказать о наследстве от отца, которого я не знала. Прокол, господа!
Нажав отбой, я вернулась в постель своей арендуемой крохотной студии и попыталась заснуть. Но в голову лезли события, предшествующие звонку и непосредственно с ним связанные.
Я получила то самое письмо, о котором упомянул звонивший, неделю назад и справедливо перенесла его в папку со спамом. Обычная схема, по которой действуют мошенники: вам привалило наследство.
Некий Дмитриев А.В ни с того ни с сего оставил мне наследство в виде двухкомнатной квартиры в Черёмушках и двухэтажного особняка в Подмосковье. И меня приглашали к нотариусу, чтобы вступить в права наследования и узнать кое-какие подробности. Даже вызывались лично сопроводить в контору по указанному адресу.
На письмо я не ответила. Тогда мне пришло второе, дня через три после первого. И вот теперь они узнали мой номер телефона. Я выключила трубку, чтобы не слушать раздражающую вибрацию.
Никакой отец не мог оставить мне даже клочок папирусной бумажки или мусорный пакет, потому что нет у меня отца! Он сбежал от матери и так запугал её, что она до самой смерти от несчастного случая, который произошёл, когда мне только исполнилось девять, не раскрыла семье его имя.
Подонок и ублюдок – самые страшные ругательства, которые я могла для него придумать. О более жёстких эпитетах и размышлять не хотелось!
Заснуть мне удалось, вернее, забыться сном, так я и провалялась до одиннадцати, пока голова не начала раскалываться от боли, сжимавшей виски.
Особо грандиозных планов на воскресенье у меня не было, но вот головная боль отравляла последний выходной. А мы договорились со Стасей прошвырнуться по торгушкам.
Я сварила себе кофе, выпила таблетку от боли и включила телефон, чтобы напомнить о себе подруге, как в дверь позвонили. Жила я в Очаково, тихом спальном районе, никого не трогала, исправно платила налоги, поэтому в гости никого не ждала.
Мельком взглянув в зеркало, я увидела растрёпанную девушку с тёмными кругами под глазами. И ладно, так сойдёт!
– Кто там? – спросила я, выходя в предбанник и запахивая короткий халат.
– Герда Алексеевна? Откройте, пожалуйста, – произнёс другой приятный баритон, только этому было лет двадцать семь, не больше. – Нам надо поговорить.
Сегодня явно день дурака!
– О чём? – фыркнула я, скрестив руки на груди.
Надо было захлопнуть дверь, и дело с концом, но я, как практикующий психолог, была крайне любопытна. Каким-то шестым чувством понимала: всё это отголоски той истории с письмом о наследстве.
Интересные мошенники, крайне настойчивые. Может, удастся собрать материал для статьи, при удаче, и на диссертацию потянет.
– Наш поверенный уже звонил вам, – в голосе появились раздражительные нотки. Ах, его высочество изволило злиться!
– А вы, собственно, кто? – спросила я с улыбкой.
Немудрено, что у этих мошенников дела шли из рук вон плохо. Настолько, что они вынуждены заниматься чуть ли не рэкетом и грабежом.
– Я сейчас полицию вызову, – добавила я, повышая тон. – Убирайтесь!
– Да открывай ты, глупая курица! – послышалось с той стороны, но я уже захлопнула дверь. И когда оказалась в тишине квартиры, показала двери язык. Как сказала бы тётя Надя: «Двадцать пять лет, а в голове ветер!»
Детский жест вернул мои нервы, натянутые как струны, в исходное состояние лёгкого невроза. Если день так начался, то, несложно представить, как он должен закончиться!
Так, поездка по торгушкам отменяется. Набрав Стасе, я принялась оправдываться и извиняться.
– Да ладно! Эти придурки уже ушли. Ну не будут же они тебя караулить! – Стася не любила, когда ломаются её планы. Как и я. Тем более свободное воскресенье на дороге не валяется, обычно я в свой выходной подрабатываю на телефоне доверия.
– Но они знали мой адрес и телефон!
– В сети сейчас что хочешь можно узнать! – резонно возразила Стася, и я успокоилась. Всё верно. Неприятно, конечно, но надо перешагнуть и идти дальше. Завтра постараюсь выяснить о письме что-то подробнее. Если найду его в ящике для спама.
Становиться жертвой, боящейся высунуть нос из квартиры, я не собиралась. Стася права, и о встрече с подругой детства я мечтала уже давно. Выпьем кофе в кафешке, походим по магазинам, поглазеем на витрины, одежду примерим…
– Ладно, давай часа через два. У метро, – я назвала станцию, проверив её по приложению в телефоне.
В Москву я перебралась полгода назад, окончив университет у себя в провинции, поэтому пока ещё путалась в названиях веток метро и в том, куда они могут привезти.
Переехав в столицу, я представляла, что буду изучать Москву, посещать театры, выставки, парки и музеи. Ага, куда там! Приходилось крутиться, как ужу на сковородке, чтобы не только свести концы с концами, но и позволять себе редкие променады с подругами.
К счастью, у меня была Стася, она выучилась на маникюршу и переехала в столицу за три года до меня, поэтому смотрела на провинциальные замашки подруги, то есть меня, со снисхождением бывалой лимитчицы. Впрочем, без злобы и высокомерия. Последнего я в людях терпеть не могла, хотя и пыталась с собой бороться. Психолог не должен осуждать других, даже мысленно.
Приняв душ и высушив густую чёрную шевелюру, я в который раз подумала, что неплохо бы остричь волосы, сделать модную стрижку, но пока всё на что решилась, была чёлка.
Бросив последний взгляд в зеркало и оставшись довольна с собой, я закрыла квартиру и выглянула в общий коридор. На лестничной площадке было пусто. Что и требовалось доказать! Нельзя идти на поводу своих страхов!
Уткнувшись в телефон, я вышла из подъезда и не успела пройти и пару шагов, как наткнулась на молодого человека в очках-авиатарах.
– Простите,– привычно пробормотала я и попыталась его обойти, отметив про себя, что красавчик напоминал мажоров, красующихся в глянцевых журналах и на рекламных плакатах. Высокий, темноволосый, подтянутый. Модный, одним словом. Лощённый.
– И вы меня, Герда! – улыбнулся он и, схватив меня за руку, потянул к машине, припаркованной тут же во дворе.
Всё произошло в мгновение ока. Я и глазом моргнуть не успела, как с боков ко мне подскочили двое амбалов в тёмных костюмах и не оставили другого выбора кроме как, подчиниться насилию.
– Это похищение? – вскрикнула я, вцепившись в телефон мёртвой хваткой. Сердце билось в горле, но я старалась сохранять спокойствие.
– Пройдёмте в машину, – сказал мажор, и я лишний раз убедилась, что пару часов назад именно он звонил в мою дверь. – Мы просто поговорим. И всё.
Стоило добавить эту фразу «и всё», как я поняла, что мне лгут. Ничего не всё!
– О чём? – начала я спрашивать, чтобы хоть как-то отвлечь внимание и не дать им усыпить меня. Например, тряпкой, прижатой ко рту и носу. – Я вас не знаю. Что вам от меня надо?
– Давайте не будем разговаривать на улице, – мажор нервно повёл плечами и огляделся.
Амбалы мягко, но настойчиво подтолкнули меня к тёмно-серому джипу с тонированными стёклами.
Я огляделась в поисках помощи, но прохожие старательно делали вид, что всё происходящее их не касается и, отвернув головы, спешили по своим делам.
К счастью, мои страхи, что в машине есть ещё люди не оправдались. Светлый кожаный салон джипа оказался пуст.
Усадив меня на заднее сиденье, один из амбалов устроился рядом, но на почтительном расстоянии. Другой занял место водителя. Мажор приземлился на переднее сиденье и, развернувшись, снял очки.
– Ну что, давайте познакомимся! – произнёс он невозмутимым тоном, смотря чуть с прищуром. Глаза у предводителя амбалов были необычного цвета. Каре-зелёные. – Меня зовут Дмитриев Ярослав. В некотором роде мы с вами родственники.
***
«Родственники, как же!» – ехидно подумала я, но изобразила вежливый интерес. В моём положении похищенной это было самым мудрым решением.
Ободренный молчанием и отсутствием истерики мажор продолжил:
– После внезапной смерти отца всплыло его завещание, где он часть имущества оставил вам, – и Ярослав, как он сам назвал себя, выразительно замолчал, чуть нахмурившись.
Если бы я поверила в эту бредовую историю, то, наверное, подумала бы, что новоявленным родственникам такой поворот событий пришёлся не по нраву.
Ещё бы! Жили себе спокойно, также и наследство думали поделить, а тут вот оно что: чёртик из табакерки. Картина Репина «Не ждали».
– И вы хотите чтобы я отказалась от него?– спросила я, подсказывая реплики забывшемуся актёру.
То, что всё это спектакль, не сомневалась ни минуты. Стали бы родственники приезжать специально, чтобы сообщить мне эту весьма радостную для них новость! Наоборот, им на руку, если я ничего не узнаю и прошляплю сроки вступления в наследство.
– Нет, напротив, – излишне жёстко ответил мажор, будто прикрикнул.
У меня сразу возникла мысль, что возможно он псих, любитель ролевых игр, которые затаскивают жертву с улицы и заставляют играть в бредовом спектакле его собственной постановки.
– Мы все заинтересованы, чтобы вы скорее вступили в эти права, – сдерживаясь, добавил Ярослав Дмитриев и снова надел очки.
– Поехали! – бросил он водителю, и машина плавно тронулась с места, будто застоявшийся в стойле конь, который только и ждал сигнала хозяина.
– Нет, стойте! – тут уже я на секунду потеряла самообладание и попыталась открыть дверь с противоположной стороны той, около которой сидел второй амбал. – Мы так не договаривались!
Это было блефом. Я пыталась сохранить хорошую мину при плохой игре. Мы вообще ни о чём не договаривались. Если уж меня решили силком посадить в машину, почему бы им не отвези жертву туда, куда хотят. В подвал того самого особняка, который якобы достался мне в наследство. Понятно, что живой оттуда не выберусь!
Живо вспомнились все те девочки и женщины, ставшие жертвами сексуального и прочего насилия, которые звонили на телефон доверия и плакали навзрыд, не в силах сдержать слёзы и заставить повторяющийся в их душе кошмар закончится.
Когда сидишь по ту сторону телефона, попивая чай и ощущая себя в полной безопасности, невольно начинаешь думать, что с тобой бы эта история никогда не произошла. Ты сильная, умная, независимая, пуд соли съела на неприятностях, уж ты-то найдёшь выход, обманешь судьбу!
Только попав в схожие обстоятельства, понимаешь, что ни фига подобного! Затворы машины щёлкнули, и дверь не открылась. Я оказалась в ловушке.
– Да не кричи ты, снежная девочка! – усмехнулся мажор, повернувшись ко мне. – Сейчас приедем в контору, где зачитают завещание, каждый распишется и всё.
– Может, лучше завтра? А то у меня намечены срочные дела, – робко спросила я на всякий случай.
Понятно, что досточтимые господа, если они вообще существуют, не будут переносить свои дела ради моих планов встретиться с подругой.
– Сегодня, Герда. Те более вы распишетесь только в том, что ознакомлены с завещанием. Для вступления в наследство надо соблюсти ряд условий, – мажор произносил всё это отрывисто, между делом, рассматривая что-то в телефоне, и всё меньше напоминал прожигателя жизни и весёлого тусовщика, каким казался на первый взгляд. Нет, похоже, он хотел выглядеть таковым, но вот истинная личина великого комбинатора проглядывала сквозь внешний лоск.
– Каких условий? – спросила я, и мой взгляд упал на телефон, который я всё ещё сжимала в руке.
Я попыталась как бы невзначай переложить его в другую руку и спрятать за себя, чтобы набрать на панели быстрого вызова Стасю. Она девушка сообразительная, да и я громко произнесу что-нибудь, что подскажет подруге: я в беде, звони в полицию.
Но, видно, такие дела удаются только в кино. Амбал, сидевший справа от меня, наклонился и мягко забрал телефон, обдав запахом сигарет, смешанных с дорогим парфюмом, чтобы тут же передать мой ещё новый аппарат мажору. Дмитриеву Ярославу. Имя и фамилию я запомнила, только вряд ли они настоящие.
– Я верну. Потом, – хмыкнул мажор и, повертев мою трубку в руках, положил в бардачок и так громко захлопнул его, что я вздрогнула.
Последняя и единственная ниточка связи с внешним миром оборвалась, а я, скрестив руки на груди, отодвинулась к окну и принялась разглядывать проносящиеся мимо урбанистические пейзажи.
– А повежливее пригласить было нельзя? – спросила я, отметив про себя, что мы движемся к центру.
Поехали Кутузовский проспект, движемся к Краснопресненской набережной. И, как назло, нет приличной пробки, в которой можно застрять на пару часов! Может, выпал бы шанс обратить на себя внимание людей из соседних машин? Хотя, не факт. За тонированными стёклами джипа ничего не видно!
– Приглашали, но вы, как я понимаю, не привыкли к цивилизованному общению. Телефон взять, открыть дверь квартиры и выслушать, – язвительность в голосе мажора граничила с грубостью и несдержанностью. Он спрятал свой телефон в карман джинс и сердито забарабанил по колену. – Пока ты строишь из себя недотрогу, мы все можем лишиться наследства!
А вот это уже любопытнее! Я оторвала взгляд от окна и всем видом показала, что внимательно слушаю. То, что передо мной не маньяк и не псих стало очевидным, они не способны придумать на ходу такую историю. Наследство, в которое надо вступить всем вместе, иначе не достанется никому. Да ещё есть ряд условий!
– Каких?
– Я не поверенный и пересказывать не буду. Разные условия для каждого из нас, – мажор всё больше раздражался.
Сжатые губы, беспокойные суетливые движения, то и дело поглядывал на часы, будто хотел поторопить минуты – мой похититель нервничал, и его состояние передалось и мне.
Усопший явно был большим оригиналом! Или ненавидел своих наследников настолько, что сделал всё, чтобы вожделенный кусок пирога им не достался. Наверное, родственники заслужили подобное отношение.
Думать о погибшем как об отце я отказывалась. Последнему я не могла симпатизировать ни при каких обстоятельствах!
– Куда мы едем, можете хотя бы сказать? – спросила я после небольшой паузы, заметив, что машина свернула к Деловому центру.
Я раньше не была в Москва-сити, причин не было, да и чувствовала себя среди этих закрученных небоскрёбов неуютно. Муравей в царстве великанов, которые только и норовят, что наступить на него.
– Почти приехали, – с тяжёлым вздохом отозвался Ярослав Дмитриев. – Вы так и не спросили об отце? Неинтересно, как он умер?
– Полагаю, в окружении заботливых родственников, – ощетинилась я.– В отличие от моей матери, которой не надо было думать, кому завещать своё небольшое имущество. Квартирку на окраине Саратова и меня в придачу.
Я разошлась не на шутку, на мгновение забыв о том, с кем разговариваю и где нахожусь, а когда вспомнила, закусила нижнюю губу до лёгкой боли. Чтобы не дать волю чувствам. Не расплакаться. Воспоминания о маме всегда были болезненными. Хотя с момента её гибели прошло тринадцать лет!
Зато мой похититель надолго замолчал, а когда машина миновала шлагбаум, тихо произнёс:
– Приехали!
Глава 2. Первое впечатление
***
Когда мы оказались на территории огороженного комплекса, я подумала, что попала в другой город с высокими стеклянными башнями, где непременно живут только принцы и принцессы, да те, кто им служит.
В принципе, так оно и было. Элитные апартаменты, офисы презентабельных компаний, дорогие фитнес-клубы, развлекательные площадки и торговые центры, цены в которых начинаются с пяти-шестизначных цифр – всё это сверкало, блестело и гордо говорило каждому вошедшему, что здесь территория сильных мира сего.
Машину мы оставили на подземной парковке, представляющей собой многоуровневый гараж. Конечно, я привыкла к подобным сооружениям и против ожиданий мажора, отразившихся на его лице, не стояла, разинув рот. Богатство и роскошь, бросающиеся в глаза, не вызывали раболепного восхищения.
К тому же я приехала сюда не в музей и не в океанариум, хотя очень хотелось побывать там, а не подниматься на лифте на шестнадцатый этаж, долго идти по переходам, чтобы очутиться перед серой дверью, ведущей в нотариальную контору. О чём и сообщала лаконичная позолоченная вывеска.
Всё это время мой спутник молчал, я тоже не горела желанием с ним общаться. Лишь выразила удивление, когда два амбала, проводившие нас у лифта, не отправились за нами в кабину.
– Вы же не собираетесь сбегать? – спросил Дмитриев Ярослав, сняв очки и, аккуратно уложив их в твёрдый чехол на бархатную подушку, спрятал последний в обычную чёрную сумку. Ничем не примечательную, кстати, такие мужчины обычно носят на длинном ремешке.
В лифте, кроме нас, никого не было, поэтому я решилась задать вопрос, не связанный напрямую с делом, но очень волнующий меня лично:
– Можно узнать, сколько вам лет?
Спутник повернулся и смерил меня удивлённым взглядом:
– А зачем вам это знать, Герда?
Этот Ярослав не зря мне не понравился с первого взгляда. хотя я стараюсь относиться к людям без предубеждения. Он произносил моё имя, немного растягивая, будто угрожал и предупреждал не переступать дозволенных границ. Как тихо рычащий зверь.
– Есть тут одна не очень весёлая мысль, – ответила я, не отводя взгляда.
Глаза у противника и впрямь выдавали в нём хищника. Рысь. Такие же светло-коричневые с желтоватым оттенком. Для полного сходства не хватало только вертикального зрачка. – – Или вы, как не очень юная барышня, скрываете свой истинный возраст?
Излив сарказм, я прикусила язык. Не стоит злить того, от кого сейчас зависит, как завершится этот день. Конечно, вряд ли меня похитили, чтобы держать в этом комплексе под названием «Город Столиц», но, с другой стороны, никто меня здесь искать-то не будет.
Телефон остался в бардачке джипа мажора, никто не помешает хозяину выкинуть ненужную вещицу в придорожную канаву подальше отсюда. Это для меня «Самсунг» за двадцать пять тысяч – ценность, а для него – так, дешёвая безделушка.
– Двадцать восемь. Ну что, я удовлетворил ваше любопытство?
– Вполне, – ответила я и помрачнела ещё больше.
Это значит, что меня отец признавать не захотел, потому что у него уже была другая семья и ребёнок? Мол, одного вполне хватит. Да и один ли у него ребёнок?
Боже, я уже начинаю верить в легенду своего похитителя!
На этом весь разговор и сам собой иссяк, пока мы не вошли в ту самую серую дверь, за которая скрывалась роскошная приёмная нотариуса.
Она была пустой, если не считать худой, как жердь и высокомерной, как царица Савская, секретарши. Она окинула меня недоуменным взглядом, но тут же расплылась в улыбке, увидев моего спутника.
– Ярослав Родионович, я сейчас доложу, что вы пришли. Все уже в сборе, – пропела она таким сладким голосом, что запершило в горле, и поспешила к закрытой двустворчатой двери. Толстой, тяжёлой, сделанной из дорогих пород дерева, будто она охраняла вход в кабинет министра.
Проводив взглядом секретаршу, на которой как влитой сидел светлый брючный костюм, мажор указал мне на кресло и присел в другое, подальше от меня. Я была этому только рада, успела насладиться удушливым запахом его парфюма с ароматом кожи и горького перца ещё в лифте.
– Так зачем вы, Герда, интересовались, сколько мне лет? – спросила он спустя пару секунд, как мы остались одни. – Присматриваетесь ко мне? Уверяю, вы совершенно не в моём вкусе.
Я как раз рассматривала изумрудно-зелёную траву в прямоугольном стаканчике, установленном рядом с монитором на столе секретарши.
Подобная трава в длинном вытянутом керамическом горшке тонкой полоской оживляла соседнюю стену, на которой красовались дипломы и сертификаты. Я успела прочесть только свидетельство о лицензии на занятие нотариальной деятельностью, выданное на имя некого Полушкина Сергея Сергеевича.
Но услышав слова Ярослава, чуть не задохнулась от ярости. А потом резко успокоилась. Стоп! Он же мой брат. Или нет?
– Не понимаю вас, – ответила как можно спокойнее, не сводя с мужчины глаз. – Вы же сами сказали, что мы родственники. Более того, если верить в вашу легенду, то довольно близкие. Сводные брат и сестра, или как там это называется?
– По крови я неродной сын вашего отца. Хотя он усыновил меня, – произнёс Ярослав, и я увидела, как по его лицу пробежала тень.
Больше он ничего не успел сказать, как вернулась секретарша с какой-то папкой в руках и пригласила нас обоих пройти в кабинет.
***
Он представлял собой большую светлую комнату, обставленную дорогой мебелью. Помимо хозяина, маленького сухонького старичка с масленым взглядом, восседавшего в большом кожаном кресле, в комнате находилось пятеро.
Кресла у стола занимали светловолосая женщина лет пятидесяти с пышной короткой шевелюрой, уложенной волосок к волоску и молодой человек, старше Ярослава лет на пять. Во взгляде женщины я прочла холодный интерес, который тут же погас, стоило молодому человеку, очень похожему на неё, улыбнуться мне, продемонстрировав ослепительную голливудскую улыбку.
На диване у окна сидела девушка моих лет, блондинка с такими длинными волосами. что я удивилась, как она носит их распущенными. Она обнимала мальчика лет девяти, который тут же принялся рассматривать меня с детской непосредственностью, как диковинную зверюшку. Или ту самую девушку, о которой он столько слышал последние дни.
– Прошу вас, господа и дамы! Рассаживаемся и начинаем, – старичок поднялся с места и протянул через стол руку Ярославу, сухо кивнув мне. Мой спутник энергично пожал её:
– Начнём, мастер, – ответил он в полушутливой манере. – Мы и так чуть не опоздали.
– Но ведь не опоздали, – певуче и размеренно отозвалась женщина, сидящая в тени у стены рядом с маленьким круглым столиком. Плавным движением руки она поставила стакан с соком на круглый туалетный столик, поднялась с места и пересела в другое кресло, ближе к столу. – Давайте начнём, а знакомства оставим на потом. Лучше всего узнавать друг друга за обеденным столом.
Она обернулась ко мне и улыбнулась. На вид незнакомке могло быть как пятьдесят с хвостиком, так и под шестьдесят. Невооружённым глазам было видно, что дама очень ухаживает за собой и регулярно пользуется услугами хорошего пластического хирурга.
Волосы цвета льна были забраны в пучок, а взгляд карих глаз поражал открытостью и приветливостью. Она вся лучилась и выражала довольство собой и окружающим миром. Такая не станет повышать голос, а просто посмотрит с укором, и ты уже готов выполнить всё что угодно. Только бы дама не огорчалась.
Я окинула комнату взглядом, прикидывая, куда бы сесть и направилась туда, откуда только что встала приятная дама. Как раз в углу, подальше от любопытных глаз.
Ярослав встал у окна рядом с диваном, где сидела длинноволосая девушка и мальчик.
– Мне и тут хорошо, – сказал он, поймав взгляд приятной дамы, чьи тонкие брови в удивлении взметнулись вверх.
– Как скажешь, дорогой, – кивнула она и повернулась к сухонькому старичку: – Начинайте, дорогой Сергей Сергеевич. А то некоторые уже в нетерпении.
И коротко усмехнулась, довольная собственной шуткой.
***
Старичок обвёл взглядом всех присутствующих, чуть дольше задержавшись на моём лице, и начал:
– Итак, все вы знаете, что мой клиент и ваш близкий родственник, Дмитриев Алексей Викторович, скончался после непродолжительной болезни четырнадцатого мая сего года. Завещание было составлено им заранее, но за пару недель до прискорбного события…– старичок откашлялся и потёр переносицу.
То ли он был друг покойного, то ли просто любил драматические паузы. Вероятно, и то и другое.
– …мой клиент и друг попросил составить иное завещание и зачитать его только в присутствии всех заинтересованных лиц. И более никого.
И снова пауза. В кабинете стало так тихо, что наверняка было бы слышно, как пролетает муха, если бы она здесь обитала. Конечно, в таком идеально чистом и респектабельном кабинете, где даже немногочисленные художественные книги, в основном авторства Теодора Драйзера, располагались в алфавитном порядке, не говоря уже о папках с делами, это было исключено.
Я видела, как ёрзала на своём месте девушка с длинными распущенными волосами, как покусывал зубочистку, которую извлёк из кармана, молодой человек, сидящий неподалёку от дамы с пышной укладкой и ярко-красным лаком, поблескивающего свежим глянцем на кончиках пальцев рук.
Больше всех мне было жаль мальчика, одетого по случаю собрания в костюм-тройку, в котором бедняга явственно чувствовал себя неуютно, но ему не оставалось ничего иного, как вздыхать и с надеждой посматривать на мать.
– Я спросил Алексея, чем вызвана такая секретность, на что он ответил, что хочет исправить некие ошибки молодости и допущенную несправедливость. И чтобы после его смерти вы не стали врагами, но научились находить общий язык.
Та самая приятная дама грустно улыбнулась и бросила быстрый взгляд в сторону молодого человека и его, вероятно, матери. Итак было понятно, что в этой семейке не всё гладко, впрочем, как и в моей, да и каждой второй.
– Так вот, опуская формальности и шапку, а я имею право это сделать, да и, полагаю, никто не будет сомневаться в здравом уме и памяти нашего дорогого безвременно усопшего Алексея Викторовича.
Казалось, нотариус специально затягивает чтение завещания и наслаждается общим нетерпением.
– Итак, со скорбью в сердце приступаю.
– Приступайте, Сергей Сергеевич, – покровительственно произнесла дама с пышной укладкой. – А то у меня тоже сейчас случится инфаркт.
– Надо меньше курить, Эльвира, – мягко усмехнулась приятная дама.
– Надо меньше нервничать, – огрызнулась та, кого назвали Эльвирой и всхлипнула, поднося платок к глазам. – А в последний месяц было так тяжко.
– Мама, всё уже закончилось, – с лёгким раздражением и усталостью сказал молодой человек с внешностью киноактёра средней руки. – Нам всем было тяжело. Дядя, царствие ему небесное, уходил тяжело.
«Наверное, потому что заслужил», – мстительно подумала я.
Покойный совсем не вызывал у меня сочувствия. Он даже ни разу не поинтересовался, как я живу и где. Наверное, и о смерти мамы не знал. Вычеркнул нас обеих из жизни и завёл другую семью.
А перед смертью вдруг вспомнил обо мне. С чего бы? Хотел, чтобы на том свете зачлось доброе дело? Стал сентиментальнее?
– Разрешите, я продолжу, – покашлял Серей Сергеевич, опуская глаза в папку, лежащую перед ним в раскрытом виде. – Так вот, пункт первый. Четырёхкомнатную двухуровневую квартиру, в котором я проживал последние годы жизни вместе с женой, Анастасией Павловной Дмитриевой и сыном, Платоном Алексеевичем Дмитриевым, по адресу…
Далее нотариус принялся зачитывать адрес элитного района Москвы. Хамовники – это же рядом с Фрунзенской набережной? Да, неплохо мой отец устроился в жизни. Может, запугал маму, пригрозил отнять меня, поэтому она молчала о его имени до самой смерти?
Вдове, которая являлась моей ровесницей, и сыну достался ещё и пакет акций крупных нефтегазовых компаний. И что-то из ювелирных украшений. По лицу Анастасии было видно, что она довольна. Чего не скажешь о выражении лица сестры покойного Эльвиры.
Ей и племяннику достались по однокомнатной квартире в ЖК «Дом на Мосфильмовской», том, что в Раменках. Тоже весьма неплохо. На лице племянника появилась грусть. То ли о дяде вспомнил, то ли рассчитывал на что-то более ценное.
Дальше в завещании были упомянуты приятная дама, оказавшаяся матерью Ярослава, первая жена покойного. Ей тоже достались акции и элитное авто стоимостью в несколько миллионов рублей.
На лице вдовы отразилось недоумение, но Ольга Денисовна, как звали приятную даму, повернулась к ней и так посмотрела, что вдова покраснела, опустила глаза и крепче обняла сына.
Теперь дошла очередь и до моего похитителя. Ярославу Родионовичу, как звали этого неприятного типа, сверлившего меня глазами всё время, пока мы находились в кабинете у нотариуса, отошла в собственность три четверти строительной фирмы покойного с довольно внушительном оборотом капитала. С одним но.
Оставшаяся четверть фирмы досталась мне. Как и квартира в Черёмушках, особняк в Подмосковье, в пятидесяти километрах от МКАДа.
– В случае заключения брака между Дмитриевым Ярославом Родионовичем и Багировой Гердой Алексеевной, – нотариус бросил на меня масленый взгляд, – им будет передана денежная сумма в размере одного миллиарда рублей. Брак должен продлиться не менее четырёх лет, иначе данная сумма, а также всё вышеперечисленное имущество, которое они получают по данному завещанию, будет передано на благотворительные цели. В случае если брак не будет заключён в течение полугода после оглашения данного завещания, миллиард рублей должен быть разделён в равных долях между остальными наследниками, перечисленными в завещании. За исполнением моей воли прошу следить моего поверенного и нотариуса, Полушкина Сергея Сергеевича.
Закончив чтение, старичок со вздохом и чувством хорошо исполненного дела положил завещание на стол:
