Kitobni o'qish: «Небеса знают лучше»

Прекрасное утро, влюблена весна.

Что случилось с сердцем? Снова бьется, как тогда.

А в небе так скучно, я устал мечтать

И вернулся навсегда, мир и небо, ты и я.

Люби, люби, как солнце, как вечно грустная луна,

И не отпускай меня.

Люби, пусть льются слезы, ведь в сердце вечная весна,

Так не отпускай меня. Люби.

И разные роли я любил играть.

Ты прощала все, но разве можно все прощать?

И в небе так долго что же я искал?

Я вернулся навсегда, мир и небо, ты и я.

Люби. Сколько нежности и сколько счастья,

Было вместе в один вечер столько страсти. Люби. (Dan Balan)

Глава 1

Тина

Рабочий день заканчивался, но под конец смены кто-то на небесах решил, что отдыхать сегодня вечером мне не суждено.

– Мелитина Григорьевна, – каждый раз, когда я слышу свое полное имя, меня передергивает. Угораздило же моему деду двадцать шесть лет назад назвать меня так! « Медовая, сладкая» – так переводится мое имя с греческого – ужас! Кажется, от самого названия тело покрывается неприятной липкостью. Поэтому, все, кто меня знает, называет Тина, даже на работе я прошу всех называть меня «Тина».

– Да, Рита, – я попыталась скрыть усталость от проведенного в двух операциях и пяти консультаций дня, – что там у нас?

– Мотоциклиста привезли, он в смотровой, глянете?

– Господи, весна пришла нежданно. Март месяц и мотоциклисты, как подснежники, вылезли при первом лучике солнца, – я скривилась. Не то, чтобы я не любила байкеров, просто их безразличное отношение к жизни выводили меня из себя. С этими размышлениями я мысленно приготовилась к еще одной операции за сегодня. Обычно падения с мотоцикла или авария с участием мотоциклиста редко заканчивались простыми переломами.

Уже подходя к смотровой, я услышала два мужских голоса. Один что-то спрашивал, другой отвечал. Я остановилась перед дверью, второй голос вызвал у меня приступ непонятной паники. Так бывает иногда, влюбляешься в тембр, интонацию. Есть любовь с первого взгляда, а есть с первого звука. Мне кажется, со мной произошло именно это. Для меня голос показался настолько знакомым, своим, что я на минуту замешкалась. Так бывает, что не знаешь человека, а услышишь голос, или увидишь его и как будто ты этого человека знал. Когда-то давно, возможно не в этой жизни, но сразу понимаешь, что судьба вас уже сводила вместе. Мне до ужаса захотелось увидеть владельца этого голоса. В смотровом кабинете приемного покоя я обнаружила двух парней примерно лет по тридцать. Один из них держал в руке два шлема и испуганно смотрел на хирургические инструменты, лежащие на стерильном столике. Другой сидел на стуле, был бледный, со лба стекала кровь, кое-где успевшая подсохнуть. Левая рука тоже была в порезах, а правую руку он прижимал к ребрам. Джинсы были порваны и из раны на бедре также проступала кровь.

– Вас «черепахой» не учили пользоваться? – возмущенно спросила я. Две пары глаз с удивлением уставились на меня. Тот, что сидел на стуле, устало спросил:

– Что, врач снова занят? Я же уже говорил другой медсестре, что я в порядке, поваляюсь денек-другой дома и будет все ОК. Просто дайте мне лейкопластырь и все, – ну вот, я поплыла. Владелец таинственного голоса оказался еще и красавцем.

– Ну, во-первых, пластырем здесь не обойдешься, – я вплотную подошла к пациенту и стала осматривать рану на лбу. Она опасений не вызывала, нужно было просто обработать, со временем заживет и шрама не останется. А вот нога и рука мне не понравились, – А во-вторых, я на сегодня ваш врач – Тина Григорьевна.

Мне доставило удовольствие наблюдать, как расширились от удивления глаза парней. Обычно все, кто видит меня впервые, так и реагируют. Ну да, я – врач-хирург, правда не общей практики, а кардиохирург. Но в этом маленьком подмосковном городке, куда меня направили по программе «молодой врач», я была хирургом широкого профиля. И да, в свои двадцать шесть лет я выглядела как выпускница медицинского училища – молоденькая, без косметики, в коротеньком халате (который час назад мне любезно одолжила моя медсестра, так как мой испачкался зеленкой). Я сняла с себя медицинскую маску, которая больше мешала, чем помогала и одела перчатки. И только тут уловила на себе любопытный взгляд своего пациента. Он так пристально на меня уставился, что я пожалела о снятой маске. А эти его глаза, они казались бездонными, настолько голубой оттенок выделялся на загорелой коже. Черные, слегка вьющиеся волосы непослушными прядями падали на лоб.

– Мне надо, чтобы вы полностью разделись и сели на топчан, – попросила я и заметила веселые искры в его глазах, которые смутили меня. Я немного покраснела. Ну надо же, почти каждый день говорю такое своим пациентам и ни разу не ощущала такой неловкости, как сейчас.

– Хм, обычно я прошу девушек раздеться и лечь на кровать. А тут меня приглашают, да еще и доктор в коротеньком халатике!

– Шутите – уже хорошо! Я врач, вот когда получу ученую степень, тогда буду доктором, – я старалась не обращать внимания на пристальный взгляд своего собеседника и обратилась к его другу:

– Вы могли бы привезти своему другу сменную одежду, потому что эта просто не пригодна. Да и брюки придется выкинуть.

– Док, все что надо, я сделаю. Может лекарства какие нужны?

– Нет, у нас все есть. Я сейчас определю степень повреждения, есть ли переломы, зашью раны и можете его забирать, – я взяла ножницы и принялась срезать бирку с бикса, потом повернулась к пациенту, – Я не поняла, вы еще не разделись? А вы, – я обратилась к парню со шлемами, – здесь работы на пол часа минимум, так что, живо за одеждой.

– Есть, док! – приятель моего пациента козырнул мне, поймал брошенные ему приятелем ключи и, весело насвистывая, удалился.

Я же принялась осматривать пациента, сердце бешено колотилось. Но я натянула на себя «умный вид» и попыталась сосредоточиться, насколько это было возможным. Пациент снял футболку и остался в джинсах. Его руки, грудь и спина были покрыты татуировками и давними шрамами. Шрамы не были глубокими и скорее всего со временем перестанут быть видимыми, а вот тату заинтересовало. Казалось, в нескольких рисунках зашифрована целая жизнь. Иероглифы, надписи на латыни, испанском, арабском, сломанные крылья и много чего еще. И тело такое натренированное, что я невольно ощутила возбуждение.

Андрей

Ух ты! Вот это доктор, вернее врач, как меня поправили. В другой жизни я обязательно пригласил бы ее на свидание. Она только посмотрела на меня своими огромными глазищами и я поплыл. А этот их цвет, зеленый, напоминает весеннюю траву. Неужели бывает такой цвет глаз? Или это линзы? А когда она сняла медицинскую маску и я смог насладиться всеми прелестями ее лица, то точно пропал. Передо мной стоял эльфик в белом коротком халатике. Маленькая по сравнению со мной, не выше метра семидесяти, худенькая, но аппетитная в тех местах, где надо. Вся такая серьезная, я пытался ее развеселить, но, похоже, мне это плохо удавалось.

Она принялась ощупывать мои ребра, затем ее пальцы скользнули по ключице и плавно перешли на плечи. Если так дело пойдет и дальше, мне через минуту придется краснеть и извиняться. Я и чувствовал из-за этого себя неловко. Кажется, я издал характерный стон, потому что моя врач обеспокоенно на меня посмотрела. Боже, пусть лучше она подумает, что мне больно, очень больно. Но, блин, как же хорошо! Сколько у меня не было секса? Где-то полгода, а может больше. Это все гормоны.

– Джинсы снимайте или хотите, чтобы я с вас их сама сняла? – судя по голосу она не шутила, а вот я оказался в непростой ситуации.

– Я сам сниму, но не против, если бы вы это сделали, – мне доставило огромное удовольствие видеть ее удивленные глаза. Она отвернулась, но я успел заметить, как мило покраснели ее щечки, – Но боюсь, док, вам не очень понравится то, что вы увидите. Вернее, может и понравится, но это явно не то, что вы ожидаете увидеть.

– Послушайте, вы как барышня. Ой, не буду раздеваться! – она повернулась ко мне лицом и протянула что-то в ладошке, – хотите, я вам дам конфетку, а вы снимите эти свои чертовы брюки. Идет?

Я прыснул со смеху, ей бы только с детьми разговаривать. Ну что же, сама напросилась. Я уверенно встал на ноги и сбросил джинсы. Еле подавил в себе приступ смеха, когда увидел, как от ужаса и удивления расширились ее и без того огромные глаза. А я ведь предвидел такую реакцию, ну не люблю я летом надевать нижнее белье.

– Боже, вы что, всегда без трусов ходите? Могли бы предупредить, – буркнула она, отвернулась и снова мило покраснела. Сняв с крючка белое вафельное полотенце, она протянула его мне. Я прикрыл им свое хозяйство.

– А я предупреждал, что вам не понравится. Кстати, где моя конфетка?

Кажется, у меня получилось ее расслабить, она даже улыбнулась и кинула конфету. Мне ничего не оставалось, как развернуть ее и съесть. Не люблю конфеты. Молча показав мне рукой на кушетку, она забрала фантик и кинула в мусорное ведро.

– Хороший мальчик, – потрепала меня за волосы. Она что, издевается? Словно прочитав мои мысли, она добавила, – я пытаюсь вас немного расслабить, потому что сейчас будет больно. На плечо нужно наложить минимум пять швов и на бедро тоже столько же.

Милая моя, больно мне уже не будет. Больно было семь лет назад, когда погиб мой друг, а я месяцами после реанимации заново учился ходить и становился похож на человека. Больно было, когда Марина швыряла мне в лицо оскорбления. А я всего лишь сказал ей правду. Физическая боль всегда уступает душевной. А сейчас не больно, и уже никогда не будет больно. Я научился с этим жить, дал себе слово, что никогда не буду говорить правду. Но буду честным в отношениях с противоположным полом. Так будет не больно, так будет честно.

– Я сейчас обработаю вам раны дезинфицирующим раствором, немного пощиплет, – нежный голос вернул меня в реальность, – Ой, вы весь в шрамах, часто падаете с мотоцикла?

– Падают с кровати, а на мотоциклах попадают в аварии. Ответ на ваш вопрос: да, часто. Но мне нравится скорость и ездить я не перестану, – лучше пусть думает, что я часто попадал в аварию, чем узнает природу происхождения моих шрамов. Причем на душе был самый большой.

Руки у нее какие золотые, я почти не чувствовал укола иглы, а она обеспокоенно заглядывала мне в глаза после каждого стежка. Я ободряюще улыбался ей. Интересно, она и в постели такая нежная? Немедленно захотелось ощутить эти пальчики, исследующие мое тело, все до сантиметра. От этих мыслей снова возбудился, хорошо, что моя спасительница занята моим плечом. Я даже думать не хотел, какая у меня будет реакция, как только она займется моим бедром. Постарался отвлечься и задал вопрос:

– Тина, непривычное имя для русских ушей, это сокращенное?

– Сокращенное, – она вздохнула и переключилась на мое бедро, – полное имя Мелитина. Если честно, оно мне не очень нравится. Дед у меня грек и меня назвал греческим именем. Даже не подумал, как мне с ним будет житься.

– А мне нравится, – собеседница удивленно уставилась на меня, – такое сладкое имя, мед напоминает.

– Ну да, в дословном переводе «медовая», – Тина закончила меня штопать и оценивающе посмотрела сначала на бедро, потом на руку, – мне не нравится, когда меня называют Мелитиной.

– Я запомню, – снова ее удивленный взгляд. Надо же, точно дед угадал с именем. Эту девушку хочется кинуть на горизонтальную поверхность и облизывать, наслаждаясь. Она на вид такая вкусная.

– Постарайтесь пока не напрягаться, через неделю снимите швы в поликлинике, завтра на перевязку.

– Перевязку вы будете делать?

– Нет, я завтра выходная. Да и перевязки у нас делает Рита, медсестра.

– Жаль, с удовольствием с вами еще пообщался бы, – сказал, и сам удивился, что хочу продолжения общения с ней. А если быть честным, то не только общения. Ее присутствие вызывало во мне желание, даже сказать, сексуальную жажду. А ведь меня даже не интересовало, замужем она, или у нее серьезные отношения. В голове пронеслось: «Моя!», сам этого испугался.

Наш разговор прервала та самая Рита, лет тридцати, вошедшая в кабинет и с неприкрытым интересом разглядывающая меня:

– Мелитина Григорьевна, там ребенок поступил, подозрение на аппендицит. Я здесь закончу, а вы идите в отделение. По-моему, домой спать вы не скоро пойдете.

Тина чертыхнулась и, не прощаясь, вышла из кабинета. Я смотрел ей вслед, как преданный щенок, от которого только что ушел хозяин.

– Наша врач – недотрога и трудоголик, а вот я сегодня вечером свободна, да и завтра тоже. Кстати, живу недалеко и люблю шоколадные тортики.

Рита явно ко мне клеилась. Все, что мне сейчас было нужно, это секс, необременительный, без обязательств и быстрый. В другое время я не раздумывая уже бы кувыркался с этой аппетитной красоткой с грудью больше чем четвертый размер. Но сейчас у меня даже не было никакого желания. Я хотел Тину, причем желание стало настолько острым, что я грубо выпалил:

– Врач запретила мне в ближайшие дни любое напряжение, – заметил надутые недовольные губки. Меня выручил Макс, заглянувший вовремя в кабинет, – О, Макс, принес шмотки?

– Да, там сверху лежали в шкафу, даже искать не пришлось. Ух-ты, – Макс присвистнул и стал строить глазки медсестре. Ну что же, хоть у кого-то сегодня будет веселая ночка.

Рита вышла из процедурного кабинета, перед этим чиркнув номер телефона на бумажку и вложив ее в ладонь Макса. Тот чуть слюни не пустил вслед удаляющейся медсестре.

– Блин, Андрюха, ну повезло! Я прям завидую тебе, сначала врачиха, потом медсестра, надо было мне тоже поцарапаться, – но взглянув на мои свежие «царапины», закрытые повязками, стал серьезный, – обошлось?

– Куда я денусь? – а сам думал, что надо бы с недели наведаться к Тине и отблагодарить ее. Ну там коробку конфет, шампанское, все как обычно. Безумно захотелось снова увидеть эти бездонные глаза и искреннюю улыбку. А мозг уже прокручивал: «Опасность!». Да, будет лучше ее никогда больше не встречать, какое-то предчувствие. Боюсь, что все зайдет слишком далеко. У меня такого никогда не было, чтобы с первого взгляда девушка прочно закрепилась. И не в сердце, а в сознании.

– Ты не в обиде, что мне Риточка телефончик свой дала, может сам бы с ней? Я уступлю.

– Да мне как-то больше врач приглянулась, вот только не думаю, что у нас с ней получится что-то. Не зацепил я ее, – попытался состроить обиженную гримасу, а Макс посмотрел на меня и рассмеялся, подавая штаны.

– Что же ты сразу девкам свой член показываешь? Может ее размер не устроил? – Макс засмеялся, а я выругался, – ничего, в следующий раз при встрече ей скажешь, что в процедурке холодно было.

– Ну ты и дурак! – я засмеялся вместе с Максом, одевая чистые джинсы, – я так понял, у тебя вечером встречка?

– Надеюсь, на пару недель хорошая разрядка мне обеспечена!

– Рад за тебя, – искренне произнес я.

– Давай сходим куда-нибудь с этими медичками? Я Риту подговорю, может у тебя с доком что-то срастется?

– Да ничего не срастется, ты же меня знаешь. Девченкам романтика нужна, ухаживания, цветы. Мне это не интересно. Кстати, Рита любит шоколадные тортики, сама мне намекнула, так что имей в виду.

– Завидую я тебе, дружище, – продолжил Макс, когда мы уже вышли на улицу, – есть женщина -хорошо, нет женщины -тоже хорошо. Не заморачиваешься по этому поводу. Я так не могу. Мне кажется, что каждая девушка, которую я укладываю в постель -это мое будущее. Семью уже хочется.

– А мне ничего не хочется, – я закурил и выбросил в урну испорченные джинсы, – сам по себе, деньги заработал, спустил. От хобби никто не отвлекает. Не люблю напряги.

Макс подвез меня до дома. Выпив обезболивающее, включил телевизор. Впереди два дня выходных, чтобы окончательно не свихнуться от безделья, взял карандаш и альбом. Стал делать первые наброски. Сначала появились глаза, затем овал лица и непослушные волосы, милый носик, родинка над левым глазом, чуть заметная улыбка. Тина… Я сошел с ума. Первой мыслью пронеслось – порвать к чертовой бабушке, выкинуть и забыть. Немного помедлив, решил не рвать. Красиво получилось, любоваться буду иногда.

Глава 2

Андрей

Прошла неделя с момента знакомства с Тиной. Признаюсь, я не смог ее забыть. Эту девушку можно было сравнить разве что с наркозом. Незаметно так просачивается по вене и ты не замечаешь, как твой мозг выключается. Бац! Ты не осознаешь, как уже провалился в неизвестность. Несколько раз за эти дни порывался прийти к ней в больницу и поблагодарить. Меня останавливал один вопрос: «А дальше?». Что будет дальше? Тина из тех девушек, которые не согласятся на разовый секс, к которому привык я. Более того, чувствовал, что попробовав с ней один раз, мне захочется еще и еще. Я не хотел зависимости, не хотел становиться наркоманом чувств и это меня сдерживало. Еще не хотел причинять боль милой девушке, уже так прочно осевшей в моей башке. Ей нужна романтика, свидания, семья, дети. Я не мог ей этого всего дать, не мог позволить себе полноценные отношения. Только разовые свидания, без обязательств.

Мне нравилось так жить, подрабатывал в такси, работал по сменам барменом в небольшой но уютной кафешке. Гонял на мотоцикле, ведь адреналин нужно было куда-то спускать. Раньше мне драйв давали самолеты. Сколько себя помню, всегда хотел летать, как отец. Я взлетал и наслаждался полетами. Потом я сам себе обрезал крылья. Перестал летать, перестал мечтать. Жил отшельником, даже привык к этому. Появились новые знакомые, общие с ними интересы. Один Макс остался со мной напоминанием о прошлом. Иногда, не часто, случайный секс, ничего особенного. Бывало по утрам я даже не мог вспомнить имени своей разовой партнерши. И что странно, даже не чувствовал себя мудаком после этого. Заранее расставлял приоритеты: никаких обязательств, просто физическое удовлетворение сексуальных потребностей и все. Никогда не приводил женщину к себе домой, всегда искал встречи на чужой территории. Не хотел никого впускать в свое личное пространство. Мне было хорошо одному. Я не наслаждался жизнью, я просто жил сегодняшним днем и не думал о завтрашнем. Вернее не хотел думать, не позволял себе такие мечты.

Сегодня у меня была ночная смена в такси. Где-то часов в десять вечера поступил вызов забрать клиента из аэропорта. Даже не успел выйти, чтобы забрать багаж и уложить его, пассажир плюхнулся на заднее сиденье. Багажа не оказалось, только небольшой рюкзак, и пассажир оказался пассажиркой.

– Куда едем? – задал я привычный вопрос.

– Не знаю, – мое сердце ухнуло куда-то глубоко. Этот голос я не спутаю ни с чьим другим. Настроив зеркало заднего вида на пассажирку, увидел Тину. Заплаканные глаза, потерянный взгляд. Черт возьми, что же случилось, кто с ней так обошелся? Я мысленно разносил черепушку тому, кто обидел это ангельское создание. И вдруг сам испугался этого мимолетного порыва ее защитить. Включил в салоне свет и повернулся к ней. Тина уставилась на меня испуганными и удивленными глазами.

– Я дедушку похоронила, – тихо сказала она и на глазах снова выступили слезы, – у меня больше никого в этой жизни не осталось, я одна. Не знаю, как мне с этим жить.

– Соболезную, – а про себя чертыхнулся. Открыл дверь и пересадил ее на пассажирское сидение рядом со своим. Потом вдруг неожиданно для себя предложил, – поехали ко мне. Женских напитков в моем арсенале нет, но белый ром подойдет.

– Белый ром? – переспросила она.

– Да, бутылка «Бакарди» имеется. Я такое не употребляю, а тебе поможет расслабиться.

– Расслабиться, – как бы в пустоту произнесла Тина. И я подумал, что дело дрянь, надо вытягивать девченку из этого состояния. Взяв рацию, я сообщил диспетчеру, что оканчиваю смену. Получив добро, повез свою неожиданную пассажирку к себе домой.

Тина молчала всю дорогу, как бы безмолвно соглашаясь с моим решением. Закрыв машину и взяв из ее рук рюкзак, мы поднялись в мою квартиру. Пока она раздевалась, я успел налить ей ром, соорудил закуску из сыра, колбасы и «Бородинского» хлеба.

– Куришь? – предложил ей сигарету, она отрицательно замотала головой, – я закурю, ладно?

– Это же твоя квартира, не надо спрашивать, – Тина удивленно посмотрела на один бокал и закуску, – это все мне? Ты не будешь?

– Я себе кофе сделаю, спиртное не буду, завтра на работу. Знаешь, специальных рюмок для рома у меня нет, есть один бокал для вина. Сойдет?

Налил ей, после того, как она утвердительно кивнула. Покрутила бокал в руке, принюхалась и выпила, не закусывая. Я снова налил и придвинул к ней еду.

– Ты знаешь, мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне и годика не было. Меня растили бабушка и дедушка. А когда исполнилось семь, бабушка умерла. Дед был для меня всем, он работал врачом-хирургом в московской больнице, – понятно, династия. Кто бы сомневался. Я тоже пошел по стопам отца. Вспомнил родителей и сердце, спящее почти семь лет, больно заныло. Если бы завтра не надо было на работу, я выпил бы вместе с Тиной.

– Как звали дедушку? – Тина немного промолчала и ответила:

– Тео. Он действительно был врачом от Бога. Умер сразу после операции, вышел, снял халат и осел у стенки операционной. Сердце… Какая ирония, я кардиохирург, а оказалась бесполезной. Понимаешь?

Было видно, что слез у нее не осталось. Я сел рядом на диван и обнял ее за плечи. Она уткнулась мне в грудь и я ощущал ее дыхание. Так захотелось обнимать ее, защитить от всего и всех, что-то шептать на ушко или просто молчать. Я был уверен, что мы смогли бы красиво молчать.

– Знаешь, как тяжело быть одной. Только когда потеряешь, начинаешь понимать, насколько тебе не хватает родной души.

– Понимаю тебя. Только в моем случае потеря обратимая, а в твоем уже ничего не изменишь.

Тина непонимающе подняла на меня глаза, мне надо было как-то объяснить:

– Мои родители живы, я сними не общаюсь. По своей инициативе, может, когда-нибудь, наберусь смелости взглянуть им в глаза и попросить прощения. Но не сейчас. У меня еще есть шанс, а у тебя этого шанса нет.

Моя гостья печально посмотрела на меня, но разговор дальше не заводила. Я мысленно поблагодарил ее за это.

– Я очень плохой парень. Понимаешь? И менять в своей жизни ничего не собираюсь. Живу в свое удовольствие, а родителям не всегда это нравится. Были веские причины у меня уйти из родительского дома. В один момент я понял, что не создан для семьи. Мне она не нужна. Одному легче, я живу здесь и сейчас.

– А ты всегда говоришь правду? Когда заводишь с девушками отношения, ты их предупреждаешь о кратковременности вашего романа? – она с любопытством, даже немного изучающе задала этот вопрос. Ну что же, вечер откровений?

– Ну, во-первых, я никогда не завожу с девушками отношения, и романы тоже не кручу. И да. Я сразу расставляю точки над И. Могу тебе сказать, большинство девушек устраивает секс без обязательств. Никто от ревности не сходит с ума, никто никого не контролирует. Чисто здоровый интерес. К тому же, я настолько загружен работой, что уже и не помню, когда последний раз был с женщиной.

– Ты просто не любил по настоящему, – Тина не хотела сдаваться в нашем споре, – на данный момент я тебя понимаю. Если бы мне кто-то предложил секс без обязательств, я бы не задумываясь согласилась, – я удивленно на нее посмотрел. То ли алкоголь действовал, то ли она действительно озвучила свои скрытые желания. Наверное на моем лице застыл немой вопрос, потому что Тина засмеялась и приятельски похлопала меня по плечу, – только не пойми меня неправильно. Я через пол года уезжаю в Торонто на стажировку, мне предлагают там остаться. Обеспечивают жильем, соц.пакетом. Это мечта! Мне сейчас влюбляться нельзя. А вот пошалить можно. Меня в России уже ничего не держит и никто. Не получится в Канаде с личной жизнью, вернусь назад. Так что я тебя понимаю, хотя не имею представления о твоих мотивах.

– А ты, любила? – мой испытывающий взгляд прожигал ее глазищи так, что она отвела взгляд.

– Нет, любить не довелось, а тебе? – парировала Тина.

– Тоже нет. Да это и не важно. В любом случае я – одиночка, – ром заканчивался, но глаза моей гостьи были ясными, хотя напряжение и стресс мне удалось снять.

– Как ты живешь с такой правдой? Не хочется иногда соврать, приукрасить? Девушки любят лесть, мягкий обман.

– Ты знаешь, иногда правду сказать тяжелее, чем соврать. Правда может оказаться настолько горькой, что до конца жизни будешь ощущать только ее вкус. И никакие сладости в виде обмана не помогут.

– У тебя так? – это был не вопрос, больше утверждение. Я вздохнул и прикрыл глаза. Но на вопрос ответил:

– У меня где-то посередине. Я говорю честно, не раскрывая правды и не преукрашая ложью. Не даю надежду, это напрасно, откровенно, но это справедливо.

Я вновь закурил, медленно. Ни с кем, никогда я не был так откровенен. Никому не позволял копаться у себя в голове. Перед этой девчонкой открылся, легко, непринужденно. Но страха не было. Из размышлений меня вывело горячее дыхание гостьи, слегка касающееся моей спины. Я понимал, что близость с ней может быть для меня опасной. Но меня тянуло к этому прекрасному эльфику каждой клеточкой моего тела. Я хотел ее, но мне надо найти силы, чтобы это не произошло сегодня. Я не мог поступить нечестно по отношению к Тине. У нее в крови гуляет алкоголь, а я же хотел осознанной близости, контролируемой с обеих сторон. Если бы на ее месте была другая девушка, не раздумывая поддался бы соблазну. Но не с ней.

– У тебя классные тату, – Тина провела ладонью по спине и переключилась на плечо, я еле сдержал возбуждение, – я еще в больнице обратила внимание. Тебе идет.

– У меня знакомый владеет салоном, мастер от Бога. Хочешь, тебе сделаем?

– Не-а, я боли боюсь, – она поежилась, словно тату машина уже зажужжала.

– А я тебе дам конфетку, – ответил я ее же фразой и налил еще ром в опустевший бокал.

– Я подумаю, – тихо ответила Тина, и залпом опустошила содержимое. Я снова взял бутылку и наполнил ее бокал. Мой кофе уже успел остыть и я, вылив холодные остатки в раковину, стал варить себе новый. Понимал, у нее стресс, горе. Старался не сорваться и держать себя в руках. Я был бы последней скотиной, если бы воспользовался ее положением сейчас. Хотя безумно хотел ее.

– Ты боишься боли, а в ушах девять сережек. Больно не было?

– Шутишь, это же уши, в них почти нет нервных окончаний. И что, прям так сразу посчитал количество сережек? – по голосу мне стало понятно, что крепкий алкоголь возымел свое действие и Тина окончательно расслабилась.

– Ты так близко тогда подошла ко мне, что я не только пирсинг в ушах заметил, еще милую родинку над левым глазом, почти не заметную и маленький шрам на правом мизинце. А еще ты очень приятно пахнешь, хотя и не пользуешься туалетной водой. К тому же мне чертовски хочется тебя поцеловать, завалить на кровать и заниматься с тобой сексом во всех мыслимых и немыслимых позах. Но я не сделаю этого. По крайней мере, сегодня точно не воспользуюсь ситуацией.

Тина переваривала сказанное мною, глядя своими бездонными глазами прямо в мои. Затем грустно вздохнула, поставила на стол пустой бокал и подошла ко мне. Взяла у меня из рук чашку кофе, сделала пару глотков и вернула чашку назад. Наши пальцы соприкоснулись и я почувствовал жар от ее рук. Нервно сделал глоток и посмотрел на нее снова. Она твердо сказала: