Kitobni o'qish: «Письма погибших героев»

Shrift:

От составителя

В последние минуты перед боем, кажется, не надышаться, а сколько еще нужно успеть! Написать родным. Перекинуться взглядом с другом. Успокоить более молодых. Покурить. Вспомнить что-то очень хорошее. А потом примкнуть к винтовке штык и с взлетевшей в небо красной ракетой выпрыгнуть из окопа.

Это только в плохих романах пишут, что бежать на врага под свист пуль легко. Нет, это крайне трудно, даже невозможно. Потому что все враги целят только в тебя. Но фронт сейчас проходит именно здесь, через то место, где впечатываешь сапоги в землю, и от тебя зависит, где проляжет эта линия через минуту. От тебя и твоих товарищей.

Письма с фронта, дневники, обращения, записки… Лист бумаги, сложенный треугольником. Почтовая открытка. Самодельный конверт. Написаны перед боем. Под артиллерийским обстрелом. В окопе на коленях. За столом в землянке. На комсомольском билете, обрывке бумаги, на сигаретной пачке. На стене в тюремной камере. И не важно, чем они написаны – ручкой, карандашом, гвоздем, обломком кирпича… Всё это помогает нам понять то время, тех людей, которые, чувствуя дыхание смерти, думали не только о себе, они думали о своих близких, о товарищах, они думали о Родине.

Конечно, ни одна книга не в состоянии вместить даже часть всех трагических событий тех лет. Но даже эта малая толика дает современному читателю представление о самой войне, о героизме и самоотверженности наших соотечественников.

В книге использована информация только из доступных открытых источников: публикаций в газетах, журналах, мемуарах, справочниках, различных книгах, музейных экспонатов. Не имея возможности назвать поименно, выражаю благодарность всем, кто помог в работе, которая была выполнена ради сохранения памяти о полных мужества и героизма днях той страшной битвы и людях, добывших нашей стране и миру бессмертную Победу.

1941 год

Надписи защитников Брестской крепости на ее стене

22 июня

Нас было пятеро: Седов, Грутов И., Боголюб, Михайлов, Селиванов В. Мы приняли первый бой 22.VI.1941-3.15 ч. Умрем, но не уйдем!
Умрем, но из крепости не уйдем.

20 июля¹

Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина.

Большинство мужественных защитников Брестской крепости героически погибло. Погиб основной состав штаба обороны крепости. Среди небольшой группы уцелевших защитников оказался прославленный герой Бреста командир 44-го стрелкового полка П. М. Гаврилов. В бою он был ранен и попал в руки фашистов.

При раскопках в развалинах крепости были обнаружены останки воинов, знамя, оружие, личные документы. На каменных сводах, стенах, лестницах найдено много надписей, сделанных ее героическими защитниками. Фотоснимки этих надписей стали достоянием музеев, публиковались в газетах «Красная звезда» (17 декабря 1952 года), «Правда» (18 декабря 1952 года), в книгах С. Смирнова, много сделавшего для того, чтобы восстановить имена настоящих героев Бреста.

В 1965 году в связи с 20-летием Победы над фашистской Германией Брестской крепости Указом Президиума Верховного Совета СССР было присвоено высокое звание «Крепость-герой».

На улицах Бреста сражались пограничники, отряды милиции, части Красной Армии, мирные жители. До позднего вечера обороняла здание военного комиссариата Брестской области группа его сотрудников во главе с областным военкомом Г. Д. Стафреевым. Лишь ночью под прикрытием танков немцам удалось ворваться в здание. В жестокой рукопашной схватке погибли почти все его защитники. Но и гитлеровцы вынесли потом из здания десятки убитых солдат и офицеров вермахта.

С первых минут войны началась героическая оборона Брестской крепости, продолжавшаяся официально до 20 июля 1941 года (местные жители уверяли, что стрельбу, доносившуюся из крепости, они слышали вплоть до начала августа). Организаторами и руководителями обороны (около 3,5 тысячи людей – военные, пограничники, женщины, дети) были капитан Иван Зубачев, полковой комиссар Ефим Фомин, майор Петр Гаврилов, лейтенанты Андрей Кижеватов, А. Е. Потапов и другие. Звания Героя Советского Союза в 1957 году были удостоены П. М. Гаврилов и посмертно А. М. Кижеватов.

На захват крепости немцы отвели несколько часов, бросив в атаку 45-ю пехотную дивизию, имевшую в своем составе девять легкие и три тяжелые артиллерийские батареи и усиленную 27-м артиллерийским полком, девятью мортирами и тяжелыми минометами. Но бессмертный гарнизон сковывал врага по меньшей мере месяц. Немцы обстреливали крепость, бомбили ее с воздуха, использовали огнеметы. А Родина даже не знала, что Брест еще сражался и тогда, когда немцы уже давно взяли Минск и подошли к Смоленску. Кому-то удалось прорваться и уйти к партизанам; 300 оставшихся в живых защитников попали в плен. Только благодаря писателю Сергею Смирнову, восстановившему имена нескольких сотен погибших, с защитников крепости были сняты клейма “без вести пропавший” и “изменник родины”. Смирнов же ходатайствовал о реабилитации уцелевших героев. В хрущевские времена в газетах появилась фотография: двое плачущих мужчин, защитников крепости, прижимаются лбами друг к другу.

Стойкостью и мужеством советских людей были поражены даже враги, которые перед этим победоносно прошли почти всю Европу. В захваченном советскими войсками архиве штаба 45-й пехотной дивизии противника было обнаружено боевое донесение:

«Ошеломляющее наступление на крепость, в которой сидит отважный защитник, стоит много крови. Эта простая истина еще раз доказана при взятии Брестской крепости. Русские в Брест-Литовске дрались исключительно настойчиво и упорно, они показали превосходную выучку пехоты и доказали замечательную волю к сопротивлению».

Записка младшего лейтенанта Николая Синокопа

22 июня

Пом. нач. заставы мл. лейтенант Синокоп Николай Данилович. Сумская область, Роменский район, село Бобрик.
Погибну за Родину, но живым врагу не сдамся.

Николай Данилович Синокоп (1918–1941).

Родился в семье крестьянина. В 1938 году был призван в Красную Армию. В 1940 году стал младшим лейтенантом, помощником начальника погранзаставы на западной границе СССР. В первые часы боя комсомолец Синокоп поклялся стоять насмерть, но не пропустить врага. Он вынул свой «смертный медальон» и записал слова клятвы на том же листочке, на котором были записаны его фамилия и место рождения.

После упорных, кровопролитных боев уцелевшие пограничники вынуждены были отступать на восток. Утром 14 июля колонну пограничников численностью до 200 человек, двигавшуюся из города Сквира в направлении станции Попельня, настигли 16 фашистских танков. При входе в деревню Парипсы (4 километра северо-западнее станции Попельня) пограничники решили принять бой. По сигналу командира бойцы заняли оборону. Схватка была беспощадной. Но силы были слишком неравны.

После боя жители окрестных деревень возле подбитых, объятых пламенем танков врага подобрали 136 убитых пограничников и похоронили их. Среди документов, найденных у них, была обнаружена записка младшего лейтенанта Н. Д. Синокопа, которая после была передана в Центральный музей пограничных войск.

Записка младшего сержанта Владимира Смирнова

22 июня

Погибаем. Остался я – Смирнов В. и Восковский. Скажите маме. Сдаваться не будем.

Москвич Владимир Смирнов нес службу на западной границе, около небольшого литовского города Симнас. Фашистов здесь, как и в других местах, встретило упорное сопротивление пограничников и приграничных воинских частей. С помощью танков, артиллерии и авиации, беспрерывно висевшей над позициями советских бойцов, гитлеровцы в результате многочасового тяжелого боя, понеся большие потери, прорвались в город. Остатки героически сражавшегося гарнизона вынуждены были отступить. Четырнадцать воинов из состава 533-го мотострелкового и 292-го артиллерийского полков, в том числе и Володя Смирнов, пробились на выгодную для обороны высоту, но оказались в окружении. Заняли круговую оборону. Бой был жестоким, никто из четырнадцати не дрогнул, сражался до последнего дыхания…

После войны Елена Ивановна Смирнова, мать Владимира, написала пионерам одной из школ Симнаса с просьбой узнать судьбу сына, потому что официальный ответ был такой: «Пропал без вести».

Подобные письма приходили и из других городов – многие семьи обращались к юным следопытам Симнаса. И вот в одном из походов по родному краю пионеры Симнасской школы-интерната услышали воспоминания колхозника А. Яняцка:

– Помню, шли перед последним боем через наш поселок четырнадцать бойцов-храбрецов. Остановились у соседнего двора. Пили воду. У них было два «максима». Когда кончился бой, фашисты согнали всех взрослых жителей и приказали похоронить погибших. Один из них еще был жив. Его добили эсэсовцы. Мы похоронили этого пограничника под деревом у околицы.

Ребята решили раскопать ту могилу. Вместе с истлевшими останками нашли шоферские эмблемы и «смертный медальон». В записке, вложенной в него, ребята прочли: «Смирнов Владимир Федорович, мл. сержант, 1919 г. Адрес семьи – Москва». Здесь же лежала и его полуистлевшая последняя записка.

В долгожданном ответе из Симнаса Елена Ивановна прочитала: «Мы нашли могилу вашего сына. И перенесли его прах в братскую могилу на кладбище в городе Симнас. На траурном митинге комсомольцы и пионеры поклялись быть такими, как В. Смирнов, – стойкими и храбрыми».

Об этих событиях рассказала 21 декабря 1967 года газета «Вечерняя Москва».

24 июня

Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашистской силой темною,
С проклятою ордой!

Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна, —
Идет война народная,
Священная война!

Как два различных полюса,
Во всем враждебны мы:
За свет и мир мы боремся,
Они – за царство тьмы.

Дадим отпор душителям
Всех пламенных идей,
Насильникам, грабителям,
Мучителям людей!

Не смеют крылья черные
Над Родиной летать,
Поля ее просторные
Не смеет враг топтать!

Гнилой фашистской нечисти
Загоним пулю в лоб,
Отребью человечества
Сколотим крепкий гроб!

Встает страна огромная,
Встает на смертный бой
С фашистской силой темною,
С проклятою ордой.

Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна, —
Идет война народная,
Священная война!

24 июня 1941 года одновременно в газетах «Известия» и «Красная звезда» был опубликован текст песни «Священная война» за подписью известного советского поэта и сталинского лауреата В. И. Лебедева-Кумача. Сразу же после публикации композитор А. В. Александров написал к ней музыку. Печатать слова и ноты не было времени, и Александров написал их мелом на доске, а певцы и музыканты переписали их в свои тетради. Еще день был отведен на репетицию.

26 июня 1941 года на Белорусском вокзале одна из не выехавших еще на фронт групп Краснознаменного ансамбля красноармейской песни и пляски СССР впервые исполнила эту песню. По воспоминаниям очевидцев, песню в тот день исполнили пять раз подряд. В мае 2005 года, в память об этом событии, на здании вокзала была установлена мемориальная доска.

В годы Великой Отечественной войны поэт, служивший в военно-морском флоте, написал много массовых песен и стихов, звавших на бой. Один из признанных литературных мэтров и создателей советской жизнеутверждающей песенной истории современного ему общества.

Радиообращение капитана Б. А. Храпая

24 июня

Умираем за Родину!

Эти слова командир экипажа передал по рации в эфир, когда направил свой горящий бомбардировщик на переправу на реке Щаре.

В этот день экипажу капитана (штурман – Филатов, стрелок-радист – Тихомиров) было поручено разбомбить мост через водную преграду. Но во время выполнения задания самолет был подбит и загорелся.

На следующий день за сотни километров от Бродов, в районе шоссе Воложин – Ошмяны, бросил пылающую машину на вражескую танковую колонну капитан А. Н. Авдеев со штурманом П. В. Стреленко.

Этот подвиг, получивший свое имя по фамилии капитана Николая Гастелло (26 июня 1941-го), в годы войны был повторен не единожды. 327 огненных таранов совершили советские авиаторы в годы Отечественной. В картотеке героев-гастелловцев – сведения о 617 авиаторах, тех, кто совершил огненный таран. Это значит, что более шестисот летчиков, штурманов, стрелков-радистов, слившись воедино с горящей машиной, нанесли последний удар по врагу, превратив свой израненный самолет в разящее оружие. 184 огненных тарана совершили коммунисты. Почти половина авиаторов, таранивших врага, – комсомольцы.

На рассвете 27 июня старший лейтенант 128-го бомбардировочного полка И. З. Пресайзен вылетел на боевое задание в тот же район, где погиб Н. Гастелло. Он удачно отбомбился, но на обратном пути его самолет подожгли. Сбить пламя летчику не удалось, и тогда он спикировал в гущу врага.

В тот же день поразили своими машинами наземные объекты противника летчики: старший политрук С. М. Айрапетов и капитал В. Д. Азарнов, экипаж бомбардировщика лейтенанта Д. З. Тарасова (штурман Б. Д. Еремин, стрелок-радист – Б. Г. Капустин, стрелок – С. И. Ковальский). А всего в 1941 году зарегистрировано 66 огненных таранов, в 1942-м – 84, в 1943 м – 79. Это было время наиболее ожесточенных сражений в небе и на земле.

Письмо рабочих московского завода «Красный пролетарий» товарищам, идущим на фронт

25 июня

Дорогие товарищи! Не первый раз провожаем мы на фронт сыновей завода. В гражданскую войну вместе с краснопутиловцами, ткачами Ивано-Вознесенска, пролетариями Донбасса храбро сражались, гнали врагов со священной советской земли и рабочие нашего завода.
Кровью храбрецов, сражавшихся везде, где угрожала опасность Родине, самоотверженным и доблестным трудом создана слава наших заводов, фабрик и колхозов. Помните об этом, дорогие друзья – слесари, токари, фрезеровщики, инженеры, техники, кузнецы, становящиеся артиллеристами, танкистами, летчиками, воинами страны социализма.
Вся наша страна в эти грозные дни спаялась в единую армию. Мы куем грозное оружие, которым вы сражаетесь. Будьте спокойны, вам хватит снарядов, пулеметов, танков, чтобы стальной лавиной раздавить гитлеровскую нечисть.
Многие ушли в армию. Слесарь Исаев зачислен в танковую часть, расточник Соловьев – в авиацию, начальник цеха Чуян – в тяжелую артиллерию, слесарь Дьяков – в Военно-Морской флот. В цехах стало меньше людей. Но те, кто остался, заменили своих товарищей.
Никогда еще не было на заводе такого огромного патриотического подъема. Все чувствуют себя участниками одного отряда, одной колонны железной армии, отстаивающей свою Родину.
Провожая вас в Красную Армию, мы обещаем, что коллектив завода будет твердо стоять на своем посту, в полную силу работая на оборону Отечества.
Сегодня страна призвала вас, если нужно будет, мы тоже пойдем с оружием на врага. Жены, матери, сестры заменят нас у станков. Мы гордимся нашими женщинами. Они работают рядом, вместе с нами, плечом к плечу, все силы отдавая великому делу. Они напряженно учатся, овладевают квалификацией, чтобы стать мастерами станкостроения.
Товарищи, не тревожьтесь о семьях, оставшихся дома! Мы позаботимся о ваших детях, матерях, женах.
Товарищи бойцы, громите черную банду фашистов!
Война с Советским Союзом – последняя авантюра фашистской клики. Она должна привести и приведет фашизм к гибели.

Письмо подписали: С. Волков, С. Орлов, И. Шарыгин, А. Кузнецова, Т. Андунина, В. Морозов, В. Фролов, В. Коровин, Ф. Зайцев, Н. Каменский, Г. Лобанов и другие (всего 28 подписей). Опубликовано в газете «Правда» 25 июня 1941 года.

Из записок танкиста Павла Абрамова

Воскресенье – 22 июня.

Объявление войны. Сообщил Шумов. Боевая тревога. Ночной марш. Меня назначили водителем машины 736.

Понедельник – 23 июня.

Лопнул маслопровод.
Назначен старшим по колонне.

Вторник – 24 июня.

Марш в пыли…

Письмо танкиста Александра Голикова жене

28 июня

Милая Тонечка!
Я не знаю, прочитаешь ты когда-нибудь эти строки? Но я твердо знаю, что это последнее мое письмо. Сейчас идет бой жаркий, смертельный. Наш танк подбит. Кругом нас фашисты. Весь день отбиваем атаку. Улица Островского усеяна трупами в зеленых мундирах, они похожи на больших недвижимых ящериц.
Сегодня шестой день войны. Мы остались вдвоем – Павел Абрамов и я. Ты его знаешь, я тебе писал о нем. Мы не думаем о спасении своей жизни. Мы воины и не боимся умереть за Родину. Мы думаем, как бы подороже немцы заплатили за нас, за нашу жизнь…
Я сижу в изрешеченном и изуродованном танке. Жара невыносимая, хочется пить. Воды нет ни капельки. Твой портрет лежит у меня на коленях. Я смотрю на него, на твои голубые глаза, и мне становится легче – ты со мной. Мне хочется с тобой говорить, много-много, откровенно, как раньше, там, в Иваново…
22 июня, когда объявили войну, я подумал о тебе, думал, когда теперь вернусь, когда увижу тебя и прижму твою милую головку к своей груди? А может, никогда. Ведь война…
Когда наш танк впервые встретился с врагом, я бил по нему из орудия, косил пулеметным огнем, чтобы больше уничтожить фашистов и приблизить конец войны, чтобы скорее увидеть тебя, мою дорогую. Но мои мечты не сбылись…
Танк содрогается от вражеских ударов, но мы пока живы. Снарядов нет, патроны на исходе. Павел бьет по врагу прицельным огнем, а я «отдыхаю», с тобой разговариваю. Знаю, что это в последний раз. И мне хочется говорить долго, долго, но некогда. Ты помнишь, как мы прощались, когда меня провожала на вокзал? Ты тогда сомневалась в моих словах, что я вечно буду тебя любить. Предложила расписаться, чтобы я всю жизнь принадлежал тебе одной. Я охотно выполнил твою просьбу. У тебя на паспорте, а у меня на квитанции стоит штамп, что мы муж и жена. Это хорошо. Хорошо умирать, когда знаешь, что там, далеко, есть близкий тебе человек, он помнит обо мне, думает, любит. «Хорошо любимым быть…»
Сквозь пробоины танка я вижу улицу, зеленые деревья, цветы в саду яркие-яркие.
У вас, оставшихся в живых, после войны жизнь будет такая же яркая, красочная, как эти цветы, и счастливая… За нее умереть не страшно… Ты не плачь. На могилу мою ты, наверное, не придешь, да и будет ли она – могила-то?

Первую запись о войне Павел Абрамов сделал в танковой части, где проходил военную службу. И вот приказ экипажу танка № 736 – следовать по направлению к Ровно. Вел машину Павел Абрамов. Рядом находился Александр Голиков. Первая встреча с фашистами произошла на третьи сутки. С боем танк прорвался вперед. Еще несколько стычек по дороге – и бронированная машина на улицах Ровно.

Обстановка накалялась с каждым часом. Утром 28 июня разгорелся ожесточенный бой у переправы через реку Устье. Танк Абрамова умело маневрировал, в упор расстреливая вражескую пехоту и огневые точки противника. Но встретив сопротивление, фашистские войска обошли переправу и ворвались в город с юга и востока.

Оказавшись в окружении, танк помчался к центру города, туда, где находились основные силы врага. Весь день танкисты наводили панику на гитлеровцев. Но в конце улицы Островского один из снарядов попал в гусеницу, и машина замерла. Тогда фашисты стали методично расстреливать боевую машину из орудий и крупнокалиберных пулеметов.

Павлу Абрамову было 26, а Александру Голикову – 24 года. В Красную Армию оба были призваны в октябре 1940-го, сдружились. Когда стрелять стало нечем, подожгли танк и погибли. Их останки похоронили местные жители.

Письмо Александра Голикова было опубликовано 9 января 1964 года в газете «Красная звезда».

Записка летчика-испытателя, командира авиационного полка истребителей С. П. Супруна

30 июня

Дорогим родным.
Сегодня улетаю на фронт защищать свою Родину, свой народ. Подобрал себе замечательных летчиков-орлов. Приложу все свои силы, чтоб доказать фашистской сволочи, на что способны советские летчики. Вас прошу не беспокоиться. Целую всех. Степан.

До войны Степан Павлович Спрун (1907–1941) работал летчиком-испытателем в научно-исследовательском институте ВВС. Генеральный авиаконструктор А. С. Яковлев в своей книге «Цель жизни» вспоминал: «Степан Павлович был частым гостем в нашем конструкторском бюро. Его у нас очень любили. Он привлекал своей жизнерадостностью, приветливостью. Высокий, стройный шатен с обаятельной внешностью, всегда опрятный и щеголеватый, в своей синей летной форме он был красавец в полном смысле этого слова.

В этот раз Супрун был особенно оживлен и все говорил о своем желании отправиться поскорее на фронт, чтобы лично помериться силами с немецкими асами.

Прощаясь, мы крепко пожали друг другу руки, и он взял с меня слово, что первые модифицированные серийные «Яки» попадут в его будущий истребительный полк. Я от всей души пожелал этому замечательному человеку успеха в его смертельно опасной работе. Он прямо с завода уехал в Генеральный штаб хлопотать насчет организации своего полка».

Летчик родился в Сумской области. За выдающиеся заслуги в освоении новой техники и геройство при испытании самолетов в 1936 году награжден орденом Ленина. В 1940 году за участие в боевых действиях против японцев удостоен звания Героя Советского Союза. Сформированный им истребительный полк получил название полка особого назначения № 401. В его составе были и летчики-испытатели Константин Коккинаки, Леонид Кувшинов, Валентин Хомяков и другие. Степан Супрун успел на фронте открыть личный счет сбитым фашистам, одержав две победы. 4 июля 1941 года погиб в неравном бою близ деревни Монастыри Витебской области в поединке с 6 «мессерами» (одного фашиста он успел сбить). Посмертно стал дважды Героем Советского Союза.

Из боевого донесения

5 июля

Довожу до вашего сведения, что сегодня экипажи совершили коллективный подвиг при нанесении удара по переправе в районе города Борисова. Ведущий звена старший лейтенант Крымов по радио дал лейтенанту Н. Булыгину команду покинуть горящий бомбардировщик. Булыгин ответил ведущему: «Идем на таран!» и направил машину в переправу. А через несколько минут по примеру комсомольца Булыгина второй экипаж этого же, 53-го дальнебомбардировочного авиаполка – под командованием капитана С. Ковальца – врезался в колонну гитлеровских танков, выходящих из Борисова…

Среди авиаторов, совершивших огненный таран, были представители всех союзных республик СССР.

Алексей Карнаухов, русский. Вместе со своим ведомым смело вступил в бой с 20 «мессершмиттами». Сбил четыре фашистских стервятника, а затем, когда истребитель загорелся, врезался в скопление самолетов на вражеском аэродроме. Василий Шамшурин, удмурт. Тараном уничтожил два танка и четыре автомашины с пехотой на Северном Кавказе. Казах Нуркен Абдиров – карагандинский шахтер, совершил свой бессмертный подвиг на Дону, украинец Григорий Нестеренко – на Кавказе…

Из газеты «Правда»

9 июля

Доблестные авиаторы первыми пополнили чудесную когорту Героев Советского Союза, вписавших незабываемые подвиги в историю человеческого дерзания, храбрости и самоотверженности…

В этот же день газета опубликовала Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении орденом Ленина и медалью «Золотая Звезда» летчиков С. И. Здоровцева, М. П. Жукова и П. Т. Харитонова, которые применили таран на дальних подступах к Ленинграду.

И сколько еще себя
в схватках лихих
Покажут советские люди!
Мы многих прославим,
но этих троих
Уже никогда не забудем.

Так писал в те дни Александр Твардовский. Пророческими оказались его слова.

459 раз таранили врага советские летчики в небе Великой Отечественной. В воздушных таранах участвовали 404 летчика-истребителя, 18 экипажей штурмовиков и 6 бомбардировщиков.

Документально установлено, что по два тарана в воздухе совершили не менее 25 летчиков (16 летчиков это сделали в одном бою). Алексей Хлобыстов применил его трижды, Борис Ковзан – четырежды. Самое большое число таранов совершено в труднейшие месяцы начала войны – июнь, июль, август и сентябрь 1941 года. Всего за ее первые полгода их учтено 135.

Из публикации в газете «Правда»

22 июля

Невозможно перечислить и тысячной доли тех писем, которые поступают во всех концов страны в редакции газет и финансовые органы с предложением создать Фонд обороны.

22 июля 1941 года, поддержав народную инициативу, газета объявила, что желающие могут вносить сбережения в любое отделение Госбанка на счет союзного бюджета по 40-му разряду.

В числе первых в Шубацком сельсовете Череповецкого района пенсионер А. Горячев внес 1 000 рублей своих сбережений для скорейшего разгрома фашистов. Комсомолец В. Александров с Дальнего Востока перечислил 127 рублей, писатель М. Шолохов, конструкторы Б. Богданов и Г. Чиркизов – Сталинскую премию, домохозяйка Н. Сергеева – 75 рублей. Пенсионер Воеводин сдал в Фонд обороны бинокль и саблю, старушка из Ярославля – двухгодовалого бычка, кузнец Волков – вознаграждение за рационализаторское предложение. Жители оккупированной Орловской области собрали и передали через партизан 60 тысяч рублей. Для победы советские люди ничего не жалели: отдавали украшения, изделия из серебра и золота, ценные вещи. Женщины, не жалея, сдавали обручальные кольца. В то время на такое кольцо тратилось примерно 1,5–5 граммов золота, так что на одно кольцо можно было купить 30–50 килограммов свинца. К осени 1941 года для фронта было собрано 1175 тысяч пар валенок, 1333 тысячи шапок-ушанок, много тысяч полушубков, другие предметы одежды.

Переданные, например, советскими людьми 5 873 143 тысячи рублей позволили выпустить дополнительно 30 522 танка и самоходные артиллерийские установки. Всего же в бюджет государства за годы войны было передано от населения 16 миллиардов рублей деньгами, большое количество платины, золота и драгоценных камней, более девяти тонн серебра. Все это покрыло значительную часть расходов Наркомата обороны и Военно-Морского Флота СССР за 1941–1945 годы.

Этот незабываемый подвиг принадлежит миллионам. И когда над спасенной от фашистского рабства Европой взошло солнце долгожданного мира, в его щедрых лучах был не только свет гвардейских знамен славных советских полков, но и отблеск кольца с руки московской ткачихи.

Заявление учительницы средней школы А. К. Ковальской

1 августа

Львов – старинный город. Он много видел на своем веку, но зверства фашистов затмили все, что когда-либо творилось в стенах древнего города. Заняв город, фашисты начали загонять в кинотеатры и клубы арестованных профсоюзных активистов, стахановцев, членов семей работников общественных организаций. В кино «Европа» фашисты согнали около 500 человек. Немецкий офицер потребовал от них, чтобы каждый в письменной форме назвал всех известных ему лиц, принимавших активное участие в общественной жизни. Из 500 человек нашлось только шесть трусов, испугавшихся угроз фашистского офицерья. Все остальные граждане ответили на угрозы гитлеровца презрительным молчанием. Тогда фашисты начали хватать каждого пятого и выводить на улицу. Не меньше 100 человек было расстреляно в ближайших дворах.

Письмо рабочего гильзовой фабрики «Аида» И. Брянцева

На моих глазах гестаповцы расстреляли из пистолетов 25 рабочих и служащих фабрики – членов фабкома и других активистов профсоюзной организации. Тридцать стахановок и активисток львовской швейной фабрики № 1 были убиты штурмовиками ночью на квартирах. Пьяные немецкие солдаты затаскивали львовских девушек и молодых женщин в парк Костюшко и зверски насиловали их. 15-летнюю школьницу Лидию С. поочередно изнасиловали семь немецких танкистов. Истерзанный труп несчастной девочки фашисты бросили в помойку дома № 18 на улице Словацкого. Старика-священника В. Л. Помазнева, который с крестом в руках умолял пощадить население и пытался предотвратить насилия над девушками, фашисты избили, сорвали с него рясу, спалили бороду и закололи штыком.

Свидетельство рабочего кондитерской фабрики «Большевик» Г. Бармаша

Фашисты в первый же день арестовали всех рабочих – руководителей профсоюзных и общественных организаций (МОПР, Красный Крест и др.). После мучительных пыток немцы расстреляли 18 активистов, а остальных бросили в тюрьму. Я был очевидцем, как в центре города около ресторана «Атлас» группа пьяных офицеров схватила пробегавшую мимо девушку 17 лет Галину Кочура. За то, что она сопротивлялась и пыталась вырваться, фашисты сорвали с нее платье и стали наносить ей удары рукоятками револьверов. Труп девушки с раскроенным черепом до утра валялся под окнами ресторана.

Эти свидетельства взяты из заявлений и писем жителей Львова, сумевших пробраться с помощью партизан на территорию, занятую частями Красной Армии. Очевидцы чудовищных зверств гитлеровцев, передавшие свои документы в Совинформбюро, показывают: немецко-фашистские войска сознательно истребляют мирное население. Эти материалы были опубликованы в газете «Известия» 9 августа 1941 года.

Возвращение

5 августа

Это будет, я знаю… Нескоро, быть может, —
Ты войдешь бородатый, сутулый, иной.
Твои добрые губы станут суше и строже,
Опаленные временем и войной.
Но улыбка останется. Так иль иначе,
Я пойму – это ты. Не в стихах, не во сне.
Я рванусь, подбегу. И наверно, заплачу,
Как когда-то, уткнувшись в сырую шинель…
Ты поднимешь мне голову,
Скажешь: «Здравствуй…»
Непривычной рукой по щеке проведешь.
Я ослепну от слез, от ресниц и от счастья.
Это будет нескоро. Но ты – придешь.

Елена Ширман

Письмо жительницы Бреста, члена жилищной комиссии Брестского городского Совета Г. Я. Пестружицкой

6 августа

Фашисты в первый же день арестовали всех сотрудников советских учреждений, активистов общественных организаций, стахановцев железнодорожных мастерских и депо, предприятий и промысловых артелей. Арестованных вместе с семьями загнали на стадион «Спартак». Когда меня привели на стадион, там уже было больше тысячи человек. Два дня продержали нас под открытым небом без пищи и воды. Голодные дети плакали. На глазах у всех арестованных немецкий солдат ударил ногой плакавшую девочку лет трех-четырех. Мать бросилась было защитить ребенка, но фашист размахнулся и ударил ее прикладом в живот. Несколько мужчин запротестовали против издевательств солдат над детьми и женщинами. Солдаты избили их до полусмерти. Каждую ночь на стадион врывались пьяные фашисты и насильно уводили молодых женщин. За две ночи немецкие солдаты увезли больше 70 женщин, которые потом бесследно исчезли. Мужья и братья этих несчастных женщин пытались защитить их. Фашисты пустили в ход пистолеты. Тут же на стадионе немцы застрелили около 20 мужчин. На третий день на стадион приехало несколько офицеров. Один из офицеров стал вызывать арестованных по списку. Всего было вызвано не меньше 200 человек. Их выстроили на северной стороне футбольного поля и расстреляли из пулеметов. Трупы расстрелянных валялись на стадионе три дня. После этого гестаповцы отобрали из арестованных граждан ещё 250–300 человек и ночью увели неизвестно куда.