Kitobni o'qish: «Письма с фронта. 1914–1917»

© Снесарев А. Е., 2012

© Кучково поле, 2012

Гордость Академии

За более чем 170-летнюю историю военной Академии Генерального штаба в ней училось много молодых офицеров, которые затем показали образцы служения Отечеству.

В их большом и славном строю заметно выделяется Андрей Евгеньевич Снесарев (1865–1937). Его отличает сочетание качеств боевого офицера и выдающегося ученого. Их он проявил уже во время службы в Туркестанском военном округе в 1899–1904 годах. В эти годы штабс-капитан Снесарев совершил путешествие в Индию, изучил все сопредельные с округом страны, освоил языки многих народов Средней и Южной Азии, написал около сотни научных статей и ряд фундаментальных трудов, в их числе «Северо-Индийский театр: военно-географическое описание».

В 1905–1910 годы подполковник, а затем полковник Снесарев показал себя прекрасным генштабистом, стратегическим разведчиком во время службы в Генеральном штабе. Одновременно он активно занимается научной и педагогической деятельностью, участвует в работе ряда обществ: востоковедов, географическом, ревнителей военных знаний, публикует много статей и рецензий, а также ряд книг. Он выступает с лекциями в родной Академии.

В 1910–1914 годах полковник Снесарев – в армейском строю, начальник штаба Сводной казачьей дивизии на границе с Австро-Венгрией. В этой должности его и застает Первая мировая война. Что представляла собой эта война на ее Юго-Западном фронте очень интересно описано в письмах и дневниках Андрея Евгеньевича. Три месяца он был начальником штаба Сводной казачьей дивизии, за боевые дела был представлен к Георгиевскому оружию и другим наградам. Потом блестяще в течение года командует пехотным полком, с которым заслужил первый Георгиевский орден, возглавляет штаб пехотной дивизии, командует пехотной дивизией, затем – штаб корпуса, снова командует дивизией и за проявленный талант получает второй Георгиевский орден, и в завершающий период войны возглавляет армейский корпус. Итак, три Георгиевские награды за войну. Всю войну Снесарев, окопный полковник и генерал, остается человеком науки. Письма написаны им в фронтовой обстановке, но каким образным и прекрасным языком! Их личная сторона удивительно поучительна и интересна для любого читателя, особенно для профессионального военного.

События 1917 года, Февральская революция, разложение тыла и армии описаны в письмах правдиво, с большой душевной болью, в них много пророчеств, сделанных на основе глубокого знания истории. А сколько точных оценок известных исторических лиц! Письма – это кладезь для военных историков и для военной науки вообще.

Все последующие трагические и драматические страницы отечественной истории генерал-лейтенант Снесарев пережил вместе со своим народом. Он принципиально не оставил свою Родину. Он стал помогать ей строить новую армию, создавал Северо-Кавказский военный округ, командовал 16-й армией, а в 1919 году его назначают начальником Академии Генерального штаба РККА. По существу, за два года он воссоздает Академию, а после этого до 1930 года удивительно плодотворно трудится на педагогическом и научном поприщах. Герой Войны становится Героем Труда. Им создано большое количество ценных научных трудов, у него и по нему учились многие полководцы и военачальники Великой Отечественной войны 1941–1945 годов.

Мы, командование, профессорско-преподавательский состав и слушатели Академии гордимся Андреем Евгеньевичем Снесаревым. Для всех нас он является примером служения своему Отечеству. За последние годы Академия много сделала, чтобы ввести в научный оборот его творческое наследие, опубликовать сохранившиеся рукописи и другие документы. И вот дело дошло до его писем и дневников. В них сочетаются личные чувства и глубокие научные, в том числе крупные философские мысли. Они обогащают и просвещают, вселяют надежду.

Генерал-полковник В. Чечеватов

Герой Войны и Герой Труда

Герой Войны и Герой Труда

Фронтовые письма и дневники Андрея Евгеньевича Снесарева частично уже публиковались в разных изданиях¹ Выборка делалась в зависимости от направленности этих изданий и интереса к той или иной теме. Но полностью они еще не публиковались никогда. Хотя личность А. Е. Снесарева требует именно полной публикации всех материалов, оставленных им потомкам. Он представляет собой мыслителя такого национального масштаба, жизнь, деятельность и творчество которого должны изучаться особо тщательно. Так поступают все страны и народы, которые помнят и чтут выдающихся людей всех периодов своей истории.

К сожалению и стыду в нашем отечестве, завязшем в политико-идеологических спорах, разрушительной внутренней борьбе, переоценках своей истории и роли действовавших на ее авансцене выдающихся личностей, крайне мало общепризнанных героев и пророков, т. е. людей с сильной волей и чистой совестью, большим и светлым умом, особенно тех исторических периодов, которые попадают в немилость власть предержащим. Это неверно, несправедливо и чрезвычайно ущербно для состояния и развития народного духа.

Рыцари Добра были, есть и будут во все времена. Только известность их не всегда соответствует общественно-политической конъюнктуре. Когда в результате дегероизации больших исторических периодов таких людей становится мало, то блекнет история и сереет текущая народная жизнь, что и наблюдается в современной России. Почему такое происходит? Стихийно или, может быть, какие-то скрытые силы и выполняющие их волю персонажи умышленно этого добиваются? Если первое, то пора остановиться, осмотреться и сделать выводы. Если второе, то зачем идти на чужом поводу? Такого рода вопросы мучили автора публикуемых писем и дневников очень остро в 1917 году. Его суждения на эту тему, как и на многие другие, представляются очень интересными и актуальными.

Историю творят не одиночки, а народные массы. Но их творчество во многом зависит от того, кого они признают своими героями и учителями жизни. Подлинных властителей поступков и дум высоких нельзя надолго утвердить искусственно, а истинных – свергнуть или затереть. Когда такое случается, то первых неизбежно свергают с пьедесталов, а вторых – снова открывают и отдают им должное и черпают у них вдохновение и силы для укрепления своей воли и просветления ума.

Андрей Евгеньевич Снесарев принадлежит к плеяде именно таких людей по своим качествам и по сложившейся судьбе. Уверен, что читатель, который внимательно прочтет его фронтовые письма и дневники, согласится с этим выводом. Высокая степень уверенности в этом и подвигла научно-методический центр отечественной стратегии Военной академии Генерального штаба ВС РФ опубликовать полностью его творческое наследие, включая фронтовые письма и дневники.

Подготовка писем к публикации сделана с разрешения и при непосредственном активном участии внуков А. Е. Снесарева: Комиссаровой (урожденной Снесаревой) Анны Андреевны, Андрея Андреевича и Марии Георгиевны Снесаревых. В составление именного указателя большой вклад внес известный русский военный историк Кавтарадзе Александр Георгиевич.

Как было отмечено, общественные заслуги человека и его известность не всегда совпадают. Происходит это по разным причинам: в силу неблагоприятного стечения обстоятельств, идеологической и политической предвзятости, низкого профессионализма в работе средств массовой информации и т. д. По отношению к А. Е. Снесареву проявилось сочетание всех причин подобного рода. В период 30–50-х годов о нем почти ничего не писали за исключением отдельных ни на чем не основанных отрицательных оценок. Только в 1960-е годы появляются первые публикации, основанные на научных исследованиях.²

В последующие годы число публикаций о жизни и творчестве Снесарева стало расти, о нем стали писать не только в газетах и журналах, но и переиздавать его труды и публиковать сохранившиеся рукописи. И все же до настоящего времени он известен не так широко, как этого заслуживает выдающийся ученый, национальный Герой Войны и Герой Труда. То и другое звание было ему присвоено государством.

Еще до Первой мировой войны Снесарев стал известным ученым, успешно складывалась и его военная карьера. О многих эпизодах довоенной жизни и творчества Андрей Евгеньевич упоминает в публикуемых письмах. Но без знакомства со всем ходом его жизни читателю будет сложно понять некоторые описываемые им эпизоды. Поэтому кратко остановимся вначале на его довоенной биографии.

Родился Андрей Евгеньевич Снесарев 1 декабря (по старому стилю) 1865 года в слободе Старая Калитва Острогожского уезда Воронежской губернии в семье священника. Отец Евгений Петрович и мать Екатерина Ивановна были людьми духовными не только по положению, но и по складу души. Семья была многодетная, Андрей был вторым ребенком. Дети росли в условиях скромного достатка, но с большой заботой родителей о формировании их духовного мира.

Ценности, воспитанные в семье, были восприняты Андреем Евгеньевичем как незыблемые нравственные императивы для всей последующей жизни. Об этом он, будучи уже штабс-капитаном и начальником Памирского отряда, пишет в 1903 году любимой сестре Клавдии (Кае). Она считала, что ее брата, широко образованного офицера, проявившего себя хорошо не только в службе, но одновременно также в науке и искусстве, ждет генеральская карьера и женитьба на избраннице из знатных кругов. В ответ на такого рода суждения сестры Андрей Евгеньевич пишет: «И мне думается, что если я действительно пойду далеко, то с какими странными гаданиями будут следить за моей работой и движением мои скромные родственные углы, и придет ли им в голову тогда, что при всей внешней оболочке во мне, как деятеле, будет жить тот же попович, по старым приемам решающий дела и в уголках своего генеральского сердца носящий те же скоромные прошлые идеалы: идеалы университета, лишь слегка поправленные опытом, идеалы камышевского дома, пойманные со слов отца и матери… И не будут они тогда наделять меня теми поступками и решениями (вроде женитьбы на графине), [которые] так мало вяжутся с моими понятиями блага в этом мире… И теперь мало ли у меня данных для крикливых проявлений моей власти, а между прочим, мне не приходит в голову блажь удостоверять других, что я власть имущий человек, и мне дороже всего признание моих заслуг, не утонченное внимание со стороны офицеров, а случайно, напр[имер], дошедшее до меня известие, что меня нижние чины зовут «отцом родным» и что когда я уезжаю для объезда других постов, они скучают по мне и нет конца их вопросам, когда я приеду…» Читая фронтовые письма А. Е. Снесарева, убеждаешься, насколько он был верен своим идеалам, неизменно оставаясь для подчиненных «отцом родным» и «командиром с ангельским сердцем».

Процитированное письмо было написано в Средней Азии, в Хороге, после путешествия в Индию и научной командировки в Англию, успешной службы в штабе Туркестанского военного округа в период начальствования над обширным пограничным районом Памира. В этом высокогорном районе в то время сталкивались геостратегические интересы трех величайших империй: России, Великобритании и Китая. Здесь Снесарев сформировался как выдающийся геополитик.

Но до этого времени было счастливое детство и отрочество, которые протекали в станицах казачьего края. Перемены места жительства были связаны со сменой приходов отца Евгения. После церковно-приходской школы, в которой занятия вел отец, Андрюша Снесарев семь лет учился в прогимназии в станице Нижне-Чирской, а затем два года в гимназии в столице Донского казачества городе Новочеркасске. Учеба в гимназии была омрачена скоропостижной смертью Евгения Петровича. Большая семья, в это время в ней было шесть детей, осиротела, лишившись основного кормильца и наставника. Всю ношу забот о содержании и воспитании детей взяла на себя матушка Екатерина Ивановна, делавшая все возможное, чтобы дети выросли здоровыми, получили образование и стали достойными людьми своей страны.

В 1884 году Андрей заканчивает с серебряной медалью гимназию. При этом были отмечены его особые успехи в изучении древних языков. В том же году он поступает в Московский университет на физико-математический факультет на отделение чистой математики. Четыре года упорной учебы, с подработкой на жизнь уроками. В 1888 году – блестящее завершение Университета с защитой научной работы по бесконечно малым величинам. Перед Андреем Снесаревым открывается перспектива профессорской карьеры. Только вначале ему предстояло выполнить свой гражданский долг: по законам Российской империи лица с высшим образованием обязаны были пройти полугодовую военную службу. Но он выбирает Московское пехотное училище. Это для него интереснее формального выполнения воинского долга вольноопределяющимся, только и служить в этом случае надо было не полгода, а год, чтобы пройти программу полного курса военного училища.

Учеба и служба оказались увлекательными, понравилось и участие в училищном хоре. При этом у юнкера Андрея Снесарева обнаруживаются музыкальное дарование и удивительно красивый голос. После окончания училища он получает чин подпоручика, но не увольняется с воинской службы, на что имел право, а остается в рядах армии. Его направляют в 1-й Лейб-Гренадерский Екатеринославский полк, который дислоцировался в Кремле. В полку Снесарев прослужит 7 лет. В первые годы офицерской службы он будет брать уроки пения, готовиться на оперную сцену. Ему пророчили большую славу оперного певца. Разве можно было от нее отказаться? Он уже заменяет заболевшего певца в Большом театре, но произойдет временный сбой – потеря голоса. С мечтой стать оперным певцом Андрею Евгеньевичу придется расстаться. Этот удар судьбы он перенесет очень болезненно. Об этом он пишет в одном из фронтовых писем к жене (письмо от 7–8 января 1916 года).

Но военное поприще после этой драмы Снесарев не оставил. Дальнейший успех на нем лежал через военную академию. Вначале поручик А. Снесарев намеревался пойти в Инженерную академию, к этому подвигало и университетское образование. Но он не прошел по рисунку, которому в то время придавали большое значение при поступлении. Военных фортификаторов готовили как хороших архитекторов.

Пришлось поднять планку и взять ориентир на Императорскую Николаевскую Академию Генерального штаба – самую престижную военную академию страны. Поступить в нее в то время было непросто, высокие требования предъявлялись по общеобразовательным и военным дисциплинам при большом конкурсе. В 1896 году Андрей Снесарев успешно выдерживает вступительные экзамены и становится слушателем Академии. Через некоторое время он напишет одной из своих сестер: «Первые два дня хандрил, теперь немного прихожу в себя и вновь берусь за работу. Академия делает свое дело и берет в лапы: не замечаешь, как все помыслы и даже мелочные желания начинают вертеться около нее… какую массу нервов и умственного напряжения берет эта вторая alma mater…»³ Как он учился все годы в Академии, видно из публикуемого в этой книге фронтового письма к жене (от 10 апреля 1917 года).

В 1899 году А. Е. Снесарев заканчивает Академию, ее основной двухгодичный курс и дополнительный девятимесячный, на который переводили лучших слушателей по результатам учебы на основном курсе. По выпуску из Академии он получает звание штабс-капитана, его причисляют к службе Генерального штаба. Местом службы он избирает Туркестанский военный округ.

Однако по личному выбору военного министра генерала А. Куропаткина его вместе с полковником А. А. Полозовым направляют в специальную командировку-путешествие по сложнейшему горному маршруту из Средней Азии в Индию. Путешествие положило начало изучения А. Е. Снесаревым этой страны, которую он полюбил на всю жизнь и которой посвятит в последующем много трудов, что впишет его имя в число отечественных классиков индологии. После успешно проведенного ответственного и опасного путешествия по британской Индии последуют научная командировка в Англию в целях дальнейшего изучения этой страны, а затем служба в штабе Туркестанского военного округа и командование Памирским отрядом.

Одновременно штабс-капитан А. Е. Снесарев напряженно занимается научно-исследовательской работой, преподает математику в кадетском корпусе, собирает свою библиотеку, участвует в деятельности географического общества, выступает солистом на музыкальных вечерах и концертах в Ташкенте. Свидетельством его служебной деятельности и научной работы, а так же умонастроения во время пребывания в Средней Азии являются письма сестре Клавдии, опубликованные тогда работы, в их числе: «Краткий очерк Памира», «Памиры», «Северо-Индийский театр: военно-географическое описание», огромный задел для трудов по Индии, Афганистану, которые выйдут много лет спустя.

В 1904 году А. Е. Снесарев женится на Евгении Васильевне Зайцевой, дочери начальника военной администрации города Ош полковника Зайцева Василия Николаевича. Это был очень авторитетный человек, ветеран службы в Средней Азии, бывший адъютант М. Д. Скобелева в одном из его походов при присоединении ее к России, автор ряда популярных книг, в том числе ««Руководства для бригадных и батальонных адъютантов по всем видам их деятельности», выдержавшего 15 изданий.

Соперниками Снесарева в борьбе за руку и сердце Жени Зайцевой были шведский путешественник Свен Гедин и Борис Федченко, ботаник и путешественник, сын известных исследователей Азии А. П. и О. А. Федченко. Но юная красавица отдала предпочтение мужественному и талантливому офицеру. Так что эти имена в письмах встречаются не случайно.

Брак заключался по большой взаимной любви и оказался очень счастливым с точки зрения сохранения на всю последующую жизнь этого высокого и дорогого для каждого человека чувства. В семейно-брачной жизни Андрей Евгеньевич и Евгения Васильевна были счастливым людьми. Об этом свидетельствуют дух и содержание публикуемых писем.

В конце 1904 года штабс-капитана Снесарева, как уже признанного специалиста по Среднему Востоку, переводят служить в Санкт-Петербург в Главное управление Генерального штаба. Здесь его служба продлилась до 1910 года, ему были присвоены очередные воинские звания: подполковника (1904) и полковника (1908). Наряду со службой в столице Андрей Евгеньевич активно занимается научной и общественной деятельностью, преподает в военном училище и академии, выступает с лекциями и докладами в различных обществах: географическом, ориенталистов (востоковедов), ревнителей военных знаний. В 1908 году он участвует в работе международного конгресса ориенталистов в Копенгагене, где делает два доклада: «Религии и обычаи горцев Западного Памира» и «Пробуждение национализма в Азии». В годы службы в Петербурге выходит ряд его крупных работ: «Восточная Бухара», «Индия как главный фактор в среднеазиатском вопросе», «Англо-русское соглашение», «Военная география России». Он принимает активное участие в издании газеты «Голос правды», а также журнала «Чтение для солдат», выступает автором целого ряда статей в «Военной энциклопедии», которая начала в это время выходить в издательстве Сытина.

В 1907 году между Великобританией и Россией было заключено соглашение. А. Е. Снесарев публично осудил его как не отвечающее интересам России: «…Характерной особенностью, основным недостатком англо-русского соглашения является его неискренность. Всё это соглашение не искренно. Люди собираются наладить мировую обстановку, и ни та, ни другая сторона не говорят, по поводу чего же они решаются быть миролюбивыми».⁴ Похоже, что это выступление Снесарева послужило скрытой причиной его перевода для дальнейшей службы на границу с Австро-Венгрией начальником штаба 2-й казачьей Сводной дивизии, которая дислоцировалась в городе Каменец-Подольске. Его вроде бы выдвигают по службе, но отодвигают от больших военно-политических дел, которыми он занимался Генеральном штабе. Правда, одновременно он назначается председателем российской стороны комиссии по разграничению границы между Российской и Австро-Венгерской империями. Еще во время службы в Средней Азии Снесарев проявил себя как теоретик и ответственный практик решения пограничных проблем.

При исполнении этих двух должностей А. Е. Снесарева и застает в 1914 году надвигающаяся Первая мировая война. К этому времени в его семье уже было трое детей: два мальчика (Евгений и Кирилл) и девочка (Евгения – Ейка). В фронтовых письмах они – предмет постоянного внимания, заботы и любви.

Служба в военном режиме для 2-й казачьей Сводной дивизии, включая ее начальника штаба полковника А. Е. Снесарева, началась раньше официального объявления 1-го августа Германией войны России. Уже в июле дивизия начала встречное выдвижение к границе, на которую устремились войска Австро-Венгрии. С этого времени седло и окоп стали для Снесарева основным рабочим местом его пребывания в течение целых трех лет.

Война поглотила его всецело, но не могла освободить от мыслей и забот о семье, беспредельно любимых Евгении Васильевне и детях. Оснований для беспокойства было предостаточно. Из Каменец-Подольска, оказавшегося в прифронтовой зоне, семью пришлось отправить в Петербург, где находились родители Евгении Васильевны. Домашние вещи и ценная библиотека в дороге затерялись. Это обострило и так всегда непростую для Снесаревых проблему средств существования. Не любивший жаловаться Андрей Евгеньевич в одном из писем обронит такую фразу: «Сколько раз мне приходило в голову или выкинуть какую-либо штуку (вроде книги, статьи…), или просто бросить службу, но этот постоянный рабий страх за существование, за кусок хлеба сковывал мою волю и размах» (из письма 15 декабря 1915 года). Отсюда читателю писем должно быть понятным, почему в них часто поднимается денежный вопрос.

Но ни боевые дела, ни работа с полной отдачей сил в должностях начальника штаба и командира, ни постоянная тревога и заботы о семье не лишили Снесарева качеств пытливого испытателя и прирожденного ученого. На войне он чувствует и ведет себя как исследователь, которого включили в необычную лабораторию и в которой он должен проверить свои имеющиеся взгляды и выводы, выяснить все новое, до этого неизвестное или не полностью понятое. Поэтому он старается зафиксировать все происходящее, возникающие мысли и предварительные заключения. Это он делает в дневниках и письмах к жене, надеясь все обобщить после войны, если повезет не погибнуть в ее огне.

Интересно, что в довоенной аттестации на полковника А. Е. Снесарева, утвержденной генералом А. А. Брусиловым, было записано: «…его сфера скорее ученая деятельность, кабинетная». Как показала война, известный генерал ошибся: Снесарев показал себя на полях сражений и мужественным воином, и большим ученым.

Обо всем этом и свидетельствуют его фронтовые письма и дневники. Письма он писал непрерывно, а дневник начал вести с октября 1914 года. Письма сохранились почти за всю войну; дневники, к великому сожалению, за некоторые периоды утрачены.⁵ Потому только публикация фронтовых писем и дневников вместе дает полную картину его жизни и деятельности в течение трех лет войны, видения ее изменчивости, героической и теневой сторон, размышлений, чувств, оценок и выводов, сделанных в ходе и по горячим следам военных и революционных событий 1917 года, переживаний трагедии Отечества как собственной личной трагедии.

Фронтовые письма А. Е. Снесарева чрезвычайно интересны в конкретном военно-профессиональном отношении. В них кратко и емко сказано о качествах и деятельности командира полка, начальника дивизии, начальника штаба дивизии и корпуса. Каждый из этих и других должностных лиц найдет в них удивительно мудрые мысли и советы. Будучи командиром полка, Андрей Евгеньевич пишет жене: «Моя теперешняя работа диаметрально противоположна прежней (начальника штаба казачьей дивизии – И. Д.); я чувствую каждый день, что мне Государем вручены четыре т[ысячи] душ, драгоценных и великих, душ русских, и что я должен их уберечь в сложной обстановке войны… более этого, мне дана власть жертвовать этими душами, когда надо выполнить ту или иную боевую задачу, и нет тяжелее для меня греха, если я при этом что-либо упущу, забуду или отнесусь к делу недостаточно вдумчиво… (из письма 29 ноября 1914 года).

За командование полком и личную храбрость полковник Снесарев был представлен к ордену Св. Георгия IV степени. О любви солдат и офицеров к нему как командиру полка ходили легенды. Под его командованием хотели и стремились служить и воевать офицеры и солдаты, а его уход из полка воспринимался ими как огромная общая и личная потеря. По результатам боевых действий его полк стал одним из лучших на Юго-Западном фронте.

За войну Снесарев командовал двумя дивизиями, первый раз временно. В дивизии, которую он получил «…1) некоторые полки по многим дням не имели горячей пищи под предлогом, что доставить ее в горы нельзя – она простывает и разбалтывается, а готовить у позиций – опасно: враг обнаружит расположение и откроет огонь; 2) в одном полку целыми массами переброшены люди в тыловые части […] 3) в ротах ни одного не осталось фельдшера, так что первую (самую роковую и важную) перевязку воину, исполнившемусвой долг, делает санитар». Дивизия была «больна в корне, забыта, распущена». Но за три месяца он сумел сделать ее прекрасным слаженным боевым организмом. Начальник дивизии во все вник, все проверил, начиная с окопов, устройства секретов. И в результате мог констатировать: «Все это ребят поражает. Они говорят, что у них появился какой-то особый начал[ьник] дивизии, который заглядывает всюду, а ходит и туда, куда из них-то мало кто ходит. Речи я теперь говорю налево и направо, и молодежь офицерская ходит после них, как отуманенная… «Никто нам ничего этого не говорил» или «Вы первый постучали в наше сердце», или «Вы подошли к нам с самого теплого хода»… такие фразы говорятся мне, говорятся вне меня» (из письма 28 сентября 1916 года).

Андрей Евгеньевич предпочитал командные должности штабным, но и на штабных должностях он показал образцы необычной работы. Интересно, как он ответил жене на вопрос о своей работе начальника штаба пехотной дивизии: «…Как тебе сказать короче, это – обработка, знание и группировка всех материалов, ведущих через решение начальника к победе… (Выделено – И. Д.) Материалы: сила и особенности противника, наши, местность, погода, дороги, мука, сено, врачи, телеги, лошади… Ты видишь: сложно, непрерывно и всеобъемлюще. …Во всяком случае, день у меня весь занят, и все, кому нужно и кому не нужно, лезут ко мне; я не буду удивлен, если меня позовут к бабе в качестве акушера. Но все это естественно, хотя тебя с непривычки и может удивить» (из письма 4 марта 1916 года).

С выдвижением по службе и присвоением наград Снесареву случались большие задержки. Снесарев ценил заслуженные награды, даже переживал, когда по непонятным причинам затягивали с их присвоением, но это не влияло на его боевой дух и поведение. На эту несправедливость очень чутко реагировали его подчиненные. Дело дошло до того, что офицеры дивизии, восхищенные его личным мужеством в сложнейшей боевой обстановке, решили преподнести ему самодельный символический орден. Этой наградой Снесарев очень гордился и называл ее «моим Георгием снизу». Это был уникальный случай, пожалуй, за все годы войны. Его описание содержится в письме от 31 октября 1916 года.

С ходом войны Снесарев все больше интересуется вопросами стратегии, хотя ее проблемы не входили в круг его служебной деятельности, но к этому его побуждал неудачный ход войны. Его интересуют не только частности войны, проблемы военного искусства, но и война как общественное явление, ее природа, постоянные и переменчивые факторы, их соотношение. Мысль его непрерывно углубляется с ходом войны. «Война – это что-то особенное, она все меняет, все освещает под своим углом, все расценивает и раскладывает по-своему. О ней книги написаны, а ничего ясного не сказано» (из письма 28 сентября 1914 года). Это вывод, сделанный в конце первого месяца войны.

Командуя боевыми действиями пехотного полка, полковник А. Е. Снесарев приходит к выводу, что принятая в русской армии тактика не отвечает условиям и требованиям ведущейся войны. Он считает, что для разработки новой, огневой тактики надо опереться на арсенал отечественной военной истории, взять из него подходы Суворова и Скобелева. Он это делает, но тактика не решает всех проблем успешного ведения войны. Это все больше с ходом войны беспокоит и возбуждает желание послужить в штабах, причастных к решению стратегических вопросов. «Война полна загадок, и нам, которые живут и мыслят в ее сферах, хочется возможно глубже проникнуть в ее тайники, как духовные, так и материальные. И странно, каждая война идет со своими законами и правилами, ломает то, что было как будто бы и прочно установлено ее предшественницей, создает новое полотно истин. Я часто по целым часам ломаю голову над целой суммой вопросов, и свое бессилие их решить объясняю недостаточно удобной перспективой моего положения… слишком у меня в моей работе мало стратегии и все заполнено сплошной тактикой» (из письма 6 мая 1915 года).

В фронтовых письмах Снесарева стоит особое внимание обратить на ту их часть, в которой поднимаются вопросы неблагополучия в обществе и государстве в условиях войны, анализ и прогноз событий в армии и обществе, в тылу и на фронте после Февральской революции.

Значительную часть времени он воевал в большом отрыве от политических и культурных центров, часто не имея газет и других сведений о происходящих событиях на других фронтах, в стране и за рубежом. Отсутствие и скудность информации серьезно угнетали его, как человека привыкшего все анализировать и следить за всеми текущими событиями. В то же время даже по отрывочным сведениям он оказывался способным сделать глубокие и правильные выводы о настоящем и будущем своей страны. Его крайне возмущала нездоровая и ненормальная, по его мнению, ситуация, когда в условиях войны, в которой решалась судьба народа и государства, определенные влиятельные круги занимались второстепенными делами, вы двигали прожекты перестроек, реформ и различных других преобразований.

Когда свершилась Февральская революция, Снесарев спокойно воспринял смену политического режима. Но его крайне беспокоила судьба армии и страны в условиях поспешных преобразований. Так, в письме от 17 марта 1917 года он возражает жене, которая, по-видимому, разделяла эйфорию своего петроградского окружения: «Как у вас, так и у нас в тыловых частях (не в окопах) люди прежде всего задумались о правах, которые идут к ним при новом порядке вещей, но очень мало или почти никто – о той сумме обязанностей, которую принес с собою для каждого новый порядок, и который, добавлю, тогда и даст свою сумму благ, когда люди прежде всего войдут в личный деспотизм наложенных на них обязанностей… А твои приятели все-таки меня волнуют; меня хотят убедить, что свободное соревнование, подавляющая русская масса, а главное, сухой эгоизм, который ляжет теперь в основу всего, спасет нас […], но всему этому верю только отчасти. А куда мы денем нашу серость, добродушие, всепримиряемость?»