Вольтер

Самый грубый дикарь, возвращающийся с резни и пресыщенный кровью съеденных им врагов, будет тронут при виде страданий своего сотоварища и окажет ему всю зависящую от него помощь

« Общайтесь с людьми, которые стремятся просветить своих ближних, а не с теми, кто множит человеческие заблуждения»

chapitres, les XIV et XV, et des additions au chapitre vi, parurent pour la première fois dans les éditions de Kehl. Colini, secrétaire de Voltaire en 1753, raconte1que les additions faites alors à Zadig, «les calomnies et les méchancetés des courtisans, la fausse interprétation donnée par ceux-ci à des demivers trouvés dans un buisson, la disgrâce du héros, sont autant d'allégories dont l'explication se présente naturellement.» Cependant, dès l'édition de 1747, le chapitre iv contient les demi-vers; les chapitres XIV et XV n'ont été, comme je l'ai dit, ajoutés qu'en 1785; les chapitres XII, XIII et XVII sont,

эта героическая и назидательная поэма написана около 1730 года. Из письма 1740 года, напечатанного в собрании мелких произведений одного великого государя, под именем «Философа из Сан-Суси», видно, что некая немецкая принцесса, которой дали на время рукопись только для прочтения, была так восхищена осмотрительностью, с какой автор развил столь скользкую тему, что потратила целый день и целую ночь, заставляя списывать и списывая сама наиболее назидательные места упомянутой рукописи. Этот самый список наконец попал к нам. Обрывки нашей «Девственницы» уже неоднократно появлялись в печати, ценители здоровой литературы всякий раз бывали возмущены, видя, как ужасно она искажена. Одни издатели выпустили ее в пятнадцати песнях, другие в шестнадцати, восемнадцати, двадцати четырех, то разделяя одну песнь на две, то заполняя пропуски такими стихами, от которых отрекся бы возница Вертамона, прямо из кабачка отправлявшийся

Я почти всегда бываю дома, и это очень для меня выгодно. Я пользуюсь всеми своими минутами; a жизнь так коротка, что жаль потерять из нее четверть часа.

Не должно снисходить ни к возрасту, ни к роду. Господство утвердить и сохранить свободу Венеция могла лишь строгостью своей.

Я не доверяю лишь самому себе.

Мыслящая часть рода человеческого, другими словами, самое большее одна стотысячная рода человеческого...

Этот писатель всегда чуждался толпы; хорошо зная людей, он извлекал из этого пользу и держался скромно.

Я сотни раз говорил себе, что был бы счастлив, будь я так же глуп, как моя соседка, и всё же мне не хотелось бы такого счастья.