Владимир Набоков

Lolita, light of my life, fire of my loins. My sin, my soul. Lo-lee-ta: the tip of the tongue taking a trip of three steps down the palate to tap, at three, on the teeth. Lo. Lee. Ta.

– А в Бога вы верите? – спросил Монфиори с видом человека, который попадает на своего конька

Не следует ли раз навсегда отказаться от всякой тоски по родине, от всякой родины, кроме той, которая со мной, во мне, пристала, как серебро морского песка к коже подошв, живет в глазах, в крови, придает глубину и даль заднему плану каждой жизненной надежды?

Написанная мысль меньше давит, хотя иная – как раковая опухоль: выразишь, вырежешь, и опять нарастает

Красота уходит, красоте не успеваешь объяснить, как ее любишь, красоту нельзя удержать, и в этом – единственная печаль мира. Но какая печаль! Не удержать этой скользящей, тающей красоты

Россию надо любить. Без нашей эмигрантской любви России – крышка. Там ее никто не любит.

«Воскресение и жизнь…». Пасхальная проза русских классиков Составитель С.С.

убивающий всегда ниже уровнем, чем его жертва

Никак не удается мне вернуться в свою оболочку и по-старому расположиться в самом себе, - такой там беспорядок: мебель переставлена, лампочка перегорела, прошлое моё разорвано на клочки.

"...балуйте детей побольше, господа, вы не знаете, что их ожидает!"