Виктор Бритвин

зумите их. Не пристало нам в почете таком быть. Наш в том почет, что бьемся мы за Русь и за наш народ.

Мы, русские, не имеем сильно окрашенных систем воспитания. Нас не муштруют, из нас не вырабатывают будущих поборников и пропагандистов тех или других общественных основ, а просто оставляют расти, как крапивы растет у забора. Поэтому между нами очень мало лицемеров и очень много лгунов, пустосвятов и пустословов. Мы не имеем надобности лицемерить ради каких-нибудь общественных основ, ибо никаких таких основ не знаем, и ни одна из них не прикрывает нас. Мы существуем совсем свободно, то есть прозябаем, лжем и пустословим сами по себе, без всяких основ.

С Пушкиным на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему: «Ну что, брат Пушкин?» — «Да так, брат, — отвечает, бывало, — так как-то все…» Большой оригинал. Хлестаков

Я говорю всем открыто, что беру взятки, но чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное дело. Аммос Федорович судьяС тех пор как я принял начальство, — может быть, вам покажется даже невероятным, — все как мухи, выздоравливают. Больной не успеет войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком. Артемий Филиппович Земляника попечитель богоугодных заведений"На зеркало неча пенять, коли рожа крива". (пословица) эпиграф

Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятнейшее известие: к нам едет ревизор. городничий

"Отсюда хоть три года скачи, ни до какого государства не доскачешь."Не приведи бог служить по ученой части, всего боишься. Всякой мешается, всякому хочется показать, что он тоже умный человек. Лука Лукич Хлопов, смотритель училищ

Я люблю поесть. Ведь на то живешь, чтобы срывать цветы удовольствия. Хлестаков

-Надумал, ваше превосходительство! - закричал он радостно, не своим голосом, влетая в кабинет к генералу. -Надумал, дай бог здоровья доктору! Овсов! Овсов фамилия акцизного! Овсов, ваше превосходительство! Посылайте депешу Овсову!

-На-кося! - сказал генерал с презрением и поднес к лицу его два кукиша. -Не нужно мне теперь твоей лошадиной фамилии! На-кося!

— Разве так можно! У него, — говорит, — хоть и шуба овечкина, так душа человечкина.

Две загадки в мире есть: как родился — не помню, как умру — не знаю

– Вернись, вернись! Брат мой, прости меня. Прости и себя. Нет разделения, нет злобы, одна есть любовь. Не убивай себя. Я брат твой. Не убивай меня. Пробуди жалость в сердце своем. Брат мой, пожалей себя. Пожалей и меня. Ненависть свою сожги на горючем костре скорби мира всего из любви, осиянной крестом. Или умри. Нет, прокляни проклятие свое, смирись и живи. Один путь, и нет другого пути, и нет большего счастья, как прощение, и нет другой жизни, как милосердие. Смирись и кайся, не передо мной, кайся перед Богом. Он остановит твой путь. И скажешь: «Здесь я, здесь поставлю дом мой!» И цветы зацветут под ногами твоими, благословен будет труд твой, земля даст плод, и в изобилии смягчится сердце твое. И ты скажешь: «Вот я, вот Бог мой предо мной!» Коснешься коленами родного праха, лбом своим преклонишься на вержение камня и поймешь, что, отрекшись прошлого, стал ты в истине, – достиг свободы – просветлел дух твой, и поймешь все зло, совершенное тобой, и забудешь о всяком зле.