Наринэ Абгарян

– Не могу, – прорыдала Мария, – я описалась! Здесь мы делаем глубокий вдох и крепко задумываемся. Ибо для того, чтобы между двумя девочками зародилась лютая дружба на всю оставшуюся жизнь, иногда просто нужно, чтобы одна описала другую. Вот таким весьма оригинальным образом и подружились Наринэ с Манюней. А потом подружились их семьи.

– Насть, у тебя пирог горит! – громко сказал папа.

Мы состоим из воспоминаний, которые выбрали себе сами. Мы – отражение того, о чем не решились забыть.

Маленькому сыну я не могла показать настоящего Деда Мороза, но сообщила, что в морозильнике находится его почтовый ящик, и туда можно складывать письма с желаниями. Сына потрясло не то, что Дед оставлял крошечные подарочки в морозильнике, а то, что он умеет читать.

зачем человеку душу травить. Хорошие новости он сам расскажет, а плохие как брошенный в воду камень – только распускают вокруг себя волны, усиливая горе. Плохие вести тревожить нельзя.

Меланья по молодости устраивала мужу сцены ревности, но с годами научилась смотреть на его похождения сквозь пальцы. И все же иногда, чтоб не слишком зарывался, закатывала скандалы с битьем тарелок и чашек, которые заранее откладывала из щербатых, предназначенных на выброс. Симон наблюдал с нескрываемым восхищением, как жена мечется по дому, грохая об пол посуду. – Ишь! – комментировал, подметая потом осколки. Пока он прибирался, Меланья курила на веранде, стряхивая пепел в парадные туфли мужа. Жили, в общем, душа в душу.

Мама! – кричит. – Это нечестно! Ты должна быть рада, что у тебя есть дочь, а ты злишься!

можно, Вам понравится. Кошка Алиса Рада

У каждого своя правда. У Мариам она простая, проще не бывает: как бы ни болела душа и как бы ни плакало сердце, береги в чистоте тот лоскут мира, что тебе доверен. Ведь ничего более для его спасения ты сделать не можешь.

«Нет рая, и ада нет, – поняла вдруг Анатолия. – Счастье – это и есть рай, горесть – это и есть ад. И Бог наш везде и повсюду не только потому, что всемогущ, но еще и потому,