Мила Реброва

одиночество – это нормально, это навсегда. И снова одна. Без поддержки, без его уверенных объятий, без его голоса, говорящего, что мы прорвёмся. Теперь прорваться

Я отвела взгляд, чувствуя, как слова застревают в горле. К счастью, официантка пришла за заказом, и я использовала

бидонов, а за домом на небольшом огороде мелькала фигура мамы. Мама всегда была в движении, и сегодняшний

наверху огромное окно, через которое видно весь двор, а на кухне стоял длинный стол, за которым мы теперь будем сидеть все вместе. Я точно знала – это самое главное. Папа сказал, что этот дом теперь наш. Я носилась из комнаты в комнату, представляя, где будет стоять моя кроватка, куда поставят мой кукольный домик, а где можно поставить ёлку. Даже

Он молчал, но я видела, как он сжал руль чуть сильнее. Попала. – Я не придираюсь, Казбек, – продолжила я. – Мне важно понять. Ты всегда такой… закрытый. Холодный. Как будто боишься впустить кого-то внутрь. –

бабушка. – Я думала о том, чтобы отправить ей приданое, правда, боюсь

– По заказу или нет, но я уверен, что будет девочка, вот увидишь.