Евгения Абаева

Помимо наличия общественной жизни и искусства ладить с друзьями немаловажен вопрос о профессиональной деятельности. Например, нашего пациента мучал назойливый страх потерпеть на работе неудачу, и он днями и ночами учился. Он перерабатывал и переутомлялся. И из-за переутомления он пришел к выводу, что не в состоянии решить этот жизненно важный вопрос.

Мы мухи – слетаемся, роимся – глаза навыкате, косточки хрупкие, нервно машем крылышками, летим навстречу воображаемым судьбам. Мы швыряем свои тельца в стеклянные проемы манящих окон, страстно желая попасть в обещанный по ту сторону мир. День за днем мы таскаем за собой поломанные крылья, глаза, органы, запертые в четырех стенах; а  все выходы – открытые ли, закрытые – от нас ускользают. Мы надеемся, нас спасет легкий ветерок, уповаем на шанс увидеть солнце. Проходят десятилетия. Скапливаются столетия. А наши помятые тельца все так же носятся по воздуху. Мы продолжаем швырять себя навстречу обещаниям. Из раза в раз одно и то же – есть в этом однообразии какое-то безумие, в этом повторяющемся однообразии, однообразии, обесценивающем наши жизни. И лишь за пару секунд до смерти мы осознаем: окна, в которые мы бились, – зеркала.

У людей, которые, как и мы, живут в эпоху умирающей культуры, есть три пути. Можно попытаться предотвратить этот закат, уподобившись детям, которые строят замок на песке перед надвигающимся приливом. Можно не обращать внимания на то, что гибнут красота, образованность, искусство и интеллектуальная целостность, и находить покой в собственных утешениях. В-третьих, можно стать варварами и забрать свою часть добычи. Этот путь самый распространенный...