Молчанов интервью

Это не такой простой вопрос. В формате онлайн-обучения сценарному мастерству она существует с 1 декабря 2008 года, то есть уже десять лет. Именно тогда, в кризис 2008 года, я запустил в ЖЖ свой первый большой курс по сценарному мастерству, который в итоге стал «Букварем сценариста». Там было полторы тысячи человек. Но в то время мне не приходило в голову, что за это можно брать деньги. Это светлая мысль меня посетила только в 2014 году, а до того я обучал людей бесплатно. То есть я уже провел и живую мастерскую, и фестиваль «Кино без пленки» (мы делали его вместе с женой в Театре.doc) – кучу каких-то мероприятий, – но мне не приходило в голову, что за это можно брать с людей деньги.

В 2014 году. Не буду называть конкретику, но я в то время преподавал в одной киношколе и получал бешеные деньги – тысячу долларов. Посмотрел на эту бизнес-модель и понял, что мне это не нужно. Я всегда думал, что у меня будет киношкола. Представлял это так, что Путин сойдет с ума и скажет: «Саша, я хочу, чтобы ты открыл киношколу. Вот тебе здание в центре Москвы, вот тебе зарплата на тысячу человек. Делай киношколу». И вдруг понял, что мне ничего не надо: ни зданий, ни преподавателей. Есть такой «Бедный театр» у Гротовского, может быть и бедная школа. Что нужно для бедной школы, без чего она не может обойтись? Без преподавателя, без ученика – и всё. Вопрос: как соединить преподавателя и ученика? Оказалось – элементарно. Есть сервисы, через которые мы можем обучать. Дальше просто составили программу, отладили маркетинг, настроили учебный процесс, чтобы доводить людей до результата, и так далее. И вот уже пять лет мы существуем в формате онлайн-школы. Мне пришлось освоить кучу компетенций, связанных с бизнесом. Но мне не приходило в голову, что это бизнес. А когда я это понял, я подошел к вопросу так же, как книжный человек подходит к любому вопросу. Надо заниматься бизнесом. Нормальный человек идет и занимается бизнесом или идет в бизнес-школу и учится. Саша идет в книжный магазин, покупает стопку книг: биографию Джобса, историю Tesla, биографию еще кого-то, – садится и начинает изучать. И понимает, что бизнес делается так: я зову в светлое будущее, и моя команда прекрасно что-то делает. Оказалось, все не так совершенно. Мы довольно быстро заработали первые деньги. И первая моя команда со всеми этими деньгами, с сайтом и рассылкой меня очень скоро покинула.

Да. Раньше, в XIX и даже в XX веке, что было нужно, чтобы создать бизнес? Производство, склад, чтобы хранить продукцию, какой-то отдел продаж, финансовый контроль. Сейчас все это легко организуется с помощью роботов. Я создаю продукт – образовательные программы, сам их веду и сам продаю. Такая корпорация из одного человека.

Тоже как считать. У нас, помимо платных программ, в которых мы учим людей и еще зарабатываем деньги, есть огромное количество бесплатных программ. Правильная модель инфобизнеса какая? Ты проводишь бесплатное мероприятие, а на нем продаешь что-то платное. Она очень простая. У меня немножко по-другому. Поскольку у меня есть платные программы, это дает мне право проводить бесплатные мероприятия. То есть я сразу людям говорю: «Ребята, мне надо продавать мои продукты, поэтому я вас сейчас буду учить бесплатно». Учить людей – это моя миссия. И у них не возникает вопросов, люди учатся. Это программы по тысяче, по две тысячи человек. Есть hard skills: структура сценария, структура историй, диалога и так далее. И soft skills – вещи, связанные с самодисциплиной, с мотивацией. Писатель же дома пишет. Его никто не пинает, никто, кроме него самого, не мотивирует. Да, издатель раз в год напишет: «Когда ты уже сдашь свой следующий роман?» И, по большому счету, ему неважно, сдашь ты или не сдашь. Тебе надо в себе найти источник мотивации для ежедневной работы. И для этого есть довольно простые техники, которые уже давным-давно и предприниматели используют, и политики, и чиновники, и спортсмены. Моя задача – все эти техники найти и адаптировать для писателей и сценаристов. Писателей и сценаристов почему-то всю жизнь учили зрители и читатели. Я сейчас священную корову пну. Есть гениальный Лотман, я его обожаю. Есть Бахтин. Кто они? Они читатели. Потрясающие читатели. Они так воспринимают текст, что мозг взрывается. Но читатель видит текст по-своему. Читатель – это человек, плывущий на корабле, пассажир. А писатель – это человек, который, может, и плавает когда-нибудь, но большую часть времени проводит в доке с молотком, забивая заклепки. И Лотман, и Бахтин – путешественники, гениальные великие путешественники, которые все знают о путешествиях на этих кораблях. А у людей, которые сидят в доках, нет навыка рефлексии. Все писатели были отвратительными учителями. Как учил Лев Толстой? Это просто вредные советы. Человек сам не понимал, что он делает.

То, что ты говоришь, это очень правильно, но при этом очень вредно. Я считаю, что это чудовищная концепция. У нас, в России, культ самоучки. Ко мне в коучинг сейчас приходят и писатели, и сценаристы – известные люди. И они меня просят: «Только не говори, что я у тебя в коучинге». – «Почему?» – «Потому что я же такой гениальный, мне прямиком от Бога все это пришло». Люди культивируют в себе такое мировоззрение: это талант, я Богом поцелован, мой гений. Если про кого-то говорят, что он упорный парень, тридцать лет работал, двадцать романов написал и, в конце концов, двадцать первый у него получился шедевром, то отношение почему-то у всех такое: «Таланта-то у него нет, это просто упорство». Но мне кажется, что как раз в этом случае человек достоин уважения. Вот, например, Тарковский. Он гениален. Вообще, к Тарковскому у меня сложное отношение, он для меня «чужое начальство», как Бродский для постмодернистов. Тем не менее Тарковский – это не про Бога и не про призвание человека. Если вы почитаете его книги, то увидите, что он весь про крупности, ракурсы, наезды, освещение, текстуры, фактуры, лицо актера и так далее. Абсолютно про какие-то чисто профессиональные технические вещи. Которым можно научиться. Если ты не знаешь технологию, ты не сможешь построить прекрасный собор. Сначала можно, используя эти знания, сделать всего лишь пятиэтажку. Сериал для канала «Россия» в дневной эфир или книгу в тонкой обложке, которую издают бесконечно. Зайдешь в отдел детективов в какой-нибудь магазин, а там вот эти одинаковые цветастые обложки, только фамилии меняются. Чем отличаются эти книги? Ничем. Это одинаковые, сделанные по шаблону вещи. Дальше ты можешь, используя и понимая эти правила, сделать что-то более сложное. Ты уже знаешь, что в любом случае твой корабль поплывет, дом будет стоять. Так что можно сделать ему красивые окна, витражи, крышу, организовать внутри интересное пространство. Чтобы человек вошел в твою книгу и видел не вот эти торчащие балки и ребра, а мысли, эмоции, характеры.

Да, это так. Как мы строим корабль? Мы должны понимать, что корабль должен быть легче воды. И скорее длинным, чем широким, потому что иначе он не будет плыть. Это некие базовые основы. В литературе то же самое: есть некие базовые основы удержания внимания читателя. Главная задача писателя – удержать внимание читателя. Если ты его не удерживаешь, то создаешь текст, который никто не будет читать. Дальше – как ты рассказываешь историю, какие эмоции и мысли вызываешь у читателя или, если это кино, у зрителя. Кино, книга – это на самом деле то, что происходит в голове у читателя, а не то, что происходит на бумаге или на экране. Сделайте так, чтобы книгу было интересно читать. Это элементарно. Это умели Достоевский, Толстой, Тургенев. Они знали все эти базовые правила. Читал ли Тургенев «Историю на миллион долларов» Роберта Макки? Нет, Тургенев читал того же Аристотеля, которого читал и пересказывал Макки. Не хотите читать Макки, не хотите читать Молчанова, прочитайте «Поэтику» Аристотеля – все, что нужно, там есть. Сейчас сложилась уникальная ситуация: человек впервые со времен Гомера может напрямую достучаться до читателя. Появление сервисов self-published, на мой взгляд, это просто квантовый скачок. Моя книга «Газетчик» изначально была издана в Ridero. И стала бестселлером как книга Ridero.

Это так. И я учу людей это делать. Я им говорю: «Ребята, вы хотите, чтобы ваша книга была издана крупным издательством?» – «Да, хотим». – «Когда вы этого хотите?» – «Сейчас». – «Что вы готовы для этого делать?» – «Ничего». Тогда я сообщаю: «Ребята, я прошел этим путем: я сделал первое, второе, третье, четвертое – и получил такой результат». Я публикуюсь и раскручиваюсь не только для того, чтобы стать знаменитым писателем, но и для того, чтобы отработать технологию.

Да, здесь можно вспомнить правило удержания интереса Говарда Стерна: «Почему меня слушают те, кто меня любит? Им интересно, что я скажу дальше. Почему меня слушают те, кому я не нравлюсь? Они ждут, что я скажу дальше». Вот оно удержание внимания. Но я не совсем согласен с тем, что нынешние ребята не читают. Просто это какое-то другое чтение. Мы читали Фенимора Купера, Майн Рида, Жюля Верна и так далее. Они эти книги не читают. Из-за этого нам кажется, что они не читают вообще.

Я «Гарри Поттера» с огромным удовольствием прочитал в тридцать с копейками лет. Бежал к книжному магазину в день выхода. Первую книгу прочитал еще до издания. Выходило «черное» издание, тысяча экземпляров, не для продажи. И только для своих. Я в Вологде раздобыл. Прочитал и понял, что это космос. И вот это поколение людей, которые росли с «Гарри Поттером», в среднем больше читает, чем предыдущее, на эту тему проводилось исследование.

Это важное наблюдение. Почему? Я сейчас пишу кандидатскую диссертацию (уже долго пишу и, видимо, еще долго буду писать, как это всегда бывает) о жизненной стратегии творческого человека. Да, мы можем смотреть на Ван Гога и говорить, что вот это идеальная жизненная стратегия творческой личности. Хорошо. А можем смотреть на Пикассо. Человек здоров, богат, прожил девяносто лет, известен всему миру. Все свои идеи он выразил. А мог бы, начиная с 1920 года, вступить в конфликт с обществом, сидеть у себя на чердаке и говорить: «Вы все дураки, а я „Авиньонских девиц“ нарисовал». К тому же люди меняются в течение жизни. И в двадцать лет творческому человеку нужно совсем не то, что в пятнадцать. В четырнадцать лет творческий человек обязан писать стихи. До семнадцати. В семнадцать-восемнадцать начинаем писать прозу, в тридцать – драматургию, в сорок – учебники, в пятьдесят – мемуары. Я специально сейчас это свожу почти до анекдота. В разное время жизни для тебя важны разные вещи. В семнадцать лет для человека важны эмоции. Влюбился в девушку – нет никакого инструментария для того, чтобы осмыслить это чувство, кроме песен, стихов и музыки. Дальше – больше рефлексии, интеллекта. Клонит к суровой прозе. Потом – к драматургии. Драматургия всегда идет после прозы. Дальше – к мемуаристике, к учебникам, к философским трудам и так далее. Если ты в семьдесят лет пытаешься писать стихи, то ты, извини, смешон. Творчество – это практика. Так же как религия – практика, как спорт – практика, как секс – практика. Если ты используешь ее правильно, она работает как лекарство. И те, кто приходит ко мне на курсы, это не двадцатилетние ребята, это тридцати-сорокалетние. Почему я сейчас сделал курс для предпринимателей «Сторителлинг для бизнеса»? Потому что приходят предприниматели и говорят: мы тебя читаем в соцсетях, прочитали твои книги; мы не хотим писать сценарии, но чувствуем, что то, чему ты учишь, нужно для бизнеса; поэтому учи нас писать сценарии, а потом мы уже будем что-то из этого внедрять в свой бизнес.

Конечно. Мне кажется, это связано с реализацией некой глубинной ценности. Допустим, человек либо был творческим, либо считал себя творческим, либо хотел быть творческим, но надо было зарабатывать деньги, и он пошел в нефтянку, в копирайтинг, еще куда-то. И вот уже дети выращены, за квартиру ипотека выплачена, деньги вроде бы есть, но преследует ощущение, что жизнь прошла впустую, и хочется какой-то творческой самореализации. И он идет на курсы. Мне кажется, что таких людей будет становиться все больше и больше.

Я даю людям возможность самореализации. Но в сценаристы приходят по-разному. Я понял, что хочу быть сценаристом, в тридцать лет. И был тогда главным редактором журнала «Крокодил». Это отдельный кабинет, сотрудники, зарплата – все замечательно. И при этом ощущение, что я каждый день зарываю свою жизнь куда-то, спускаю в унитаз. И я начал новую карьеру – пошел во ВГИК.

Когда я брал интервью у сценаристов, первый вопрос, который я задавал: «Кем вы хотели стать в детстве?» Никто не хотел стать сценаристом. Никто. Обычно это решение люди принимают в 30–35 лет. Поэтому я молодых ребят двадцати лет не беру. Теперь что касается профессии. В сценарной школе чрезвычайно низкий КПД. Даже так: в любой творческой школе КПД чрезвычайно низкий по определению. У меня иногда спрашивают с вызовом: «Много ли у тебя учеников, которые стали известными сценаристами?»

Человек шесть уже есть. Гузель Яхина – моя ученица, например. Юлия Идлис, которая «Фарцу» написала для Первого канала, моя ученица. Володя Батрамеев, молодой драматург Олжас Жанайдаров. И так далее. Всего через наши бесплатные мастер-классы прошло пятнадцать тысяч человек. Через платные курсы в мастерской прошло где-то около трехсот человек.

Я с этим не согласен. Почему? Потому что все это происходит медленно, и какие-то вещи просто незаметны. Изначально я себе задачу немного по-другому ставил – поднять престиж профессии сценариста до западного уровня. На мой взгляд, эта задача выполнена. Когда я только начал работать, 14–15 лет назад, это был абсолютно бандитский рынок. Сценаристов ломали как спички. Ты мог написать заявку, отправить, тебе не перезвонили, а завтра эта заявка всплывает где-то уже с другой фамилией.

За время моей работы сделано очень много вещей. Раньше, например, не было сценарных читок. Человек написал сценарий – и куда с этим сценарием? Мы с моей женой Ириной первые сделали в Театре.doc фестиваль «Кино без пленки»: читали в год по триста сценариев, делали сценарные читки. Сейчас чуть ли не каждый месяц где-то проходят сценарные читки. Мы дружили с Еленой Анатольевной и Михаилом Юрьевичем. И как-то мы Елене Анатольевне решили предложить наш проект. Она спросила: «Что вам надо?» Я ответил: «Неделя в .doc». Неделя времени – все, больше ничего не надо. Это многие хотели сделать, но обычно разговор начинался с того, что где-то надо взять десять тысяч долларов, чтобы провести фестиваль. Я сказал: «Мне ничего не надо, мы без денег проведем». И мы его без денег проводили. Сушки покупали, чтобы в перерывах люди могли перекусить. Дальше питчинги – сценарные конкурсы. Десять лет назад их не было, мы одни из первых делали. Разве что был какой-то вялотекущий конкурс в Союзе кинематографистов. Кстати, какое-то время я сотрудничал с Союзом кинематографистов, мы там десятки мастер-классов бесплатно проводили. Сейчас это уже мало кто помнит.

Организовывал я и бесплатные «Сценарии за неделю». Люди на них писали сценарии. Не все из них потом пришли ко мне. Мне пишут: «После вашего мастер-класса я пошла во ВГИК учиться», «Я пошел в МШК учиться». Для меня это плохой бизнес, но хорошее выполнение миссии.

Я был одним из трех отцов-основателей «Сценарного цеха» и инициатором создания его сообщества в Facebook. Тогда остро стояла проблема с продюсерами, которые мешали работать сценаристам, кидали их. И я сделал черный список продюсеров. Первое время он список назывался «Список Молчанова», хотя мне не хотелось войти в историю как создатель черного списка. И этот список действительно закрывал компании. Например, звонит мне продюсер и говорит, что такая-то компания ищет сценаристов. Я проверяю по списку и говорю: «Нет, я не буду с ними работать». Он отвечает: «Я не понимаю, что такое. Ты шестой сценарист, которому я звоню, и все отказываются». Я говорю: «Так эта компания в черном списке». И все.

Да и я мастерские могу не свои. Я не согласен с идеей конкуренции, я считаю, что между школами должна быть не конкуренция, а синергия. Один из моих самых близких друзей – Саша Талал, сценарист и мастер, куратор сценарного курса в Московской школе кино. И это не просто дружба. Мы обмениваемся и людьми, и какими-то идеями. Это очень близкое общение. Есть люди, которые меня со страшной силой ругают на всех углах. Например, Александр Гоноровский, который прямо крестовый поход против меня одно время затеял. Меня это, естественно, ранит как человека, но при этом я понимаю, что как мастер, как основатель сценарной мастерской он делает важное и нужное дело. У меня мастерская больше про ремесло и профессию, у него – про развитие души. Я учу делать народное кино, мейнстрим. Он учит делать артхаус. На поле артхауса я, скорее всего, студентам буду бесполезен. Есть студенты, которым нужны не техники, а два часа походить с мастером и помолчать, подумать. Он это дает своим ученикам.

Да, я сейчас рекламирую конкурентов, но так и нужно. Когда поднимается вода, все лодки всплывают. Я хочу, чтобы на рынке было все. Моя мечта – сделать конференцию между школами, в которой бы и Гоноровский прочитал свой мастер-класс, и Саша Талал, и я, и Митта. Они тоже делают очень крутые вещи. Я и с Геной Ивановым, продюсером школы Митты, постоянно на связи. Мне кажется, что между всеми киношколами должен быть какой-то взаимообмен. Возможно, это тоже моя миссия. Я должен их как-то объединять в нечто общее. Нам нужны общие правила, обмен информацией, обмен техниками. И всем будет лучше.