«Мария Антуанетта» audiokitobidan iqtiboslar
Именно там, где господствует ужасная смерть, в людях как противодействие непроизвольно растет человечность.
Несчастье оставляет более отчетливый отпечаток на нежных, незрелых, податливых душах: четко вырисовывается характер, ранее беспокойный, неясный, словно текучая вода.
Лишь благодаря французской революции само понятие "революция" получило тот широкий, емкий всемирно–исторический смысл, в котором мы теперь это слово используем. Лишь время сделало это понятие полнокровным, одухотворило его. Но произошло это, конечно, не в первый час его рождения. Вот удивительный парадокс: роковым для Людовика XVI стало не то, что он не смог понять революцию, а как раз противоположное, что он, человек со средними способностями, самым честным образом пытался понять её.
Тот, кто сам претендует на все свободы и права, не расположен признавать их для других ни внутренне, ни внешне.
Тот, кто не является мужчиной, непроизвольно любит представляться мужественным, тот, кто вынужден скрывать свою слабость, охотно козыряет перед людьми видимостью силы.
Не обожествлять, а очеловечивать – вот высший закон творческой психологии; не обвинять, пользуясь искусственными аргументами, а объяснять – вот её задача.
Но несчастье никогда не меняет характер, не вводит в него новые элементы; оно лишь формирует все заложенное в человеке.
Ибо самая высокая, самая чистая идея становится низкой и ничтожной, как только она даёт мелкой личности власть совершать её именем бесчеловечное.
В иллюстрированной Книге Истории век этот невозможно представить ни одним королём, ни одним мужчиной. Изобразить его можно лишь в образе женщины, королевы, и вот этому–то собирательному образу Королевы рококо полностью соответствует Мария Антуанетта. Из беспечных – самая беспечная, среди расточительных – самая расточительная, между галантными и кокетливыми женщинами – изысканнейше галантная и осознанно кокетливая, своей личностью она незабываемо отчётливо и предельно точно выразила обычаи, манеры, нормы поведения, искусственный уклад жизни Dix–huitieme.
Но хотя народ как некая совокупность, как множество людей никогда не мыслит логически, он обладает стихийным, животным чутьём, более развитым, чем у отдельного человека; оружие народа – не размышления, а инстинкты, и эти инстинкты почти всегда непогрешимо верны.
