Классика русского детективного рассказа № 5

– Не то сердце ноет, не то под ложечкой сосет.

– Это ты окрошки перекушал нынче.

– Нет, окрошки мы съели в плепорцию, не в ей дело, душа.

«Становой готовился уже отдохнуть на лаврах, т.е. за огромной миской пуншу». «Не будучи пьяницей, Ермила Ипатыч не вставал с постели без того, чтобы выпить рюмочки травничку. Он находил, что это отличное предохранительное средство от cholera morbus, болезни, о которой в Писании написано, в чем безусловно соглашался с ним и отец Еремей, не делавший этого только потому, что проклятые откупщики лупят за вино неведомо что, тогда как вино создано для Бога, для увеселения человека, о чем тоже написано в Писании». «Участь деревни Горок была решена: деньги, водка, куры, яйца, – все теперь должно быть принесено в жертву грозному слов Суд. Много баб пролило горькие слезы, расставаясь с молодой курицей, вынянченной на рубленых яйцах с необыкновенной заботливостью. Много ребят, рыдая в углу под лохмотьями шуб, заснули с горькой мыслею, что пеструшку, поросенка, с которыми они привыкли играть, завтра зарежут…» Писарь пишет «медицинский осмотр по формочке, что нищий умер от кровавого апоплексического удара вследствие напора на легкие. Формочку эту он списал с одного производства и употреблял во всех случаях, где дело шло о мертвых телах. Оказывается, как это ни странно, формочка подходила кстати почти ко всем неведомо умершим, что чрезвычайно облегчало судопроизводство» (И. Селиванов «Обыкновенный случай»). Импонирует мягкий добрый юмор. Путилин: «Прошу покорно, доктор, скинуть с себя все, что полагается, и облечься в наряд невинной голубицы» (Р. Добрый «Похитители невест»). Дочка – купцу: «Вы, папаша, стали объедком експроприятеров!» А сам купец, «Жертва Пинкертона», глубокомысленно заключает: «А всему причиной книги! Я и то моей Насте говорю: “Не суши ты мозгов! Коли родилась дурой, так дурой и помрешь, умной не станешь”. Начитается этих самых… романов, а там того и гляди сбежит из дома с нашим старшим приказчиком!»

Сюжетно самая сильная вещь – «Братоубийца» Н. Гейнце, самая неинтересная – русская холмсиана П. Орловца, самая захватывающая – «Украденный Рембрандт» М. Зуева-Ордынца.