«Дочь священника» audiokitobidan iqtiboslar
Как и большинство людей «с образованием», она историю практически не знала.
...с аморальными личностями, надо сказать, всегда проще.
Ясно ведь: никакой замены вере нет; не годятся ни языческое преклонение перед стихией, ни примитивные штучки пантеистов, ни религия «прогресса» с прозрением сияющих утопий и железобетонных муравейников. Все или ничего. Либо земная жизнь пролог к чему-то Великому и Разумному, либо кошмар темной бессмыслицы.
...решение главной проблемы в том, что надо принять отсутствие решения...в бесконечных человеческих трудах конечная цель действий едва тлеет еле заметной искоркой. Что вера и неверие очень похожи друг на друга, если ты занят близким, нужным тебе делом.
Выходишь из утробы, проживаешь лет семьдесят, а потом умираешь, истлеваешь. И без опоры - оправдания высокой конечной целью, во всякий миг подаренного тебе бытия томит сиротское уныние, которое не выразишь, но ощущаешь физически ноющим сердцем. Жизнь, если она действительно кончается могилой, чудовищна. Не стоит тут наводить туман. Представь реальность жизни, представь эту реальность в подробностях, а потом скажи себе, что нет ни смысла, ни назначения, кроме могилы. Ведь только глупцы, ну и какие-нибудь уникальные счастливчики, могут прямо, бестрепетно взглянуть на это, разве не так?
Невинные дети столь слепы, столь эгоистичны, столь жестоки. Терзают хуже палачей, сами того не ведая, а ведали бы, так терзали еще больше. Хоть наизнанку для них вывернись, хоть проникнись ангельским терпением, но если ты обязан их допекать, они не станут разбираться, твоя ли тут вина, и будут мстить.
«Разнос” заставил во всей глубине понять величайшую современную заповедь, одиннадцатую, стершую все предыдущие — не потеряй работу свою!
Жизнь, если она действительно кончается могилой, чудовищна.
И если дана вера, как твердо, как прочно ты стоишь. Что тебя обескуражит, если в мире есть ясная цель, которой можешь служить? Вся жизнь освещается ее светом. Никакой душевной усталости, смятения, сомнений, чувства тщетности, никакой притаившейся, подстерегающей бодлеровской хандры. Каждый шаг нужен, каждая твоя минута вплетена в живой узор прекрасного торжества духа.
Тон письма определенно свидетельствовал о прощении. За что отец прощал ее, осталось непонятным, но ясно было - он простил.
