Счастье со вкусом полыни

Долгожданное продолжение саги от любимого автора, и как всегда написано талантливо и глубоко. При этом легкость пера автора делает и историю государства нашего и историю любви Аксиньи еще более захватывающими и увлекательными. И всегда есть над чем задуматься.

Всем приятного прослушивания, ваша Римма Макарова!

Спасибо за возможность не только прочитать, но и послушать новую книгу любимой саги! Очень приятный и мелодичный голос у чтеца!

Спасибо огромное автору Элеоноре Гильм и чтецу Римме Марковой за еще одну прекрасную аудиокнигу! С некоторых пор не представляю своей жизни без аудиокниг, и теперь есть возможность слушать любимое произведение с чутком, эмоциональном исполнении Риммы. Настоящее счастье!

Живёт в каждой русской душе что-то неизбывное, несокрушимое, нежно хранимое в глубине ее, то самое, что называется словами гения «там русский дух, там Русью пахнет». Оно тянется своими корнями в самый центр мироздания, где память предков и сила рода аккумулируются в национальную самость. Ментальный паспорт, в котором стоят печати судьбы: где я родился, кто были мои родители, что я пронесу сквозь года и передам своим детям…

Да, сейчас очень модная славянская тема, возвращение к Природной магии и ведичеству, и оттого пронзительней восторг, когда в шквале этих современных реконструкций встречается то, что проникает в самое сердце. Для поклонников женской саги Элеоноры Гильм о знахарке Аксинье это выход каждой её новой книги. В конце лета вышла в свет уже четвёртая часть под названием «Счастье со вкусом полыни». Ах, этот восхитительный омут голубых глаз Степана, дерзость и мудрость знахарки Аксиньи, буйная строптивость их подрастающей дочери Сусанны…

Каждая маленькая девочка мечтает о большой любви, и Аксинья Ветер в предыдущих частях саги уже прошла испытание первого бурного чувства с кузнецом, испытала горести матери-одиночки, растящей незаконнорожденную дочь, но не предала своего ремесла. Несмотря на голод, общественное презрение, тяготы отшельничества, жила с гордо поднятой головой и помогала страждущим со всей страстью горящего сердца.

Не сломила её уготованная судьба, поддержала и напитала её Мать Сыра Земля дарами своими, а вера православная укрепила духом.

Читаешь четвертую книгу Элеоноры Гильм и снова как будто приникаешь к живительному источнику. Народные песни, календарная обрядовость, православная кухня и славянские ролевые модели – всё в этой истории радует душу и напитывает её. Она как возвращение к себе настоящей, страдающей и жаждущей одновременно. Читаешь и кажется, что сквозь глубину веков из дня сегодняшнего – страшного современного ада пандемий, войн и кризисов – Элеонора Гильм открывает портал и разрешает тебе быть, любить и жить так, как жили наши предки и нам завещали. А «Счастье со вкусом полыни» – почти полностью про личную жизнь, настоящее интимное средневековье, с любовью, любовницами, родами и родовой депрессией. И ты словно подглядываешь за любимыми героями в замочную скважину, такие они натуральные, настоящие.

впереди нас ждёт пятая книга Элеоноры Гильм «Ведьмины тропы».

Чтоб с Царь-Травы взять чем она богата,

И тайное в ней восприять добро,

Её повинен пронимать сквозь злато,

Иль в круге досягнуть сквозь серебро,

Ту Царь-Траву не всяк, кто ищет, встретит,

А кто её нечаянно найдёт,

Как бы берёзку тонкую заметит,

Вдруг нет её, и где, ищи хоть год.

(Константин Бальмонт, "Царь-трава" (из сборника "Ясень").

Какое название у 4ой книги звучное и очень говорящее! А ведь на самом деле — "Счастье со вкусом полыни"...

Аксинья Ветер почти устаканила свою грешную жизнь. Поход вслед за дочерью дал ей право жить рядом со своей кровиночкой. Конечно же, она не сразу получила карт-бланш, но и Москва не сразу строилась. Медленно, но верно, Аксинья смогла занять место не только в хоромах Степана, но и в его постели. А то, что ночная кукушка перекукует дневную, в случае с Аксиньей чуть не сыграло с ней злую шутку.

К сожалению, верная в одно время наперсница Лукаша после рождения дитятки словно беленов объелась(((. Всё же не везёт Аксинье с подругами (Рыжая Нюрка станет следущей подругой "дней её суровых"), так как зависть — страшное дело (!!!). То ли послеродовая депрессия по полной её накрыла, а то ли вылезла сущность Лукерьи по полной. Её вечное недовольство меня лично раздражало. Скорее всего, от хорошей жизни Лукаша просто зажралась!

Насчёт сытости... наконец-то Аксинья и Сусанна могут не переживать из-за голода! Это, пожалуй, была самая из спокойных частей история о нашей знахарке. Мне вспомнилось детство Оксюшки, ведь и отрочество Сусанны можно назвать в какой-то мере беззаботным. Правда у каждого свои печали!)

Зато теперь только статус Аксиньи был поводом для пересуд. Полюбовница так и оставалась молчаливым шёпотом, который преследовал знахарку по пятам. Грешница как и есть! Всё же Аксинья не предполагала, что Феодорушка пополнит их число: одним грехом меньше, другим — больше...

Деревенская жизнь знахарки и её дочери (всё ж Строгонов признал Сусанну!) сменилась на столичную, в которой превалировало описание стольного быта. Кстати, хотя Еловая и перепала к Строгоновым, по-моему, жизнь еловчан особо и не изменилась. Зато отношение еловчан поменялось по отношению к Аксинье (эх, мало-мальская власть как мгновенно менят "терпимость" людей!).

Экскурс в родословную Строгоновых и история самого вымеска стала своеобразным примером для сравнения. И на их фоне вполне житейский быт Зайца и его детей полон драматизмУ. Жизнь полна сюрпризов, а в каждой из семей развернулся свой малый персональный ад... конечно же жизнь Степана и Григория с Тошкой и Нюркой несравнимы между собой, но только всё, как говорится, познаётся в сравнении.

Жизнь каждого можно назвать счастьем со вкусом полыни, ведь радость и горе попеременно присутствуют в ней [жизни]. А когда она имеет "свой вес", каково оно?! Ведь Аксинья отмерила своё счастье в 4 последущих года.

Какой крутой вираж выполнит пике в дальнейшем???...

В ожидании знакомства со следующей книгой "Женской саги" Элеоноры Гильм, мне пришла в голову совершенно шальная мысль. Я частично нашла параллели в 4ой книге со своей культурой. Конечно же, это не истина в последней инстанции, но мне сей факт греет сердце до сей поры.

Я уже писала о киргизе, которого, увы, постигла страшная судьба. Мне было очень жалко сего узкоглазого травника! Я прослезилась, когда люди, которые когда-то пользовались его услугами, в мгновении ока заклеймили и погубили его *рыдала как не в себя, как будто погубили моего родича*

Во времена описываемых событий киргизами именовали казахов, когда кыргызы ошибочно назывались киргиз-кайсаками (хотя и небольшая часть казахов также входила в "этот непонятнообразовавшийся" этноним).

Меня в этой части особо привлекли моменты, как Аксинья окончательно обабилась, и что вымесок Строгонова не расставался с царь-травой.

Интересно, насколько Степан суеверен (хотя в религии считается, что суеверия от лукавого!) по отношению к своей жизни (как известно, вера творит чудеса. Может быть, поэтому Степан и удачлив). Неукоснительные следования словам сильного шамана, охрана своего до последнего (о костях того самого обрубка), и вот вишенка на торте — ношение оберега — холщового мешочка с царь-травой.

Как известно, царь-трава — народное название многих травянистых растений, впечатляющих каким-либо из своих выдающихся качеств, например: "царским" размером, причудливостью и красотой цветка, или непривычным, резко выделяющимся внешним видом вообще. Но ядовитое по своей части растение имеет много имён — потаённица, земляной виноград, чешуйник, семиугодник. В науке оно известно под названием петров крест обыкновенный, или чешуйчатый. С петровым крестом связано много народных поверий, ведь говорят, что траву может найти не всякий, но попадается она только счастливым. Её зашивают в платье и думают, что у кого есть при себе Петров крест, к тому не прикоснется никакая нечистая сила. Петров крест указывал на клады, его использовали как оберег от нечистой силы, им лечили многие болезни. Но в официальной медицине он не признан, и исследований по нему очень мало.

А вот, к примеру, в Кыргызстане царь-травой именуют другое очень ядовитое растение. Иссык-кульский корень, или аконит джунгарский, волчий корень или царь-трава растет на Тянь-Шане, Памире, Алтае и в Приморье, когда Петров крест обыкновенный произрастает в России и, преимущественно, в странах СНГ.

Так вот царь-травой Степана снабдила ведьма, как многие за глаза называли Аксинью. Аксинья же в этой части саги окончательно обабилась [понимаю, что в современном понимании слово "бАба" в отношении к женщине имеет яркую негативную окраску.

Но, к примеру, на санскрите "Баба Яга" — это мудрая старуха; женщина, владеющая особенными знаниями, ведунья.

Примерно с XVIII века словом "баба" на Руси стали обозначать рожавшую женщину низкого сословия, например, жену крестьянина. К более высокому сословию – помещикам, купцам, слово не применялось]. Ведь "баба", по-своему, маркер женского возраста: невозможно назвать бабой молодую девушку лет двадцати. В сравнении с Аксиньей более молодых кличали молодухами [в нынешней языковой версии молодуха — молодая жена, еще не рожавшая.

Кстати, бытует мнение, что на Руси "бабой" называли женщину, родившую дочь – говорили "обабилась", то есть родила дочку (а "бабой" становилась, к примеру, родив 2х дочерей, но это всё языковые инсинуации). А если рождался мальчик, мать называли "молодухой"... и это меня ещё не потянуло рассказать о вековухах * а-ха-ха-ха!!!*].

Зато в тюркском (не нынешний турецкий, а тюркский! как праязык тюркской языковой ветви) языке "бабА" — это предок мужского пола. Например, в кыргызском языке есть своё название 7и родовых колен по отцу [жети ата, которое дословно переводится как "семь отцов/ предков" — система составления родословных у кыргызов (санжыра) и казахов (шежире), а также и у башкир (ете быуын). Принцип "жети ата" подразумевает обязательность знания имён своих предков по мужской линии до седьмого колена]: от отца, деда по мужской линии, прадеда, прапрадеда до пращура — ата, чоң ата, баба, буба, куба, жото, жете [к примеру, в моих реалиях Степана звали бы Бакыт, то его ата, то есть отца — Абаз, чоң ата (дедушку) — Карахан, следовательно их баба (прадеда...) — Моңгол, буба — Аличахан, куба — Сарыхан, жото — Түрк, жете — Жабас].

Вот на таких своеобразных параллелях, я сижу в предвкушении "Ведьминых троп"...

Провести увлекательную прогулку по Уралу и Пермскому краю в прошлом, можно прочитав "Женскую сагу" от Элеоноры Гильм.