Жили-были, ели-пили. Семейные истории

По¬дошел офи¬ци¬ант, Вер¬тин¬ский поп¬ро¬сил толь¬ко ста¬кан чая. Ему при¬нес¬ли. Нек¬репкий, ска¬зал он, я люб¬лю креп¬кий. По¬меня¬ли. Те¬перь уже не та¬кой го-рячий, он лю¬бит, что¬бы пар шел. При¬нес¬ли дру¬гой, креп¬кий и го¬рячий. Там ча-ин¬ки, я так не люб¬лю, ска¬зал Вер¬тин¬ский. Про¬цеди¬ли. Ну он же ведь сов¬сем ос-тыл те¬перь – за¬кап¬ризни¬чал он. Пять раз го¬нял Вер¬тин¬ский по¬жило¬го офи¬ци¬ан¬та из-за ста¬кана чая. Поп¬ро¬сил счет, оп¬ла¬тил ко¬пей¬ка в ко¬пей¬ку, не ос¬та¬вив ча¬евых. Под¬нялся и валь¬яж¬но ушел. Га¬лич жа¬лос¬тли¬во пос¬мотрел на офи¬ци¬ан¬та, но тот слег¬ка улыб¬нулся и меч¬та¬тель¬но ска¬зал: «Да¬аа, нас¬то¬ящий ба¬рин. Сей¬час та¬ких нет». И ушел, по¬качи¬вая го¬ловой.

Де¬ти бы¬ли жи¬вы и здо¬ровы, муж цел, все род¬ные ря¬дом! Тог¬да-то я и по¬няла, что боль¬ше ни¬чего в жиз¬ни не на¬до! Очень час¬то ведь мы про¬из¬но¬сим сло¬ва: «Я бы всё от¬дал!» Вот я всё и от¬да¬ла! И ни¬чуть об этом не жа¬лела. По¬няв это, я си¬дела, глу¬по улы¬балась и бы¬ла, по¬жалуй, счас¬тли¬ва, как ни¬ког¬да! Тот мо¬мент я вспо-минаю очень час¬то. Та¬кого силь¬но¬го чувс¬тва с тех пор я не ис¬пы¬тыва¬ла.

Баклажаны очистить, нарезать вдоль, положить в подсоленную воду под гнет. Нашинкованный лук и тертую морковь обжарить на подсолнечном масле. На дно металлической кастрюли налить немного подсолнечного масла, выложить нарезанные кружочками помидоры, посолить и посыпать сахаром. Следующий слой – морковь, обжаренная с луком, далее – кислые или кислосладкие яблоки, нарезанные тоненькими дольками, четвертый слой – обжаренные баклажаны (перед обжаркой хорошо отжать), затем опять помидоры, яблоки, баклажаны (лук с морковью класть только один раз). Последовательность слоев повторять до тех пор, пока кастрюля не заполнится на две трети. Самый верхний слой – нарезанная зелень и измельченный зубчик чеснока. (Каждый слой посолить и посы

«Лидоч¬ка, съ¬ешь эти таб¬летки, их же жал¬ко выб¬ра¬сывать!»

«А от че¬го они?» – спро¬сила Лид¬ка.

«Да ка¬кая раз¬ни¬ца, за них ведь пла¬чены день¬ги! Съ¬ешь, что¬бы не про¬пада¬ли!»

«Ли¬доч¬ка, съ¬ешь эти таб¬летки, их же жал¬ко выб¬ра¬сывать!»

«А от че¬го они?» – спро¬сила Лид¬ка.

«Да ка¬кая раз¬ни¬ца, за них ведь пла¬чены день¬ги! Съ¬ешь, что¬бы не про¬пада¬ли!»

Мы с мамой у меня в студии У нас в семье никогда особо не было культа еды. Чтобы все вместе за стол в строго назначенное время и спину прямо держать, крахмальные скатерки, салфетки в серебряных кольцах, вилки-ложки какие-то особые, доставшиеся по наследству, долго деланные блюда типа какого-нибудь там галантина. Нет, все достаточно просто, очень по-домашнему и безумно вкусно, хотя готовили всегда большими порциями, рассчитанными на значительное количество домочадцев и гостей. Единственным постоянным украшением стола, чуть уменьшавшимся от поколения к поколению в связи с боем, был огромный кузнецовский сервиз, купленный давным-давно у дочери известного издателя Сытина. Бело-зеленый, в оливковость, с золотой каймой, кое-где стершейся от времени, со знакомыми с детства сколами, трещинами и зазубринами, он торжественными высоченными стопками тарелок стоял за стеклом в шкафу на видном месте. Почему-то у нас не было принято ничего выбрасывать, и покоцанные тарелки в том числе. Ведь скол почти незаметный, а трещинка с волосок. Приметы приметами, а куда ж их? Жалко. Кроме разного размера тарелок – уж и не знаю, сколько их – 100? 200? – надо посчитать, – в сервиз входило еще много предметов, среди них даже фарфоровые