Смог ли фильм «Оппенгеймер» стать новым этапом карьеры Кристофера Нолана
Вместе с Александром Черкашиным изучаем творчество именитого режиссера, делимся впечатлениями от новой экранизации и рекомендуем, что почитать в духе
Кристофер Нолан – один из самых влиятельных и успешных режиссеров начала XXI века. В этом году его дебюту в полнометражном кино исполняется 25 лет. За это время он успел поработать в различных жанрах от криминальной драмы до космической фантастики. И, несмотря на разножанровость творчества, в нолановском арсенале художественных средств есть такие, которые проходят красной нитью через всю его карьеру и стали своеобразной визитной карточкой режиссера. Нолан – концептуалист и исследователь времени, без экспериментов с которым немыслимо ни одно его произведение. Вместе с Александром Черкашиным изучаем творчество именитого режиссера и выясняем, смог ли «Оппенгеймер» стать новым этапом его карьеры.
1964 год – Роберта Оппенгеймера указом президента Кеннеди награждают премией Энрико Ферми, тем самым восстанавливая доброе имя ученого спустя 10 лет политической опалы. За 19 лет до вручения премии Оппенгеймер породил на свет явление, подарившее американскому государству такую мощь и влияние, которыми США до тех пор никогда не обладали. Случившийся почти 60 лет назад успех «Тринити» направил человеческую историю по пути, которому мы следуем и сегодня.
1983 год – Кристофер Нолан любит литературу, восхищается фильмами Ридли Скотта и учится в школе-интернате Хартфорд-Хила. Массовая культура, политика и СМИ Британии того времени пропитаны угрозой ядерного апокалипсиса. Об этом сам режиссер рассказал недавно в интервью ютуб-каналу HugoDecrypte. «Сейчас мы живем в то время, когда эти страхи вновь поселились в общественном сознании».
1998 год – молодой и мало кому известный режиссер Кристофер Нолан завершает свою дебютную полнометражную работу.
«Преследование»
Снятый за гроши черно-белый нуар про молодого писателя, который волей судьбы становится взломщиком и впутывается в криминальную историю, оказывается для Нолана входным билетом в большое кино. В то время режиссер только примеряется к тем приемам, которыми ему предстоит орудовать в течение всей дальнейшей карьеры. Для апробации он выбирает жанр, не требующий больших затрат. Режиссер достает из своего ящика с инструментами небольшой молоток и аккуратно раскалывает линейную хронологию на фрагменты, которые затем склеивает в таком порядке, чтобы зритель сходу недоумевал, что вообще происходит на экране. Но с каждой сценой осколки складываются во все более целостную картину, формируя финал истории и вместе с этим объясняя ее начало.
Идеей для фильма послужил реальный случай из биографии Кристофера: как-то вернувшись домой, он обнаружил входную дверь взломанной, а квартиру обчищенной. Нолан признавался, что тогда всерьез задумался, насколько беззащитен человек и зыбки границы его личного пространства, ведь даже наше жилище, вопреки известному афоризму, на поверку оказывается не такой уж крепостью. И все же «Преследование» не претендует на глубокомыслие, в лучшем случае это рефлексия пережитой травмы. «Преследование» – про прием. Пока еще грубоватый и не отточенный, но уже обращающий на себя внимание. Нолан неуклонно следует наставлениям Тарковского, для которого суть киноискусства заключалась во «времени, запечатленном в своих фактических формах и проявлениях».
2023 год – прием до сих пор жив и здравствует в «Оппенгеймере», но теперь он отодвинут на второй план и выпячен ровно настолько, чтобы зрители не могли оторваться от повествования и подспудно узнавали в картине почерк Нолана. Даже черно-белая пленка все еще на месте: в этот раз она она служит для маркирования второй ветки повествования. К подобному цветовому решению Нолан уже прибегал в своем втором полнометражном фильме.
«Помни»
Бюджет и творческие амбиции позволили Нолану выкрутить опробованный в прошлой работе прием с нелинейной хронологией на максимум. Это снова криминальная драма, но на этот раз цветная, с черно-белыми вставками, характерными для прямой хронологии, тогда как весь остальной фильм движется в обратном направлении – от финала к началу. В этот раз Кристоферу удается не просто удивить зрителя таким необычным подходом, но и умело вплести этот подход в сюжет: главный герой картины способен запоминать лишь пятиминутные фрагменты, после которых его память сбрасывается до базовых настроек.
В «Помни» Нолан обращается к феномену человеческого сознания и, что важнее, к восприятию им времени и реальности. Интуитивно или осознанно, но именно здесь режиссер нащупывает эту важную квантовую корреляцию между временем и пространством, наглядно демонстрирует, как эту взаимосвязь может воспроизвести искусство, причем кино намного выразительнее, нежели литература или, скажем, театр.
В «Оппенгеймере» нелинейная хронология выражается в трех ключевых сюжетных ветках: основная (линейная), заседания Сената по делу Льюиса Штраусса (черно-белая) и слушания по допуску к секретной работе. Все три сходятся в одну где-то в районе третьего акта, а основная интрига, пожалуй, запрятана в ветке Штраусса – и это прекрасная находка Нолана, благодаря которой фильм и смотрится так увлекательно.
Еще одна находка – прием, к которому режиссер раньше никогда не прибегал, но который однозначно добавляет эффектности повествования (и я сейчас не про сцены с обнаженкой, которые для Кристофера тоже в новинку). Я говорю про визуализацию сознания Оппенгеймера, такой genius vision, когда на экране нам показывают мысли ученого: его представления о физических явлениях или внезапные приступы совести – все это добавляет произведению выразительности и глубины. Через эти мимолетные сцены нам открывается внутренний мир главного героя, его переживания, страхи и желания. Не будь их в картине, Оппенгеймер выглядел бы куда более блеклой и картонной фигурой.
Нечто подобное с визуализацией сознания Нолан проворачивал в своем «Начале», но это уже совсем другая история.
«Бессонница»
Данную работу в фильмографии принято игнорировать, ведь это не его авторская картина, а лишь ремейк, где Кристофер – нанятый исполнитель. Тем не менее даже здесь Нолану удалось добавить частицу своего авторского стиля, переработав оригинал таким образом, чтобы, с одной стороны, сохранить мрачность первоисточника, с другой – угодить массовому американскому зрителю. В этом еще одно из важных достоинств маэстро — умение снимать интеллектуальное кино для большой аудитории.
«Бессонница» – это важная веха в творчестве режиссёра, ведь это его первый по-настоящему большой фильм с большими актерами. Но главное – это его последняя картина, которую можно однозначно отнести к категории криминальной драмы. Очевидно, что режиссеру всегда было тесновато в рамках одного жанра, настолько, что в «Помни» он, по сути, деконструирует детективную историю, помещая развязку в самое начало, а первопричину всех мытарств героя – в финал. Нолан выбирает путь разрушения – разрушения заскорузлых жанровых клише.
«Оппенгеймер» выглядит как вполне себе классический байопик, но это само по себе парадокс: режиссер, которого больше всего ругают за персонажей-функции, делает кино, посвященное личности (и личности весьма противоречивой!). Обычно в подобных картинах автор дает свою трактовку тем или иным поступкам героя, по-своему объясняет его решения, рисует его душу художественными средствами, недоступными историческим хроникам и документальным фильмам, отчего для нас, зрителей, ФИО со страниц книг или модных журналов приобретает человеческие черты, становится ближе к нам и понятнее. И Нолан делает это, но по-своему.
Личность Оппенгеймера до самого финального акта остается для зрителей расплывчатой. Мы не видим мук его совести и сомнений при создании оружия массового поражения, не видим страха перед вероятностью уничтожения мира одним нажатием кнопки, которая заставляет колебаться даже матерого генерала, не видим протеста против применения бомбы в Японии. Мы видим только панику, которая в одночасье охватывает ученого уже постфактум.
Именно здесь раскрывается главный пафос «Оппенгеймера»: столь завораживающая и притягательная мощь великого научного открытия, тот оглушительный восторг перед ней обращаются в глобальный ужас, ранее незнакомый человечеству. Ужас перед впервые столь реальной угрозой вымирания всего населения планеты. Нолановский Оппенгеймер не только соавтор, но и ретранслятор этого ужаса. Персонаж, хоть его имя и помещено в название фильма, вновь оказывается скорее функцией с вкраплениями реальной личности. Но это на самом деле совсем не плохо. Иначе бы не работала основная концепция фильма, ей не хватило бы места на экране. Иначе была бы утеряна существенная доля пафоса. Иначе Нолан не был бы Ноланом.
Трилогия о Бэтмене
Про Бэтмена не хочется говорить много, потому что «много» я уже сказал в этой статье. Отмечу лишь несколько аспектов, которые, по-моему, важны в рамках этого ретроспективного взгляда на творчество Нолана.
Трилогия о Бэтмене – это снова деконструкция жанра, на этот раз кинокомикса. Куда более умелая и успешная, чем предыдущие эксперименты. Настолько успешная, что задала моду на реалистичных и мрачных супергероев на годы вперед, однако ни один из последовавших подражателей не смог перепрыгнуть нолановскую интерпретацию Темного рыцаря. Это не просто очередная история о сверхчеловеке, это взгляд на героя через призму социокультурных и политических реалий, что существенно раздвинуло рамки жанра, пожалуй, впервые поставив кинокомикс в позицию интеллектуального и даже авторского кино. При этом Нолан почти под корень вырубает фантастическую составляющую истории (благо в случае с Бэтменом вырубать пришлось не так много), оставляя от первоисточника ровно столько, сколько устроило бы студию и фанатов комиксов (хотя недовольные все равно нашлись).
В этой трилогии Нолан не только рассказывает историю Готэма, он формулирует высказывание о современном американском обществе, политике и психологии масс, что для него, как для режиссера, становится новой вехой в творческой карьере. Именно здесь Кристофер впервые затрагивает тему веры в человечество, отвергает идею обреченности общества и говорит об альтруизме, импульсе к спасению и самопожертвовании как о естественном элементе людской сущности. Взять хотя бы сцену с баржами из «Темного рыцаря», где преступник без колебаний выбрасывает детонатор за борт, тем самым опровергая убежденность Джокера в пагубной и саморазрушительной природе нашего вида. Впервые в своей карьере Нолан не очень внятно, но все же критикует власть, политическую систему и капитализм, аккуратно подмигивая левым глазом.
Одной из главных причин критики и краха политической карьеры Роберта Оппенгеймера была его связь с коммунистами внутри США. Являлся ли сам ученый однозначным сторонником этой идеологии, сказать сложно, но то, что он как минимум находил ее любопытной — в этом нет сомнений. По крайней мере, Нолан нам их не оставляет. Вероятно, самому режиссеру некоторые левые идеи не кажутся чудовищными и однозначно отрицательными, что лишь усиливает его интерес к личности Оппенгеймера. Тем не менее Оппенгеймер изображен в фильме человеком исключительным, избранным, о чем неоднократно говорят и персонажи картины. Его называют Прометеем, признают в нем сверхчеловека, подобного комиксному Бэтмену и вообще супергерою.
Руководитель Манхэттенского проекта обладает не только незаурядными способностями, но и экстраординарными возможностями. Нолан иронизирует над этим. Он видит в ученом не только вершителя судеб и «разрушителя миров», но и слабого, не чуждого пороку человека, чьи моральные качества, мягко говоря, легко подвергнуть сомнению. И, пожалуй, главное опасение, которое высказывает режиссер, – это страх перед тем, к чему может привести неограниченная мощь, даже если она находится в руках, на первый взгляд, самых достойных и исключительных личностей.
Как же две противоречащие друг другу идеи индивидуализма и коллективизма уживаются в философской концепции режиссера? Все просто: Нолан считается с гениальностью отдельно взятого человека, соглашаясь на неравенство возможностей и способностей людей, но вместе с тем признает, что по-настоящему значимых и конструктивных перемен мы можем достичь лишь благодаря консолидации, следуя по пути не только рациональных решений, но и чувственного восприятия, нашей совести и эмпатии, без поправки на которые человечество просто потеряет себя.
«Престиж»
Отмотаем назад. На дворе 2006 год, и Нолан впервые за шесть лет выпускает в прокат собственный фильм, основанный на оригинальной идее, – по сей день один из лучших в карьере режиссера. Он впервые ступает на территорию фантастики, впервые делает реверанс в сторону великих ученых и науки. Несмотря на это, «Престиж» – это все еще больше про метод, чем про идею. Здесь Нолан раскрывает нам свое отношение к кино: для него фильм – это шоу, фокус, который призван сначала завлечь зрителя, а затем шокировать. И по этому принципу построен далеко не только «Престиж».
Не стал исключением и «Оппенгеймер», что для байопика об одном из самых известных ученых XX века задача нетривиальная. Однако Нолан с ней справился. Тут и там он расставляет интригующие «обещания», подсовывает зрителю «превращения» и добивает как всегда неожиданным «престижем». Нолан умеет держать зрителя в напряжении; возможно, это его главное достоинство как сценариста и режиссера наряду с отточенным визуалом. Весь эпизод с испытанием ядерной бомбы сделан так, что зритель кожей чувствует тревогу и страх персонажей фильма, хотя точно знает, чем все закончится. А уж над смыслом одной из сцен вы будете гадать и вовсе до финала картины.
«Начало»
Нолан продолжает свое путешествие по жанрам, на очереди фильм-ограбление. Как всегда, с условностями жанра режиссер обходится бесцеремонно: классическая команда «друзей Оушена» собирается, чтобы провернуть дельце, но не планирует ничего красть, а совсем наоборот. Целью героев становится не материальные блага, а идея – чистейшее порождение человеческого сознания. Время в этом фильме снова нелинейно и неоднородно, но еще оно ограничено, что добавляет напряжения зрителям и расторопности персонажам.
Нолан продолжает свое исследование разума и феномена восприятия, на этот раз превращая бессознательное в сеттинг, мастерски визуализирует его и делает главным антагонистом фильма. Нолан ярко подчеркивает важность человеческих чувств, и прежде всего любви, ведь именно ради любви к своим детям персонаж Ди Каприо решается на самую отчаянную авантюру в своей жизни, а возвращение к ним перечеркивает для него значимость реальности, за которую он прежде так крепко держался – в финале картины он демонстрирует полное безразличие к вращающемуся волчку. В чем ценность идеи, порождения нашего сознания, если она не ведет к созиданию и не вызывает в душе искренние эмоции? И может ли идея быть истинно заразительной, если она не касается наших чувств?
Человеческое сознание – большая загадка. Сознание гения – загадка неразрешимая. Можем ли мы представить, что чувствовали участники Манхэттенского проекта в момент детонации «Тринити»? Если верить тому, что изображает Нолан, это больше всего похоже на страх. Как величайшие умы человечества могли согласиться на убийство десятков тысяч мирных жителей при помощи своего невероятного творения? Как мы знаем, Оппенгеймер прочувствовал трагедию в полной мере уже после бомбардировки Японии, и за свои высказывания о нераспространении ядерного оружия он многим поплатился. Но что, если бы сострадание возобладало в ученом до того и он бы предпринял шаги для предотвращения сброса бомб на Хиросиму и Нагасаки? Быть может, это спасло бы множество жизней и повлияло бы на ход истории, но уж точно благоприятно отразилось бы на психологическом состоянии самого Оппенгеймера. Хотя когда политики прислушивались к ученым, правда? Ответ: как минимум один раз такой прецедент случился с Эйнштейном, чье письмо к Рузвельту многие до сих пор считают одной из первопричин Манхэттенского проекта.
«Интерстеллар»
Субъективно это важнейший фильм Нолана. На улице холодная ноябрьская ночь, а я сижу в пустом зале кинотеатра и рыдаю над историей Купера и его дочери, позабыв о том, что дома меня ждет незаконченный реферат. Нолану удалось построить крепчайшую эмоциональную связь между фильмом и его зрителем – как минимум одним. Хотя именно избыточный мелодраматизм часто определяют главным недостатком картины. И напрасно.
Здесь Нолан формулирует свою философскую концепцию наиболее отчетливо. «Интерстеллар» – это ядро его творчества, неважно насколько лучше или хуже будут последующие фильмы. Если раньше фокусы с нелинейным и неоднородным временем представляли из себя прием или инструмент раскрытия сюжета, то теперь время – это способ донести до нас идею: даже в мире, где все предрешено, ничего нельзя изменить, а гибель неотвратима, остается место для человечности, сострадания и любви – и именно в этом наше спасение.
Нолан говорит, что как бы далеко ни шагнул научно-технический прогресс, только пропустив его достижения через призму этики и чувственного восприятия, мы сможем остановить процесс саморазрушения и избежим гибели. Такой отрефлексированный трансгуманизм или романтический детерминизм, как угодно. Люди рождаются, чтобы мечтать и творить, им место среди звезд, там, где живут боги. Недаром в конце фильма человечество прекращает существовать как земной вид и становится видом межзвездным, буквально interstellar. И это одно из ключевых понятий в мировоззрении Нолана – человек не просто подобен богу, он способен занять его место, и если не сейчас, то наверняка в далеком будущем. Вы вряд ли найдете много произведений литературы или кинематографа, которые способны пробудить в вас такую же искреннюю веру в человечество, как «Интерстеллар». И во многом это заслуга как раз мелодраматизма.
В этой картине Нолан вновь затрагивает тему политики, изображая правительство недальновидным и губительным для населения планеты. Режиссер не верит ни в политические системы, ни в религию, ни даже в науку. Он верит в людей, силу их воли, силу их разума, их способность любить и жертвовать ради других. Нолан говорит нам, насколько силен индивидуальный выбор и поступок, но вместе с тем не менее важна и социальная консолидация вокруг некой идеи. Впервые в своей карьере режиссер настолько большое внимание уделяет физике, но не меньше внимания достается и человеческим чувствам. Нолан снимает свою «Космическую одиссею», деконструируя жанр научной фантастики, создавая на этой почве практически догматический трактат.
К 2023 году оптимизма Нолана в отношении человечества явно поубавилось. Он снова говорит о науке и людях, только теперь никакой романтики. Оппенгеймер – гений, но он совсем не похож на самоотверженного Купера. Он также желает вести человечество к спасению, ощущает груз ответственности и долга перед жителями планеты, но, в отличие от героя Макконахи, руководит им не любовь к дочери, а эго. Оппенгеймер меняет мир и, возможно, даже приближает человечество к звездам, вот только в этом не уверен ни сам ученый, ни режиссер, рассказывающий его историю.
«Дюнкерк»
Первый из двух исторических фильмов Нолана. Очередная деконструкция, на этот раз военной драмы. Никакой физики, никакой фантастики, но все еще неоднородное время. Подобно «Началу», где действие разворачивается на трех уровнях сознания, и «Интерстеллару» с его тремя планетами и несколькими линиями хронологии, в «Дюнкерке» события делятся на три временных слоя, которые сходятся в финальной точке повествования. Многие критики писали, что Нолан снял фильм про один из самых позорных эпизодов в военной истории Британии, однако сам режиссер вряд ли полностью согласен с этим мнением.
Он акцентирует внимание на самоотверженности простых граждан: рыбаков, рискующих своей жизнью ради спасения загнанных в угол солдат. Нолан вновь подчеркивает беспомощность политики и правительства в вопросе спасения жизни и выводит на передний план значимость общественного договора и индивидуального выбора, все тех же чувств долга и сострадания. Нолан дегероизирует военных и критикует войну, лишая ее пафоса и подчеркивая лживость речей, этот пафос поддерживающих. К сожалению, для главных героев, спасение из Дюнкерка – это лишь начало еще более страшного кошмара, который растянется на долгие годы. Для Нолана война ради защиты отечества не менее страшна, чем война за ресурсы или идеологию. Расплачиваться за нее приходится не только солдатам, но и всем оставшимся в живых.
Одной из главных идей создания ядерного оружия было не только прекращение Второй мировой войны, но и прекращение войн в принципе. Как мы знаем, эта идея оказалась утопической. Какое бы мощное оружие ни создало человечество, всегда найдется умник, который придумает что-то разрушительнее. Оппенгеймер осознал это слишком поздно. Через него Нолан снова говорит нам о том, что наука и технические инновации не способны спасти человечество от разрушения и гибели. Как истинный пацифист, он признает не только значимость физических величин, но и значимость любви, той самой, которую режиссер устами одного из персонажей «Интерстеллара» записал в один ряд с гравитацией. Однако в «Оппенгеймере», как и в «Дюнкерке», он сам ставит этот тезис под сомнение.
«ДОВОД»
Название этого фильма правильно писать капсом, чтобы даже в нем прослеживалась идея закольцованности бытия, отсутствия как такового начала и конца. Это фильм-палиндром во всех отношениях.
Многие критики ругали эту картину за бестолковые диалоги, нагромождение экспозиции и совершенно безликого главного героя в исполнении Джона Вашингтона. Мол, история и персонажи пали жертвой концептуальной идеи, причем идеи даже не новой – ни для кинематографа, ни для литературы, однако Нолан один из немногих, кто реализовывал ее с такой научной скрупулезностью и лаконичностью. Нолан – вообще перфекционист, если вы не заметили, склонный к минимализму, который проявляется даже в названии его картин.
В «Доводе» он отсек все лишнее, оставив только те элементы, без которых невозможно рассказать историю вообще. Здесь нет места для глубоких персонажей и личной драмы. Это очередная картина про детерминизм, который все же не лишает человека возможности выбирать свою судьбу, даже если сам этот выбор тоже предрешен. Нолан всегда очень аккуратно говорит про душу, и религиозным его назвать сложно, но, несмотря на это, он много говорит о духовности, уделяет большое внимание темам спасения, искупления, свободы воли и смирения перед неизбежным.
«Довод» – это деконструированный шпионский боевик, в котором время – это страшное оружие, а главными героями оказываются персонажи на вторых ролях. Концепция фильма была придумана Ноланом задолго до реализации, и это чувствуется – фильм как будто выпадает из обоймы последних работ режиссера.
В том интервью, которое я упоминал в самом начале этой статьи, Нолан признавался, что считает, что «мир определенно был бы лучше без угрозы применения ядерного оружия». Возможно, это так. И режиссер определенно переживает, что атомная бомба – это не предел разрушительной мощи, которую может породить человечество. Сейчас мы способны на манипуляции с пространством, но что, если однажды ученые доберутся и до времени? Насколько ужасающей угроза станет тогда?
Художники часто проецируют в своих работах проявление собственного бессознательного. Большие авторы отражают в творениях бессознательное коллективное. Великие – способствуют его формированию. После просмотра «Интерстеллара» хочется верить, что Нолан относится к великим. А вот после «Оппенгеймера» – только к большим.
Сегодня для ученых технологии искусственного интеллекта схожи с испытаниями ядерной бомбы – на свет может быть выпущено нечто, чьего реального потенциала и последствий мы не в силах предугадать. Кто знает, станет ли Цукерберг, или Маск, или еще кто-то из современных лидеров рынка IT новым Оппенгеймером, который изменит мир навсегда и про кого спустя десятки лет снимут пугающую трехчасовую ленту. И есть все шансы, что режиссером в этот раз выступит уже не человек.
Что почитать после «Оппенгеймера»
1. «Алеф», Хорхе Луис Борхес
Как-то во время интервью Нолана спросили, какую книгу он бы взял с собой на необитаемый остров. Недолго думая режиссер сообщил, что с удовольствием прихватил бы с собой любую книгу Борхеса, признался, что глубоко восхищается этим автором. «В определенном смысле, в его работах заключены все существующие истории». Нолан, по его собственным словам, «одержим вопросом изучения субъективной природы нашего существования и нашей верой в объективную реальность». Тот самый парадокс восприятия нашего сознания. Пожалуй, это основная причина, по которой режиссера так привлекает идея магического реализма, а Борхес – блестящий представитель этого литературного течения.
2. «Оппенгеймер. Триумф и трагедия Американского Прометея», Кай Берд, Мартин Дж. Шервин
Если вы посмотрели фильм Нолана и вам показалось мало или если вы, наоборот, хотите побольше узнать о личности и жизни ученого, то на русском языке (и не только на русском) вы вряд ли найдете более полное и детальное исследование биографии Оппенгеймера. По признанию Нолана, именно эта книга послужила для него главным триггером к созданию фильма. Персональная рекомендация – лучше взяться за ее прочтение уже после просмотра, ведь чем меньше вы знаете об истории Оппи, тем больше сюрпризов вас ждет в картине. Но если спойлеров вы не боитесь, то, как говорится, welcome.
3. «Темная материя», Блейк Крауч
Я уже писал об этом авторе в своей новогодней подборке (на самом деле, там все три автора отлично ложатся в концепцию «похоже на Нолана»: и Эмили Мандел, и Блейк Крауч, и Энди Вейер), но не будет лишним еще раз его упомянуть. Крауч создает романы, которые по духу близки к фантастическим фильмам Нолана: здесь тоже много загадок, неожиданных поворотов, научных терминов и интересных концепций. «Темная материя» – не самый удачный его роман, но упрекнуть его в недостаточной увлекательности язык не повернется. В комплекте выдающийся физик, загадки вселенной и путешествия во времени.
4. «Кристофер Нолан. Фильмы, загадки и чудеса культового режиссера», Том Шон
Книга Шона – это портрет творчества именитого режиссера, созданный в соавторстве с ним. В своей статье я обошел стороной очень многие аспекты, которые являются важным элементом фильмов Нолана: например, музыку и прекрасную операторскую работу незаменимого Хойте Ван Хойтема. В книге об этом говорят много, подробно и часто из первых уст.
5. «Убик», Филип К. Дик
Если мы уж говорим о влиянии работ Ридли Скотта на творческий путь Кристофера Нолана, то почему бы не упомянуть одного из отцов современной американской фантастики, которым вдохновлялся и которого экранизировал сам Ридли? Начав читать практически любое произведение Филипа К. Дика, вы очень быстро обнаружите, что где-то вы это уже видели. Все потому, что этот писатель внес в массовую культуру вклад, сопоставимый со вкладом Толкина или Роулинг. В «Убике», например, вы наверняка заметите отголоски «Начала» и «Довода».
Читайте и слушайте все книги из статьи + книги в духе кинопремьер (с 40% скидкой)👇
