Kitobni o'qish: «Зверебог»

I

Удивительное дело: непомерно возрос у нас интерес к «проблеме пола», так непомерно, что уж и на убыль, кажется, пошел, – а за все это время никто серьезно не взглянул в сторону немецкого писателя Вейнингера. Книга его «Пол и характер», самая замечательная и самая современная книга по данному вопросу; в Германии она давно создала целое течение; у нас, несмотря на то, что последняя гимназистка толковала о «проблеме пола» – почти не писали о ней: отзывались где-то сухо, скучно и холодно – и только. Грязно и безграмотно переведенная – она затерялась в приложении к безобразным «Тайнам Жизни».

На днях, – в самое глухое летнее время, – вышел другой, давно объявлявшийся и, конечно, более приличный перевод книги. Но боюсь, что и он не заставит наше «общество», ту его часть, которая казалось преимущественно занятой «вопросом пола», отнестись к Вейнингеру внимательно. Разгадка этого, удивительного на первый взгляда, невнимания – очень проста.

Дело в том, что именно проблемой-то пола у нас никто и не интересовался. Интересовались полом, таким, каков он был и есть; интересовались им так же, как и всегда, – с тою разницею, что прежде говорили о поле между собою, а теперь стало можно и «модно» говорить о нем публично.

Не только «санинцы» и гимназистки с «Безднами», но и кузминские разные «проблемы» с самими Кузмиными, – что они, год тому назад, что ли, родились? Да нисколько, всегда они благополучно существовали, в ту же меру, на том же месте, только прежде прикрыто – теперь открыто. А ни вопросов, ни суждений, ни размышлений относительно пола в нашем обществе еще нет. Есть пол (как везде он есть), и есть глупая, подчас грубая, с ним возня, – свежедозволенная.

Для этой возни Вейнингер не нужен. Он не полом, а именно проблемой пола занят. Труд его, обнаруживающий, между прочим, громадную эрудицию, – оказался воистину трудом всей жизни: молодой философ, окончив его, застрелился. И уже одно то, что 23-х лет отроду он мог располагать таким научным багажом, заставляет думать, что это был человек почти гениальных способностей.

Насколько незыблемы и глубоки первые положения философа, настолько ложны его выводы, – благодаря одному, незаметно явившемуся, противоречию, и даже не одному… Но я не буду здесь ни излагать книгу Вейнингера, слишком широко интересную (одни его определения гения и таланта чего стоят!), ни доказывать ложность его выводов. Вероятно, я включу этого писателя в мою специальную работу, начатую задолго до выхода его книги, во многом подтвердившей мои мысли. Теперь я хочу поговорить лишь о первых положениях философа, о его определении Женского Начала, которое он, в конце книги, подменяет просто женщиной; и хочу показать, насколько возможно, что именно это определение – всемирно, всеисторично, именно на нем покоится и фактическое наше отношение к женщине. Потому что человечество, как и Вейнингер, идентифицирует Женское с женщиной, только Вейнингер тут сознателен, а потому и ложность выводов его для него губительна. Жизнь выводов не делает; к выводам она придет; и течение ее правильно, ибо верен исток. Верно инстинктивное ощущение Женского, определенное и осознанное Вейнингером.