Kitobni o'qish: «Стихотворения. 1903–1909»

Петербург

Сергею Платоновичу Каблукову

Люблю тебя, Петра творенье…

 
Твой остов прям, твой облик жёсток,
Шершавопыльный – сер гранит,
И каждый зыбкий перекресток
Тупым предательством дрожит.
 
 
Твое холодное кипенье
Страшней бездвижности пустынь.
Твое дыханье – смерть и тленье,
А воды – горькая полынь.
 
 
Как уголь, дни, – а ночи белы,
Из скверов тянет трупной мглой.
И свод небесный, остеклелый
Пронзен заречною иглой.
 
 
Бывает: водный ход обратен,
Вздыбясь, идет река назад…
Река не смоет рыжих пятен
С береговых своих громад,
 
 
Те пятна, ржавые, вскипели,
Их ни забыть, – ни затоптать…
Горит, горит на темном теле
Неугасимая печать!
 
 
Как прежде, вьется змей твой медный,
Над змеем стынет медный конь…
И не сожрет тебя победный
Всеочищающий огонь, –
 
 
Нет! Ты утонешь в тине черной,
Проклятый город, Божий враг,
И червь болотный, червь упорный
Изъест твой каменный костяк.
 

1909

СПБ

Петухи

П. С. С.

 
Ты пойми, – мы ни там, ни тут.
Дело наше такое, – бездомное.
Петухи поют, поют…
Но лицо небес еще темное.
 
 
На деревья гляди, – на верхи.
Не колеблет их близость рассветная…
Всё поют, поют петухи, –
Но земля молчит, неответная…
 

1906

Париж

Брачное кольцо

 
Над темностью лампады незажженной
Я увидал сияющий отсвет.
Последним обнаженьем обнаженной
Моей душе – пределов больше нет.
 
 
Желанья были мне всего дороже…
Но их, себя, святую боль мою,
Молитвы, упованья, – всё, о Боже,
В Твою Любовь с любовью отдаю.
 
 
И этот час бездонного смиренья
Крылатым пламенем облек меня.
Я властен властью – Твоего веленья,
Одет покровом – Твоего огня.
 
 
Я к близкому протягиваю руки,
Тебе, Живому, я смотрю в Лицо,
И, в светлости преображенной муки,
Мне легок крест, как брачное кольцо.
 

1905

СПБ

К ней

 
О, почему Тебя любить
Мне суждено неодолимо?
Ты снишься мне иль, может быть,
Проходишь где-то близко, мимо,
 
 
И шаг Твой дымный я ловлю,
Слежу глухие приближенья…
Я холод риз Твоих люблю,
Но трепещу прикосновенья.
 
 
Теряет бледные листы
Мой сад,  Тобой завороженный…
В моем саду проходишь Ты, –
И я тоскую, как влюбленный.
 
 
Яви же грозное лицо!
Пусть разорвется дым покрова!
Хочу, боюсь – и жду я зова…
Войди ко мне. Сомкни кольцо.
 

1905

Благая весть

 
Дышит тихая весна,
Дышит светами приветными…
Я сидела у окна
За шерстями разноцветными.
 
 
Подбирала к цвету цвет,
Кисти яркие вязала я…
Был мне весел мой обет:
В храм святой завеса алая.
 
 
И уста мои твердят Богу
Сил мольбы привычные…
В солнце утреннем горят
Стены горницы кирпичные…
 
 
Тихо, тихо. Вдруг в окне,
За окном, – мелькнуло белое…
Сердце дрогнуло во мне,
Сердце девичье, несмелое…
 
 
Но вошел… И не боюсь,
Не боюсь я Светлоликого.
Он как брат мой… Поклонюсь
Брату, вестнику Великого.
 
 
Белый дал он мне цветок…
Не судила я, не мерила,
Но вошел он на порог,
Но сказал, – и я поверила.
 
 
Воля Господа – моя.
Будь же, как Ему угоднее…
Хочет Он – хочу и я.
Пусть войдет Любовь Господняя…
 

Март 1904

Спб

Ночью

 
Ночные знаю странные прозрения:
Когда иду навстречу тишине,
Когда люблю ее прикосновения,
И сила яркая растет во мне.
 
 
Колдует ли душа моя иль молится, –
Не ведаю; но радостна мне весть…
Я чую, время пополам расколется,
И будущее будет тем, что есть.
 
 
Все чаянья, – все дали и сближения,
В один великий круг заключены.
Как ветер огненный, – мои хотения,
Как ветер, беспреградны и властны.
 
 
И вижу я, – на ком-то загораются
Сияньем новым белые венцы…
Над временем, во мне, соприкасаются
Начала и концы.
 

1904

Днем

 
Я ждал полета и бытия.
Но мертвый ястреб – душа моя.
Как мертвый ястреб, лежит в пыли,
Отдавшись тупо во власть земли.
Разбить не может ее оков.
Тяжелый холод – земной покров.
Тяжелый холод в душе моей,
К земле я никну, сливаюсь с ней.
И оба мертвы – она и я.
Убитый ястреб – душа моя.
 

1904

Свобода

 
Я не могу покоряться людям.
Можно ли рабства хотеть?
Целую жизнь мы друг друга судим, –
Чтобы затем – умереть.
 
 
Я не могу покоряться Богу,
Если я Бога люблю.
Он указал мне мою дорогу,
Как от нее отступлю?
 
 
Я разрываю людские сети –
Счастье, унынье и сон.
Мы не рабы, – но мы Божьи дети,
Дети свободны, как Он.
 
 
Только взываю, именем Сына,
К Богу, Творцу Бытия:
Отче, вовек да будут едино
Воля Твоя и моя!
 

1904

Всё кругом

 
Страшное, грубое, липкое, грязное,
Жестко-тупое, всегда безобразное,
Медленно рвущее, мелко-нечестное,
Скользкое, стыдное, низкое, тесное,
Явно довольное, тайно-блудливое,
Плоско-смешное и тошно-трусливое,
Вязко, болотно и тинно застойное,
Жизни и смерти равно недостойное,
Рабское, хамское, гнойное, черное,
Изредка серое, в сером упорное,
Вечно лежачее, дьявольски косное,
Глупое, сохлое, сонное, злостное,
Трупно-холодное, жалко-ничтожное,
Непереносное, ложное, ложное!
 
 
Но жалоб не надо; что радости в плаче?
Мы знаем, мы знаем: всё будет иначе.
 

1904

СПБ

Не здесь ли?

 
Я к монастырскому житью
Имею тайное пристрастие.
Не здесь ли бурную ладью
Ждет успокоенное счастие?
 
 
В полночь – служенье в алтаре,
Напевы медленно-тоскливые…
Бредут, как тени, на заре
По кельям братья молчаливые.
 
 
А утром – звонкую бадью
Спускаю я в колодезь каменный,
И рясу черную мою
Ласкает первый отсвет пламенный.
 
 
Весь день – работаю без дум,
С однообразной неизменностью,
И убиваю гордый ум
Тупой и ласковой смиренностью.
 
 
Я на молитву становлюсь
В часы вечерние, обычные,
И говорю, когда молюсь,
Слова чужие и привычные.
 
 
Так жизнь проходит и пройдет,
Благим сияньем озаренная,
И ничего уже не ждет
Моя душа невозмущенная.
 
 
Неразличима смена дней,
Живу без мысли и без боли я,
Без упований и скорбей,
В одной блаженности – безволия.
 

1904