Археология медиа. О «глубоком времени» аудиовизуальных технологий

Зигфрид Цилински «Археология медиа»

С первых страниц создается впечатления, что вся «Археология медиа» Зигфрида Цилински представляет из себя набор биографий исторических персонажей, благодаря которым сформировалась современная нам система аудиовизуальных отношений. Однако тут же обращает на себя внимание необычное для историка отношение к описываемым личностям: все ключевые фигуры «Археологии медиа» вызывают у автора искреннее восхищение. В большей или меньшей степени. Причем речь, как правило, ведется не о мыслителях и ученых первой величины (в привычном нам понимании), а скорее о людях, которые стояли за великими открытиями. О тех, чьи идеи подготовили почву для дальнейшей разработки последующими поколениями. Создается впечатление, что герои Цилински, от древнегреческого философа до советского ученого, заняты сразу всем. Ни один из них не является узкоспециализированным специалистом. Более того, речь идет не только о смешении разных сфер научного знания (в современном понимании науки), но и о таких странных, на первый взгляд, сочетаниях как социология и поэзия, физиология и алхимия, магия и физика. Самое поразительное, что без этих смешений те концепции и научные идеи, которые в итоге сформировали наш сегодняшний мир, могли бы и не родиться.

При чтении «Археологии медиа» часто вспоминается как сам Мишель Фуко, с его любовью к работе в архивах и старинных библиотеках, так и его концепции. Фуко писал о том, что в определенную эпоху научное знание определялось категорией сходства, «земля повторяла небо, лица отражались в звездах», и мыслители искали подобия всего со всем, не ограничиваясь узко очерченной сферой (описывались таким образом только люди Ренессанса, но, судя по убедительным примерам Цилински, для некоторых исследователей эпоха Ренессанса в этом смысле не заканчивалась). Возможно, само название труда, «Археологии медиа», является своеобразным оммажем Мишелю Фуко (справедливости ради стоит отметить, что Цилински называет свой метод ан-археология, подразумевая отсутствие последовательного хронологического развития в медийных практиках).

В завершении хотелось бы отметить, что, работая с достаточно консервативным для нас сейчас медиумом, книжным текстом, автор ссылается так же на произведения искусства, созданные с помощью различных медиа, которые визуализируют (или озвучивают) основные тезисы. Так, упоминая русскую историю медиа, Цилински пишет о своем опыте участия в качестве дирижера в воспроизведенной недавно «Симфонии гудков» Алексея Авраамова. Исполнителями этого музыкального произведения становятся привычные городские шумы, не воспринимаемые нами в качестве музыки в другом обрамлении. Говоря о важности «драматизации» интерфейса (то есть сохранения различия между вводимым на входе и получаемым на выходе), Цилински приводит в пример интерактивную инсталляцию «Cathartic User Interface» Перри Хобермана, где участники реагируют на ироничные всплывающие окна системы (например, просьба вспомнить пароль для адреса forgotten@amnesia.com или заявление о том, что у них нет ни новых писем, ни друзей) бросками шарика в «монитор. И, наконец, закольцовывая свою мысль про Кайроса, древнегреческого бога ускользающего благоприятного момента, в конце книги Цилински упоминает „The Brothers Quay“ и их мультипликационный фильм „Переулок крокодилов“. Среди старых ржавых вещей играет с лучами, отраженными карманным зеркалом, маленький мальчик, и вещи эти, при попадании на них отраженного света, начинают оживать.