Kitobni o'qish: «Сталкер. Истории. Ч.З.О. Души Пламени»

Глава 1

Очнулся от резкой боли, в какой-то пещере. Кто меня сюда приволок? А может, сам дополз? Вот же… Долго ли был в отключке, я не знаю. Не знаю и того, день на улице или ночь.

– А-аай! – я посмотрел на свою правую ногу, из которой торчал тонкий и острый, как игла, сломанный сук. Пробил насквозь, с боку, выше колена. Острый конец светло-бежевого цвета измазан красным. На потрескавшихся обветренных губах застыл солёный привкус. Подул холодный ветер. Откуда? Наверное, с выхода. Здесь было так темно, что я не видел абсолютно ничего. Только мрак. Бездонный мрак перед моим глазами, и угасающий уголёк в моём разуме. Его свет раньше был таким ярким, и согревал теплом, которое как мягкий бархатный плед, грело мою душу. Передавало чувство спокойствия и безопасности, что со мной ничего не случится. Но только не в этот раз.

– Господи, как же я ошибался! – всхлипнул я. Втянул пробирающий до костей ветер, который впитал в себя достаточно крови и сильно отдавал едким железом.

Я понимал, что шансов выбраться из этой передряги у меня практически нет. Но я не могу просто взять и сдаться! Или всё-таки могу… Если честно, то очень хочется сдаться. Только б… обошлось без мучений. Но в этом вся соль – без мучений не будет. И продляться они ой как долго. Когда закончится всё самое вкусное, что содержит в себе сухпай, буду грызть, просроченные, жёсткие как сухарь, галеты. Между прочим, я уже их очень сильно полюбил… Думаю он их, и исхожу слюной, считаю самой вкусной едой на свете… Ведь всё познаётся в сравнении, так? Когда кончатся последние капли воды из покоцаной мутантскими отродьями, алюминиевой фляги, тогда начнётся совершенно другой, невообразимый круг долгих страданий. Ведь не только я, но многие сталкеры за свою жизнь в Зоне сталкивались с различными трудностями и испытаниями. Голодали, страдали от обезвоживания. Некоторые спаслись. Или их спасли. Они ещё не перешагнули ту черту, когда точно – всё. Хрен его знает, когда моя старуха с косой должна заглянуть. Надеюсь, ещё не скоро.

Я раскашлялся. Ни с того ни с сего стало больно дышать. Не мог сделать вдох даже наполовину. В затылке стало холодно, словно приложили лёд. Побежали, словно иголки, муравьи-колючки по внутренним стенкам моей черепной коробки. Бесконечные покалывающие ручейки, словно паутина, растянулись внутри головы и устремлялись в центр затылка. Эти ощущения были похоже на то, что я испытал в детстве. Когда были в младших классах и с пацанами, лазали по песчаному карьеру, высота которого была метров десять. Почти как моя пятиэтажная «хрущёвка», в которой я жил до того момента, пока не занесло сюда. В Чернобыльский ад обетованный.

Когда я долез до самого верха, кусок песчаной глины, на котором стоял на носочках, отломился. Выступающий пласт, за который я держался, взорвался песочной бомбочкой и забил мне глаза. Руки взмыли вверх. Летел вниз секунды три, или пять. Так я ощущал время. Время свободного падения. Или полёта? Всё же на какой-то миг я ощутил всю прелесть быть лёгкой песчинкой, парящей словно в невесомости. Чувствовал себя частью ветра и солнца. Но ни капли не ощутил касания тела о поверхность земли.

Я лежал на песке, и хватал воздух немыми глотками, как рыба, которую выбросило на берег. Ко мне подбежали ребята, друзья, с которыми гуляли в этот довольно тёплый, малооблачный, сентябрьский день. Коренастый Лёха что-то испуганно бормотал, крутил головой и тыкал в меня пальцем. Черноволосый Руслан шутил и улыбался, скаля свои большие ровные зубы. Тощий длинный Антон спокойно и уверенно говорил мне что-то, нагнувшись, взял за плечо, пытался аккуратно поднять, но для меня это было наоборот, жутко плохо. Еле-еле поднял обессилевшую левую руку, и оттолкнул его, пытался сказать, тихо и сипло: – Не подходи. Дай… дышать. Не согнусь. Лучше… лёжа.

Антон понял, что мне нужно наоборот лежать, чтобы постараться разработать мышцы, и лёгкие. Он один смотрел на меня переживающим, сочувствующим, умным взглядом, пока другие либо смеялись, либо боялись неизвестности. Я читал в его глазах, что он понимает что сейчас произошло, и какие могут быть последствия. Того, что будет со мной дальше. Но со мной, по воле случая, ничего особо страшного тогда не случилось. Сильные ушибы, лёгкое сотрясение, переломов не было. Даже родители не были в курсе, удалось всё скрыть. И, конечно же, больше всего страху было не потому, что я упал, что не смогу дышать и умру (да, были такие мысли). А от того, что узнают родные и сделают со мной что-то, что точно во много раз хуже этого падения. Вот где с меня сошло сто потов, и я натерпелся страху. Эх и долго я не шёл домой в тот день. Боялся. А голова как болела…

Я нащупал на поясе фляжку с водой, достал, отвинтил крышку. Ничего не видно, но пальцы нащупали на ней несколько бороздок от пуль. Старые передряги, из которых чудом выбрался живым. Сделал несколько мелких глотков. Выдохнул дрожащим воздухом. Правая рука потихоньку оживала. Но с ногой – полная беда.

Если сюда заглянет кто-то, или что-то, не являющееся мне другом, или хотя бы не нейтрально настроенным – то всё. Что оно сделает со мной, с тем, кто уже почти сдался? Сложил лапки кверху. Большой жучище в человеческом обличии. Очень интересный, и хреновый вопрос, н-да. Вот только и лапки кверху я поднять не могу.

«Совсем не порядок. Не гожусь для сдавшегося живого трупа», – подумал я и истерично про себя рассмеялся. В пещере, звучала звенящая тишина, послышались еле заметные заикающиеся звуки, которые испускал мой организм от истеричного внутреннего смеха, сильно содрогаясь.

Как бы мне не было страшно, чтобы меня там не ждало, я должен попытаться выбраться отсюда. Постепенно вспоминал. За мной что-то гналось, охотилось… Наверное, оно близко. Хрен с ним, с заказом, со всеми ними. С торгашом этим, кто заказ этот дал, со сталкерами, кто подначивал… С этой грёбаной Чернобыльской Зоной Отчуждения. Ненавижу. Всех ненавижу!

По щекам с обоих глаз потекли обильные ручейки влаги. Порыв ветра залетел в пещеру и колким ударом врезал мне по лицу.

Медленным движением я снял со спины рюкзак, облокотил его к стене. Пару секунд привыкал к боли в левом межреберье, неторопливо дышал. Когда боль отступила, я открыл рюкзак, чтобы достать аптечку. Деревянный штырь, конечно, вынимать не вариант, но вколоть «Промедол» (наркотический анальгетик) хотя бы для того, чтобы выбраться из этого мрака, просто необходимо. Без него я и пошевелиться лишний раз не смогу.

Обычно «Промедол» очень хорошо переносится. Но не в моём случае. Вместо лёгкой тошноты подкатывали целые волну цунами. Они бились о глотку, давили толчками, вызывая жуткое головокружение в моей черепушке. Стало настолько хреново, что даже хорошо. Я подумал, что очень здорово, сидеть в такой темноте, и не видеть как всё кружит и мельтешит перед глазами. Сидя у стены, на секунды появились чувства той самой невесомости, когда падал с карьера. Только сейчас я летел не на песчаную поверхность, а парил в бездонной черноте. И это было довольно неплохо.

Ничего. Возможно, ещё поборемся. Пусть и ничтожный, но ещё есть шанс.

Глава 2

Как же меня угораздило оказаться здесь, хрен пойми где, да ещё и в таком состоянии? Попытаюсь вспомнить.

Началось всё с того, что какой-то сталкер, прицепился ко мне как банный лист, когда я устроил очередную вылазку за артефактами в место под названием Зелёные Лозы, у села Пуховое Полесского района, что находится на юго-западной границе Чернобыльской Зоны Отчуждения. Село небольшое, в прочем, как и большинство других. Конечно, в Зоне есть довольно солидные деревеньки, с местным клубом, садиком и школой. И с количеством улиц больше одного перекрёстка. Но с такой развитой инфраструктурой их можно разве что на одной руке пересчитать. И то несколько пальцев останутся не задействованы.

В этом месте, которое на карте прочерчено линией так, что больше всего похоже на аппендикс, находится ещё несколько сёл. Сталкеры называют это место «кишкой». Место относительно спокойное и тихое. Бандиты, и военные здесь не частые гости, а сталкеры – только если совсем зелёные новички. Я хоть и не был зелёным, в Зоне уже… так, а сколько ж я в Зоне то? Ч-чёрт, представляешь, уже и не помню.

Да, я любил поговорить, порассуждать сам с собой. В Зоне это не просто в порядке вещей. Это необходимо. Чтобы не съехала крыша от очередного ужаса, который она вот-вот выкинет прямо под твой грязный, ободранный, сопливый нос. Здесь слишком часто осенью идут дожди, и это в порядке вещей. Могут лить не просто сутками, а неделями. Каждый солнечный день, или ясная ночь для нас праздник. Только всё хорошее всегда быстро заканчивается. А как хотелось, чтоб всегда были тёплые будни, да небо ясное…

Здесь, в Зелёных Лозах, я чуть не подорвался первый раз на «мине». Это аномалия, сгусток поломанных костей, камней, сухих веток и прочей хрени. Припорошено листвой и землёй так, что нифига не видно.  Всё это дело сильно сжато, как пружина на взводе, и держится вместе за счёт невидимых энергетических соплей. Почему соплей? Да потому, что в случае, когда кто-то или что-то касается этой «мины», – а ещё хуже, когда наступает, – происходит оглушительный хлопок. И всё то дерьмо, что находилось скрыто под листиками, взрывается и разлетается с огромной силой и скоростью примерно на пяток метров. Я в тот стрёмный день не заметил эдакую аномалию, и упёрся носком ботинка. Замер. По ощущениям, как в булыжник упёрся. Думаю про себя: «Ну всё. «Срочники» приехали – «двухсотыми» уехали». Только вот меня, в отличие от «срочников», никто не заберёт. Кому я нахрен нужен? Так и останусь гнить здесь. Хотя и гнить вряд ли дадут. Мутанты, да даже дикие звери набьют мной свои довольные брюхи и убегут восвояси, по своим не хитрым, мутантским делам. Н-да, попадос. И что же делать, как же быть? От такого замер не только я и наблюдавшая в предвкушении за всем делом чёртова ворона, но и моё сердце, аж на целых несколько секунд. Не, сердце замереть не могло, показалось. Я б давно уже сдох. А если в Зоне показалось – перекрещиваться точно не поможет, даже наоборот. Поможет либо ствол, либо надёжный напарник, если таковой есть, конечно. Или один из самых верных способов: быстрые ноги, натренированная дыхалка и отсутствие проблем с лишним весом. Хотя бы тяжёлых. Плюс-минус пару килограмм можно считать за погрешность, и не должны помешать экстренному карабканью куда-либо и другим активным действиям.

На лбу проступила испарина. Несколько капель пота сорвались, одна побежала по скуле, другая по носу, докатилась до кончика, и зависла. Нос жутко зачесался.

«Нет, только не сейчас… этого ещё не хватало», – думал я про себя, ведь если я хоть как-то пошевелюсь, не говоря о том, чтоб чихнуть, «мина» раскроет весь свой взрывоопасный потенциал и нашпигует меня свиными рёбрышками, а может, и человеческими тоже. Понимая, что чихоточный приступ я побороть не в силах, бешеным взглядом стал крутить головой по сторонам, чтобы хоть что-то придумать, за выделенные мне пару секунд жизни. Возможно, Зона сегодня не хотела меня убивать, или передумала, и предоставила шанс на спасение. Справа от себя я увидел небольшой пень и поваленную сухую ветку, которую не сразу можно увидеть в аномально высокой траве. На вскидку до них было около двух метров, может немного больше. Но как раз на это расстояние я смогу допрыгнуть и укрыться. Всяко лучше, чем брякнуться просто в густую растительность. На все эти размышления у меня ушло секунд пять, и к пятой секунде чих сказал: «Выстрел!» За секунду «до», я согнулся в коленях, немного присел, и оттолкнулся от земли, чихая и убирая ногу от «мины». Прыгнул в сторону выбранного укрытия. Грохнулся более-менее удачно, не считая что упал неудачно на рёбра, от чего в груди почувствовал небольшой хруст. Он ослепительной молнией пробил мой затылок, с адской болью пронизывая всю грудину и шею. К слову, саму голову я сразу спрятал за пеньком, за которым, хвала Тёмному Сталкеру, не было ничего особо опасного, кроме небольшого муравейника. В момент прыжка произошёл лютый хлопок, в ушах зазвенело, меня обдало непонятным крошевом.

Ещё несколько секунд, а может, минут, я лежал и боялся пошевелиться. Боялся, вдруг со мной что-то не так, и сейчас как обнаружу кучу открытых переломов, торчащие из всего тела и проходящие насквозь палки-копалки и другую дрянь. Но лежать мордой к муравьям тоже не комильфо. Муравьям не комильфо было тоже и они подняли тревогу. Дико и суетливо носились, шокированные приземлившейся огромной сталкерской роже, что разрушила часть их великого дома, подобного египетским пирамидам, монументальностью которых они явно восторгались и брали с них пример. Почувствовав довольно неприятные и сильные укусы обозлённых Чернобыльских пирамидостроителей в районе шеи, подбородка и внутри ушей, я попытался резко вскочить, но промятые рёбра с удовольствием напомнили о себе. Меня снова пронзило. По ощущениям не слабее, чем в первый раз. Я грохнулся на карачки и снова чуть не стал гостем Чернобыльских «египтян».