Kitobni o'qish: «Блуждающий по вселенным»

Shrift:

Глава первая
Побег из сытой жизни

Требовательные овации, зовущие мэтра на сцену, все еще доносились в гримерную. Но мэтр уже снял с себя маску, отцепил парик и с раздражением отбросил его в сторону манекенов. В отдельную коробочку улеглись отклеенные усики «а-ля Чаплин». Выходить и кланяться перед публикой он больше не собирался. Хотя на представлении сегодня присутствовали принц с супругой и чуть ли не вся верхушка местной аристократии. Правда, они и ушли сразу же после окончания всех действий на сцене.

– А остальные перетопчутся! – выдохнул вслух Леонид, внимательно рассматривая свое лицо в большом трехстворчатом зеркале. – Надоели их счастливые рожи!

Маэстро сам себя слегка обманывал. Ему, как великому артисту, восторг зрителей не мог приесться по умолчанию. Он не мог жить без сцены, без оваций, без упоенного блеска глаз своих почитателей. В них заключался главный смысл его жизни. Но, как говорится, не почитанием единым живет артист. Хотелось еще чего-то, желалось чего-то нового, сердце рвалось куда-то к неизведанному. А память постоянно, с особой ностальгией перелопачивала пережитые в ином мире приключения.

Вот потому и приелся созданный арляпас, надоела своя главная роль в каждом представлении, раздражать стали ближайшие подруги, да и вообще весь этот подземный мир уже сидел у Леонида Найденова в печенках. А когда он вспоминал о боевых подвигах, пережитых вместе с Борисом Павловичем Ивлаевым, хотелось немедленно все бросить, обо всех забыть и мчаться на поиски друга.

Разве лишь обида на Борю до сих пор не позволяла маэстро взять отпуск на пару дней и смотаться в мир Трех Щитов для проверки. Казалось нечестным, что Ивлаев, пообещавший забрать приятеля, уже долгих три месяца не появляется. Хорошо хоть записку после своего последнего посещения колодца оставил: «Не рыпайся, жди меня в любом случае! В пещере Пантеона наверняка будет засада, я тебя сам найду!» – конкретные слова, конкретный приказ. Но столько времени прошло, а товарищ так и не появился.

Словно забыл о своем обещании. Забыл?

– Или влип без меня в крупные неприятности, – опять вздохнул маэстро, приглаживая свои коротко стриженные волосы. – И надо отправляться на его поиски? Если он меня при встрече узнает, конечно… И если людоедам надоело сидеть в засаде, ожидая своих смертельных врагов. То бишь нас с Борей.

Сам он за последнее время кардинально внешне изменился. Изуродованное в детстве лицо стало лицом молодого, довольно симпатичного мужчины благодаря Первому Щиту. От шрамов ни следа не осталось. Да и все мимические мышцы, специально когда-то подрезанные странствующими цыганами для создания смешного оскала, ни капельки больше не вызывали смеха у каждого встречного-поперечного. На улице на него если и оборачивались, то лишь по причине симпатичного лица да слишком черных волос, весьма редко встречающихся в этом мире. А посему великий мастер клоунского искусства в последнее время был вынужден выступать в маске – точной копии его когда-то изуродованного лица. Иначе никакой грим не помогал, и реакция публики на шутки и репризы оставляла желать лучшего.

Этот скрытый момент нынешней славы тоже нервировал невероятно. Леонид лишний раз убеждался, что люди в большинстве своем жестоки и всегда готовы посмеяться над слабым, ущербным и уродливым. И не важно, в каком мире они живут, главное, иметь на это разрешение морали или условий жанра.

И опять-таки подруги…

Стоило о них подумать, а они уже тут как тут. Вломились в гримерную без стука, ведь только у них имелись карточки к электронному замку. Шумно ворвались, сразу создавая своим присутствием тесноту и шум базара в помещении:

– Ты, как всегда, был великолепен! Браво!

– Даже принц хлопал тебе, словно дитя, и кричал в восторге: «Виват!»

Когда-то этих красавиц звали Лизавета и Лада. Отличные имена, добрые времена, искренние отношения. Но после того как оба агента настучали на своего любовника и друга в тайную службу безопасности валухов, он устроил им маленькаую месть в стиле Чарли Чаплина. Маэстро переименовал женщин, с разрешения барона Фейри, в Горгону и Ехидну. И обе с тех пор с гордостью носили новые имена официально, полагая, что в ином мире столь эффектные наименования означают «умная, великолепная, непревзойденная» или что-то в этом роде.

Этот факт тоже влиял на отношения. Двойственно влиял. С одной стороны, Леонид к подругам по причине этих имен охладевал все больше и больше. Да и какой нормальный мужчина может жить счастливо, лаская Ехидну и целуя Горгону? Вот и Найденов уже находился на грани срыва.

Но с другой стороны, как только подруги попадались ему на глаза, он не мог удержаться от радостной улыбки и с трудом удерживался от хохота. Как же, Горгона привела Ехидну! Что может быть смешней? Ну а сами женщины твердо верили, что великий Чарли только при взгляде на них приходит в хорошее настроение.

И данный момент не стал исключением.

– Как здорово, что ты у нас есть! – замурлыкала Ехидна, пытаясь расцеловать артиста в щеку и шею.

А ее подруга Горгона тут же принялась профессионально массировать плечи мужчины:

– Как же нам повезло, что ты в нас влюбился!

Искренняя улыбка Леонида стала превращаться в притворную. Может, эти красотки в самом деле его любили искренне, от всей души, но он им предательства так и не простил. Вот если бы они тогда вначале ему все рассказали и только потом, после коллегиально принятого мнения, отправились к надсмотрщикам данной планеты, все отношения строились бы иначе. А так…

«Не пора ли мне отсюда сматываться? – уже на полном серьезе задумался маэстро. – Притворяться долго возле таких ушлых девиц я не смогу. Раскусят… Да и политическая обстановка резко накалилась. Вон что творится в каждом городе! Завоевателям этого мира ничего не остается, кроме как следовать одному из двух вариантов развития событий: залить недовольство местных жителей кровью или убраться отсюда, предварительно прикрыв радиоактивное излучение местного солнца озоновым слоем. Кстати, что в этом плане изменилось за последние дни?»

Он задал этот вопрос своим подругам. Ведь они до сих пор являлись нештатными сотрудницами местных сил полиции, в которых служили валухи, трехметровые гиганты из иного мира. Там цивилизация тоже порабощена гаузами, и ее представители вот уже более четырехсот лет являлись строгими жандармами данного мира Набатной Любви.

Но сами валухи мечтали освободиться из ярма космических завоевателей. И хоть прикидывались туповатыми, бессердечными великанами, внутри своих общин уже давно организовали структуру сопротивления. Именно поэтому после разоблачения Леонида как иномирца его не арестовали и не бросили на местную каторгу, называемую Дно. А разрешили работать, добиваться известности в мире искусства и всемерно взращивать свою славу неповторимого кудесника развлекательного жанра.

Именно от валухов обе подруги и получали самую секретную информацию. А потом некими крохами этой информации делились с любимым маэстро.

– Ох! Обстановка резко накалилась! – омрачилось личико Ехидны. – Одновременно в нескольких городах появились очередные Светозарные, отказавшиеся сдавать груаны завоевателям.

– И они тут же отправились по улицам городов, – перехватила нить рассказа Горгона, – рассказывая правду о Дне и убеждая народ в необходимости изгнания гаузов с планеты. И в двух городах начались столкновения людей с валухами. Разгромлена одна резиденция гаузов. Жертв, правда, нет, но несколько гаузов получили ранения…

– И этого не простят. Поступили сведения от барона Фэйфа, что завоеватели готовятся к бомбардировке непокорного города. Об этом предупредили короля, и он сейчас бросился в объятые бунтом провинции, чтобы успокоить народ.

– Только вот наказание от гаузов уже последует с часу на час…

– Хорошо, что в данном городе все спокойно…

«Ну вот все и решилось! – принял окончательное решение об уходе Леонид. – Дальше здесь оставаться просто нельзя, участвовать в местной освободительной революции я не намерен. У меня своих проблем и дел хватает. Да и Борис наверняка в моей помощи нуждается и подруги его… Ухожу! Немедленно! Тем более что у меня все готово и я – возле портала».

Как только пришли подруги, он оживился, словно и не было двух изматывающих представлений. И теперь только следовало грамотно сыграть последнюю роль в этом мире: роль человека, желающего гульнуть и расслабиться. Тем самым избавляясь от назойливого и постоянного присмотра Горгоны и Ехидны.

Что он и сделал:

– Девчонки! А давайте закатим пир до утра в лучшей ресторации?

– Ты разве не устал? – обеспокоилась одна.

Да и вторая напомнила:

– Уже пару дней толком не высыпаешься.

– Ерунда! Завтра утреннюю репетицию без меня проведут, а я до обеда дрыхнуть буду. Так что давайте: ты – гони в ресторан и заказывай для нас все что надо, а ты – сама займись сегодняшней выручкой. Я же сейчас укажу артистам, над чем завтра следует с утра поработать, и назначу ответственных за репетицию. Думаю, за час управимся. И после этого сразу встречаемся за столиком.

Оглашая все это, Леонид проворно переодевался. И вскоре, облаченный в скромный, но из очень дорогой ткани костюм да кое-что незаметно припрятав по карманам, маэстро уже стоял у двери, поторапливая подругу:

– Горгона, бери побольше денег, а то у меня в кармане ни пластинки! – В этом мире гаузы уже давно ввели деньги из очень прочного, невозможного для подделки пластика. – И выгляни вначале в коридор, а то вдруг туда опять почитатели прорвались.

Она выглянула, но, прежде чем выпустить Чарли из гардеробной, собственнически чмокнула его в губы и строго предупредила:

– Не вздумай за танцовщицами увиваться! Я засекаю время!

«Отлично! – рассуждал Найденов, быстрым шагом двигаясь по улице в сторону нужного наземного парка. – Пусть лучше думают вначале, что я с какой-то куколкой из труппы завис. Лишь бы как можно дольше не догадались, что в бега подался».

Фора у него имелась отличная. Только через час подруги начнут ждать его за столиком. Затем полчаса будут всего лишь сердиться, подозревая невесть что. Далее ожесточатся и в течение получаса поймут всю серьезность положения. То есть тревога среди валухов поднимется через два часа. А этого вполне хватит, чтобы покинуть наземный парк и даже отыскать нужную трубу с воздухозаборным колодцем.

Только и следовало, не привлекая внимания великанов, проскользнуть на территорию парка. А что такое смена внешнего облика для великого артиста? Минутное дело! Достаточно зайти в общественный туалет, прицепить к парику шатена маленькую бородку и вставками существенно расширить нижнюю челюсть. Ну и походку изменить на присущую человеку в возрасте.

Валухи, восседающие возле механических эскалаторов, не обратили на мужчину ни малейшего внимания. Только и зафиксировали как единицу, влившуюся в общую численность горожан, которые отправились на поверхность для ночной прогулки. Здесь гуляют ночью – таковы особенности жизни в мире Набатной Любви, ибо опасное излучение местного солнышка не позволяло разгуливать в дневное время.

Конечно, когда поднимется тревога, учтут разницу в количестве людей, вышедших наружу и вернувшихся в город, да просмотрят записи на видеокамерах и поймут, куда отправился великий маэстро. Жандармы и сыск здесь работают великолепно. А вот дальше след Леонида в любом случае не отыщут. Поскольку догадаться, что в одной из миллионов торчащих на поверхности каменных труб имеется портал в иной мир, даже космическим завоевателям сложно.

Веревка оказалась на месте, на самой окраине парка, в дупле засохшего дерева. С ней не в пример удобнее подниматься по пятиметровой трубе, а потом внутри подстраховаться при спуске. Все-таки колодец глубиной более двадцати метров – не место для прогулки. Уже начав спуск, Леонид припомнил, как выбирался наружу в первый раз, и только с досадой фыркнул. Намучился он тогда изрядно.

Зато сейчас свои мускульные силы он оценивал как чуть ли не в два раза большие. Все-таки обладание Первым Щитом по всем понятиям не только излечивало человека и исправляло его уродства, но и давало полуторное как минимум увеличение силы, выносливости, крепости связок и костей. И за последние месяцы Найденов настолько окреп, что порой чувствовал себя суперменом. Да и сейчас смог бы обойтись без веревки и при подъеме, и при спуске.

А вот в плане магических умений обладатель Первого Щита чувствовал себя пока сильно ущербным. Он ведь хорошо помнил, какие чудеса друг Боря вытворял чуть ли не с первого месяца своих преобразований. Только тринитарными всплесками он удивлял иных, даже опытных, Трехщитных. Да плюс умения разные, начиная от полного излечения ран и кончая созданием осветительного шара – зырника, так его в этих мирах называли.

Как ни старался Найденов, как ни тужился и ни тренировался все эти месяцы после щедрого подарка вашшуны Шаайлы, ничего, кроме двух умений, у себя не заметил. Первое – стал различать некие силуэты и общий план помещений в полнейшей темноте. Ночным зрением это еще нельзя было назвать, но отнести к чуду – вполне. Второе – появилось умение, обозначенное в длиннющем списке словом «горячо». Или «горчичник». С его помощью можно было тепловым пятном пригреть иного человека, а то и ожечь его. Пока у Лени получалось лишь слегка подогреть небольшой участок кожи у своих подруг, не больше.

Только и радовало, что процесс пошел. Но сама скорость этого процесса – сильно разочаровывала. Тем более после наглядного примера Ивлаева.

Оказавшись внизу колодца, беглый Чарли Чаплин еще раз перечитал оставленную ему записку, хорошенько поразмыслил над ней и стал вооружаться. Метателя, стреляющего клиновидными лезвиями, не было – Борька его забрал в прошлый раз. Зато другого оружия – колющего, рубящего и метательного – хватало с избытком. Да плюс арбалет, пускай и в разобранном пока состоянии. Но самое действенное оружие, прихваченное с родной планеты, землянин и не подумал брать, все равно таким в подвалах Пантеона не сильно попользуешься. А если там никого постороннего нет, то можно спокойно вернуться и загрузиться в путь по максимуму. Как это сделать, Найденов знал: система тройного портала описана Борисом подробно еще в первой записке.

Поэтому Леонид сделал самый простой выбор, стараясь не утяжелять себя сверх меры. Короткий меч на поясе да две перевязи – с метательными ножами и сюрикенами. Метательным оружием артист владел превосходно, ибо взрастал на арене передвижного цирка и вместе с азами клоунского мастерства перенял иные профессиональные навыки у своих коллег. А метание ножей и прочих убийственных предметов всегда считалось одним из самых востребованных номеров.

Напоследок попрыгал, чтобы ничего из оружия не звенело. Кое-что выдаcт, случись бесшумно отступать обратно, пришлось снять меч. Затем постоял немножко, подумал и сразу два ножа зажал в ладонях. Глаза старался не открывать, привыкая к полной темноте, ибо на дне колодца все-таки царил полумрак. И лишь затем шагнул в портал.

Переход в мир Трех Щитов прошел буднично, в полной тишине и привел в полную темень. Да и запахов подозрительных не ощущалось: похоже, никто в этих подвалах уже давно факелом не пользовался. На что Леонид и надеялся в первую очередь. Будь в Пантеоне зроаки в засаде, они бы скорей все здесь осветили, как полагается.

«Хотя если тут затаились Трехщитные, то зачем им факелы? – старался не шевельнуться Найденов. – Они и так все видят не в пример лучше меня. А захотят осветить руины, воспользуются люменом или зырником. Но вроде никого… Только запах все-таки неприятный… Кречи, что ли?.. Нет, те иначе смердят…»

Минуты три стоял не шевелясь, старательно вглядываясь, прислушиваясь и принюхиваясь. Постепенно стал просматриваться контурно весь подвал, высветился пролом в стене, ставший с момента первого прохода через него вдвое больше.

«Наверно, людоеды тут все раскурочили, нас разыскивая…»

За спиной чувствовалась пустота пропасти. Да, именно оттуда поднимался влажный, свежий воздух.

«Все-таки колодец древние тут соорудили удивительный. Жаль, мы тогда не успели водички из него попробовать…» – размышлял Леонид. А вот неприятный запах, сносимый именно свежим бризом со спины, продолжал смущать. Он отыскал даже некий аналог этому запаху в своей памяти: так разлагается плоть. Могло такое быть? Вряд ли. Людоеды своих сородичей всегда хоронили с небывалым почетом. Да и кречи, их летающие прислужники, удостаивались некоего подобия похорон. Иначе говоря, оставить здесь трупы своих соплеменников еще с «того самого» времени зроаки не могли.

Значит, если рассуждать логически, некто здесь позже повоевал. Но в любом случае засады среди трупов никто оставлять бы не стал.

Придя к такому заключению, Найденов задышал свободнее и маленькими шажками двинулся вперед, к пролому. Следовало хорошенько осмотреться, глянуть, что там наверху, и лишь после этого возвращаться в мир Набатной Любви за остальными вещами.

За два шага до пролома под ногой довольно громко хрустнул черепок. Затем второй. Проведенная в застывшей позе минута ничего, кроме досады, не принесла: «Хожу, как слон! А с другой стороны, чего уже таиться? Нет здесь никого!»

С такими мыслями маэстро двинулся дальше. Уже перешагнув пролом в стене, глянул назад, и по спине побежало стадо мурашек. Сразу три фигуры выделялись на фоне дальней стены! И на месте они не стояли! Словно три беззвучные, бестелесные тени, они тоже приближались к пролому!

Оба метательных ножа Леонида отправились в короткий полет, который завершился сочными ударами железа, входящего в плоть, и одним непроизвольным стоном. Но тени не остановились, а продолжили движение! Мало того, со всех сторон послышалось шуршание, и теней стало многократно больше! Да над головой, у самого свода, стало разгораться свечение люменов.

Далее руки действовали отдельно от досаждающего разума. Ножи летели во все стороны, сюрикены мелькали росчерками смерти, но врагов все равно оставалось слишком много. Даже после падения пятерых из них.

Последнее, что попытался сделать Леонид, – прорваться обратно к порталу. Имелся шанс выпрыгнуть из этого мира. Мизерный, но имелся. Увы! Шанс так и не удалось реализовать. Наброшенные сети сковали движения маэстро. Навалившиеся сверху тела выдавили кислород из легких, последняя мысль оказалась укоряющей: «Хоть бы один нож для себя оставил!..» – потом сознание померкло.

Глава вторая
Нежданные гости

Эмма, принцесса рода Гентлиц, уже давно смирилась со своим положением в имении Маяк. Даже нашла в ситуации массу положительного и перспективного. Первый месяц, ну еще второй она порывалась что-то изменить и даже покончить жизнь самоубийством. Слишком уж неприемлемым казалось ее нежданное замужество с простым парнем, вчерашним юнгой и жалким начинающим художником. Да и тот факт, что именно он оказался отцом растущего в ее утробе ребенка, чуть не лишил разума.

Ведь когда она с судебными приставами явилась к интенсивно обживаемой башне, она ни капельки не сомневалась, что носит плод от Чингачгука из рода Атлантов, экселенса, обладателя Трех Щитов, победителя стаи харезбеков, убийцы целого стада зроаков и кречи. Плюс ко всему – очень таинственной личности, с которой водила близкое знакомство сама императрица. Явилась. Устроила скандал. И уже почти поверила, что станет жить в Маяке, полноправно, на законных основаниях.

Да только Трехщитный эксперт определил, что ребенок не от Чингачгука. Такое положение дел показалось принцессе концом света, от шока она свалилась в обморок. И собралась умирать. Но тут наружу подворья вышел тот самый парень Феофан и заявил, что отец – он. И после подтверждения экспертов пообещал любить Эмму больше всех на свете и обеспечивать тем необходимым, что полагается желанной супруге.

И что оставалось делать почти уже умершей изгнаннице?

Когда она очнулась, то оказалась под пристальной и постоянной опекой не только Феофана, но и всего семейства Атлантов. Первый месяц практически постоянно кто-нибудь находился рядом с Эммой и не давал ей совершить отчаянное безумство. А потом она, неожиданно для самой себя, привыкла. Втянулась. Успокоилась. Душевность людей, принявших ее в род, оказалась невероятно глубокой и сумела растопить лед отчаяния в душе и развеять тоску безысходности.

Вдобавок ей здесь стало жутко интересно. И пусть она даже сама себе не хотела в этом признаваться, но к концу четвертого месяца она полюбила всех обитателей имения. Смирилась с тем, что ее страстно ласкает каждую ночь Феофан, и даже стала получать от этого огромное удовольствие.

Иначе говоря, в самом деле поверила в то, что она жена, будущая мать и что ее жизнь складывается очень даже удачно. Ибо ее муж оказался очень и очень уважаемой и перспективной личностью. Должность главного управляющего Маяка и всех запускающихся цехов вокруг него делала Феофана чуть ли не самым популярным, интересным и авторитетным человеком в столичных новостях. Его восхваляли. Им гордились. Ему завидовали.

Еще один факт весьма тешил самолюбие принцессы. Она еще только пыталась осмыслить произошедшие с ней перемены, когда в Маяк прибыла первая дама империи со всей своей свитой. Оставшись с представителями рода наедине, Ваташа Дивная долго извинялась перед родственниками Чингачгука, а потом и торжественно клялась, что с экселенсом ничего не случилось. Просто он прямиком из ее дворца, используя некие, известные только ему переходы в иные миры, отправился куда-то по своим срочным делам. Это тоже оказалось своеобразным шоком: извиняющаяся императрица! Уже тогда Эмма подумала: «В этом месте не соскучишься! Та еще семейка! И пусть моим мужем оказался не Чи, а вероломно меня обманувший Феофан, жить здесь все равно интереснее, чем в нашем родовом замке в Гайшерских горах».

При той же беседе удивили и родители Чингачгука. Пусть и с большим скрипом и внешним недовольством, но они косвенно признали за своим сыном такие умения. Потому что не стали выдвигать сразу же обвинения императрице в похищении или в ином каком коварном замысле. Да и финальная договоренность тогдашней беседы впечатлила.

– Так что мы не начинаем следствие по вопросу «Кто вы такие и откуда прибыли?», а вы не выдвигаете нам никаких претензий, – стала подводить итоги императрица. – Мы чинно и благородно ждем возвращения вашего родственника.

– Ждем. Но не более полугода! – довольно жестко заявил Назар Аверьянович, законник рода. – Если этот срок истечет, а наш Чи так и не вернется, то мы тут же подадим на вас иск в обе высшие судебные инстанции: Совет Хранителей и Высшее Жюри Трехщитных. Потому что, как ни крути, а экселенс исчез именно из вашего дома. Пусть это и дворец, о каждом уголке которого вы знать просто не можете, но такое обстоятельство не освобождает вас от уголовной ответственности. Тогда как в отношении нас в положениях и законах Моррейди имеется масса пунктов и параграфов, защищающих нас на любом суде, при любых обвинениях и при любых раскладах.

Тогда Ваташа лишь снисходительно улыбнулась и молчанием вроде бы выразила согласие. Но в ее взгляде отчетливо читалось: «Наивный дедушка! Плохо же ты знаешь наши возможности и наши законы!» Да и как могла Дивная сомневаться в себе и в возможностях своих тайных служб?

Прощаясь, она небрежно бросила Атлантам завуалированную угрозу:

– Представляете, до чего додумались некоторые глупцы? Утверждают, что вы здесь решили построить страшный механизм, который снесет вскоре с лица земли весь Рушатрон. Дескать, этот стальной монстр и плавать умеет, и дома рушить, и даже твердь Сияющего Пантеона перед ним не устоит.

– И вы такому поверили? – вежливо поинтересовалась Наталья Ивановна, мать Чи.

– Нет, конечно! – беззаботно рассмеялась императрица и тут же скорбно пожаловалась: – Только в любом случае придется к вам постоянно наведываться судебным приставам и присматривать за теми механизмами, которые вы начали строить. Мы просто обязаны реагировать на беспокойство народа и его самых заинтересованных представителей.

И тут Назар Аверьянович разразился сухой канцелярской речью, в которой перечислил десятки законов, сводов и положений. Поразив тем самым всех присутствующих парадоксальностью ситуации. Получалось, что на некую проверку собираемых механизмов представители империи в самом деле имеют право. Но! Не чаще раза в месяц и чином не ниже тех, кто уже посещал имение. А посещала имение – императрица. И по древним укладам построения империи Моррейди сама императорская семья – вся без исключения! – приравнивалась именно к чиновникам. То есть в буквальном смысле этого слова к слугам народа.

– Так что, ваше императорское величество, – завершал свою речь законник, – мы имеем право никого не пускать на нашу территорию, кроме вас. Все остальные попытки подглядывания наших производственных тайн будут встречаться во всеоружии, с применением магических сил и сил всего рода Атлантов.

Удивительно было видеть растерянность Ваташи Дивной. Она, видимо, и не подозревала о существовании подобных законов. Да и кто бы, будучи на ее месте, поверил в подобное?!

Так что покидала первая дама имение сильно озадаченная. А то и напуганная. Потому что глаза ее заволакивал страх, лишь только она натыкалась на фигуру деда Назара. Словно тот демон во плоти и как только откроет рот, так сразу изречет нечто страшное, крамольное, опасное и неудобоваримое. А от таких всезнаек любые чиновники всегда стараются инстинктивно держаться подальше. И видимо, неспроста вдруг проявилась такая досадная формулировка: императрица – чиновник. Поневоле испугаешься.

Последствия данного визита некоторое время были непредсказуемыми. А уж споры какие начались на Маяке, о-о! Половина семейства Атлантов ругала деда Назара за непомерную наглость и неуважение к власти, вторая половина стояла за него стеной. Ругались Павел Сергеевич – отец Чингачгука, Иван Круглов – глава безопасности и Феофан – управляющий имением. Тогда как всецело поддерживали Наталья Ивановна – мать Чи, Федор Кварцев – руководитель снабжения и овчарка Блачи – удивительная собака, поражавшая своим умом всех без исключения. Например, когда оппоненты начинали повышать голос на законника, Блачи садилась с ним рядом и начинала рычать. Если шум увеличивался – громко и возмущенно лаяла. Чем вводила окружающих либо в ступор, либо в неуемное веселье.

Что характерно, лающая защитница выбирала объект для поддержки, пользуясь своими, никому не доступными понятиями. Чем руководствовалась собака при выборе правой стороны, никто понять не мог. Но подметили: чаще всего та сторона и оказывалась правой. Вот и получалось, что животное считалось полноправным членом семьи. И вело себя очень, ну очень самостоятельно. Никому так и не удалось понять, кого конкретно Блачи считает своим хозяином. Вроде она и слушалась всех, но порой отказывалась исполнять команды, кто бы ей ни приказывал. В этом вопросе Эмма так и не смогла разобраться, хотя подспудно догадывалась: только после приказа экселенса отказа не последует.

Поэтому с овчаркой скучать не приходилось. А уж когда она родила восьмерых щенков, это событие приобрело чуть ли не всемирное значение. Та же принцесса, сама уже смирившаяся с участью стать матерью и не имевшая до того прямых обязанностей в Маяке, в одночасье стала главным опекуном многочисленного собачьего семейства. Кормила щенков из соски, лелеяла и холила, оберегала от гипотетических случайностей гораздо лучше, чем сама Блачи. Различала каждого щенка по имени с первого дня, замечала их малейшие недомогания или несварение желудочка, укладывала, носила, мыла. И даже убирала за ними. Наверное, эта искренняя заботливость, кроме прочего, тоже помогла отверженной женщине прижиться среди Атлантов.

Между тем рождение щенков стало формальной причиной для очередного визита императрицы в имение. Она прибыла после предварительного оповещения и сразу от ворот потребовала после приветствий:

– Раз щенков так много, трех я заберу во дворец! – И даже растерялась, когда на ней скрестились взгляды всех обитателей имения. И какие это были многозначительные взгляды! Так что высокопоставленная гостья попыталась сразу оправдать свое требование: – Мне Чингачгук обещал еще во время нашей с ним первой беседы.

Павел Сергеевич улыбнулся и понимающе закивал:

– Ну, раз мой сын обещал, тогда другое дело. Наверняка когда вернется, свое обещание выполнит.

После такого ответа императрица гневно поджала губы и уже готовилась сказать нечто резкое. Но сумела сдержаться и даже улыбнуться:

– Не сомневаюсь! Только я сюда заглянула по делу и буквально на несколько минут. Раз наши законы такие, то придется мне лично присмотреться к сооружаемым вами механическим монстрам. Ведите к ним! А если останется минутка, то и щенков посмотрю… Если не осмелитесь их от меня спрятать!

Семейство не осмелилось. Хотя вначале Павел Сергеевич провел гостью по всем цехам и довольно обстоятельно объяснил, что именно и как здесь будет твориться в дальнейшем. Судя по ее прищуру, Ваташа Дивная не поверила в такие сказки. Да и вслух усомнилась:

– Делать из молока сухой порошок? Какой в этом смысл?

Пришлось ей зачитывать краткую лекцию о многогранной пользе получаемого продукта. Но ухватилась она вначале за самое главное, по ее мнению: возможность провоза легкого, высококалорийного порошка в какие угодно дали и простота потребления практически в любых условиях. И понятно почему: ведь полное обеспечение армии и полков вольных наемников, воюющих со зроаками и кречи, ложилось тяжким грузом именно на плечи императорской администрации.

– Хм! Теперь я поняла все ваши прежние намеки, что данные механизмы выгодны в первую очередь Моррейди.

– Именно! – подтвердил главный разработчик и создатель сложных устройств. – Государство и будет покупать у нас большую долю нашего продукта и требовать прироста производства.

– Требовать? К чему бы это? Империя обладает невероятными техническими производственными ресурсами, а значит, мы и сами сумеем сделать этого молочного порошка сколько угодно.

– Раньше, чем у нас, у вас все равно ничего не получится, – последовал вежливый ответ. – Да и сейчас мы уже оформили все патентные права на наши устройства, изобретения и будущие поделки. Зато в будущем, на основе моих новых разработок, мы построим совместные мануфактуры, где прибыли будут делиться соотносительно вкладов каждой из сторон.

Императрица на это хмыкнула и собралась возразить, но наткнулась взглядом на законника рода, готового вступить в дискуссию, и благоразумно сменила тему разговора: