Kitobni o'qish: «Серьезные отношения»
Глава 1 Поля
Серьезные отношения
В кабинете директора опущены жалюзи. Кондиционер работает на полную мощность, рассекая ледяным воздухом небольшое душное пространство.
Едва май вступил в свои права, как на город надвинулась небывалая жара, и в классе, несмотря на распахнутое настежь окно, работать невыносимо.
Я невольно вдыхаю эту обманчивую свежесть и убираю с лица прилипший и влажный от пота локон волос. Хорошо…
– Полина? Проходи, – раздается голос Анны Олеговны.
Судя по звонким нотам в ее голосе, директор порядком взвинчена, и разговор не обещает быть легким.
– Присаживайся. – Анна Олеговна кивает на удобное кресло и, устало сняв очки, внимательно смотрит на меня. – Полина, я хотела поговорить с тобой о твоём ученике. О Максиме Макарове.
Ну, конечно! Я могла бы и раньше догадаться, о чем пойдет речь. Чем ближе конец учебного года, тем чаще мы с Анной Олеговной ведем беседы о Максиме Макарове.
Всю плешь уже мне проела! Интересно, что на этот раз директриса поведает новенького?
– Снова приходила его мама? – с трудом скрывая едкое раздражение, интересуюсь я.
– Проходила. Жалобу на тебя накатала. – Директор протягивает мне белый лист А4. – Полюбуйся.
Пробегаю глазами по строчкам, с трудом разбирая корявый, словно детский, почерк мамы Максима, и с ледяным спокойствием смотрю на Анну Олеговну.
– Ничего нового.
– А мне что прикажешь делать?! Истерику тут закатила! На всю школу орала, будто мы ее дитятко тут забили! Грозилась в отдел образования пойти жаловаться. Нам только проверки перед концом учебного года не хватает для полного счастья! Влепи ты ему уже тройки, и пусть дальше учится!
Я внимательно посмотрела на Анну Олеговну, отмечая темные тени под глазами, опущенные уголки губ, морщины вокруг обычно живых голубых глаз. Болезнь никого не красит. Прекрасно понимаю, что сейчас ей не до этих тупых разборок. У нее и так проблем выше крыши, но и уступить не могу.
Что бы там ни писала неадекватная мамаша Макарова, никто ее дитятко не обижает. Я, несмотря на явные проблемы, в учебе и поведении Максима, отношусь к нему довольно хорошо, хотя это очень непросто.
Максим – «трудный» ребенок, с особенностями развития. Если бы истеричная мама думала не о себе, а о нем, то не стала бы отдавать шестилетнего ребенка в первый класс. А уж такого, как Максим, и вовсе подержала бы дома до восьми.
Не мне ее судить, но, блин, как же хочется!
Я сама по себе человек неконфликтный, и разозлить меня – это надо постараться. Но эта дамочка – Ева Аркадьевна – и святого до греха доведет. Истеричка, одним словом.
– Анна Олеговна, я все понимаю, но не могу. Поймите: он не тянет программу общей образовательной школы. У Максима явно психологические и неврологические проблемы, которые Ева Аркадьевна предпочитает не замечать. Он не читает толком, с трудом пишет, не может усидеть на месте и сосредоточиться на простейших задачах. Если бы это был первый класс, можно было бы еще обсудить, выстроить для ребенка индивидуальную программу на лето, позаниматься дополнительно, а так…я не знаю, как с ним работать дальше. И дело даже не в том, что он тормозит класс. Ему самому очень тяжело дается обучение. Из-за этого и его проблемы в поведении.
Директриса молчит, понимая, что я права.
– Я посоветовала Еве Аркадьевне перевести мальчика в коррекционный класс. Там ему было бы легче.
– Полин, – вздохнула женщина, внимательно и строго глядя мне в глаза, – Ты пойми, что если мама Макарова пойдет жаловаться дальше, то все это может плохо закончиться, и в первую очередь для тебя. Ты знаешь, кто ее родители?
Конечно, знаю. Их семейку тут не знает только глухой. Потомственные чиновники, почти что олигархи. Ума не приложу, почему они свое младшее чадо не отдали в элитную школу в городе, а ограничились нашим скромным лицеем. Видать, мамаше тяжко тащить свой прелестный зад в такую даль.
Умом понимаю, что нельзя так думать, но не могу! Бесит!
– Ты перспективный молодой преподаватель, Полина Геннадьевна, но если разразится скандал, которого и добивается мама Максима, построить карьеру станет в разы сложнее.
Это, типа, тонкий намек, что меня уволят из лицея, если я упрусь рогом.
– Хорошо, – покорно соглашаюсь, понимая тщетность дальнейших уговоров.
Пустая трата времени, коего у меня и так нет.
Мне нужна эта работа, а Еве Макаровой нужен не ребенок, а вундеркинд.
Что ж, пускай и дальше тешит себя иллюзиями.
Ребенка только жалко.
Огромная нагрузка на и так нестабильную психику Максима.
– Спасибо, Полин, за понимание. Нам обеим не нужны проблемы с семейством Кутовых, – вкрадчиво произносит она и сменяет тему: – Ты не закончила еще со своим планом мероприятий на май?
– Сегодня пришлю вам на почту.
– Отлично! – уже более бодрым голом восклицает она и поворачивается к монитору компьютера, давая понять, что разговор окончен.
Из кабинета Анны Олеговны выхожу, устало опустив плечи.
У меня сколиоз, и от постоянного напряжения часто болит грудной отдел позвоночника. Лучше бы я выучилась на преподавателя физкультуры. Но кто ж знал, что я вообще соберусь работать по профессии?
Поднимаюсь в свой класс и, присаживаясь за стол, решительно придвигаю к себе стопку с тетрадями. Нужно все это проверить до завтра.
Где-то на половине стопки понимаю, что голова уже ничего не соображает, и решаюсь сделать небольшой перерыв. Подхожу к распахнутому окну, потягиваюсь, со стоном разминая затекшую шею, и в этот момент раздается негромкий деликатный стук.
Оборачиваюсь – в дверях стоит мужчина в полицейской форме.
– Полина Геннадьевна? – Густой низкий голос ударяет по нервам, заставляя их натянуться в узнавании.
– Да.
– Есть минутка пообщаться?
Он, кажется, не спрашивает, а утверждает, твердым шагом переступая порог класса и усаживаясь на парту, прямо напротив учительского стола.
Если в первые мгновения я растерялась и занервничала от одного вида человека в погонах, то теперь постаралась взять себя в руки и посмотреть прямо на него.
Узнал ли он меня?
Кажется, нет.
Все же цвет волос и изменившаяся фигура могут изменить человека до неузнаваемости.
– По какому вопросу? – гляжу прямо на него и медленно усаживаюсь напротив.
Демонстративно надеваю очки и открываю следующую тетрадь для проверки.
– Я – Андрей Александрович Макаров, отец Максима.
Понятно…
С моих губ чуть не срывается мученический стон.
Да, что ж сегодня за день-то такой?
Не твой – точно, Абрамова.
С трудом натягиваю на лицо дежурную улыбку и, отложив красную ручку, говорю:
– Приятно познакомиться, Андрей Александрович. Вы, вероятно, хотите, поговорить о Максиме?
– Да. Я вас отвлекаю?
– Нет, что вы! – С трудом удерживаюсь от едкого сарказма. – Просто мой рабочий день уже окончен. Вы бы позвонили заранее.
Живые, цепкие глаза мужчины, внимательно разглядывают меня и, кажется, подмечают любые мелочи: и уставший вид, и выбившиеся из прически светлые локоны, и испачканный акварельными красками манжет белой блузки.
– Извините, – деловито отвечает он, – Но коль уж я здесь, может, расскажете мне, что за история такая с переводом в коррекционный класс?!
О, как! Женушка уже нажаловалась!
Странно то, что раньше я папу Максима на родительских собраниях не наблюдала.
Что заставило его забеспокоиться о будущем сына сейчас?
– Я неоднократно передавала свою профессиональную позицию вашей супруге…
– Бывшей, – обрывает он меня на полуслове.
– …вашей бывшей супруге о том, что Максим на данном этапе не тянет общеобразовательную программу.
– Как такое возможно?! Что значит – мой сын не тянет программу?! Может, вы недостаточно с ним занимаетесь?!
Я печально вздыхаю и перевожу взгляд на окно.
Какие бы ни были у меня приятные воспоминания об Андрее, сейчас его поведение, мягко сказать, некорректно. Чем он отличается от своей истеричной бывшей жены?
– Скажите, Андрей Александрович, часто ли вы видитесь с Максимом?
– А какое это имеет отношение к его успеваемости? – раздраженно отвечает вопросом на вопрос мужчина.
– Самое что ни на есть прямое. Вы хоть раз делали с ним уроки?
Макаров молчит, тяжело сопя.
Понятное дело, что не делал. После развода мужчины обычно пытаются элегантно самоустраниться из жизни бывших жен и скинуть все обязанности по воспитанию чад на женщину.
Нахожу среди стопки тетрадей ту, в которой работает на занятиях мальчик, и протягиваю ему:
– Посмотрите, это то, как занимается ваш сын, а это, – подталкиваю ему еще тетрадь, – работа другого мальчика. Не отличника.
Несколько минут Андрей Александрович внимательно изучает их и поднимает на меня тяжелый, давящий взгляд.
– И что вы хотите этим сказать? Что мой ребенок отсталый?
– Я бы не стала вешать на Максима ярлыки, Андрей Александрович! – чересчур резко обрываю его я. – У вашего сына есть определенные проблемы с поведением, восприятием материала, усидчивостью. Большая из них связана с тем, что вы слишком рано отдали его в школу. Остальные я не берусь выяснять, так как это не мой профиль. Я учитель, а не психолог.
– При чем тут психолог? – Он явно злится, но сдерживает себя.
– У Максима проблемы со вниманием и доверием. Он очень закрытый, бывает, даже агрессивный ребенок, – терпеливо объясняю я. – На такой сложной почве любой не сможет усваивать преподаваемый материал, тем более, ребенок, которому так сложно сосредоточиться.
– И что вы предлагаете?
– Свои предложения я уже высказала Еве Аркадьевне. На мой взгляд, тут нужна длительная работа квалифицированного невролога, психолога и репетитора, который подтянет ребенка по школьной программе.
– А почему вы не можете его подтянуть? – тут же парирует Макаров.
– Потому что, Андрей Александрович, у меня еще двадцать шесть учеников в классе, и если я буду заниматься со всеми индивидуально, то перейду на круглосуточную работу.
Несколько мгновений мужчина сверлил меня неприязненным взглядом, а после кивнул каким-то своим мыслям и бросил:
– Я вас понял. Сколько?
– Что, простите? – мне показалось, что я ослышалась.
– Сколько вы хотите, чтобы я вам заплатил?
От шока у меня даже язык отнялся.
Оборотень в погонах предлагает взятку учителю начальных классов?!
Что за идиотизм?!
Вот правильно говорят, что муж и жена – одна сатана!
Вместо того чтобы прислушаться и заниматься с ребенком, он пытается откупиться деньгами, словно ими можно решить все проблемы.
– Поверьте, это лишнее, – несмотря на клокочущую внутри ярость, спокойно отвечаю я. – Максима я переведу в третий класс. Спасибо за это можете сказать Анне Олеговне. А теперь, если на этом все, то я бы хотела завершить наш разговор. Время, сами понимаете, позднее.
Лицо Андрея каменеет, и он медленно поднимается из-за стола.
– Всего вам доброго, Полина Геннадьевна, – не сказал, а будто выплюнул слова.
– И вам удачного вечера, – устало выдохнула в ответ, не отводя взгляда.
А едва за ним захлопнулась дверь, положила голову на руки.
Как же я устала!
Глава 2 Андрей
Из здания школы я вышел во взвинченном состоянии.
Остановился под большим цветущим ватной дрянью тополем и, выудив из кармана пачку сигарет, зажигалку, прикурил и чуть не застонал от наслаждения.
Боже, какой кайф!
Глупая эта была затея – попытка бросить курить.
Если начал этим заниматься в пятнадцать, в тридцать четыре уже поздно что-то менять.
Сразу после первой затяжки мозги прояснились, и я стал соображать, как быть дальше.
То, что Евка упустила сына, я понял еще в прошлом году, когда тот начал без всякой веской причины закатывать скандалы с истерическими припадками. В эти моменты Макс так похож на бывшую, что невольно хочется сбежать подальше. Но Макс – ребенок, мой сын, а не тупая баба, на которой я по глупости когда-то женился. И ведь не мальчишка был, а все равно так вляпался!
Повелся на смазливое личико, фигурку. Что ни говори, а Ева красивая баба. Даже сейчас, когда ее лицо утратило прелесть юности, мужики смотрят ей вслед. И я их понимал…раньше, пока не пожил с ней полгодика.
На улице уже стало заметно темнее, когда я, затушив бычок, собрался сесть в машину, и тут звонкий цокот каблучков по тротуару заставил меня повернуть голову.
И не зря: учительница Макса неспешной походкой топала к остановке.
Среднего роста, тонкая, как тростинка, Полина Геннадьевна притягивала взгляд сдержанной, даже немного высокомерной красотой.
Эдакая Снежная королева!
Холодный взгляд голубых глаз и высветленные до неестественного блонда волосы только усиливали это сравнение, а колючий взгляд пробирал до мурашек.
Интересная она. Очень…
– Полина Геннадьевна!
Учительница обернулась и её брови удивленно поползли вверх.
– Андрей Александрович? Вы что-то еще хотели?
– Давайте я вас подвезу. – Подошел ближе, внимательно глядя в ее странные и усталые глаза.
– Спасибо, но не стоит утруждаться, – покачала головой она. – Я живу рядом. Вам только пустые хлопоты.
Обиделась, значит. Ну-ну!
– Мне не сложно, – возразил я, нагло оскалившись.
Женщины обычно это любят, но, очевидно, не эта.
– Я в магазин по пути зайду, – просто и без капли кокетства отшила. – До свидания.
Я даже не успел опомниться, а она уже повернулась в поспешила к пешеходному переходу, перебегая дорогу на мигающий зеленый.
Шустра!
К кому же спешит Снежная королева?
Кольца на пальце не приметил. Хотя в наше время это не показатель.
Я что, всерьез об этом размышляю? Нашел, к кому клеиться, дурень!
Забрался в гостеприимный салон своей «Тойоты» и привычно завел двигатель. Вот эта малышка лучше всех женщин! Почти не капризничает, мало ест и не устраивает скандалов.
Выехал на дорогу и, проезжая мимо остановки, высматриваю Полину.
Напоминает она мне кого-то, кого я знал раньше. Не могу вспомнить…
Есть что-то знакомое в этой ее манере держаться. Что-то хрупкое, надломленное, то, что прячется под невозмутимым видом опытного педагога.
Ни фига она не опытная, но работу свою любит.
Я поначалу запсиховал, когда она начала про Макса рассказывать, да все по полочкам раскладывать. А потом дошло, что правду говорит. Да неприятную. Но, а когда она иной бывала?
Меня сейчас больше всего волнует, как теперь быть.
Нужно принимать какие-то меры. И если у моей бывшей не хватает мозгов нормально заняться ребенком, то это придется сделать мне.
Признаюсь, больно уколол меня этот училкин выпад про задания.
Сколько я провожу в месяц времени с сыном?
День? Два? А бывает, и того не выходит?
Привык, что Ева дитём занимается.
Назанималась, курица!
Ведь знал же, что ей можно только лак для ногтей доверить, но не стал бороться за право Макса жить со мной. Да и мелкий он тогда был совсем. Что бы я с ним делал, особенно с моей-то работой, когда могут и ночью сорвать, и в выходной день?
Была бы жива мать – помогла. А так…
В кармане завибрировал телефон – бывшая наяривает.
– Алло.
– Ну что?! – сразу же накинулась с вопросами она. – Поговорил?
– Поговорил.
– И?..
– Ничего. Переведет она его дальше.
– Ну, слава Богу! – вздыхает Ева. – А-то я уж думала, папу подключить придется.
– Ты, Евка, «доподключаешься» так, что Макса из школы выпрут. Каким местом ты вообще думала, когда жалобы строчила?!
– Но я же должна была что-то делать, пока ты вечно занят!
– Этим ты добилась только того, что настроила Полину Геннадьевну против Макса. Умнее от этого наш сынуля не стал. И не станет, если ты не начнешь нормально заниматься с ребенком.
– Не смей меня упрекать! – взвизгнула женщина, – Ты нас бросил и ни капли не помогаешь в его воспитании! Я одна бьюсь за его благополучие, пока ты своей жизнью занимаешься.
– А ты, значит, хочешь, чтоб наоборот было? – усмехнулся я, – Давай, я не против. Собери Максу вещи, я сегодня за ним заеду и заберу его на неделю.
– Нет-нет! А как же школа?
– Разберусь.
– Но…
– Ева, я сейчас заведу через двадцать минут, и чтобы Макс был собран. И вещей ему положи не так, как в прошлый раз. Чтоб на неделю хватило.
– На неделю?! – ошарашенно выдохнула женщина. – А как ты его возить будешь?!
– Нормально, Ева! – Я потерял терпение. – Не на санках же, а на машине. Тут езды меньше часа. Ничего страшного не случится. Считай, что у тебя отпуск.
Больше слушать причитания бывшей я не стал и нажал отбой до того, как она завалила меня вопросами.
Ева удивительно глупая женщина, но : в этом и есть ее сила.
К сожалению, глупость и наглость очень часто отлично сочетаются в одном человеке.
К дому бывшего тестя я подъехал, как и было уговорено.
Разумеется, никто меня особо тут не ждал, и Макс оказался совершенно не собранным.
– Папа! – кинулся ко мне с порога Макс, а бывшая, что стояла в этот момент рядом чуть заметно поморщилась.
– Привет, – смерила она меня недовольным взглядом. – Подожди здесь. Я сейчас вещи принесу.
Понятно. Царское семейство Кутовых в сборе, и мою физиономию мамаша Евки видеть не желает. Это у нас с ней взаимно, поэтому я не особо рвусь за порог.
Похожу во дворе, покурю, а заодно забросаю Аркадию Палычу окурками газон.
Шучу, конечно.
Через полчаса, когда я уже успел порешать по телефону немало рабочих вопросов и даже неофициально допросить свидетеля, наконец, звонко цокая каблуками, выползла Ева, а за ней – нагруженный портфелем Максим.
– Я с вами поеду, – заявила бывшая, грациозным движением откидывая волосы назад.
– Зачем? Не припомню, что приглашал тебя в гости.
– Посмотрю, чем ты Макса будешь кормить, куда положишь. Насколько я помню, у тебя был жутко неудобный диван. В твоей… квартире слишком мало места для такого энергичного ребенка.
– Дома я его держать сутками не собираюсь. Диван у меня давно новый, и я совершенно не горю желанием на нем сегодня лицезреть тебя, потому что у тебя найдется сотня причин, чтобы остаться.
Бывшая недовольно поджала губы, но была вынуждена уступить.
Слишком больно ударила по ее самолюбию высказанная мною правда. Мы уже столько лет в разводе, а она все не оставляет попыток вернуть меня.
Зачем ей это надо?
Черт ее знает! Тем более что мужики вокруг нее вертятся всегда хороводами. Один только я теперь брезгую.
– У тебя даже нет автокресла, – пеняет она мне, когда усаживает Макса на заднее сиденье.
Я уже не отвечаю. Это бессмысленно.
А автокресло и вправду надо купить.
Едва мы отъезжает от дома тестя, я смотрю на Макса, который прилип к окну.
– Чем сегодня займемся? Мне Полина Геннадьевна сказала, что много уроков вам задала.
– Ты знаешь Полину Геннадьевну? – удивился сын.
– А как же!
– Круто. Правда, она красивая?! – Лицо мальчика озаряет улыбка.
– Красивая, – соглашаюсь я, мысленно давая себе пинка под зад.
Дети очень хорошо чувствуют отношение к себе взрослых. Если бы Полина, как говорит бывшая, и правда третировала Макса, я бы сейчас не слушал о том, какая она добрая и хорошая.
– Она тебе нравится? – подмигиваю сыну.
Ему всего восемь, но он уже многое понимает.
– Она всем мальчишкам нравится. Когда я вырасту, то обязательно женюсь на Полине Геннадьевне! – заявляет он с очень серьезным видом.
– Прости сын, – качаю головой я. – Она за тебя не пойдет, если ты дальше будешь так плохо вести себя на ее занятиях.
Макс примолкает, видимо, чуя, что разговор свернул на опасную для него тему.
– Как тебе такой вариант: сейчас заедем за пиццей, потом – домой, делать задания. Полина Геннадьевна оценит.
– Так поздно уже.
Гляжу на часы. Время – десятый час.
– Тогда, просто поедим пиццы.
– Ура!!!
Глава 3 Поля
Дома меня, как обычно, никто не ждет.
Переступаю порог своей крошечной однокомнатной квартиры и, вслушиваясь в тишину, облегченно выдыхаю.
Я привыкла к этому старому, чуть нафталиновому запаху, который мгновенно проникает в ноздри, стоит переступить порог. Последний раз в этой квартире делали ремонт лет тридцать назад – не меньше.
Меня давно не пугают старые, выцветшие обои на кривых стенах, допотопные краны, еще советского производства. Работают, и хорошо.
Мне тут спокойно.
Почему-то именно здесь я чувствую себя дома, хоть эта квартира и не принадлежит мне.
Я ее сняла у одной пожилой женщины, что живет в соседнем доме. Она ее давным-давно покупала для дочери. Только дочь выросла, выучилась и уехала работать в Москву. У нее там, вероятно, все сложилось, иначе Тамара Сергеевна не сдала бы мне ее на столь длительный срок.
Здесь я живу вот уже три года. И за все это время поменяла только диван. И то только потому, что старый совсем развалился.
Привычно скрипнули полы на кухне, когда я поставила пакет с продуктами на стол и пошла умываться.
Здесь все тоже старое, но чистое, а мне большего и не надо, тем более, когда живешь на скромную зарплату учителя младших классов.
Холодная вода приятно освежила лицо и смыла с косметикой остатки неприятного дня.
Достал меня все же этот Андрей Александрович! До трясучки!
Там, на школьной парковке, мне на мгновение показалось, что он все же меня узнал. Что-то такое проскользнуло в его взгляде. А потом пропало.
И непонятно, то ли мне стало легче от этого, то ли наоборот. Слишком больно кольнуло разочарование.
Ай-ай-ай, гражданин начальник! А как же ваша профессиональная память!
Хотя, с другой стороны, с чего бы ему меня помнить?
Мы виделись всего несколько раз, и я проходила не по его делу, а то он бы точно запомнил мою фамилию.
Переодевшись в удобный халат, готовлю быстрый и полезный ужин из легкого овощного салата и пары куриных стейков. Готовить я умею, но уже давно это не делаю. Смысл, если кроме меня некому оценивать кулинарные шедевры?
Постель встречает меня приятной прохладой.
На удобном матрасе и спать удобно, но сейчас я отчего-то мечусь, не зная, как найти то удобное положение, в котором быстро усну.
А все из-за него! Из-за этого Макарова!
Как наяву, перед глазами мелькают картины нашей последней встречи, и я не понимаю, как могло так получиться, что именно они оставили такое яркое впечатление.
Осень в тот год выдалась холодная, промозглая. Городские улицы щедро хлестало дождем вперемешку с мокрым снегом.
Я, слишком легко одетая для пеших прогулок, медленно брела по тротуару, кутаясь в тонкое пальто, пряча в карманы ледяные пальцы и думая…о многом…
От больницы до остановки не так уж и много идти. Здесь для таких, как я, специально поставили остановку.
По оживленному проспекту снуют бесконечные машины, и я останавливаюсь у обочины. Жду, когда загорается зеленый человечек, и быстро, насколько могу, перебегаю дорогу, боясь, что автобус на той стороне тронется с места, и тогда мне придется еще долгих минут пятнадцать стоять, сгибаясь под порывами ледяного ветра.
Внезапный визг шин и резкий сигнал заставляют меня ошарашенно замереть посреди переходного перехода. Буквально в миллиметрах от меня затормозила черная блестящая «Тойота», а в следующую секунду из нее выскочил водитель, громко матерясь.
– Ты что, больная – под колеса кидаться?!
Я поднимаю глаза и смотрю на мужчину так, словно привидение увидела.
– Эля? – Его глаза быстро осматривают меня от кончика покрасневшего носа до дрожащих рук, – Садись в машину.
– Но…
– Садись, я сказал!
В «Тойоте» приятно пахнет освежителем воздуха, а еще немного – сигаретами. Видно, что хозяин курит в салоне, но тщательно ухаживает за тачкой.
Я пристегиваюсь и зажимаю ладони между коленями, чтобы побыстрее согреться.
– Сейчас подогрев включу, – бормочет Андрей, тычет кнопку подогрева сиденья, и машина плавно трогается с места. – Ты так и не ответила на вопрос: чего под колеса кидаешься?
– Я не зеленый шла, – тихо отвечаю, глядя в окно.
– Шла она! – бурчит мужичина в ответ. – А по сторонам смотреть не учили?
Молчу. Не думаю, что ему требуется мой ответ.
– Тебя куда подбросить?
Интересный вопрос! Если бы я сама знала…
Ловлю на себе его пристальный взгляд и невольно ежусь от неприятно чувства: он видит меня насквозь.
– На вокзал. – Обхватываю себя за плечи и отворачиваюсь к окну. – Мне на электричку успеть надо.
– Уехать хочешь, – хмыкает он, уверенно лавируя в потоке машин, – Понимаю…
Достает из кармана куртки телефон, и пока мы стоим на очередном светофоре, что-то внимательно изучает, а потом говорит.
– Только ко мне заскочим. На минуточку. И я тебя потом подброшу. Ага?
Я растерянно киваю в ответ, но внутренне напрягаюсь, когда буквально на следующем повороте «Тойота» сворачивает в проулок.
Боже, я об этом мужчине знаю только то, что он майор полиции и зовут его Андрей!
– Пошли. Кофейку выпьешь, – кивает он в сторону подъезда.
– Может, я все же сама доберусь? – нервно говорю в ответ. – Неудобно как-то…
Он понимающе усмехается, отчего в уголках глаз резко образуются морщины.
– Да не трясись ты, Элька! Не съем я тебя. Не в машине же тебе сидеть?
Вероятно, жизнь все же ничему меня не учит, потому что я все же иду следом за ним, в его небольшую квартиру-студию на четвертом этаже, снимаю с себя промокшее пальто и замираю, совершенно не представляя, как себя вести.
– Проходи на кухню. – Хозяин кивает в сторону кухонной зоны. – Чайником пользуйся смело.
В квартире у майора бардак. Причем сразу видно, что он тут многолетний.
Слой пыли на подоконнике, засохший комнатный цветок в плошке и немытые тарелки в раковине. Одна кружка, вилка и одна тарелка. На плите стоит сковорода, на которой, вероятно, сегодня утром жарили яичницу.
Набираю воды в чайник прямо из-под крана, включаю и, заметив еще одну кружку на столе, щедро сыплю туда растворимый кофе с ложкой сахара.
Присаживаюсь.
Блин, у него даже стул на кухне один!
– Разобралась? – Он выходит из ванной и открывает холодильник. – Даже угостить тебя нечем. Мышь повесилась.
– Я не голодна, – почти шепотом отвечаю я, обхватив руками кружку с кофе.
– А с виду не скажешь, – подмигивает он. – Сейчас доставку организуем.
Тычет в телефоне, явно заказывая еду, а я в этот момент чувствую себя так неловко, что уши начинают просто пылать от смущения.
– Андрей, не нужно. Мне, правда, ехать надо. – Поднимаю на него глаза. – Домой…
Он опускается на корточки возле меня так, что наши глаза теперь на одном уровне.
– Боишься меня?
Не отвечаю. И так все понятно.
– Зря. Я хоть и не совсем честный, а девушек не обижаю. Мне просто помочь тебе захотелось. Просто. По-человечески. Хорошая ты, Элька. Добрая.
Не знаю, из каких соображений он сделал этот вывод, и узнавать не собираюсь.
– А домой – это правильно. Ты молодая. Все у тебя в жизни сложится.
Ему, конечно, лучше не знать, что дома у меня этого нет. Что придумала его.
Мой друг Димка всегда говорил, что понаглее надо быть, особенно, если люди сами помочь хотят. Поэтому собираюсь с духом и выдыхаю:
– Если, и правда, помочь хочешь, помоги добраться до старой моей квартиры. Там у меня кое-какие документы остались.
– Думаешь, пасти могут?
Киваю в ответ, а зама дыхание затаила. Жду.
– Давай, – улыбается. – Мне не сложно. Побуду твоим крестным рыцарем на сегодня.
– Спасибо… Андрей.
Он кивает и продолжает улыбаться, а мне отчего-то не верится в его бескорыстность. Слишком свежо воспоминание о том, как он с легкостью сгребал со стола Кирилла крупные купюры, не забывая при этом тискать выделенную ему на этот вечер девицу из скромной подтанцовки нашего клуба.
Все самые важные документы в виде паспорта и медицинского полиса я всегда ношу с собой. В скромной комнате в общежитии, где я обитала до того, как стала жить с Кириллом, у меня не так уж и много вещей. По крайней мере, забрать тут особо нечего, кроме старого ноутбука и новых зимних сапог. Уж они-то мне точно пригодятся.
Самое главное, что я собиралась забрать – это деньги и диплом об окончании педагогического института. Не думаю, что он мне понадобится, но чем черт не шутит…
– Все? – Андрей топчется возле двери.
– Все, – уверенно отвечаю я и без сожаления закрываю дверь, словно перечеркивая несколько лет своей прошлой жизни, что были прожиты зря.
Он без слов забирает у меня полупустую спортивную сумку и кивает в сторону машины.
Я послушно сажусь в салон и украдкой наблюдаю за майором.
Симпатичный он мужик, видный. Если бы не все те обстоятельства, при которых мы познакомились, я наверняка бы им заинтересовалась. То, что он мной заинтересовался, видно невооруженным взглядом.
Садится в машину и смотрит на меня с лукавой улыбкой.
– Ну, что?! Поехали, доедим твой вкусный салат? Я жутко проголодался.
А сам смотрит на мои губы и думает явно не о еде.
Не знаю, что он читает в моих глазах, в тот момент я судорожно сглатываю и киваю, но это дает ему знак, наклониться чуть ниже.
Я замираю, когда теплое дыхание Андрея касается кожи щеки. Он как-то даже неловко ищет мои губы, перебирает пальцами не мытые после больницы волосы и нежно гладит их.
Совершенно неожиданно и обезоруживающе! Так что я не сопротивляюсь, хотя и могу оттолкнуть его в любой момент. Наши губы соединяются лишь на миг, в быстром, коротком, почти невесомом поцелуе, и Андрей с шумным выдохом отстраняется. Как ни в чем не бывало заводит машину и бросает:
– Заедем в супермаркет за вином? Ты какое любишь?
– На твой выбор, – слишком устало, чтобы анализировать, отвечаю я.
«Тойота» тормозит у магазина.
– Я быстро, – говорит он и уходит.
Несколько долгих мгновений я провожаю глазами его фигуру в кожаной куртке, а потом быстро хватаю с заднего сиденья свою сумку и покидаю гостеприимный салон машины.
Прости, Андрей, но это все слишком!
Иду на остановку.
Он не станет меня искать, преследовать: не такой он человек.
