Kitobni o'qish: «Умная пыль»

(история молниеносной войны)

Dust in the wind… Everything is dust in the wind.

Dust in the wind… All we are a dust in the wind.

Из текстов песен С. Брайтман

Пожелай мне удачи в бою. Пожелай мне…

Из текстов песен В. Цоя

Тяжелый самолет идет высоко над пеленой туч…

Обыденная картина для третьего десятилетия двадцать первого века, но… если присмотреться внимательнее – кое-какие черты выбиваются весьма резко из плоскости привычного восприятия.

И даже можно видеть градацию: чем ближе к земной поверхности – тем таковых больше.

Обычно золотое сияние неба высоко над. И красный резкий контраст рассветного, широко разверстого, горизонта.

Однако – странноват самолет. Размерами с пассажирский лайнер – он вовсе не напоминает его. Машина словно вся сложена из угловатых и сросшихся между собой коробок. Или как будто смонтирована из броневых плит.

Наверное, применена технология, делающая воздушный корабль невидимым для радаров противника. Но, если это боевая машина, то почему под крыльями не видать пушек, ни многоствольных вертящихся пулеметов, ни подвесных ракет?

Поверхности цвета чуть влажного асфальта пересекаются под неестественными углами. Летящая конструкция в целом напоминает ската, зловещего и печального, – изваянного ортодоксальным последователем кубизма.

Однако наиболее странное представляют собою… тучи.

Они напоминают пульсирующие мышечные волокна.

Они невероятно подвижны, как можно наблюдать лишь в ускоренной киноленте.

Они сплетаются в бесконечную стремнину серо-стального цвета, летящую тем же курсом, что непонятного назначения самолет… и с тою же почти скоростью!

И внутренне пространство данного воздушного судна также не лишено странностей.

Салон являет подобие конференц-зала. Миниатюрного, но прекрасно технически оснащенного. Располагающиеся в нем кресла смонтированы на некотором расстоянии друг от друга, что создает комфортное ощущение пространства.

Одно из кресел, венчаемое довлеющим подголовником, удалено в направлении носового отсека и развернуто к остальным. Изящный столик с овальной деревянной столешницей отделяет его, подчеркивая особость места.

Иллюминаторов нет, и это, несмотря на неброского типа роскошь, рождает впечатление бункера… или склепа.

На троне – будем называть вещи своими именами – мужчина в штатском.

Подобная характеристика актуальна, ибо остальные присутствующие – без исключения – экипированы в мундиры. Как правило – генеральские. Различных степеней высшей табели о воинских рангах и представляющие разные роды войск.

Единственное же исключение – женщина с темной кожей, на которой мундир полковника. По-видимому – изготовленный на заказ, ибо бросаются в глаза игривые отклонения от протокола строгого армейского кроя. Пожалуй, женщине около двадцати двух лет. И в сочетании с полковничьим мундиром это являет наглядную иллюстрацию тому, что в мире равных возможностей…

– …Вы будете об этом рассказывать своим детям! – говорит штатский. – Оплот свободного мира начинает новую эру в области технологий ведения больших войн! Я рад, что это стало уже традицией для нашей уникальной страны. Когда-то люди удовлетворяли свою первейшую и естественную потребность – стрелять друг в друга – с помощью кремния. Но появился небезызвестный полковник и поворот барабана изобретенного им револьвера перевернул мир! Его потомки не посрамили столь выдающегося своего предка. Вы помните, какая жирная точка была поставлена после слова «конец» в последней большой войне? Точнее – даже две точки.

На лицах многих из внемлющих этой речи рождаются белозубые улыбки. Как правило – столь же искусственные, как зубы. Секунды три перепархивает по бортовому конференц-залу вкрадчивый аплодисмент.

– Надеюсь, – продолжает человек в штатском, кивнув ресницами, – мы сделаемся сегодня достойны славы отечественных героев. Смотрите: перед вами снаряд, по сравнению с которым даже плутониевая разделяющаяся боеголовка покажется погремушкой! Словом… перед вами УМНАЯ ПЫЛЬ!

И тут же за спиной штатского на торцевой стене медленно скользят в стороны бесшумные створки. Сначала плазменный экран идет волнами, а затем на нем возникает изображение.