Kitobni o'qish: «Имя снежного зайца»
Далеко-далеко на Севере все звери куда как больше, чем на юге. Их мех такой густой и теплый, что они не замерзают даже в страшные морозы, когда капля воды вмиг превращается в ледяной шарик, не успев упасть на землю. Их мех такой белый, что северное сияние переливается, отражаясь на их шкурах, как на снегу. Там живут пушистые полярные лисицы, и белые совы, и даже зайцы там белые-белые, такие, что их совсем не видно на снегу. Пока они не побегут…
Долгой полярной ночью всякое случается – будто из ниоткуда появляются огромные чудовища с длинными синими клыками, от которых нет спасения. Лисы чуют живую кровь и ныряют в снег, как в глубокую воду, а совы, чьи крылья не всколыхнут даже самую маленькую пушинку-снежинку – эти ждут, когда добыча появится на поверхности. Зайцы приходят к людскому жилью и «проверяют» капканы – грызут тех, кто не может больше двигаться, и мелких, и больших.
… Когда обломки корабля рассыпались по льду, маленькое мокрое создание спрыгнуло с круглой деревяшки – корабельного люка, и бросилось бежать к берегу, где темнели валуны – черные луды. Мальчик? Нет. Не человек. Раньше люди называли их дзюу-дзин – зверолюд. Но теперь обычных животных на земле почти не осталось, все теперь Говорящие. Эволюция, видимо. Или что-то другое.
Прочь от людей! Он никогда больше не выйдет к ним. Один раз он уже сделал ошибку – когда поселок выкосила эпидемия, и он, не в силах выносить одиночества, отправился к морю, к бухте, куда причаливали корабли людей.
Он хотел увидеть чужие, незнакомые земли – чтобы «развидеть» наполненный страхом и смертью кошмар, занявший место родной долины. Что же, на корабле мехоторговцев он повидал такое, что мучительные воспоминания разлетелись прочь, как вспугнутые вороны. Порой у него не было сил вспоминать. Порой казалось, что долина, мама, братья и сестры – воспоминания другого кролика. Или сон. Порой – что весь мир – это сон. Отвратительный, пропитанный страхом, смертельной усталостью, злобой и черной безнадежностью кошмар. И непреходящий холод. Даже теплая шкурка не защищала от северных ледяных ветров. Может, потому что холод был внутри – в его груди? Они вышли в море раньше других – люди надеялись первыми найти северные лежбища больших тюленей и силк, чтобы успеть, пока детеныши еще малы и не могут плавать. Взрослые проворны и хитры, им не нужно выходить на землю – кроме нескольких недель в году, когда рождаются бельки. На берегу те, кто рожден для жизни в море неуклюжи – бей – не хочу!
