Kitobni o'qish: «Король Матиуш Первый. Антось-волшебник»

Король Матиуш Первый

Дело было так.

– Если через три дня королю не станет лучше, можно всего ожидать, – сказал доктор. – Король тяжело болен, и, если через три дня состояние его не улучшится, можно всего… всего ожидать, – повторил он.

Все опечалились, а главный министр, нацепив на нос очки, спросил:

– Что значит «можно всего ожидать»?

Доктор ничего более определённого не сказал, но все и так поняли: значит, король умрёт. Главный министр переполошился и созвал Государственный совет.

Министры собрались в просторном аудиенц-зале и расселись в мягких креслах вокруг большого стола. Перед каждым лежал лист бумаги и два карандаша: один – простой, второй – с одного конца красный, с другого синий. А перед главным министром стоял ещё колокольчик.

Дверь заперли на ключ, чтобы никто не мешал. Зажгли свет и долго сидели молча. Наконец главный министр позвонил в колокольчик и сказал:

– Давайте посоветуемся, как быть. Король болен и управлять государством не может.

Первым взял слово министр военный:

– Надо позвать доктора. Пусть скажет прямо: вылечит он короля или нет?

Военного министра все боялись: он носил саблю и пистолет. Поэтому ему никто не прекословил.

– Правильно, позвать сюда доктора! – единодушно согласились министры.

Послали за доктором, но он не мог прийти, так как ставил королю двадцать четыре банки.

– Ну что ж, в таком случае придётся подождать, – сказал главный министр. – А пока давайте обсудим, что делать, если король умрёт.

– По закону, – заговорил министр юстиции, – престол переходит к его старшему сыну. Потому он и называется наследником престола. Итак, если король умрёт, на трон вступит его старший сын и наследник.

– Но у нашего короля один сын.

– Этого вполне достаточно.

– Ведь Матиуш ещё совсем ребёнок! Вот так король, даже писать не умеет!

– Закон есть закон, – изрёк министр юстиции. – Такие случаи в истории известны. В Испании, Бельгии и некоторых других государствах бывало, что престол занимал малолетний монарх.

– Да-да, – поддакнул министр почт и телеграфа, – я даже марки видел с изображением короля-ребёнка.

– Помилуйте, господа, ведь это абсурд! Король, который не умеет ни читать, ни писать, не знает ни географии, ни грамматики!.. – возмутился министр просвещения.

– Я разделяю мнение уважаемого коллеги, – сказал государственный казначей. – Как же он будет проверять счета или отдавать распоряжения, сколько чеканить новых денег, не зная таблицы умножения?

– Это ещё полбеды, господа! – вмешался военный министр. – Короля-мальчишку никто слушаться не будет. Разве он справится с генералами и солдатами?

– Дело не только в солдатах, – мрачно сказал обер-полицмейстер, – его вообще никто не будет бояться. Начнутся беспорядки и бунты. Если Матиуша провозгласят королём, я слагаю с себя всякую ответственность.

– Об этом в законе ничего не сказано. – Министр юстиции побагровел от злости. – Повторяю: по закону после смерти короля престол переходит к его сыну.

– Но ведь Матиуш ещё совсем маленький! – хором воскликнули министры.

Атмосфера накалялась; казалось, вот-вот разразится скандал, но тут двери широко распахнулись, и в зал вступил иноземный посол.

Министры оторопели: как чужестранец проник в запертый на ключ зал? Вот чудеса! Однако, как выяснилось потом, ничего таинственного в этом не было. Просто, когда ходили за доктором, забыли запереть дверь. Но по дворцу поползли зловещие слухи об измене: дескать, министр юстиции нарочно приказал оставить дверь открытой, потому что заранее знал о приходе знатного иностранца.

– Добрый вечер! – Посол раскланялся. – Именем моего августейшего повелителя и государя имею честь сообщить: если вы не провозгласите Матиуша королём, мы объявим вам войну.

У канцлера (то есть главного министра) душа ушла в пятки, но он с невозмутимым видом взял лежащий перед ним листок бумаги и написал синим карандашом: «Хорошо, пусть будет война» – и протянул записку иностранному послу.

– Я доложу об этом своему монарху! – важно сказал посол и с поклоном удалился.

Тут в зал вошёл доктор, и министры стали его умолять во что бы то ни стало спасти короля. Ведь смерть короля означала теперь войну и бедствия.

– Я уже перепробовал все лекарства, какие знал. Даже банки ставил… Я бессилен помочь королю. Но можно пригласить других докторов.

Как утопающий за соломинку, ухватились министры за этот совет. Любой ценой короля надо спасти! Тотчас из королевского гаража в разные концы города помчались автомобили за медицинскими светилами. А проголодавшиеся министры тем временем велели королевскому повару подать им ужин. Они ведь не знали заранее, сколько пробудут во дворце, и потому не пообедали дома.

Дворцовые лакеи расставили на столе серебряные блюда с изысканными кушаньями, бутылки с самыми лучшими винами. Повар из кожи вон лез, стараясь угодить министрам: он боялся, как бы после смерти короля его не прогнали из дворца.

Министры как ни в чём не бывало пьют, едят, оживлённо беседуют, а рядом в зале собрались врачи.

– Королю необходимо сделать операцию, – решительно заявил один старый бородач.

– А я думаю, – возразил другой доктор, – ему помогут припарки.

– Порошки – вот единственное средство, которое спасёт короля! – изрёк знаменитый профессор.

– А может, капли? – робко вставил какой-то безвестный лекарь.

Каждый врач привёз с собой толстенную книгу, и в каждой книге по-разному написано, как лечить такую болезнь.

Время шло. Министры клевали носами. Но хочешь не хочешь, а надо ждать, что скажут доктора.

Переполох, поднявшийся в ту ночь во дворце, разбудил Матиуша, маленького наследника престола.

«Пойду посмотрю, что там за шум», – подумал Матиуш и, соскочив с постели, наскоро оделся и выскользнул в коридор.

Перед дверью столовой он остановился – вовсе не для того, чтобы подслушивать, просто не мог дотянуться до ручки и открыть дверь. И вот что он услышал…

– Вино в королевских подвалах отменное! – раздался громкий голос казначея. – Выпьем-ка, друзья, ещё по одной! Матиушу, если он будет королём, вино ни к чему – ведь детям пить не полагается.

– И сигар дети тоже не курят! – закричал министр торговли. – Предлагаю по этому случаю прихватить немного сигар с собой!

– Вот увидите, господа, если будет война, от этого дворца камня на камне не останется. Смешно думать, будто страну сумеет защитить маленький мальчик.

– За здоровье нашего защитника, его величества короля Матиуша Первого! – послышались пьяные крики и хохот.

Спросонья Матиуш не мог сообразить, о чём это они толкуют. Он знал, что из-за болезни отца министры часто теперь совещаются во дворце. Но почему они смеются над ним, над Матиушем? Почему называют его королём? И о какой войне идёт речь?

Полусонный, испуганный, Матиуш побрёл дальше по коридору и услышал из-за другой двери:

– А я утверждаю: король непременно умрёт. Никакие порошки и микстуры ему не помогут.

– Голову даю на отсечение: король не протянет больше недели.

Мальчик не дослушал. Опрометью бросился он бежать по коридору, пересёк два просторных покоя и, запыхавшись, влетел в королевскую опочивальню.

Король-отец, очень бледный, лежал на кровати и часто-часто дышал. Возле него сидел добрый старый доктор, который лечил и Матиуша, когда тот болел.

– Папочка! Папочка! – заливаясь слезами, закричал Матиуш. – Я не хочу, чтобы ты умирал!

Король приоткрыл глаза и устремил скорбный взгляд на сына.

– Я тоже не хочу умирать, – прошептал он. – Не хочу оставлять тебя одного на белом свете.

Доктор взял Матиуша на колени. Они просидели так довольно долго, не проронив ни слова.

И в памяти Матиуша всплыла такая картина: он сидит на коленях у отца, а на кровати лежит мама, бледная как полотно и часто-часто дышит. «Значит, папа тоже умрёт», – подумал Матиуш.

У мальчика сердце сжалось от горя. И одновременно вспыхнули гнев и обида на министров: как они смеют смеяться над ним и над его умирающим отцом!

«Я им покажу, когда стану королём!» – пронеслось у него в голове.

Похороны устроили очень пышные. Фонари были обёрнуты чёрным крепом, звонили во все колокола, оркестр играл траурный марш. По улицам двигались пушки, маршировали солдаты. Благоухали цветы, за большие деньги выписанные из жарких стран. Народ оплакивал кончину любимого монарха. Газеты сообщали о тяжёлой утрате, постигшей страну.

Пригорюнившись, сидел Матиуш в детской. Предстоящая коронация его ничуть не радовала: ведь у него умер отец и он теперь круглый сирота.

Мальчик вспомнил маму – это она выбрала ему такое имя: Матиуш. Мама нисколько не кичилась своим королевским саном. Она играла с ним, строила дома из кубиков, рассказывала дивные сказки, вместе с сыном смотрела книжки с картинками. С отцом Матиуш виделся реже – у родителя, как у всех королей, было дел по горло: то военные парады, то визиты иностранных королей, то сам он ездил за границу, а потом – бесконечные совещания, заседания, советы.

Но и отец, бывало, выкраивал для сына свободную минуту. Играл с ним в кегли, а то сядет верхом на лошадь, Матиуша на пони посадит, и они отправляются кататься по длинным аллеям дворцового парка. А теперь что? Неотступно, как тень, следует за ним гувернёр-иностранец с такой кислой физиономией, будто только что выпил стакан уксуса. Да и вообще, разве быть королём так уж приятно? Пожалуй, нет. Вот если бы война, тогда другое дело – сражаться можно. А так…

Грустно сидеть одному в комнате, грустно смотреть, как за дворцовой оградой резвятся на свободе дети.

Ребят было семеро, и чаще всего они играли в войну. Верховодил весёлый коренастый паренёк, которого звали Фелек. Он водил товарищей в атаку, муштровал их.

Сколько раз подмывало Матиуша окликнуть его и поболтать с ним хоть через решёткку. Но подобает ли так поступать королю, он не знал. А потом, с чего начать разговор, что сказать ему?

По городу расклеили огромные афиши, которые гласили, что Матиуш вступил на трон и приветствует своих подданных, что министры останутся прежние и будут помогать малолетнему королю управлять государством.

В витринах магазинов выставили фотографии Матиуша: Матиуш верхом на пони, Матиуш в матроске, Матиуш в военном мундире, Матиуш на параде. Показывали Матиуша и в кино. Страницы иллюстрированных журналов в стране и за рубежом тоже пестрели изображениями Матиуша.

Его все любили. Взрослые жалели, потому что он сирота. Мальчишкам льстило, что все слушаются их сверстника: даже генералы стоят перед ним навытяжку, а солдаты делают на караул. Девчонки, те по уши влюбились в миловидного маленького короля, снятого верхом на пони. Но больше всего любили его приютские дети.

Ещё при жизни королевы в приюты по большим праздникам посылались гостинцы. После её смерти король приказал сохранить этот обычай. И теперь без ведома Матиуша дети продолжали получать к праздникам сладости и игрушки. Лишь много позже Матиуш понял: если в бюджете есть соответствующая статья, можно сделать людям много добра. А вот если такой статьи нет, пиши пропало.

Примерно через полгода после вступления Матиуша на трон популярность его благодаря одному случаю возросла ещё больше. Имя его было на устах у всех горожан. Всем пришёлся по душе поступок юного монарха.

А случилось вот что.

Матиуш долго приставал к старому доктору, чтобы тот разрешил ему гулять по городу. «Хоть раз в неделю отпускайте меня в городской сад, где играют обыкновенные дети. В королевском парке очень хорошо, но даже в самом расчудесном месте одному неинтересно и скучно», – убеждал его Матиуш.

Наконец доктор сдался и обратился к гофмейстеру с просьбой разрешить Матиушу три прогулки по городу с промежутком в две недели. Гофмейстер также обратился в главное дворцовое управление, главное дворцовое управление ходатайствовало перед регентом о созыве Совета министров, чтобы изложить просьбу короля.

Чудно, скажете вы, что королю так трудно выбраться на самую обыкновенную прогулку. Однако дело оказалось ещё сложней. Гофмейстер согласился поддержать просьбу Матиуша только из благодарности к доктору, который недавно вылечил его, когда он отравился рыбой. Но это ещё не всё: главное дворцовое управление взялось за это в надежде получить деньги на постройку новой конюшни, которых оно давно и тщетно добивалось. Новая же конюшня была мечтой королевского регента. А обер-полицмейстер дал согласие назло государственному казначею. Ведь за каждую королевскую прогулку полиции выдавали из казны по три тысячи дукатов, а санитарному управлению города – бочку одеколона и тысячу дукатов золотом.

Перед каждой королевской прогулкой двести рабочих и сто уборщиц подметали и наводили в саду порядок: красили скамейки, опрыскивали аллеи одеколоном, с деревьев и кустов вытирали пыль. За чистотой следил целый отряд врачей: всем известно, как вредны для здоровья грязь и пыль. А полиция следила, чтобы в сад не прошмыгнули хулиганы, имеющие обыкновение швырять камни, толкаться, драться и орать.

Матиуш был счастлив. В мальчике, одетом как все дети, никто не узнавал короля. И потом, кому могло прийти в голову, что король, как простой смертный, гуляет в обыкновенном саду. Обойдя два раза сад, Матиуш присел отдохнуть на площадке, где играли дети. Только он сел, как к нему подбежала девочка и говорит:

– Мальчик, хочешь играть с нами? – И, не дожидаясь ответа, взяла Матиуша за руку и повела в круг.

Они пели песенки, водили хоровод. В перерыве между играми девочка разговорилась с Матиушем.

– У тебя есть сестра?

– Нет.

– А кем работает твой папа?

– Мой папа умер. Он работал королём.

Девочка, конечно, подумала, что Матиуш шутит.

– Будь мой папа королём, я бы его попросила купить мне куклу до потолка, – засмеявшись, сказала она.

Из разговора выяснилось, что отец Иренки (так звали девочку) – начальник пожарной команды. И она очень любила пожарников, потому что они катали её на лошадях.

Матиуш с удовольствием побыл бы ещё немножко в саду, но гулять было разрешено до четырёх часов двадцати минут сорока трёх секунд.

С нетерпением ждал Матиуш следующей прогулки, но в тот день, как назло, моросил дождь, и, опасаясь за здоровье короля, его оставили дома. Наконец долгожданный день настал, и с Матиушем произошёл такой случай.

Он, как в прошлый раз, играл с девочками в классики, вдруг подходят мальчики, и один из них говорит:

– Смотрите, мальчишка, а с девчонками играет!

Все засмеялись. А Матиуш огляделся по сторонам и видит: действительно, ни один мальчик не играет в классики.

– Пойдём лучше играть с нами, – предложил один мальчик.

Матиуш пристально посмотрел на него и – о чудо! – узнал Фелека, того самого мальчика, с которым давно мечтал познакомиться.

Фелек оглядел Матиуша с головы до ног и от удивления даже закричал:

– Гляньте, да он вылитый король Матиуш!

Мальчишки вытаращили глаза. Матиушу стало не по себе, и он бросился бежать к своему адъютанту, который тоже гулял в обыкновенном костюме. И то ли от спешки, то ли от смущения Матиуш растянулся на земле и ободрал коленку.

Когда это стало известно, министры постановили: «Запретить королю гулять в городском саду. Воля короля для нас – закон, но позволять его величеству гулять в саду, где к нему пристают и смеются над ним невоспитанные дети, нельзя. Это унижает королевское достоинство».

Узнав об этом, Матиуш очень огорчился и долго перебирал в памяти мельчайшие подробности этих двух прогулок. Как весело играть с обыкновенными детьми в обыкновенном саду! И он вспомнил о желании Иренки иметь куклу до потолка. С тех пор мысль о том, как осуществить её мечту, не давала ему покоя.

«Как же так? Ведь я – король, значит все должны меня слушаться, а выходит наоборот: я всех слушаюсь, – рассуждал сам с собой Матиуш. – Между мной и другими детьми никакой разницы нет. Как все дети, я читаю и пишу. Мою уши и шею, чищу зубы. И таблица умножения, которую я учу, ничуть не легче той, которую учат другие дети. Какая же выгода быть королём?»

Матиуш взбунтовался и во время аудиенции твёрдым голосом потребовал у главного министра, чтобы Иренке купили куклу, самую большую, какая есть на свете.

– Ваше величество, соблаговолите выслушать… – начал главный министр.

Но Матиуш заранее знал, что этот несносный человек начнёт сейчас плести паутину непонятных слов. Он запутается в ней, как муха, и из затеи с куклой ничего не выйдет. К счастью, Матиуш вспомнил: однажды канцлер вот так же начал что-то плести отцу, а тот топнул ногой и сказал:

– Такова моя королевская воля!

И по примеру отца Матиуш тоже топнул ногой и решительно заявил:

– Такова моя королевская воля!

Главный министр оторопело взглянул на Матиуша, записал что-то в блокноте и пробормотал:

– Желание вашего величества будет изложено министрам.

О чём говорили министры на заседании, неизвестно. Оно проходило при закрытых дверях. Однако в результате вынесли решение: куклу купить. Министр торговли как угорелый два дня носился по магазинам в поисках куклы до потолка. Но ни в одном магазине такой куклы не оказалось. Тогда министр созвал всех фабрикантов. И один фабрикант взялся за большие деньги изготовить куклу за четыре недели. Когда кукла была готова, он выставил её в витрине своего магазина, снабдив такой надписью: «Поставщик двора его королевского величества изготовил эту куклу для Иренки, дочки начальника пожарной команды».

На другой день в газетах появились фотографии Иренки, куклы и пожарных, которые тушат пожар. Распространились слухи, будто король Матиуш очень любит смотреть на пожары. Кто-то даже написал в газету, что готов поджечь свой дом, лишь бы доставить королю удовольствие. А девочки засыпали Матиуша просьбами подарить им такие же куклы. Канцлер пришёл в ярость и строго-настрого запретил статс-секретарю показывать Матиушу эти письма.

Три дня перед магазином толпился народ: всем хотелось поглазеть на королевский подарок, – а на четвёртый обер-полицмейстер приказал убрать куклу с витрины, так как она мешает уличному движению.

Но в городе ещё долго толковали про диковинную куклу, которую король Матиуш подарил Иренке.

Матиуш вставал в семь часов утра, умывался, одевался, сам чистил ботинки и убирал постель. Такой порядок завёл при дворе его прадед, отважный Павел Завоеватель. Потом Матиуш выпивал ложку рыбьего жира и садился завтракать. На завтрак отводилось шестнадцать минут тридцать пять секунд. Так постановил великий дед Матиуша – добрый Юлиуш Благонравный. После завтрака Матиуш принимал министров в тронном зале – холодном и нетопленом. Прабабушка Матиуша, Анна Праведная, ещё будучи ребёнком, однажды так сильно угорела, что её еле-еле спасли. И вот в назидание потомству записали в королевской хронике: «Отныне и впредь в течение пятисот лет в тронном зале не делать печей».

Восседает Матиуш на высоком троне и от холода щёлкает зубами, а министры по очереди докладывают, что происходит в государстве. Известия, как правило, малоутешительные, поэтому слушать неинтересно.

Министр иностранных дел сообщал, кто хочет с ними жить в мире, а кто – воевать, но говорил он так заумно и путано, что Матиуш ровным счётом ничего не понимал.

Военный министр перечислял, сколько крепостей обветшало, сколько вышло пушек из строя, сколько больных солдат.

Министр железных дорог доказывал, почему необходимо купить новые паровозы.

Министр просвещения жаловался: дети плохо учатся, опаздывают в школу; мальчики тайком курят, вырывают страницы из тетрадок, дерутся, бьют стёкла, швыряются камнями, а девочки дуются и ссорятся.

Государственный казначей сердито заявлял: королевская сокровищница пуста и покупать новые паровозы и новые пушки не на что.

После этого Матиуш час гулял в парке. Но что за радость гулять в одиночку? И он с удовольствием возвращался во дворец и принимался за уроки. Учился Матиуш хорошо. Он понимал: невежде трудно быть королём. И быстро научился подписываться замысловатой закорючкой. Кроме того, он ещё занимался французским и другими иностранными языками на случай, если придётся ехать в гости к чужеземным королям.

Матиуш учился бы ещё лучше, если б можно было спрашивать обо всём, что приходит в голову. Например, он долго размышлял, как бы изобрести увеличительное стекло, которое воспламеняет порох на расстоянии. Изобрести и объявить всем королям войну, а накануне генерального сражения взорвать неприятельские пороховые склады. И победа обеспечена. Ведь ни у кого не осталось бы и крупицы пороха. И он стал бы самым могущественным королём на земле. Но когда он поделился своими мыслями с учителем, тот пожал плечами с кислой миной и ничего не ответил.

В другой раз он спросил, почему сыну от отца не передаются ум и знания? Стефан Мудрый, отец Матиуша, был очень умный. Королевскую власть Матиуш от него унаследовал, а вот учиться приходится с азов, и ещё неизвестно, будет ли он знать столько, сколько отец. А как было бы здорово получить в наследство заодно с короной и троном от прадеда Павла Завоевателя мужество, доброту от Юлиуша Благонравного, от отца – ум и знания.

Но на этот вопрос он тоже не получил ответа.

Мечтал Матиуш и о шапке-невидимке. Надел шапку-невидимку – и иди куда хочешь: никто тебя не увидит. Лёг бы днём в постель, сказав, что голова болит, выспался бы, а ночью отправился бродить по городу, витрины смотреть, в театр сходил бы.

Папа с мамой однажды взяли его с собой в театр на премьеру. Но он был тогда совсем маленький и ничего не понял. Помнит только, что было очень интересно.

Будь у него шапка-невидимка, выбежал бы он за дворцовые ворота к ребятам, познакомился бы с Фелеком. И во дворце заглянул бы во все закоулки. На кухне посмотрел бы, как разные кушанья готовят, в конюшню к лошадям прокрался и всюду, куда его не пускают.

«Странно! – скажете вы. – Почему королю запрещают такие пустяки?» Но дело в том, что короли обязаны строго соблюдать этикет. Этикет – это правила поведения, принятые при дворе, которые передаются из поколения в поколение. И захоти какой-нибудь король-выскочка сделать что-то по-своему, его перестали бы бояться и уважать. Сказали бы: он уронил королевское достоинство и не чтит память своего великого отца, деда, прадеда! Поэтому, если король задумал ввести какое-нибудь новшество, он обращается к церемониймейстеру, который следит за соблюдением этикета и точно знает, что королям можно делать, а чего нельзя.

Как известно, Матиушу по этикету отводилось на завтрак шестнадцать минут тридцать пять секунд, потому что так поступал его дед. Тронный зал не отапливался – такова была воля его прабабушки. Но прабабушка давно умерла, и её не спросишь: можно ли поставить в зале печку?

Из-за любого пустяка, если это касается королевской особы, созывают министров, и они долго с умным видом совещаются. Так было с прогулкой Матиуша. И волокита отбивала всякое желание о чём-нибудь просить.

А Матиуш оказался ещё в худшем положении, чем его предки: этикет-то рассчитан на взрослых, а не на детей! Поэтому церемониймейстеру волей-неволей пришлось немного отступать от строгого, чопорного этикета. Так, вместо сладкого вина Матиушу давали две ложки противного рыбьего жира, а вместо газет приносили книжки с картинками.

Конечно, знай Матиуш столько, сколько отец, или имей он шапку-невидимку, тогда, может, и стоило быть королём. А так что? Уж лучше бы родился он обыкновенным мальчиком, ходил бы себе в школу, вырывал страницы из тетрадок да кидался камнями. «Хорошо бы поскорей научиться писать и послать Фелеку письмо. Фелек ответит, и получится, будто мы разговариваем», – подумал Матиуш.

И с тех пор он стал особенно старательно переписывать из книжки стишки и рассказы. Он бы даже гулять не ходил, если бы позволили. Но опять мешал этот проклятый этикет: из тронного зала полагалось идти в парк. Двадцать лакеев стояли наготове, чтобы распахнуть перед юным королём дверь. Откажись Матиуш в один прекрасный день от прогулки, двадцать лакеев остались бы без дела.

«Тоже мне, работа – дверь открывать!» – скажет несведущий человек. И вот, чтобы никто не подумал, будто у дворцовых лакеев райская жизнь, придётся рассказать, что… по утрам они принимают холодную ванну, потом придворный парикмахер причёсывает их, бреет, подстригает усы и бороды. Потом они тщательно чистят свою одежду, чтобы ни пылинки, ни пушинки не пристало. Триста лет тому назад, в царствование Генриха Свирепого, какая-то безмозглая блоха возьми да прыгни с ливреи своего хозяина на королевский жезл. Неряхе-лакею отрубили голову, а гофмейстер лишь чудом избежал казни. И с той поры дворецкий в одиннадцать часов семь минут проверяет, чистые ли у лакеев уши, шея, руки, а в тринадцать часов семнадцать минут является церемониймейстер. За незастёгнутую пуговицу полагалось шесть лет тюрьмы, за небрежную причёску – четыре года каторжных работ, за неловкий поклон – два месяца заключения на хлебе и воде.

«Странный народ эти взрослые. Лучше не связываться с ними, – решил Матиуш. – А то ещё откопают в истории какого-нибудь королишку-домоседа, который носа на улицу не высовывал, и заставят меня брать с него пример. Тогда всё пропало! И никакого письма Фелек не получит».

Матиуш был способный, но главное – не способности, а сильная воля и упорство.

«Через месяц напишу Фелеку первое письмо», – решил он про себя. И несмотря на разные помехи, ровно через месяц письмо было готово:

Дорогой Фелек,

я уже давно смотрю, как вы играете во дворе. Мне очень хочется поиграть с вами. Но мне не позволяют, потому что я король. Ты мне очень нравишься. Напиши, кто ты, я хочу с тобой дружить. Если твой отец военный, может, тебе разрешат приходить иногда в королевский парк.

Король Матиуш

Тревожно билось у Матиуша сердце, когда он подозвал Фелека и просунул через решётку письмо.

Ещё сильней забилось у него сердце, когда на другой день он тем же путём получил ответ:

Король,

мой отец – сержант королевской гвардии. Мне очень хочется погулять в королевском парке. Король, я предан тебе душой и телом и готов защищать тебя до последней капли крови. Если тебе понадобится моя помощь, только свистни, и я явлюсь по первому твоему зову.

Фелек

Матиуш спрятал письмо на дно ящика, под книги, и стал учиться свистеть. Главное, сохранить всё в тайне, а пока придумать, что предпринять. Если открыто попросить, чтобы Фелеку разрешили приходить в королевский парк, сразу начнутся расспросы: зачем, для чего, откуда Матиуш знает, как его зовут, где они познакомились? А если продолжать встречаться тайно… Брр, даже страшно подумать, что будет, если их накроют. Как ни кинь – всё клин! Будь отец Фелека хотя бы поручиком, а то сержант! Офицерскому сыну, может, разрешили бы играть с королём, а так – никакой надежды!

«Надо подождать, – решил Матиуш, – а пока научусь-ка я свистеть».

Если никогда не видел, как это делается, научиться свистеть совсем непросто. Но у Матиуша, как известно, была сильная воля, и ему это удалось.

И вот однажды он свистнул просто так, для пробы. И каково же было его изумление, когда через минуту, словно из-под земли, вырос Фелек.

– Как ты сюда попал?

– Перелез через забор, – ответил мальчик, стоя перед королём навытяжку.

Король со своим новым другом юркнули в густой малинник, росший вдоль ограды, чтобы без помех решить, как быть дальше.

– Знаешь, Фелек, какой я несчастный! С тех пор как я научился писать, мне приносят на подпись разные бумаги, и это у них называется «управлять государством». На самом деле не я распоряжаюсь, а мной все командуют. Велят делать множество скучных, ненужных вещей, а всё интересное делают сами.

– Кто же эти мерзавцы, которые смеют командовать вашей милостью?

– Министры. Когда был жив отец, я слушался его…

– Тогда ты был его высочеством, наследным принцем, а отец твой – его величеством королём, а теперь…

– Теперь мне совсем плохо. Ведь министров много, а я один!

– Они военные или штатские?

– Военный министр один.

– А остальные штатские?

– Что такое «штатские»?

– Ну, которые не носят сабель и мундиров.

– Значит, штатские.

Запихнув в рот пригоршню малины, Фелек глубоко задумался. А потом неожиданно спросил, есть ли в королевском саду вишни.

Матиуша несколько озадачил этот вопрос, но Фелек уже успел завоевать расположение короля, и он сказал, что есть вишни и груши, и обещал передать Фелеку через забор, сколько тот захочет.

– Ну ладно, часто нам видеться нельзя, а то попадёмся. Будем делать вид, что мы незнакомы. А письма кладите, ваше величество, под забор. И про вишни не забудьте! Положите письмо, ваше величество, свистните, и я его возьму.

– А когда у тебя будет готов ответ, ты мне свистни, – обрадовался Матиуш.

– Короля свистом вызывать не годится, – возразил Фелек. – Я кукушкой буду кричать. Встану подальше от забора и – «ку-ку, ку-ку!».

– Хорошо, – согласился Матиуш. – Когда мы опять увидимся?

Фелек долго соображал что-то и наконец проговорил:

– Без разрешения мне сюда нельзя приходить. Мой отец за версту человека разглядит, недаром он в королевской гвардии служит. А он строго-настрого запретил мне даже близко подходить к забору. «Фелек, – сказал он, – не вздумай вишни воровать в королевском саду, не то шкуру с тебя спущу».

Матиуш оторопел.

Вот тебе на! С таким трудом найти друга – и чтобы по твоей вине с него шкуру содрали?! Нет, это слишком большой риск.

– Как же ты вернёшься домой? – забеспокоился Матиуш.

– Вы уходите, ваша милость, а я уж что-нибудь придумаю.

Признав его совет разумным, Матиуш выбрался из зарослей. И как раз вовремя: гувернёр-иностранец, обеспокоенный его отсутствием, так и зыркал по сторонам.

Высокая дворцовая ограда не мешала дружбе мальчиков. Но Матиуш часто вздыхал на осмотрах у доктора, который каждую неделю измерял его рост и взвешивал, чтобы знать, скоро ли король подрастёт. Матиуш жаловался на одиночество и однажды сказал военному министру, что хотел бы обучаться военному делу.

– Может, у вас есть на примете знакомый сержант, который давал бы мне уроки?

– Желание вашего величества овладеть военным ремеслом весьма похвально. Но почему вы хотите, чтобы это был непременно сержант?

– Не обязательно сержант, пусть сын сержанта.

Военный министр наморщил лоб и с важным видом записал что-то в блокнот.

Матиуш безнадёжно вздохнул: он заранее знал ответ министра.

– Желание вашего величества будет обсуждено на ближайшем заседании Совета министров.

«Ничего путного из этого не выйдет: пришлют старого генерала», – подумал Матиуш.

Однако на этот раз дело неожиданно приняло иной оборот.

На ближайшем заседании на повестке дня стоял один вопрос – война. Три государства объявили Матиушу войну.

Прошёл день, второй, а Матиуш ничего не знал. О войне сообщил ему Фелек. Обычно, положив письмо, Фелек раза три кричал: «Ку-ку, ку-ку, ку-ку», в тот день его «ку-ку» повторялось раз сто. И Матиуш догадался: значит, письмо очень важное. Но насколько важное, он, конечно, не подозревал. Их государство давно не воевало. Стефан Мудрый, его отец, умел жить в мире с соседями, и, хотя большой дружбы ни с кем не водил, до войны дело не доходило, а ему объявить войну никто бы не отважился.