Kitobni o'qish: «Навигаторы. Кадет»

Глава 1

Одалинн (Линн) нье' Кланис

– Линн! Линн! Ты где, мерзавка приблудная? – громкий ор опекунши сотрясал округу, – выпорю прутьями туренлиса, если сейчас же не явишься!

Я, чуть не перевернув ведро с зерном для кормёжки нупсов – не летающих птиц, имеющих феноменальную яйценоскость – понеслась к госпоже нье' Кланис, дородной, с неопрятной внешностью женщине неопределенного возраста, от которой всё время пахло потом и лавонгой, которую она ела на завтрак, обед и ужин в качестве острой приправы.

Сирот на Франгаг нет. Не было и никогда не будет. Так решили в своих древних протоколах не менее древние предки. А если ребёнок по какой–то причине остался без родителей, его отдают приёмной семье. Только вот состоятельные приёмные семьи не встречаются. Таких, как я, забирают себе фермеры. И уже с пяти лет ты начинаешь приносить пользу обществу. То есть отдельной деревенской семье. С этого возраста я подметала дом, мыла полы, протирала пыль, кормила и поила нупсов, с восьми лет к этому добавился уход за малышами большого семейства Кланис, кормёжка, чистка и дойка линов, чистка хлева.

Когда из Точки начала вернулся император, в одном из первых новых протоколов закрепили указ о том, что все дети, достигшие шестилетнего возраста, должны начать учиться. Под словом «все» имелись в виду действительно все: и богатые, и бедные, и городские, и из таких дальних деревень, как наша Каменка.

Вот так, не смотря на отработку своего проживания в достойной семье, как часто говорили мои опекуны, с шести лет я начала посещать школу. И учиться нужно было прилежно. Иначе старосте нашей деревни надлежало сменить мне приёмную семью. Правда, в нашу деревеньку никогда никто не приезжал, чтобы проверить, как исполняется этот протокол императора. И всё же менять приёмных родителей, несмотря на периодические побои, которые были частью процесса моего воспитания, мне не хотелось. Не известно, к кому попадёшь. Поэтому целый час времени, выделенный мне нье' Кланисами на подготовку домашних заданий, я тратила очень рационально. Сначала математика, потом письмо, чтение, история, биология. Иногда чтение менялось на астрофизику, а письмо на элейский.

Общеизвестно о договорённости Франгаг с Элеей о том, что на каждом новом маяке в медицинской службе должен быть элефин. Поэтому старенькая госпожа нье' Ролд, как умела, преподавала нам этот язык в школе. Подозреваю, он ничего общего с элейским не имел. Я недоумевала, для чего нужно изучение этого языка, если можно вживить универсальный чип–переводчик. Правда, бесплатный и с полной базой языков вживлялся он только смотрителям маяков, все остальные, если хотели понимать инопланетчиков, могли приобрести и вживить чипы за свой счёт. Надо ли говорить, что в нашей Каменке такие чипы были без надобности?

Ровно в девять вечера Кланисы отключали энергопитание в моей комнате.

– Нечего тратить энергию на дармоедку, – говорили они.

Иногда, когда домашнее задание было обширным, а энергию в моей комнате отключали, я доставала самостоятельно собранную внешнюю батарею из–под половицы за тумбочкой, подключала к моему старенькому, давно устаревшему планшету, батарея которого уже совершенно не держала заряд, и продолжала делать уроки.

Однажды, сильно устав от работы по дому (в этот день опекунше вздумалось помыть все окна в доме, и это, конечно, было поручено мне), я задремала во время чтения древней, дошедшей до наших дней «Легенды о Точке начала», пересказ которой нам задали подготовить на завтра, и моя самодельная батарея заискрила и вызвала небольшой пожар в моей комнате на чердаке. Господин нье' Кланис унюхал своим длинным острым носом запах гари и тут же принёсся ко мне. Первым делом он вылил ведро воды на угол стола, где лежала горящая батарея, а затем схватил меня за волосы, вытащил во двор и отходил сначала кулаками, а потом, когда сбил костяшки пальцев, ещё и прутьями туренлиса, да так, что следующие две недели я не ходила в школу и металась в горячке. К концу второй недели я начала понемногу вставать. Руки, спина, ягодицы, бёдра – всё было в тонких розовых шрамах.

Раз можешь встать с постели, то можешь и трудиться. Так решили Кланисы и нагрузили меня домашней работой.

Ещё через несколько дней пришёл староста деревни, в школе сообщили о моём отсутствии. Узнав о причине, он решил поговорить со мной:

– Сироте нужно быть благодарной за кров и еду, беречь имущество опекунов. Надеюсь, дитя моё, такого не повторится, иначе придётся найти тебе новых приёмных родителей, возможно, это будет семья нье' Фож.

Я вздрогнула. Нье' Фож держали таверну с номерами для ночлега. Их приёмные дети работали там. Особенно любили брать в эту приёмную семью молодых девушек. Иногда эти девушки пропадали. Нье' Фожи расстраивались, потому что они якобы уходили с постояльцами, а нье' Фожам не хотелось запрещать юным пытливым душам исследовать мир.

Всё это в очередной раз пронеслось в моей голове, когда я бежала на зов госпожи нье' Кланис.

– Машина для стирки сломалась, – проворчала она. – Если не починишь, будешь стирать руками!

Я, глянув на гору белья вздохнула:

– Госпожа нье' Кланис, эту машину уже давно пора заменить! К таким уже давно нет запасных частей. Поисковики не находят.

– Тоже мне, богатейка, выдумала – покупать новую машину. Придумай что-нибудь! Зря тебя в школу отпускаем?!

Я схватила свои инструменты, которые мне однажды пожертвовал господин нье' Кланис (вид у него при этом был такой, словно он отрывал от сердца самое дорогое, хотя сам он никогда ими не пользовался), и принялась разбирать старинную машину. Эта древность истощила свой ресурс ещё много веков назад. На моё счастье, поисковики нашли её в одном из своих рейдов по разрушенным городам нашей рухнувшей цивилизации, и при распределении этот хабар достался Кланисам. Если бы этой машины не имелось, обстирывать многочисленное семейство моих опекунов мне пришлось бы вручную. И сейчас я осторожно снимала блок управления с этого тазика с моторчиком и примитивными валиками для отжима белья. Ну точно, закоптилась плата, и сейчас мне нужно прозвонить дорожки и выяснить, какая из них больше не функционирует. Я видела во всекосмической сети, к которой у меня крайне редко был доступ, чистящие одежду машины. С огромным набором функций, облегчающих не только стирку, но и сушку, и глажку. Я даже предлагала купить не рабочую машину, ведь я смогла бы её починить! Но почтенные виги нье' Кланисы отвечали на мои просьбы так:

– Нет денег, и так лишние рты кормим.

В школе говорили, что у меня талант к инсталляции и настройке оборудования, преподаватель астрофизики очень сетовал, что я не могу посещать его факультатив по конструированию ботов и их программированию. Я даже не заикалась почтенным нье' Кланисам о посещении этого факультатива. Он не входил в обязательную программу, следовательно, по мнению опекунов, мне там делать было бы нечего. Я вообще теперь не говорила ни о каких своих желаниях, пробовала уже… Однажды, когда мне было лет восемь, я позволила себе сказать им о своей мечте стать поисковиком в деревенском отряде, который ищет разные полезные вещи для деревни и интересные вещи для архигов или архелов. В восемь лет слово «археолог» было мне незнакомо. Госпожа нье' Кланис самолично отхлестала меня по щекам, при этом ещё умудрившись оттаскать за волосы:

– Я из тебя эту дурь выбью! Ты обязана отрабатывать своё содержание! У тебя нет способностей вигов!

С тех пор у меня появилась другое желание. Нет, не так. У меня появилась мечта. Я хотела поступить в школу навигаторов. Постепенно мечта стала более объёмной, по мере моего взросления к школе Навигаторов добавилось ещё кое-что: быть приглашенной на бал в честь дня рождения принцессы Кайсы Дэгни нье' Тарку-Ринд, получить свой маяк и стать его смотрителем. Вот именно так, в таком порядке.

Про всякие любови я даже не мечтала, да я просто о них не думала. Во-первых, какие любови в одиннадцать лет? А во-вторых, с кем любиться? Именно такое слово брезгливо употребляла опекунша. С молодцами из Каменки? Теми, от которых пахнет если не потом, то навозом, а ещё обязательно лавонгой? Теми, которые, хоть и посещали в школу, но могли только разговаривать о полях с зерном или обсуждать последние сплетни о рейдах поисковиков?

Не раз деревенские парни пытались прижать меня к стене дома или к дереву, слюнявя мою шею и шаря по ещё не существующей груди. Думая, что за сироту некому постоять. Именно тогда я и научилась драться. Пинки в колено или причинное место стали моими коронными ударами. Я перестала бояться ткнуть пальцем в глаз, сделать подножку или подсечку, вырвать клок волос и стукнуть по почкам, не гнушалась и попинать поверженного противника. Все средства хороши, если не хочешь, чтобы тебя изнасиловали. Один раз пришлось действовать нестандартно: меня обхватили сзади, не давая вывернуться или шевельнуться. Дикая ярость охватила меня, и я не нашла ничего лучше, чем резко стукнуть нападавшего затылком. Послышался хруст, вой – и меня отпустили. Обернувшись, я увидела четырнадцатилетнего увальня – сына старосты, зажимающего нос. Весь вечер я просидела как на иголках, ожидая, что староста явится с претензиями и меня в очередной раз выпорют, но, похоже, парню было зазорно признаться, что его отделала девчонка, потому что с жалобой к моим опекунам никто не явился.

Поисковиков в нашей Каменке было немало. Но и не в каждом доме они водились. Отряд нашей деревни состоял из пяти взрослых вигов и двух подростков, лет четырнадцати. В основном в отряде значились металлисты – те, кто чувствует металлы, и булыжники – те, кто чувствует разные минералы и изделия из них. В нашей деревне ценились металлисты. Оно и понятно, готовые изделия наших предков, чаще всего состоявшие из металлов, обычно приносили пользу. Староста деревни считал, что булыжники почти не окупают затрат на организацию рейдов.

В деревенской школе, по указу императора, всех детей обучали простой технике поиска. Смешная эта техника: сидишь себе на полу в спортивном зале с закрытыми глазами и пытаешься ни о чём не думать. Не знаю, как остальные, а я почти всегда заканчивала свой поиск сном, не раз учитель нье' Лауц будил меня под смешки моих одноклассников.

Следуя всё тому же указу императора, комиссия из столицы раз в несколько месяцев проводила тест на определение способностей учащихся. Мы точно также сидели в зале, с закрытыми глазами, но держали в руках кусок руды, камня или дерева и пытались почувствовать, тянет ли нас куда–то. Я страшно боялась: вдруг меня потянуло бы искать фаридий или ещё какой-нибудь редкий металл. Кому я в нашей Каменке была бы нужна с таким даром? Был один поисковик в отряде, который мог искать голубой мрамор, его всё реже и реже стали брать в поисковые рейды. Говорят, ни разу никакого мрамора не нашли. А если бы нашли? Как его тащить? На старинных, ещё двумерных головидео из такого мрамора целые бальные залы выкладывали.

Ещё указ императора предписывал при выявлении способных к поиску детей брать их в рейды, чтобы развивать дар. Надлежало также выделять им и жалованье за их труд.

Только двое моих одноклассников к десяти годам обнаружили способности к поиску, их иногда брали с собой в рейды. После этого они взахлёб рассказывали про свои приключения, часто, мне кажется, выдуманные. Из года в год проверяя способности вместе с остальными, я отчаивалась всё больше и больше. Без способности, пусть хоть самой невостребованной, в школу Навигаторов меня бы не приняли. Таковы правила.

Все изменилось, когда мне исполнилось тринадцать и пришли первые женские дни. Мне казалось, у меня болит всё, а тут как раз подоспел очередной сеанс проверки способностей. Как обычно, я уселась на пол, предварительно схватив какой–то камень, из тех, какие ещё не пробовала, покрутила его перед собой, как предписывала методика поиска, ощупала все выемки и шероховатости, закрыла глаза и постаралась сосредоточиться на нём. Боль внизу живота не давала мне думать о чём-то кроме неё, отвлекала от других мыслей. Я с закрытыми глазами перебирала пальцами кусок руды, эти движения, казалось, уменьшали болевые ощущения. Я настолько погрузилась в это состояние, что не заметила, как начала лениво думать о том, что там, за стеной, имеется хранилище всяких образцов пород, камней, дерева и космос знает, чего ещё, и что в левом среднем ящике стенного шкафа лежат ещё тридцать два таких же камня, как у меня в руке. Едва эта неторопливая мысль проскользнула у меня в голове, сердце сделало кульбит и застучало быстро-быстро. Я торопливо встала и подошла к учителю нье' Лауц.

– В кладовой образцов, в шкафу, есть ещё тридцать два таких же камня, – сказала я и протянула ему тот, который держала в руке.

Преподаватель сверился со своими записями и хмыкнул:

– Магнетит. Неплохо, неплохо, – хмыкнул учитель, сверившись со своими записями, а затем добавил: – Пошли проверим. Есть ли за стеной тридцать два куска этого железа.

Все куски ждали нас там, где я их «увидела».

Комиссия зафиксировала мой результат, а я выдохнула. Первый шаг в сторону школы навигаторов был сделан.

***

В поисковый отряд меня брать не хотели. От слова «совсем». Впервые за много лет в отряде появилось лицо женского пола. Ладно бы взрослая женщина, а тут – худенькая пигалица, которая ничего не знает о походной жизни, не умеет тихо ходить по лесу, не знает, с какого конца стрелять из бластера, и которую придется опекать. А ещё на стоянках теперь было не раздеться до пороков, если жарко, и облегчаться приходилось чуть вдали от лагеря, а не под соседним от костра деревом. Да и шуточки теперь должны были быть более скромными, чем все привыкли.

Ближайший разрушенный фанатиками Глесиуса город находился в трёхдневном пешем переходе от нашей деревни. Город был огромным, но при этом обследованным всеми охотниками за добром вдоль и поперёк. Несмотря на это, тут всё ещё находились полезные для Каменки и императорских археологов вещи. Были и неприятные сюрпризы в городе: зверьё и реже – другие поисковики. Чаще всего встречались некрупные четырёхлапые хищники – рашаги. Мускулистые животные с небольшим гладким, почти безволосым хвостом, тело которых покрывала короткая бурая шерсть. Ещё эти твари обладали острыми зубами и святящимися синим цветом маленькими глазками. Охотились стаей. Если одинокий рейдер попадался им в лапы, он был обречён. Говорят, рашаги – древние домашние животные, мутировавшие после нападения на планету Глесиуса.

Иногда в рейде встречались звери и пострашнее. Хвалы. Эти твари почти никогда не приближались к населённым пунктам, а вот устраивать лежбища в таких вот разрушенных и местами покрытых льдом городах – это они делали с удовольствием. Эти звери ходили на двух лапах, но, когда им было нужно перемещаться быстро, не гнушались бегать и на четырёх. Это были высокие, выше взрослого вига, животные с длинной серой шерстью, небольшими жёлтыми глазами под кустистыми бровями. Без хвоста. Охотились хвалы, как правило, в одиночку, но бывало и парами, если самка была беременной. Одна такая тварь могла перебить весь рейдерский отряд. На случай встреч с такими животными у каждого из членов рейда имелся очень дорогой бластер. Рейдерской группе из Каменки, в общем, везло. Поисковиков в отряде теряли очень редко. Возможно, так было благодаря слаженности группы – костяк отряда составляли бывалые рейдеры, а может, и потому, что староста деревни старался не экономить на экипировке. Ведь бывалого рейдера всегда было сложно заменить, рейдерами не рождались, а становились, и вместо выбывшего рейдера нужно было подобрать такого, у которого был бы схожий дар к поиску.

Мои опекуны не осмеливались не отпускать меня в рейды. Они тоже были в плюсе. Ведь за это платили живыми деньгами. Предполагалось, что заработанные за рейд деньги я буду отдавать им.

– Мелочь, ты стрелять то умеешь?  – посмеялся кто-то из команды поисковиков в мой самый первый рейд.

– Нет, – ответила я тихо.

Ко мне подошёл старый, но ещё крепкий виг нье' Човдж.

– Смотри, девка, один раз показываю. Вот это – предохранитель, – сказал он и указал на красную кнопку, – вот переключатель с парализатора на убойный режим, – указал на рычажок, – а если эта кнопка мигает синим, то разрядилась батарея, и выстрелить ты не сможешь. Запомнила, девка? – Я кивнула. – Повтори! – потребовал он.

Один молодой поисковик заржал:

– Да зачем ей? Будет нам на привалах ужин готовить, и хватит с неё! А постарше будет, так кому-нибудь лежанку греть, или всем по очереди. Вон уже какие глазища и губки пухленькие! Будет приятно, когда этими губками…

– Помолчал бы, Лувас, – раздражённо прервал его нье' Човдж. – Если нападёт стая рашагов, даже эта девка сможет помочь. – Затем он снова обратился ко мне. – Повтори!

Я послушно повторила назначение всех этих кнопочек, переключателей. Нье' Човдж удовлетворённо крякнул и велел:

– Пошли потренируешься, пару-тройку выстрелов сделаешь.

С тех пор нье' Човдж взял надо мной негласное шефство. За несколько рейдов я научилась стрелять, неслышно ходить по лесу, удить, разделывать и запекать рыбу, делать из веток мягкое ложе, определять, съедобные или нет ягоды и грибы, плести верёвки из растений, разжигать огонь, чтобы его не было видно ночью, оказывать первую помощь при ранениях и травмах. В разрушенных городах передвигаться тихо, незаметно, стараться сливаться с местностью.

– В рейдах бывает всякое, девонька, как знать, может, ты спасёшь наши шкуры, – говаривал старый виг, показывая, как строить укрытие от дождя из веток.

Мой первый рейд обошёлся без неприятностей. Ну разве можно считать неприятностью, что из–за своего телосложения я умудрилась провалиться по пояс в какую–то дыру? Потом меня вытаскивали, костеря на все лады. Я даже узнала, что есть такая раса, Волумцев. Но когда спросила, что такое «дранкз», все отвели в сторону глаза и дружно промолчали. Ну и ладно, я решила спросить у преподавателей в школе. В этом же рейде мне удалось отыскать безделушку – какое-то украшение для волос или одежды. Это была металлическая веточка какого–то растения. Весь металл был покрыт бурым налетом, который, если потереть хорошо куском ткани, стирался. Оттёртый кусочек светился мягким серебристым светом.

– Занятная вещица, – рассматривая находку, сказал нье' Човдж. – В деревне без надобности, а вот археологам будет интересно. И если они заинтересуются, то за хабар не плохих денег отвалят.

Я была страшно рада, что смогла принести отряду пользу. Значит, будут брать меня в рейды впредь, несмотря на мою принадлежность к женскому полу.

За этот рейд я получила пять золотых монет. Господин нье' Човдж отдал мне их в руки. Идея возникла сразу же: часть денег буду прятать – это мне на проезд до школы навигаторов, а часть придётся отдавать опекунам. Они же не поверят, что я хожу в поиск бесплатно.

Следующий рейд произошёл через месяц после первого. В этот раз с нами отправился новичок, четырнадцатилетний подросток, у которого, как и у меня, недавно обнаружился дар. Он мог искать сплавы, в которые входит серебро. Такого дара в деревне ещё ни у кого не было.

Мы, как и в прошлый раз, вышли на рассвете. За день прошли обычный свой маршрут, нье' Човдж инструктировал новичка, как в прошлый раз меня. Видно было, что тот боялся и леса, и оружия. Ночь и следующие дни перехода прошли без приключений. В конце третьего дня показались руины города. Ночевать решили на кромке леса, выставив дозорных. И кто бы сомневался, что моё дежурство придётся на рассветные часы, когда спать хочется больше всего.

Позавтракав, мы настроили бластеры на поражение и, постоянно оглядываясь, вошли в город. Ещё в прошлый раз мой дар опробовали в начале пути по городу. В этой его части ничего полезного для деревни я не обнаружила. Вернее, кое-что я нашла, но это были огромные металлические конструкции, зачастую находящиеся внутри камней. Даже если бы мы вырезали металл и продавали его, рейды считались бы убыточным.

Сейчас на краю разрушенного города с закрытыми глазами стоял новичок. Он помотал головой: это значило, что его металлов нет в округе. Кстати, умение, как оказалось, прокачивается. Чем чаще ты его используешь, тем шире радиус поиска. Почему нам об этом не говорили в школе?

Перед тем, как ложиться спать в доме опекунов, я всегда «включала» поиск несмотря на то, что уже давно знала все железные предметы в доме Кланисов. Сейчас радиус моего поиска дотягивал до трёх соседских домов. Мы двинулись дальше. Вот так, останавливаясь каждые полчаса, мы задействовали свои способности. Бывалым поисковикам не было нужды, как нам, недавно открывшим свой дар, закрывать глаза и сосредотачиваться: они просто на секунду замирали, говорили «нет», и мы шли дальше. Ночевали в развалинах какого–то дома. Он частично вытаял изо льда. И, судя по всему, мы заняли сейчас чердачное, ничем не примечательное помещение. Ночью я внезапно проснулась. Открыла глаза – темно. Попыталась встать, но кто–то прижал меня к земле, не давая подняться.

– Тссс, – я еле расслышала голос Луваса, – не шевелись, снаружи рашаги. Много.

Я кивнула. Всмотревшись, поняла, что все уже проснулись и осторожно поднимают бластеры. Я слегка вытянула голову: по развалинам блуждали синие огоньки. Так светились глаза этих животных. Красиво, с одной стороны, но дико страшно.

Выдал нас новичок. Он громко чихнул, и голубые огоньки на огромной скорости рванулись к чердаку. Рашаги нападали беззвучно, и от этого было жутко. Никакого грозного рычания, никого скулежа, если в кого-то попадал заряд бластера, это была просто молчаливая волна животных, нёсшихся на чердак.

Я дрожащей рукой навела бластер. Ну и куда стрелять? Я даже теней не видела. Только хоровод голубых огоньков.

– Цельтесь меж глаз, – негромко скомандовал нье' Човдж.

Я выстрелила. Скорее на автомате, нежели прицелившись. Вдруг рядом кто-то закричал. Великий космос, ничего же не видно! Руки у меня тряслись. Совсем рядом со мной мелькнули два синих огня. Я, не задумываясь, пальнула туда. Раздался хрип и ругань. Есть!

– Сумасшедшая девка! – вопил кто-то из рейдеров. – Чуть в меня не попала.

Но в огоньки я попала точно. Тень свалилась и сейчас, подрагивая, лежала рядом, так что можно было коснуться её рукой. Недалеко от меня кто-то тихо скулил. Точно не рашаг. Эти молчат. Кажется, это был новичок. Осторожно, я добралась до парня.

– Где? – спросила я.

– Нога, – простонал он.

– Выше колена, ниже колена?

– Ниже.

Я на ощупь нашла дыру в штанине, потом поковырялась в своей аптечке, закреплённой на бедре, нащупала бинт. Надо было остановить кровь. С раной можно было разобраться, когда станет светло.

Вокруг всё ещё стреляли, но заметно реже. Рейдеры матерились, уже не стесняясь меня. Наконец-то всё затихло. Синих огоньков видно не было.

– Все живы? – устало спросил нье' Човдж.

– За руку цапнули, – раздался голос справа.

– Меня за ногу, – отозвался новенький.

Легко отделались.

– Почему мы не зажигали фонари? – спросила я.

– Они не боятся света, он их привлекает. Зажги мы фонари, тут оказались бы твари со всей округи, – просветил меня старый виг.

Когда начало светать, мы обработали раны пострадавших. Они были неглубокими, передвигаться и защищаться в случае нападения не мешали, и группа приняла решение продолжать поиск дальше. В этот раз мы взяли сильно правее, чем в прошлый. Днём, во время привала, я закрыла глаза и попробовала почувствовать железки. Удивительно, но меня потянуло в три разные стороны. А направление, указанное новичком, совпало с одной из моих сторон. Туда мы и отправились. Остановились у груды камней, среди которых темнел лаз. Меня и искателя серебра тянуло туда.

– Как же я ненавижу такие норы, – проворчал кто–то из отряда.

То ли новичкам везёт, то ли лимит своих приключений на этот рейд мы исчерпали ночью, но обследование этих развалин обошлось без неожиданностей. Странно, что отряд не раз прочёсывал эту часть города, а вот на зов наткнулся впервые.

– Возможно, обвал случился или оттаяла часть помещений, – почесывая затылок, предположил старый виг.

Это был какой-то магазин или торговый центр. В помещениях было сыро, затхло. Похоже, нье' Човдж оказался прав, когда сказал, что оттаяло. Климат восстановился, и теперь все разрушенные города, посёлки понемногу освобождались от толщ льда, которым когда-то была покрыта вся планета.

Мы нашли несколько уцелевших металлических коробок. Я надеялась, какое-то оборудование. Собрали всё целое или слегка битое, или немного помятое. Микросхемы и запчасти нам пригодятся. Надо же понять, что такое мы нашли. А новичок обнаружил в груде мусора и каких–то обломков несколько серебряных колец, одну длинную серёжку и цепочку. Я бродила по помещениям, не удаляясь далеко от отряда, поддевая носком ботинка обломки витрин, причудливых стульев. Ну какой нормальный стул будет без спинки и на одной ножке? Под очередным обломком обнаружился предмет: браслет, на котором посредине было круглое утолщение. Я принесла находку нье' Човджу.

– А…Старинный коммуникатор. Один пластик и пара крошечных микросхемок, – оставь тут, он нам не нужен.

– Можно возьму себе? Посмотрю, как внутри устроено?

– Да пожалуйста, – пожал плечами старый виг.

Из рейда мы вернулись без приключений.

Серебряные украшения забрали археологи и отвалили огромную кучу денег за них. Ха! Я подумала, что ещё пара таких рейдов – и мне хватит на билет до школы, ещё и останется на мелкие расходы.

Коммуникатор я перебрала, добавила к схеме деталей, питания, усилитель, памяти. Загрузила учебники выпускного класса школы, несколько энциклопедий и одну небольшую книжку, что-то типа азбуки на элейском. Учебники можно было найти в сети без проблем, вот только доступа к ней у меня почти не было. А современные учебники, в основном, можно было читать только по платной подписке. Опекуны ни в жизнь не дали бы денег даже на завалявшуюся книжицу.

– Девке должно детей рожать да в доме хлопотать, мужа ублажать, какие девкам науки? – сокрушалась часто госпожа нье' Кланис, отпуская в школу собственных дочерей и меня после каникул.

По какой–то причине нье' Човдж не говорил моим опекунам, сколько я получаю за рейд. А схрон я устроила в дупле дерева за речкой Каменкой, не очень далеко от дома. Туда же, к деньгам, полученным за рейды, унесла и собранный коммуникатор. Сумма медленно росла. Последние рейды были не такими удачными, как тот, где мы наловили серебряных украшений, у нас больше не было.

Как–то в очередном рейде я спросила нье' Човджа:

– Что вы так упорно ищете в этом городе?

– Как и все: детали, механизмы, платы, – ответил тот, пожав плечами.

– Нет, господин нье' Човдж, именно вы ищите что-то определенное, – ответила я.

– Надо же, ты единственная, кто заметил, – усмехнулся он, и, немного помолчав, добавил: – У меня сломалась автоматическая пропалывалка. Удобная вещь в огороде. Ищу хоть что-нибудь похожее, чтобы восстановить.

– Господин нье' Човдж, может, когда вернёмся из поиска, я посмотрю? У нье' Кланисов я постоянно чиню всякий хлам, – внезапно предложила я, и удивилась сама себе. Обычно таким альтруизмом я не страдала. А этот пожилой виг немного заботился обо мне, да ещё и опекунам не сказал, сколько денег мне отдаёт за рейд. Захотелось отплатить ему за добро.

Тот задумчиво посмотрел на меня.

– Хуже ведь не будет! – поторопилась я аргументировать своё предложение, – а запчасти будете и дальше искать, пригодятся.

Нье' Човдж нехотя кивнул.

После рейда, уличив минутку, я забежала к господину нье' Човджу. Посмотрела на его пропалывалку, убрала оплавившуюся деталь, зачистила концы нескольких проводов, быстро спаяла их и включила прибор. Он неохотно загудел и запустился. Нье' Човдж смотрел на меня круглыми глазами:

– Спасибо, Линн, – кажется, он впервые произнёс моё имя вместо привычного «девонька».

Я махнула рукой:

– Пустяки! Правда, я соединила напрямую, и через полтора-два часа работы пропалывалка будет греться. Придётся отключать и давать остывать. Когда найдёте деталь, соединим, как положено, будет работать, не перегреваясь. Провожая меня до порога, старый виг задумчиво смотрел на меня.

Постепенно я оживила все неработающие устройства в его доме. Где имелась возможность, меняла сломанные детали на похожие, где нет – изобретала что-то своё.

***

Новый рейд не обошёлся без неприятностей, виги получили лёгкие ранения, даже меня зацепило. В этот раз в поиск ходили к другому городу, он оказался в пяти днях пути, и если к ближайшему мы ходили на северо-запад, то руины этого города лежали на юге. По обмолвкам членов группы я поняла, что сюда ходили не часто, так как путь лежал через болота. Сейчас, в начале лета они как раз начали подсыхать, и риски провалиться в трясину и наловить кровососущих паразитов, которыми кишели болота, были минимальными. Топи мы преодолевали три дня, с трудом находя места для ночлега. Иногда по ночам слышалось какое–то уханье, скрежет, хруст, хлюпанье. В такие ночи выставлялись двое дозорных. Ходили слухи, что на этих болотах водятся особенные животные: длинное гибкое тело, хвост рыбий, передние конечности – звериные лапы, несколько хаотично расположенных глаз то ли на морде, то ли на лице, и широкая треугольная зубастая пасть. Тварь живёт в трясине и утаскивает зазевавшихся к себе на обед. По счастью, этот красавец нам не попался. Однажды мы заметили следы стоянки, похоже, такие же рейдеры, как и мы, останавливались на ночлег. Что неприятно, следы были довольно свежими.

К новому для меня городу вышли в середине пятого дня. Ночевать решили в самом городе и остаток дня потратили на поиск подходящего убежища. Укладываясь спать, я задействовала дар. Мой радиус теперь распространялся на несколько деревень, таких, как наша Каменка. Пусто. Всё выбрано, и только где-то там, на юго-западе, почти на самой границе действия моего дара, мелькнуло железо. Утром я доложила группе. Как оказалось, в ту же сторону направлял дар и двух других рейдеров. Один почувствовал драгоценные камни, а другой – драгоценную породу дерева.

– Никак археологам радость, – проворчал Нье' Човдж, – но может, и нам что-то дельное достанется.

Наша группа целый день добиралась до места, иногда, издали заметив какое-то движение, мы падали на обломки или скрывались за остовами зданий и замирали. Даже до нашей Каменки доходили достижения цивилизаций, и в этот рейд нам выдали голонокль – небольшой прибор, используя который, можно было рассмотреть вблизи то, что находилось далеко, а нажимая и удерживая определённую кнопку, можно было снимать головидео, правда, низкого качества. Мне даже дали посмотреть в этот прибор! Чудеса! То, что находилось на грани видимости, приблизилось на расстояние вытянутой руки! А ещё нам выдали аэрозоль, отпугивавший насекомых и животных, но…на аэрозоль надейся, а сам не плошай. Глаза мы держали открытыми. Когда достигли цели, увидели разлом в здании, часть которого уходила под землю. Разлом изобиловал острыми камнями, металлическими ржавыми прутьями, трухлявыми деревяшками. Я тихонько вздохнула: на ближайшем привале после рейда, как девчонке, мне будет поручено привести в порядок всю одежду. Посредством штопки.