Kitobni o'qish: «Солнце сгоревшей вечности. Лидия Мор. Книга первая»

Любые совпадения с реальными людьми и историческими личностями, местами и событиями совершенно случайны, или не случайны…

Пришла ль из бездны ты, иль к нам со звёзд сошла ты?

Рок очарованный за юбками, как пёс,

Бежит. Ты сеешь здесь то радость, то утраты

И царствуешь над всем, не видя наших слёз.

Идешь ты, Красота, не зная сожаленья,

По трупам, ужасом сверкая, как венцом;

Убийство, средь других цветных его камений,

На гордом поясе играет багрецом.

(с) Шарль Бодлер. Цветы зла (сборник),

Гимн красоте

Пролог

Колья вбили в мерзлую землю на рассвете. Готовились к казни долго. Заключенных выгнали из ледяных камер наверх – во двор для прогулок. Кто-то угрюмо бродил вдоль высокого зачарованного забора, кто-то подтягивался на перекладинах, отжимался.

Элсмирская тюрьма – единственное место на земле, где замёрзнут самые отъявленные адские твари. Холодный воздух стекал с окрестных гор стремительной рекой. Он нёс с собой тревогу, страх и запах перемен. Хромой Квентин сказал бы, что это лишь шальной ветер, из-за которого у него ноют кости и болит голова. Но дед умер на прошлой неделе, и Кристофер поймал себя на мысли, что ему не хватает постоянного брюзжания старого охранника.

Периметр отлично просматривался с сигнальной вышки и, зная об этом, служащие внизу работали на совесть. Заложив руки за спину, Кристофер Аш едва ли замечал суету. Много лет подряд, каждый день одна и та же рутинная работа: обход, пытки особо опасных тварей, бумажная волокита, снова обход. Он не жаловался. Ведь они все – шестерёнки в сложном механизме мироздания. Кристофер просто чувствовал усталость. Иногда она выходила вот так, неожиданно, извергая наружу истому бесконечной прокрастинации, которой хотелось приглушить ощущение тщетности происходящего. Но на сей раз на привычное чувство скуки, ложился легкий флер тревоги.

Предчувствие становилось навязчивее, и прогнать его не смог даже раздавшийся вопль. Отчаянный крик, лишенный чего бы то ни было человеческого, взмыл над белой пустыней, разбивая хрупкий ледяной воздух на вполне осязаемые осколки. Аш презрительно скривился. Явить слабость в последний миг жизни – что может быть худшим позором?

Заключенные наблюдали из-за забора. Пожалуй, окажись здесь маг, тонко чувствующий эмоции других, он мог бы в полной мере описать, что ощущают демоны, попав в место гораздо хуже того, из которого они все выползли.

Размышления его прервались. Интуиция не подвела. Вместе с ветром в Элсмир явились гости. Они прибыли на снегоходах с юго-запада. Аш заметил их сверху одним из первых и махнул рукой охранникам, чтобы пошевеливались и открывали ворота, а сам спустился с вышки.

Гости – дюжина человек, все при императорских погонах.

– Если Ад может покрыться льдом, то мы в его сердце, – ни к кому, собственно, не обращаясь, прогудел высокий мужчина во главе делегации. На его меховом воротнике намерз иней, изо рта вырывались густые облака пара.

– Ты постарел, – вместо приветствия с легкой усмешкой произнёс Кристофер, и когда он приблизился протянул руку.

Мэтр Эстебан Романов недобро прищурился, хмуря кустистые седые брови, затем улыбнулся, дружественно обхватил предплечье старого знакомого.

– Не у всех такие хорошие гены, как у тебя, Аш.

Сколько они не виделись? Десятилетие? Или пятнадцать лет? Друзья детства, сокурсники, адъютанты наследника престола. Они прошли через огонь преисподней, утопая в кровавых реках, когда вместе расследовали преступления против Империи и всего человечества.

– Я не старею и холод мне не страшен, – добродушно кивнул Крис, – здесь я на своём месте.

– С последним утверждением я готов поспорить. Ты нужен мне на большой земле, Кристофер Аш.

* * *

В кабинете главного надзирателя элсмирской тюрьмы пахло свежесваренным кофе, бисквитом с малиновым вареньем, и сосновыми поленьями, догоравшими в камине. Эстебан давно согрелся с дороги, положил на колени кожаную папку с документами, но не спешил их доставать.

– Талбот жив, – заявил Романов, потянувшись за чашкой.

– Невозможно.

– Тебе ли не знать, Кристофер, что в нашем мире нет ничего невозможного, – помолчал немного и добавил: – Я взял на поруки его дитя.

– Девчонку?

Память услужливо подбросила Крису образ маленькой девочки с растрёпанными, выцветшими от чар волосами. Высокая, худая, подвижная, с очень колкими глазами и… С кровоподтёком на правой скуле, множественными синяками на руках и на ногах.

– Таланты обошли её стороной, – тяжко вздохнул Романов, – но что-то в ней есть, и её судьба меня беспокоит. Как и судьбы всех жителей Столицы. Не спокойно мне, Кристофер.

– Ты за этим приехал?

К гадалке ходить не нужно – дело совсем скверное. Ведь в противном случае, старый педант Эст, предпочитавший тепло и домашний уют, ни за что не забрался бы так далеко на север, оставив свою любимую Столицу.

– Мне не обойтись без тебя, – прямо заявил мэтр.

Аш поморщился. Он сомневался, что старый оккультист Талбот ван Мор выжил. Нависшая угроза могла заключаться в чем-то совершенно ином, но масштабности грозящей беды это не исключало. Чутьё Романова никогда не подводило.

Эстебан протянул ему бумагу с печатью и подписью Императора.

– Благодарность за безупречную службу, достойный оклад и новая должность.

Кристофер весьма скептически оценивал истинную стоимость благодарности как таковой. Это просто валюта, и её ценность неумолимо снижалась от каждого принятого решения и совершенного действия.

– Меня и нынешняя работа устраивает, – заметил он просто из вредности, а не из желания набить себе цену.

– Здесь останется один из магистров, что прибыли со мной. Временно. После, когда пожелаешь, сможешь вернуться.

– Предлагаешь мне возиться с детьми? – пробежавшись взглядом по документу с печатью, Аш изумленно взглянул на друга.

– Дети – наше будущее. Одаренные, способные. Их сила – то, что мы можем противопоставить демонам, заполонившим наш мир. Только нам под силу их защитить, Крис!

– Однажды, мы уже играли в героев и защитников, – хмуро обронил надзиратель тюрьмы, – напомнить, чем всё закончилось?

– Мы спасли много жизней, – так же угрюмо отозвался собеседник.

– А какой ценой?

Старый мэтр болезненно поморщился, но промолчал. Вынул из папки сложенный выпуск «Столичной Правды» и бросил на стол перед Кристофером, как свой последний козырь.

Аш получал газеты раз в неделю, когда в Элсмир доставляли провизию. К тому времени новости уже безнадежно устаревали, но это помогало следить за жизнью в большом мире. Номер «правды», привезенный Романовым, вышел накануне. Заголовок Кристоферу не понравился: «Общественность напугана! Кто похитил девушек? Почему ИКТС¹ бездействует?»

– И ты подозреваешь Талбота?

– Все повторяется, Крис, как тогда.

– Детали прошлого дела не тайна, возможно, работает подражатель. Кабинет не рассматривал такую версию?

– Как один из членов Кабинета, я прошу твоей помощи. Найдём этого подражателя, и ты вернёшься сюда намного быстрее, закрыв в здешних застенках ещё одного упыря.

Элсмирские ледяные камеры никогда не пустовали, а работы у надзирателя хватало.

Кристофер молчал.

– Если пламя ещё не выжгло все твои чувства, помоги мне, старый друг.

Чувства – сухие, жесткие пародии на эмоции, привычки разума, пружины, сжатые и распрямляющиеся по мере того, как срабатывали рефлексы. Они должны были молоточками выбивать звонкие, раскатистые ощущения, золотисто-радужную палитру переживаний, однако всё, что Кристофер испытывал, было серым и глухим. Если в нём что-то и осталось, то оно покоилось очень глубоко, в густом, вязком иле, навсегда подернутое обширным неразлагающимся опытом прошлых ошибок. Но ведь все люди (и не совсем люди) совершают ошибки, особенно от скуки.

Кристофер бегло перечитал документ, подписанный Императором.

Помолчал. И кивнул, соглашаясь.

Глава 1

Я выбралась на тротуар из канализационного люка и, усевшись прямо на асфальт, воровато осмотрелась. Парковая аллея раскинулась вымершей пустыней, один из фонарей над головой слабо мерцал. Хорошо хоть, что никто не видел этого позорища.

Поморщилась, стянула с левой ноги безнадежно испорченный сапог. Каблук держался на честном слове, мягкая замша насквозь промокла.

– Гиблое это дело, Мар, – пробубнила себе под нос, зная, что дух-служитель услышит. – Мэтр Эст будет в бешенстве.

– Вам помочь? – раздалось сверху.

Я едва не нырнула обратно в колодец. Подпрыгнула, резко вскинула голову, подслеповато щурясь. Надо мной стоял мужчина.

Откуда он только взялся? Не было же никого!

Позади в кустах зашуршало, поводок в руках незнакомца натянулся, он дёрнул его на себя. На тротуар мигом выскочил доберман в наморднике и шипастом ошейнике. Здоровая поджарая зверюга напоминала адскую гончую, но никак не домашнего питомца. Псина подобралась, завидев меня, и замерла настороженно принюхиваясь.

Я перевела взгляд с животного на его хозяина, который продолжал заинтересованно разглядывать меня. Лицо волевое, можно сказать хищное. Показалось, что фонарь над нами стал светить ярче.

– Серёжку обронила, пришлось лезть доставать, – улыбнулась сконфуженно, и протянула раскрытую ладонь, где скромно блеснул иллюзорный камень. – От бабушки досталась, дорога как память.

Мужчина вскинул брови. Я же принялась натягивать обратно сапог, подчеркнуто игнорируя незнакомца.

– Как знаете, – равнодушно отозвался он, легко потянул за поводок и направился прочь.

Я замерла, наблюдая за удаляющейся высокой фигурой. Широкие плечи, идеальная осанка, уверенный шаг. Почти военная выправка. Чем дальше он отходил, тем тусклее становилось освещение, а тот самый фонарь над моей головой и вовсе мигнул, затрещал и потух окончательно.

– Ненавижу собак, – прозвучало из пустоты, сбивая меня с мысли. Через миг в воздухе проявился полупрозрачный силуэт тигра. Мар разлегся рядом на тротуаре, раздраженно подергивая хвостом.

– Ты всех ненавидишь, – отмахнулась я, отряхивая штаны и вскакивая на ноги.

– Просто я интроверт, – гордо задрав голову и продемонстрировав внушительные клыки, отозвался мой спутник.

– Ты ленивая полосатая задница, Мар, – неожиданно гневно ответила я. – Если бы ты проверил все следы, мне бы не пришлось лезть в канализацию.

– Не было там никаких следов, – зевнул он, тоже поднимаясь, – просто ты упрямая, как твой батюшка.

Я дернулась. Напоминание об отце хлестнуло розгами, застилая взор болью и злобой.

– Прости, – ни капли не раскаиваясь, промурлыкал призрачный зверь. – Но ты похожа на него больше, чем думаешь.

– Я о нём вообще думать не хочу, и буду крайне признательна, если ты перестанешь его всякий раз вспоминать.

Мар только хвостом махнул, а едва мы вышли из парка, растаял белой дымкой. Я мысленно показала ему язык, поправила воротник плаща, и свернула на оживленную улицу.

Почти центр Столицы. Шум и гам разномастной толпы. Раздражающие гудки автомобилей и вонь выхлопных газов. От неоновых вывесок болели мои чувствительные к яркому свету глаза.

Этот город, как и все прочие, когда-то возвели на крови и костях, на свергнутых идолах забытых богов. Большинство людей вокруг даже не подозревали, что этот город давно обезумел, если не был безумным всегда.

Вечер пятницы, на дворе конец августа. Полно туристов. Одна группа из пяти человек как раз прошла мимо меня, стараясь не отставать от гида, вещающего о новом сезоне грандиозного шоу и указывающего наверх, уверяя, что гостям Столицы стоит непременно приобрести билеты на представление. Разинув рты, отдыхающие таращились на зависший в небе раритетный транспорт. Я тоже задрала голову. Над высотками парил огромный дирижабль, а под ним, в свете прожекторов на развёрнутом экране, крутилась реклама нашумевшего шоу.

Трюки и магия. Огонь и лёд. Любовь и страсть. Лица главных «звёзд» проекта, мелькали в зацикленном ролике, зазывая гостей на представление. Главная героиня – светловолосая девица – сверкала белозубой, но какой-то неестественной вымученной улыбкой.

– Деточка, не желаешь стать такой же популярной как Софи Вайленткрофт? – меня бесцеремонно перехватили за руку. Гражданин среднего роста, прилично одетый. Он кивнул на экран. – Будешь зарабатывать миллионы, купаться в лучах славы. Все этого хотят.

Я брезгливо отмахнулась от посредника, злобно зыркнув на него, и мужичонка, даже не расстроившись, нырнул обратно в толпу, продолжив поиски более внушаемой жертвы.

Не знаю, в каком мире живете вы, а в моём все круто изменилось 31 декабря 1888 года. Именно тогда, стараниями группы оккультистов, в ходе не совсем удачного ритуала, случилась глобальная катастрофа – открылись врата в Ад (на самом деле в параллельную реальность, но об этом как-нибудь потом расскажу). Кардинально изменилась карта мира, Российская Империя раскололась на десятки островов, вечные льды сковали половину земного шара.

Следующие семь лет после События зовутся Всемирным Хаосом: передел мира, развал государств. Тогда же приняли нормы и законы, действующие по сей день. С тех пор демоны официально могут заключать с людьми контракты: некие преференции в обмен на бессмертную душу. Почти за полтора столетия сей бизнес разросся до невиданных масштабов. Дошло до того, что на демонов работают такие вот зазывалы, читай посредники, и самые наглые, цепляются к людям прямо на улице, а не ждут пока к ним обратятся по объявлению или через Посольство.

Короче говоря, безумен не только наш город, но и весь мир, где каждый хочет выбиться в дамки, не желая прозябать пешкой, согревающей озябшие руки над канализационным люком.

Чего же хочу я? Завершить практику у мэтра Эстебана Романова и получить звание магистра. С дальнейшим пока не определилась. Правда, мэтр Эст утверждает, что я безнадежна, и ходить мне в адептках до конца своих дней. В закрытой имперской академии, куда сдал меня ненавистный покойный батюшка, отличницей я тоже никогда не слыла. А Романов взял меня на поруки только из-за моей специализации – магии Духа. Старик честно пытался сделать из меня толкового теурга, но весь толк, видимо, вышел ещё в детстве (когда папенька розгами стегал), а бездарь вот осталась.

Пешком я бодро дошла до Чугунного моста, немного постояла на светофоре и, перейдя улицу, взбежала по лестнице под козырёк с непримечательной черно-белой вывеской «Салон красоты». Не без усилия потянула на себя тяжелую железную дверь и протиснулась внутрь. В нос сразу ударил запах аммиачной краски, лака для волос, кофе и тяжелый, сладковато-мускусный аромат дорогих духов. Очень навязчивый, удушливый и знакомый до дрожи в коленях.

– Ли, как хорошо, что ты вернулась! – навстречу мне вылетела Ника. Взъерошенная и бледная, подруга нервно теребила завязки фартука.

– Лидия ван Мор! – раздался грозный, хорошо поставленный голос, который, я надеялась, больше никогда не услышать.

– Где мэтр? – придушено спросила я Нику.

Она только плечами пожала и отступила, пропуская меня в небольшой зал.

Здесь было тесновато, но зеркало во всю стену, компактный функциональный столик, многоярусная полка на колесиках, высокое парикмахерское кресло и раковина в углу, органично вписывались в пространство. А чистота, которую поддерживала Ника, вкупе создавали настоящий уют. Ещё тут стоял небольшой кожаный диванчик и фикус в горшке, а вот зачарованную дверь, видеть могли не все, как и пройти через неё в святая святых.

– Добрый вечер, мадам Отто, – мне пришлось очень постараться, чтобы голос звучал ровно.

Магистр некромантии, банши, и завуч Академии Сакральных Искусств, сидела в кресле и попивала кофе из маленькой белой чашки.

– Я смотрю, Романов нашёл достойное дело для своих практиканток, – престарелая бестия обвела творческий уголок Ники презрительным взглядом. – На большее вы всё равно не годитесь.

Через зеркало я увидела, как подруга побледнела, потом побагровела, наматывая на палец несчастную завязку.

– Что вас к нам привело? – сдержанно поинтересовалась я, сцепив руки за спиной и покачиваясь с пяток на носки (идиотская привычка осталась со мной со времен начальных курсов академии, и проявлялась всякий раз, когда я попадала в затруднительное положение).

– Эстебан лично пригласил меня, – она поднесла к ярко-алым губам чашку и сделала глоток горячего напитка.

Входная железная дверь хлопнула, и мы с Никой подпрыгнули, как по команде отступив к стене. Банши даже не дрогнула, со звоном опустила блюдце на стол и довольно заулыбалась.

Мэтр стремительно вошел в помещение. В грязной обуви, с останками какой-то дряни на полах плаща и мысках ботинок. Запахи мертвечины и серы пришли следом за ним. Высокий, плечистый, седовласый мужчина с совершенно непроницаемым лицом и ледяным взглядом. Он коротко кивнул мадам завучу, словно совсем не удивился столь позднему и неожиданному визиту, и обратился ко мне.

– Ты упустила беса, – в его голосе не звучали уничижительные ноты, какие всегда слышались в отцовском баритоне, но легче мне от этого не стало.

Я виновато потупилась.

Вечерняя охота не задалась. Сперва мы потеряли время в пробке, а приехав на место, обнаружили заказчика на пороге его собственного дома в луже крови, с разодранным горлом и проломленной грудной клеткой. Его супруга (из-за которой он нас и вызвал), сидела в гостиной перед теликом и доедала сердце благоверного. Ну, не совсем она, а то, что в неё вселилось.

К мэтру часто обращались, когда желали скрыть от общественности свои проблемы. Мало кому хотелось, чтобы их грязное бельё выворачивали у всех на виду. За полгода практики я убедилась, что никто не без греха. Даже приличные с виду господа и дамы, посещающие храм каждое воскресенье и в церковные праздники. Молодые влюбленные, состоявшиеся семейные пары, достопочтенные старики. Уличив однажды вторую половинку в измене, люди не гнушались даже убийством и проклятиями. И ладно бы они шли закладывать свою гнилую душонку и просили всемогущую сущность избавить от неверной или неверного. Так нет! Они ведь строили из себя великих колдунов! Покупали в ближайшем книжном самоучитель по практической магии в мягкой обложке, написанный законченным болваном, и совершали такое, от чего у истинных мэтров оккультных наук волосы вставали дыбом.

Вот и на моей голове этим вечером прибавилось белых прядей, когда я увидела женушку господина Князева всю в крови, с шальным взглядом, вздувшимися черными венами под бледной кожей и оскаленной пастью, полной гнилых зубов. Одержимость низшим (но от этого не менее опасным) бесом была на лицо. Выяснять как долго женщина пребывала в таком состоянии, уже не имело смысла. Перед нами с учителем стояла задача поймать и уничтожить тварь.

Бес быстро смекнул, что объявившиеся незваные гости не такая уж и покладистая добыча, и предпочел ретироваться, изрядно измотав нас с мэтром. Изворотливый гад уронил на Романова трельяж и сумел выскочить из дома на улицу. Я погналась следом, но потеряла его в переулках, а у открытого люка заметила клочок белой ночнушки, перепачканный кровью. Так я и оказалась в канализации, где заблудилась в подземном лабиринте, ни черта не нашла, и выбралась совсем не в том месте где рассчитывала. Пришлось возвращаться в штаб-квартиру пешком.

И вот глядя на Романова, я поняла, что уж он-то беса не упустил. А я проштрафилась по полной программе. Неудачница.

– Простите, мэтр, – пробормотала, глядя в пол.

– Кхм, – банши грациозно поднялась. Юбка-карандаш с завышенной талией, строгая черная блузка, безумно ей шли, стоит признать.

– Мадам Отто, – Романов развернулся, забыв о моём существовании. – Простите, что заставил ждать. Непредвиденные обстоятельства.

– Не стоит извинений, мэтр Эстебан. Я как никто другой знаю, на что эти дети способны и… неспособны.

В интонациях мадам ясно читалось: выпускников академии, в большинстве своём, она считала ни на что неспособными. Меня так точно.

В ответ учитель сдержанно кивнул и пригласил банши проследовать за ним.

Дверь между диваном и фикусом открылась бесшумно. Это был единственный вход на верхние этажи в доме номер тридцать шесть по Центральной Набережной. Страдающий манией преследования, магистр хаоса Эстебан Романов – член Императорского кабинета тайного сыска и лучший практик Столицы – предпочитал всё держать под неусыпным контролем. Он и гостей-то принимал не часто. Почти никогда. Пройти через зачарованную дверь могли лишь те, кому мэтр безоговорочно доверял.

– И для чего дядюшка позвал эту ведьму? – жалобно поинтересовалась Ника.

Я со вздохом опустилась рядом с подругой на диван. В академии мадам Отто мало кто любил. Надменная, властная банши не терпела разнузданности. С её подачи в стенах учебного заведения действовал комендантский час, а её предметы из алхимического курса, на балл выше, чем удовлетворительно с минусом, сдать почти невозможно. Если только ты не любимчик мадам Отто. Такие студенты есть и они, можете мне поверить, редкостные зазнайки.

Мы с Никой, как можно понять, в число этих избранных не входили, и вообще, всегда были среди тех, кого обычно называют отбросами общества. Бесталанные, посредственные, серые мышки. В меня иногда тыкали пальцем и спрашивали, не прихожусь ли я родственницей тому самому ван Мору, который погубил больше дюжины человек. Поэтому, иногда, я предпочитаю называть свою фамилию не полностью, опуская приставку «ван». Толку, правда, никакого.

– Может, по делам Кабинета? – Ника дернула меня за руку, а я сообразила, что ушла в свои мысли. Со мной такое частенько бывает. – В газетах писали про похищения. Из нашей Академии ведь кто-то пропал?

– Мало ли, что пишут в жёлтой прессе.

– А куда, по-твоему, дядюшка уезжал на три дня? На курорт? Что-то нехорошее происходит, Ли.

– В тебе дар прорицания проснулся? – и добавила мягче: – Если бы происходило что-то серьёзное, мэтр Эст обязательно бы рассказал.

– А то, ты его не знаешь, – Ника фыркнула.

И то верно.

Новости о странных исчезновениях показались мне обычными выдумками, да и слышала я их краем уха. В одних газетах написано одно, в других другое. Если всему верить – можно мозгами тронуться. Потому я предпочитала тихо сидеть в библиотеке, заниматься в лаборатории мэтра и помогать ему с рутинной работой, как сегодня вечером. Скоро выпускной экзамен, а я даже с низшим бесом совладать не могу.

Ника в магистры не стремилась. Слабый маг земли, она едва ли могла справиться с цветком в горшке (впрочем, фикус перед дверью неплохо разросся за последний месяц). Практику она проходила номинально, под крылом любимого дядюшки. Единственная наследница в роду Романовых, её будущее и так было вполне обеспечено. Это мне стоило думать о том, как я буду зарабатывать на хлеб, и чтобы ко всему прочему не пришлось продавать душу.

Подниматься наверх совсем не хотелось, спать тоже, но вот Ника постоянно зевала и, посидев с ней немного, поболтав о всякой ерунде, мы закрыли парикмахерскую и разошлись по комнатам.

Несколько поколений семьи мэтра Романова жили в этих стенах. Их предрасположенность к магии хаоса и скрупулезное изучение пространственных теорий и заклинаний, превратили постройку прошлого века в хоромы, не уступающие императорским палатам. Внутри, разумеется. Снаружи, вряд ли кто-то мог подумать, что за обветшалым фасадом скрывается трехъярусная библиотека, домашний кинотеатр, лаборатории, небольшой частный морг, бальная зала, две столовых, и дюжина спален. И никто даже предположить не мог, что под крышей дома известного в Столице борца с нечистой силой, живёт самое настоящее умертвие.

Старый Лич сидел в библиотеке, в глубоком кресле, обернув костлявые ноги пледом и задумчиво таращился на шахматную доску. Его полумёртвые глаза светились тусклой зеленью, пальцы с длинными ногтями царапали деревянный подлокотник.

– А-а-а, Лилита, это ты? – проскрипел он, поднимая голову и щурясь. – Составь старику компанию, окажи милость.

Я приветливо улыбнулась, неуверенно потопталась на пороге. Идти спать, не было никакого желания. Потому отказывать в просьбе скучающему в четырёх стенах и лишенному всякого отдыха умертвию, смысла не видела.

– Как прошёл твой день, Лилита?

Он всегда называл меня Лилитой. Ни Лидией, ни просто Ли, как звали все близкие. Лилита. Я не раз пыталась расспросить, почему он зовёт меня чужим именем, и всегда слышала одно слово:

– Кровь.

Кто знает, что творится в голове у старого умертвия. Со временем я стала воспринимать его обращение как должное. Ника говорила, что Лич приходится прадедушкой мэтру Эстебану и детство его выпало на времена Всемирного Хаоса. За такой срок у человека, добровольно обменявшего свою душу на бессмертие (или какую он там заключил сделку, никому доподлинно неизвестно, кроме того, что у демонов скверное чувство юмора), мозги должны напоминать переваренную овсяную кашу. И все же, старик был умён, хоть и изъяснялся не всегда доступно.

– Паршиво, – я подперла щёку ладонью и уставилась на фигурки. Играла я не очень хорошо, но Лич относился к этому снисходительно, спокойно указывал на ошибки или подсказывал, как лучше походить. Иногда я даже выигрывала.

Старик скучал, почти всегда пребывая в одиночестве в этом большом доме. Ника его побаивалась, учитель заглядывал редко, чаще только за тем, чтобы посоветоваться с мудрым родственником. А мне просто нравилось проводить с ним время. Вот такие у меня странные интересы.

– Ну, судя по всему, он у тебя ещё не закончился, – и посмотрел куда-то мне за спину.

Я потянулась за ладьёй, да так и замерла. Оглянулась. Мэтр Эст стоял в дверях.

– Есть разговор, Ли. Пройдем в мой кабинет, – и ушёл.

– Что ж, доиграю партию сам, – дедушка Лич поправил плед и потерял ко мне всякий интерес.

Я вышла в коридор, ощущая непонятную нервную дрожь.

В кабинете учителя пахло духами мадам Отто, напоминая о её недавнем визите. Меня так и распирало от любопытства, но поинтересоваться не осмелилась.

Романов махнул рукой, приглашая располагаться.

– Я принял решение, – положив локти на стол, начал он серьёзный разговор. – Ты возвращаешься в академию для повторного изучения последнего семестра.

Хорошо, что я успела сесть в кресло.

– То есть, как?

Понятно теперь, зачем банши приходила.

– Это для твоего же блага, Лидия. Я передал мадам Отто рекомендации. Ты получишь новое расписание на этот учебный год, а весной мы вновь с тобой поработаем.

Я даже не нашлась с ответом. В глубине души я прекрасно понимала, что ни капли не готова к выпускному экзамену. Он должен был состояться через две недели и, видимо, уже не состоится.

– В Столицу вернулся мой старый друг, он отличный специалист – маг огня и практик-оккультист. Кристофер приехал из Элсмира, и по просьбе самого Императора возглавит академию на неопределенный срок. Я договорился с ним о факультативных занятиях для тебя. Твоя специализация требует жесткого контроля. Думаю, мэтру огненной стихии под силу научить тебя тому, над чем не властен я.

Обидно стало. За свою никчемность. Вечно холодные руки сделались просто ледяными, и я сжала пальцы в кулаки. В глазах защипало, а в горле образовался ком с привкусом подгоревшей каши.

– Ты же лучше меня понимаешь, что пока не готова, – мягко, по-отечески, проговорил учитель.

– Понимаю, но…

– Но все равно желаешь бежать вперёд паровоза. Лидия, послушай, – Романов поднялся из-за стола и приблизился, положив ладонь мне на плечо. – Я много думал, и решил, что мне нужна не просто ученица, а преемница.

Я вздрогнула и неуверенно взглянула на мэтра.

– Поэтому ещё один год учёбы тебе просто необходим.

Подскочив с места, я порывисто обняла мужчину, явно не ожидавшего ничего подобно. Сама от себя такого не ожидала.

Хоть два года учебы! Да хоть три, если после этого для меня откроются двери ИКТС. Никто из моих сокурсников о подобном и мечтать не мог, а ведь они все намного талантливее (ну, почти все).

Слёзы снова защипали глаза, но уже не от обиды, а от эйфории.

– Спасибо, мэтр.

– Ну, полно, – он отстранился. – Завтра после обеда мой шофёр отвезёт тебя в академию. С утра будет достаточно времени на сборы. И помни, двери этого дома всегда открыты для тебя, Лидия.

Романов поцеловал меня в лоб и ушёл. Я осталась стоять посреди кабинета, пребывая в легком раздрае.

– Опять жить в общаге, – не довольно промурлыкал Мар, возникнув у меня под ногами.

– Можешь остаться здесь, – резонно предложила я, – а то дедушка Лич совсем заскучает в одиночестве.

– От него мертвечиной воняет.

– Тебе не угодишь, – отмахнулась я и направилась спать.

Раздосадованный отсутствием альтернатив, Мар лениво поплёлся следом.