Kitobni o'qish: «Эрнестина Вольф. Дело о клубничном пироге»

Глава 1

Поздним вечером четверга в старую часть европейского города на берегу Балтийского моря въехал черный минивэн. Жесткая новая резина периодически проскальзывала на дороге, выложенной из крупного камня, свезенного в город со всей страны столетия назад. Покрытие было неровным, пассажиров авто постоянно подбрасывало в комфортабельных кожаных сидениях.

– Вы на месте, улица Кауплемине тридцать один, – сообщил голос из навигатора, прикрепленного сразу возле руля водителя.

Автомобиль остановился на узкой улочке между старинными домами постройки шестнадцатого века. Невысокие модные фонари, помимо машины такси, были здесь единственным напоминанием о современно мире. Обычные палки и матовые белые плафоны цилиндрической формы на конце. На низких подоконниках разноцветных двух- и трехэтажных домов, в деревянных подставках цвела розовая бегония. Снаружи было холодно, но уже вовсю пахло летом – традиционный конец мая в этой части света.

– Вы поможете нам с чемоданами? – раздался голос пожилой женщины. – Второй этаж. Разумеется, за вознаграждение.

Водитель, выходец из одной из стран Южной Азии, говоривший исключительно на английском языке, коротко кивнул в знак согласия и помог двум дамам выйти из машины. Пассажирка произнесла фразу на доступном для него языке. По адресу Кауплемине тридцать один был расположен трехэтажный дом светло-голубого цвета. Неровные рамы узких деревянных окон не так давно были обновлены морилкой. Красная деревянная дверь закрывала вход от чужих любопытных глаз со времен постройки дома. Сегодня в нее был врезан современный электронный замок.

Из автомобиля вышли две женщины. Первой на каменный тротуар ступила дородная блондинка с толстой косой соломенного цвета. Лицо женщины с бледной кожей было начисто вымытым и создавалось такое впечатление, никогда не знало косметики. Почти бесцветные, голубые глаза посмотрели наверх.

– Почти как у вас на даче, мадам, – обнажив довольно грубый для женщины голос, сообщила блондинка той, что, последовав ее примеру, тоже вышла из автомобиля.

– Ты ошибаешься, Алена, – сказала дама в годах, поправившая свои цвета красного коралла брюки, – примерно на одно или два столетия. Скорее, – дама тоже обвела взглядом дом, в котором им двоим предстояло остановиться на ближайшие несколько дней, – на одно.

– Куда нести это? – тем временем осведомился нетерпеливый водитель на английском языке.

– А! Сейчас! – пожилая дама как будто снова заметила его.

Она раскрыла модную сумочку, которая болталась на ее согнутой в локте руке и ловко выудила оттуда мобильный телефон. В сумочке Эрнестины Вольф царил безукоризненный порядок, женщина гордилась своей организованностью. И в жизни, и на людях. Так она любила проговаривать про себя, имея в виду те случаи, когда не раз сталкивалась с поведением неряшливых людей, скрывавших свою безалаберность при всех, а дома существовавших в полном хаосе.

Дама поправила свои белые короткие волосы, по естественным причинам ставшие такими к ее шестидесятилетию. Эрнестина не спорила с природой, на манер своих многочисленных знакомых судорожно пытаясь закрасить свой возраст. Подобно истинной француженке, коей она являлась лишь в душе, мадам Вольф решила отныне подчеркивать седину, как одно из главных своих достоинств.

– Так, сейчас посмотрим, – Вольф включила телефон, – где-то у меня было сообщение с кодом. Ах, вот и оно! Алена, нажми, пожалуйста, следующие кнопки: ключ, два, пять, два, четыре, три.

Блондинка подошла к двери, немного нагнулась, чтобы разглядеть цифры на металлической панели и повторила:

– Ключ, два, пять, два, три.

– Нет, нет, же, Алена! – мадам поправила более молодую сопровождающую. – Слушай внимательно: ключ, два, пять, два, четыре, три.

– А! Еще четверка! – обрадовалась та, что звалась Аленой.

Имя подходило бы женщине больше, если на нее смотреть не в полный рост, которому мог бы искренне позавидовать член какой-нибудь баскетбольной команды. К тому же в ее речи смешивалось несколько акцентов: французский, польский и иногда украинский. По всему можно было сделать вывод, что Алена уже очень давно не была на своей исторической родине.

– Тогда… Ключ, два, пять, четыре…

– Нет, Алена, нет, – терпеливо поправила ее мадам, стоявшая позади рослой компаньонки в платье и с трудом достававшая ей макушкой седой головы до лопаток, – ключ, два, пять, два, четыре, три.

– Угу, – согласилась барышня, кивнув крупной головой и снова принялась с усердием и скоростью ленивой коалы нажимать на кнопки.

Таксист переступил с ноги на ногу. Он уже достал все шесть чемоданов и две сумки, а также один бумажный подарочный пакет из багажника минивэна и всем своим видом хотел показать, как же сильно спешит на следующий вызов.

– Есть! – наконец обрадованно воскликнула Алена и дернула за ручку.

Дверь не поддалась.

– А, нет, что-то опять не так. Может быть, мадам, кнопки нужно нажимать все вместе?

– Нет же, Алена, размышляй логически. В цифровом ряде, который я тебе назвала, есть две двойки. Как бы ты могла их нажать одновременно?

Высокая блондинка обернулась и с недоумением пожала крупными плечами:

– Как? Как на пианино. На клавишах. Пам-пам.

Пожилая дама звонко расхохоталась:

– По-твоему, механик, который создавал это замок, был заядлым музыкантом и хотел приобщить к своему увлечению жителей этого дома?

Алена обиженно вернулась к замку и снова несколько раз хаотично нажала на клавиши.

– Кто ж его знает, этого механика, – проворчала она, – в Париже каких только чудаков не встретишь, кто сказал, что их здесь нет?

Мадам Вольф от эти слов расхохоталась еще звонче. Действительно, за все сорок лет, что она прожила в шестнадцатом районе на улице Раффе двадцать, каких только интересных людей не встречала, ведь столица Франции – это настоящая шкатулка, где прячутся и откуда выскакивают словно маленькие черти самые разнообразные таланты.

– Я спешу, – напомнил о себе водитель по-английски.

– Хорошо, хорошо, – отсмеявшись, мадам мягко прикоснулась к плечу Алены. – Тебе лучше заняться нашими вещами. Я, пожалуй, сделаю это сама.

Эрнестина в два счета справилась с цифрами, при этом ни разу не заглянув повторно в свой телефон, мадам гордилась отличной памятью, еще одно достоинство, на которое люди ее возраста нередко жаловались. Тяжелая дверь легко поддалась, Все трое шагнули в хорошо освещенный подъезд.

– Уф! – воскликнула блондинка, войдя самой последней и неся в своих руках сразу три чемодана и повесив на плечи обе сумки.

Водитель, который с трудом поднял на первые три ступеньки два самых маленьких чемодана, с опаской оглянулся на более молодую пассажирку. Очевидно, таких сильных женщин ему еще не доводилось встречать на своем пути.

– Прямо как у меня на Монмартре! Только там это делали туристы и шлюхи, а здесь это делают коты! – завершила свою мысль Алена.

– Не стоит с порога жаловаться, – пожурила ее мадам, даже не обернувшись и продолжив свой путь по перекосившимся за столетия существования дома ступенькам, – на дом, который столь любезно приютил нас. Я уверена, здесь всего лишь переночевал бездомный кот. Утром кто-нибудь вымоет лестницу, и она произведет на нас совершенно иное впечатление. Ты лучше обрати внимание на эти старинные лампы. Какие они молодцы, сохранили каждую мелочь! Это очень похвально, ведь ты знаешь, Алена, какую сильную слабость я питаю ко…

– Ко всему старью, мадам.

– Фу.

Эрнестина на этом прервала свою мысль, нажав на дверной звонок в квартиру номер четыре. Их словно ждали, за дверью моментально раздались быстрые шаги как минимум четырех молодых ног.

– Тетя Эрнестина!!!

Вместе с приветливой молодой женщиной навстречу гостям выскочил маленький рыжий шпиц. Его хвост крючком завилял с частотой взбесившегося маятника.

– Кикки, фу! Фу! Это гости! Нельзя так! – девушке, по всей видимости хозяйке квартиры, пришлось отложить объятия и нагнуться, чтобы поднять собаку на руки. Животное уже успело сцапать зубами блестящий шнурок от прогулочных кед мадам и со всей собачьей радостью подергать за него.

– Белла, моя дорогая! Добрый вечер, Рихард! Как же я соскучилась по вам!

– Простите, тетя Эрнестина. Кикки не умеет себя вести. Совсем не знаю, что делать с этой собакой!

– В приют поскорее отдать, – в небольшой прихожей появился очень худой молодой человек, настолько же худой, как и девушка, удерживавшая собаку на руках.

Все трое, мадам Вольф и оба жильца квартиры номер четыре были словно родственники и со своим невысоким ростом и тщедушности, терялись в большой тени компаньонки Алены, только что вошедшей в дом с чемоданами и сумками наперевес.

– Здравствуйте, – кивнула сорокалетняя женщина хозяевам после того, как стукнулась макушкой головы о низкий дверной проем.

– Познакомьтесь, – мадам Вольф не забывала о вежливости, – это Алена. Моя помощница. Моя сиделка, подруга и надзиратель. Я без нее никуда. Не предупредила вас, но она тоже поживет в вашем доме, пока мы не съедем на мою квартиру. Надеюсь, мы не сильно стесним вас?

Молодой мужчина тут же замялся:

– Ну…

– Нет, нет! Ни в коем случае! – воскликнула девушка. – У нас есть свободная комната, мы поселим вас в ней. Есть еще раскладушка.

– Я буду спать на кухне, – сообщила басом Алена. – Мадам нужна отдельная комната.

– Зачем же? Есть же еще зал…

– Белла, тебе лучше с ней не спорить. Алена всегда встает на рассвете и готовит завтрак. Лучше будет ей не перечить, сколько я пробовала отучить ее от этого, ничего не помогает.

На этом та, о ком говорили, все же поставила чемоданы на пол, опустив их с характерным грохотом и нечаянно задев ногу водителя. Мужчина взвыл, схватился за свой ботинок и выпучил черные глаза. Мадам Вольф пришлось вмешаться и срочно выдать тому чаевые (она вложила их в карман его куртки) и мягко выставить за дверь.

– Алена, спустись и забери оставшиеся вещи, – велела мадам, выталкивая помощницу вслед за мужчиной. – А мы пока разберемся с комнатами.

Глава 2

В шесть тридцать утра по улочкам еще спящего старого европейского города шагали две женщины. Первой, размахивая специальными палками для спортивной ходьбы, шла мадам Эрнестина. В модном хлопчатобумажном спортивном костюме, цвета слоновой кости с персидско-зелеными полосами и белых спортивных тапочках на плоской, прямой подошве, Вольф шагала со строго положенной скоростью.

– Алена, почему ты постоянно отстаешь? – возмущалась мадам не оборачиваясь. – У тебя темляк на своем месте?

– На своем, – тяжело дыша, ответила отставшая.

Помощница француженки тоже была облачена в спортивную одежду, ее костюм был розовым с головы до пят, а надо лбом сорокалетней женщины красовался лиловый платок, выполнявший роль повязки, удерживающей на месте тяжелые локоны светло-русых волос.

– Почему же ты постоянно роняешь свои палки?

– Я не виновата, мадам, – произнося слово «мадам» с тяжелым русским акцентом, ответила Алена, – никак не могу к ним привыкнуть.

– Как это ты не можешь привыкнуть?! Мы с тобой с начала года ежедневно ходим на прогулки, а ты все никак не можешь привыкнуть?! Алена, возьми себя в руки, ты же женщина, тебе необходимо быть здоровой, иметь прямую осанку!

– Мадам, зачем мне это? Бросьте эти попытки выдать меня замуж. Я туда больше не пойду.

– Так! Что я опять слышу? А ну, забыла эти препирания и согнула руки на девяносто градусов, оттолкнулась и… раз, два, три! Шагаем! Шагаем, Алена!

Бодрая энтузиастка с седыми волосами перешла через узкую средневековую улицу и еще немного ускорила темп ходьбы. Помощница и до того едва поспевала за ней, теперь же и вовсе растеряла обе палки. Ругаясь и сетуя на неугомонную мадам, Алена собрала потерянное и уже просто держа палки в одной руке, нормальным шагом поспешила вслед за Вольф, благо та все равно не оборачивалась и не могла видеть, выполняет ее задания компаньонка или нет.

Алена всю дорогу неодобрительно прицокивала языком. Мадам Вольф удовлетворительно провела ночь. Молодые хозяева уступили высокой гостье свою спальню, а сами устроились в кабинете на диване. Алена, как и планировала, привычно провела ночь на кухне. В Париже компаньонка имела свою комнату, но здесь, во временно стесненных обстоятельствах, предпочитала как можно меньше обременять гостеприимных хозяев. Остановка в их доме была мерой вынужденной. Дань теплому знакомству мадам Вольф с матерью Беллы. Та, узнав, что Эрнестина переезжает в этот город, и что ремонт в ее собственной квартире еще не закончен, настояла на том, чтобы дорогая подруга остановилась у ее дочери. Это тем более было странно, что мадам является весьма состоятельным человеком, богатой вдовой и может позволить себе хоть всю жизнь провести в самой дорогой гостинице этого города. Но дружба – есть дружба. Мадам не смогла отказать подруге и приняла предложение разместиться в скромной трехкомнатной квартире.

Утром Алена унюхала тонкий пряный аромат, выскользнувший из спальни вслед за Эрнестиной. Это означало, мадам перед сном даже устроила себе минуту отдыха с каннабисом. Вольф редко пользовалась своей шкатулкой, лишь в те дни, когда чувствовала себя особенно одиноко или на нее накатывала тоска. Не удивительно, ведь в эту страну и в этот город ее буквально выпихнули из любимого Парижа. Словно в ссылку.

– Вот мы и пришли! – бодро сообщила Вольф, остановившись у красной деревянной двери по адресу Кауплемине тридцать один.

Женщина сняла кожаные перчатки со своих ухоженных, покрытых сетью мелких морщинок рук и взглянула на тяжело дышавшую, как после пробежки, помощницу.

– Алена! – покачала головой Вольф. – Разве красивые женщины так дышат? Ты распугаешь всех мужчин!

– Вот и хорошо, мадам, – уткнувшись внушительным локтем в древнюю стену, выдавила компаньонка.

Большая грудь женщины вздымалась с таким трудом, словно каждый вздох был равен поднятию тяжелейшей штанги с десятком блинов.

– Чем меньше их вокруг вас и меня, тем тише будет. Вам что сказали? Отдыхать. Вот и отдыхайте.

– Алена! Не тебе меня поучать. Я и отдыхаю. Но на отдыхе, мне никто не мешает избавиться от тебя.

Мадам Вольф погрозила пальчиком и, набрав код на замке, нырнула в подъезд.

– Даже не мечтайте, – хмыкнула помощница ей вдогонку и подмигнула толстому рыжему коту, наблюдавшему за незнакомками из-за стекла в окне первого этажа. – Избавиться от меня!

Вернувшись в квартиру, Алена прямиком отправилась на кухню, где занялась приготовлением завтрака на пятерых человек. В считанные минуты она раскатала тесто, заготовленное с ночи, скрутила его в рожки и поставила в духовку. Уже минут через десять все пространство наполнилось сладким ароматом свежей выпечки. После, пробравшись через горы чемоданов в гостиной комнате, она нашла сумку, в которой лежала банка с любимым кофе мадам. Остальную партию, которой им должно было хватить на ближайший год, привезут специальной доставкой примерно через неделю, к этому времени они уже должны успеть перебраться на квартиру мадам.

Мадам Эрнестина появилась к завтраку в длинном, до пяток, вязанном платье черного цвета с рисунком в виде нескольких белых ромбов. Поверх платья был надет кардиган той же длины, что и платье, с тем же узором. Руки женщины скрывали рукава, которые заканчивались белыми манжетами в районе середины ладоней. На тонкой талии красовался пояс из переплетения черной кожи теленка с золотым металлом. Алена, увидев этот наряд из последней коллекции Шанель, лишь по своему обычаю неодобрительно промычала что-то нечленораздельное, что означало, что она крайне несогласна сразу после завтрака отпускать хозяйку на прогулку. Ведь они прибыли лишь вчера вечером и порядочной мадам после перелета стоило бы немного отдохнуть, а не отправляться на поиски приключений, в которые она непременно, несомненно, ввяжется, стоит ей выйти за порог.

Взглянув на стол и обнаружив на нем лишь две чашки и большое блюдо с круассанами, Вольф спросила:

– А наши любезные хозяева?

– Убежали на работу, – отмахнулась помощница. – Сказали, что не завтракают. Только мужчина утащил прямо с тарелки два круассана. Ел прямо на ходу. А девушка заявила, что не завтракает по утрам. Они оставили нам ключи.

– Как любезно с их стороны.

Эрнестина уже было приподняла немного по бокам свое платье, чтобы оно не растянулось, когда она будет опускаться на стул, как вдруг обе женщины застыли и прислушались. С лестницы донесся шум, похожий по звуку на удар или как будто упало что-то тяжелое.

– Уборщики, – констатировала Алена, усевшись за стол и показывая этим пример мадам.

Эрнестина не отреагировала и осталась стоять прислушиваясь. Словно в подтверждение ее чутью, спустя секунду с той же стороны послышался женский голос – кто-то ругался. Топот, снова шум.

– Мадам, – помощница позвала свою хозяйку, чувствуя, что в той проснулось знакомое уже ей любопытство, из-за которого, собственно, их обеих и выставили из столицы моды, – бросьте. Это точно уборщики. Ваш кофе стынет. – Мадам…

– Подожди, – остановила Вольф ее, показав указательным пальцем вверх.

Она безмолвно досчитала до трех и как только тишину в квартире сотряс оглушительный звонок в дверь, удовлетворенно улыбнулась. Из-под стола вынырнуло рыжее пушистое облако и со звонким лаем бросилось к двери.

– Я открою, мадам, не стоит…

– Алена, я открою. Ты лучше займись завтраком.

– Но он же уже готов! Я открою!

– Нет! Я не хочу круассаны, сделай мне яйцо-пашот! – выкрикнув это, Вольф по примеру рыжего облака по кличке Кикки прытко покинула кухню.

– Ну, черт возьми! – помощница расстроенно рухнула на стул, по пути стукнула ладонью по шаткому хозяйскому столику, в результате чего чашки с кофе подпрыгнули и приземлившись обратно, ко всему прочему залили поверхность своим содержимым. Помощница покачала головой:

– Быть беде.

Глава 3

Эрнестина Вольф, прежде чем открыть дверь, посмотрела на рыжего шпица, громко тявкавшего у ее ног.

– Кикки, сейчас ты помолчишь.

Собачка не обратила на нее никакого внимания и продолжила яростно ругаться на запертую дверь. Тогда все тот же указательный палец коснулся макушки на голове зверька. Кикки замерла.

– Помолчишь, – повторила иностранная мадам, гладя прямо в глазенки шпица.

Животное моргнуло и тявкнув на женщину, внезапно село и уставилось на дверь.

– Так-то лучше. Оказывается, ты знаешь команды.

Замки загремели и дверь в конце концов была открыта. За ней возникло старушечье лицо, мгновенно с любопытством оценившее обстановку позади Эрнестины Вольф.

– Доброе утро, – поздоровалась французская гостья.

– Доброе! – выпалила старушка, посмотрев поверх своих неказистых, с давно устаревшим прозрачным ободом очков. – Ну, вернее, для кого как! Вы уж простите, что я вас беспокою в такую рань. Я соседка, из пятой квартиры, вот, прямо за стенкой живу. Меня зовут Эльза Тоомас. Мы с мужем, с Кари, живем сразу за этой стеной.

– Очень приятно, Эльза. Эрнестина Вольф. Как поживаете? – традиционно во французской манере ответила мадам и вежливо улыбнулась.

– Как поживаю? Не спрашивайте! Это же какой-то кошмар! Собственно, именно поэтому и беспокою вас. Возможно, вы что-то видели. Вы не подумайте, чего плохого, без повода я никогда не обращаюсь к соседям. Мы с супругом пенсионеры, нам по семьдесят лет уже, вы сами понимаете, никаких вечеринок не устраиваем.

– Так что же случилось с вами, Эльза? Может быть, вы присоединитесь к нам за завтраком? Мы как раз собирались…

Соседка отреагировала молниеносно – она шагнула через порог, чуть было не наступив на рыжее облако впервые кого-то послушавшее и выполнившее команду. Собачонка успела вовремя отскочить в сторону и предупреждающе рыкнуть вдогонку старушке из соседней квартиры, уже повернувшей на кухню.

– Алена, ставь еще одну чашку, у нас гости! – громко сообщила мадам, запирая дверь и довольно расплывшись в улыбке.

Переезд в другую страну, вынужденное возвращение на родину могло оказаться не таким мрачным, как ей представлялось изначально. Вполне вероятно, каннабис можно будет отложить…

Очень скоро они все втроем пили горячий кофе, а мадам Вольф получила свое яйцо пашот, которое отодвинула в сторонку, так как ничто на свете не любила к завтраку так сильно, как свежие круассаны, испеченные Аленой. Эту женщину, когда-то давно почти подобранную ею с улицы, мадам отправляла на занятия в пекарню Огюста, чтобы та совершенствовала свои навыки. В результате, французским пекарям удалось раскрыть в грубой женщине настоящий талант ко всему, что касалось муки.

– Вы хотели что-то рассказать, – напомнила Вольф соседке, окунув в большую чашку румяный кончик второго круассана. По коричневой жидкости расплылись желтые масляные разводы.

– Ах, да! Я так понимаю, вы приехали к нашим молодым соседям в гости?

– Все верно, – дружелюбно улыбнулась француженка.

– Я почему спрашиваю, вы наверняка заметили этот жуткий запах у нас на лестничной клетке. Это не случайно! Вы не подумайте, у нас очень респектабельный дом. Уборщики приезжают каждый день, подъезд закрыт, и мы с соседками тщательно следим, чтобы порядок не нарушался. Каждого знаем в лицо. К примеру, на первом этаже у нас только две квартиры заняты – в первой живет моя подруга Матильда с дочерью. Мы с ней и с Линдой Пелтолой, она живет на третьем, живем здесь уже более тридцати лет. История дома и наших семей…

– Получается, каждая из вас следит за своим этажом, ведь в доме их всего три, – поддержала пока неинтересный рассказ соседки Эрнестина.

Чутье француженки, не раз уже втянувшее ее в разного рода и исхода приключения, подсказывало, что и этот разговор окажется небесполезным.

– Если не считать чердака, на котором живет студент-гитарист, то да. Ох, его гитара измучила нас всех. Бывает по ночам играет по несколько часов. Откроет окошко в своей комнате, а улица у нас узкая, акустика здесь получше, чем в любом концертном зале.

– Но вчера, мы ничего такого не слышали, не правда ли, Алена?

– Неа, – буркнула помощница, возвышавшаяся над двумя пожилыми дамами почти на две головы.

– Вчера он не играл, это верно. По четвергам обычно дома не бывает. Сегодня же нас ждет аншлаг – студент будет играть весь вечер, в квартире над вами произойдет очередная непристойность, – соседка наклонилась к Вольф и понизила голос, – квартиру номер семь приобрел мужчина средних лет для тайных свиданий с любовницами. И моя подруга, Линда, точно уверена, что он женат. Он здесь не живет, приходит несколько раз в неделю, но чаще всего по пятницам. Вот и сегодня тоже, скорее всего появится. С очередной. В прошлый раз была тощая брюнетка. Кто на этот раз?

– Блондинка? – выплюнула догадку Алена, в ответ на поверх страшных очков выпученные глаза соседки.

– Может быть, может быть, – закусив несколько раз нижнюю губу, ответила та. – Не знаю. И блондинки были, и брюнетки. Всякие за последние несколько лет. Мы все удивляемся, как он с нашей гулящей соседкой из девятой квартиры до сих пор не познакомился, – она снова наклонилась к Эрнестине, – вот уж, где настоящий разврат! Уходит ночами, носит короткие юбки, каблуки длинные, еще и с платформой.

Мадам Вольф, поправила белоснежную салфетку у себя на коленях, она была единственной за столом, кто соблюдал это устаревшее правило этикета (сколько не приучала Алену, та постоянно забывала об уроках) и спросила:

– Получается, что на третьем этаже и на чердаке поселились подозрительные личности?

– Подозрительные? Не то слово! Только моя подруга, кстати, и бывшая коллега, Линда, единственный ангел во плоти.

– А что же на нашем, втором этаже?

– А на нашем все чисто! Здесь мы с вами, а в шестой никого нет. Эту квартиру уже давно продают, хозяева уехали в Англию. Там муж архитектор, как и наш сосед с перового этажа, который занимает сразу две квартиры.

– Сразу две? – Эрнестина покончила с выпечкой и подала чашку помощнице, чтобы та снова наполнила ее кофе.

– Сразу две, – кивнула Тоомас. – Богатый мужчина. Моих лет, с супругой приехал. Они здесь поселились с месяц назад, почти тогда же, как началось это безобразие, из-за которого я к вам и постучалась! Но это точно не они, ведь у них нет животных.

– Не они что?

– Все это! Как же! Этот запах на лестнице! Кто-то мстит мне и моим подругам. Или хочет навредить. Из зависти, как минимум. Вы подумайте только, всю жизнь мы живем в этом доме, следим за порядком, особенно теперь, на пенсии, и вдруг – пожалуйста! Начинаются беспорядки. Поначалу мы, конечно, думали, что сбежал один из наших котов. Ведь у меня трое, у Линды две кошки, и у Матильды с дочкой кот. Переругались страшно! Потом все же договорились, что наши кошки не могли такое сотворить и вообще, это дело рук человека. Ведь кот не станет специально гадить под определенными дверьми. А еще я не раз находила, вы не поверите, фекалии! Я думаю, что это студент или эта… из девятой квартиры. У них тоже есть кошки. У студента такой черный кот, а какой в девятой – не знаю, слышали мы только, как он мяукает за дверью. У вас собачка, – Тоомас помахала ладонью рыжей мордочке, выглядывавшей все это время из-под стола затем, чтобы сцапать очередной кусочек выпечки, протянутый ей мадам Эрнестиной, – вас тоже подозревать нельзя. А внизу архитектор с супругой, люди приличные, без детей и животных. Такие же тихие, как и мы с моим Кари. Мы думали, думали, и все же я подозреваю студента!

– Эльза, вы рассказываете про эти события, но что же произошло сегодня? Снова запах?

– Сегодня? Нет! Сегодня произошло что-то посерьезнее. Это уже настоящая война! Я пойду в полицию! Ведь кто-то ободрал обшивку моей новой входной двери!

– Снова кот? – без эмоций уточнила Алена.

– Кот? Фу! Кот не сможет подпрыгнуть на такую высоту! Дверь ободрана на самом верху, как это так? Животные если обдирают, то всегда внизу. Я однозначно пойду в полицию!

Через некоторое время, насытившись как минимум тремя круассанами и выпив несколько чашек кофе, Эльза Тоомас покинула их, отправившись, как и обещала, в полицейский участок писать заявление на своих соседей.

– Обычные войны соседок, – резюмировала Алена, убирая со стола посуду, – мадам, здесь нет никакой загадки. Кто-то кому-то насолил, вот и все. Теперь мстят друг другу. Кому еще устраивать кошачьи войны, если главные кошатницы сами подруги? Три кошки в одной квартире! Еще и муж! Был бы у меня муж…

– Вот будет у тебя муж, тогда и расскажешь, как это. Алена, не стоит делать выводы о людях из короткого рассказа. Что мы узнали? Да практически ничего.

– И не надо нам ничего узнавать. Вам отдохнуть надо мадам, и уж ни в коем случае не вмешиваться в неприятности.

– Какие неприятности? Я всего лишь угостила соседку утренней чашечкой кофе.