Kitobni o'qish: «Повесть Января»
Сегодня особая дата – ровно двадцать два года с того дня, как я начал писать свою повесть.
Поначалу я просто развлекал себя, а фрагменты публиковал в одной из рассылок. Незнакомые люди читали, и между нами завязывалась электронная переписка. Социальных сетей тогда еще не придумали.
Я публиковал книгу походу написания, пока она не переросла меня, пока я не понял, что не знаю, куда ее дальше вести. Тогда отпустил всех «на волю» – признал, что задача оказалась мне не по силам, и занялся насущными делами.
Время от времени я возвращаюсь к своим тетрадям, к этому вороху воспоминаний, фантазий и размышлений. Что-то допишу, что-то исправлю и что-то, в ответ, изменится во мне.
Так и живем параллельно – улучшаем друг друга.
Сегодня я твердо решил, что должен ее дописать. И, если вы это читаете, значит, так я и сделал.
Но, чтобы правильно меня понимать, примите в расчет следующее:
Может показаться, что я поучаю читателя. Даю слово, что это не так. Таким образом я разговариваю сам с собой, я так привык, так я делаю собственные открытия. Вам они могут показаться простыми и даже банальными, но для меня в момент открытия они такими не были. Также не обещаю никаких свежих истин. Все истины изобретены задолго до нас.
Некоторые эпизоды как будто бы ни к чему не ведут, может так показаться. Однако в конце концов все важные линии свяжутся, я обещаю.
31.01.2021
ПЕРВАЯ ПАПКА
ТЕТРАДЬ №1
Вовсе не легко отыскать книгу, которая научит тебя столь же многому, как книга которую ты напишешь сам.Фридрих Ницше
(31 января 1999г)
В тот день мне исполнилось двадцать два, двадцать три, может быть… я уже точно не помню. Наверное, двадцать три… но я не уверен. Годам к шестидесяти все это станет едино, а к ста двадцати не останется н и ч е г о.
Был день моего рождения, летнее утро.
На улице у подъезда я подобрал котенка, белый комочек шерсти, напоил его молоком, и он где-то уснул.
Вечером к нам пришли гости: бывшие одноклассники и друзья.
Зашла тетя Валя – соседка, Олег, ее сын – он же Харей – мой старший товарищ детства.
Мама накрыла на стол.
Сели.
День рождения шел как обычно: еда, выпивка, тосты – всё про меня, про меня…
Считается необходимым нахваливать именинника сверх всякой меры или, по меткому выражению мамы, «без стыда и совести»; петь сладкие оды, запивая их кислым шампанским. Это уподобляет его покойнику. Наверное, потому дни рождения мне так тягостны…
И в этот раз, как обычно, начиналось всё очень натужно, но вдруг напряженность пропала, все стали естественнее, добрее: Олег, словно его подменили, забыл про спиртное; тетя Валя, крупная женщина, легко исполнила танец маленьких лебедей; а два моих школьных товарища забыли старую ссору.
Котенок гулял по столу, и это совсем никого не бесило.
Меня зовут Январь – такое не совсем обычное имя. Коротко – Ян.
История эта случилась со мной на самом деле. В ней правда всё, за исключением того, что приснилось. Но ведь и сны по-своему тоже правдивы…
Суббота
Я хорошо выспался. Был выходной.
Еще пару недель назад, планируя свой день рожденья, я отметил такой расклад как удачный: «В пятницу вечером гуляем-отдыхаем, в субботу болеем и приходим в себя, и в запасе остается целое воскресенье». Но болеть в этот раз не пришлось – отравления не случилось, что ввиду горького опыта и радовало, и удивляло.
Мама шуршала пакетами, гремела посудой – собиралась в гости к сестре. Шаркая тапками, я вышел из комнаты в коридор. Сумка еды уже была собрана и ожидала у двери. Тетка жила в пяти остановках трамвая, и крайне редко случалось, чтобы сестры больше двух дней не видались. Мне они представлялись сиамскими близнецами, неудачно разделенными в детстве. Память о симбиозе не позволяла одной забыть о другой даже на день.
– Я возьму? – Мама достала из холодильника бутылку водки. – На компрессы…
– Бери конечно! Не пить же ее.
– Ой! – мама всплеснула руками. – Надо же воду поставить! Подай мне те банки с полки. Штуки три. Нет – четыре, Лиле тоже возьму.
Я зашел в ванную, мама дважды сбегала в зал, придвинула журнальный столик к телевизору и красиво в рядок уставила его банками с водой. Вышел.
Седоволосый, хотя и не старый еще человек в больших квадратных очках, по-рыбьи открывая рот, хитрым движением пальцев посылал волны энергий прямиком в банки через экран. И вода становилась «заряженной». Ее полагалось пить понемногу, думая о хорошем. Такое использование обычного телевизора было в новинку. Доверчивые граждане и раньше ходили к гадалкам, но чтобы вот так – по телеку, из Москвы в каждую квартиру… Плюс ко всеобщей радости – за это чудо не надо было платить.
Понаблюдав за движениями волшебника, я скептически хмыкнул.
– Все бы тебе смеяться! – сказала мама в значении «Из Москвы кого попало бы не показывали!»
Уходя, она напомнила мне, чтобы я кушал и что молока совсем не осталось: «Сходи в магазин!»
Качаясь на тонких ножках, в коридор вышел котенок.
– Какой-то он странный! – заметила мама. – Больной, что ли? Одни уши торчат. Рахитик, наверное. Или порода такая? Ну ничего, откормим! Пошла я. Ничего не забыла?
– И песочек ему насыпь в коробку! – крикнула она, спустившись уже этажа на два.
– Ладно, ладно! – Я поспешил закрыть дверь, чтобы мама не кричала на весь подъезд.
В этот день не случилось ничего сверхъестественного. Я собирался посидеть дома, почитать, нарисовать что-нибудь, но позвонил Харей – друг из соседней квартиры.
– Олег? Привет! Заходи…
– Нет, я… я из автомата, с улицы.
– А-а…
– Я, это… знаешь, чего… Видики пойдешь смотреть?
– Видеомагнитофон? На квартиру?! Не, не хочу.
– Какую квартиру?! Видеосалон! Большой экран на стене, не телек! Кресла удобные! Минут за пятнадцать пёхом дойдешь! И звук знаешь какой? Не стерео даже! Квадро!
– Я, вообще-то, хотел дома сегодня побыть…
– А фильм знаешь какой!? Закачаешься! Фантастика! Остросюжетный! Боевик! «Чужие» называется!
– Ни карате, ни Кунг-фу, точно?
– Да, отвечаю! ФирмА! Ты «Звездные войны» видал? Этот – лучше!
– Ну, можно тогда. Фантастику я люблю…
– Тогда, это… Там у тебя осталось чего?
– Нет. Мама забрала. На компрессы увезла сестре.
– М-м-м, понятно… Тогда, это… денег возьми пять рублей!
– Не знаю… у меня, кажись, столько нету.
– Да, есть… Там в стенке посмотри, за стеклом, в вазочке – там конверт, открытка и пятёра. Мы с мамкой вчера дарили.
– Хм! Повиси на трубе, я погляжу… Да, нашел… Куда идти?.. Да! Скоро буду.
За билеты отдали два рубля из пяти. С трешкой в кармане Харей сгонял за пузырем крепленого… я даже не понял куда. В ближайшем подъезде он мастерски размягчил крышку зажигалкой, откупорил бутылку и отдал мне. Я сделал два-три глотка, занюхал портвейн рукавом. Харей запрокинул голову и влил в себя содержимое пузыря напрямую, минуя глотательные движения.
Покончив с аперитивом, выкурили по сигарете.
Пошли потихоньку в салон.
Меня немного качало – спиртное с утра на голодный желудок сразу заехало в голову, а сигарета дала по ногам. Я волновался – фильм уже начался, а опаздывать мне всегда бывает неловко. Харей же, напротив, порозовел и расправился. Он уже видел кино и теперь – я в этом уверен – заботился только о том, кого он подтянет на вечер, чтобы догнаться градусом перед сном.
Мы посмотрели «Чужих».
Финальная сцена сражения удивительной, бесстрашной, жизнецепкой молодой женщины с существом чуждой природы – мерзкой маткой, несущей яйца с эмбрионами тысяч смертоносных тварей – нагрузила катарсисом по самое горло. Женщина вела бой, используя механизм, который выглядел даже фантастичней, чем чудовищный живой организм, в венах которого текла кислота, способная прожигать металл космических кораблей – шагающий гидравлический автопогрузчик, многотонный костюм на человекоподобных ногах с клешневидными ручищами. Героическая землянка сумела выкинуть гадскую тварь в открытый космос, в который та уволокла еще и погрузчик, зацепив его хвостом. Наша героиня погибла бы тоже, если бы не помощь искусственного человека, разорванного пополам самкой «чужого», но сохранившего работоспособность выше пояса.
Противостояние человеческой цивилизации и инопланетного суперхищника, бой не на жизнь, а на смерть окончился победой человека, а значит – победой всех нас, таких несовершенных и физически слабых, но невероятно сильных духом, идущих на жертвы ради спасения своих товарищей и всей человеческой расы, в конце концов.
«Чужой», без сомнения, был фильмом высочайшего класса. В моем списке фильмов он занял верхнюю строчку, сразу над «Терминатором», в котором другая слабая женщина вела смертельную схватку с безжалостной машиной, посланной из будущего, чтобы убить ее и тем самым предотвратить рождение ее сына, который станет лидером сопротивления в том самом будущем и который научит людей эффективной войне с машинами.
Голливудская фантастика, как исполин, шагающий над городами, безжалостно сносила нам крыши. Невероятные герои захватывали наше воображение, фильмы же про наших героических предков невыносимо скучно стало смотреть.
– Ну как тебе фильм? – спросил Харей таким тоном, словно был его режиссером.
– Супер! – сказал я и добавил еще: – Это, супер!
Он поджал руки в подмышки, по-птичьи вытянул жилистую шею и скорчил гримасу ящера. У него это всегда хорошо получалось.
Посмеялись.
– Слышь, это.. Ян, у тебя двушки не будет на телефон?
Двух копеек я не нашел, только десять – тот же размер – покатит!
Мы хлопнули по ладоням и разошлись.
Дома я поужинал винегретом, накормил котенка, заправил в магнитофон бобину с любимым концертом «Pink Floyd», надел наушники и отлетел в просторы вселенной. Мне снился красивый сон.
Открыл глаза.
Полная бобина, шурша хвостом магнитной ленты, вертелась на валу. Пока тянулся и нащупывал выключатель, сон растворился без следа. «Было бы интересно записывать сны», – подумал я.
Воскресенье
Утром я встал раньше обычного, взял бидон и отправился за молоком.
Молоко в воскресенье привозят чуть свет – разливное, в баках из алюминия. К десяти его уже всё выкупают. Пришлось подняться с будильником, чтобы котёнок не остался голодным.
ЕЁ взгляд прожёг меня до самой спины, это – образно, а фактически – я обмяк, утерял голос и вообще перестал соображать. Так со мной происходит всегда, когда необходимо проявить активность и непринуждённо завязать знакомство. Это я в себе ненавижу больше всего, но бороться с этим мне не по силам. Я даже у зеркала репетировал, как это ни смешно, – у зеркала получалось неплохо.
Так вот, когда я с идиотским бидоном застрял где-то между своей квартирой и магазином, девушка не растворилась, как обычно, а приблизилась, вытянула шею и потянула носом воздух.
– Наконец-то, – сказала она, – он у вас?
Её голос окатил меня, как морская волна и привел меня в чувство.
Пока я подыскивал слова для ответа, она обратила внимание на бидон, который я прятал за спину, и встревожилась:
– Вы не давали ему молока? Ни за что не давайте, это не безопасно!
– Я?.. Нет!.. Только вчера, совсем немножко… Котенок?
И голосом, и руками я изобразил маленькое существо.
– Да, котенок… может быть, – сказала она и посмотрела на меня внимательно и открыто.
Сума сойти, какие глаза!
В её глазах я мог бы, наверное, жить!
Я где-то читал, что на склере живут всевозможные организмы – то, что называется флорой. И в тот момент я прямо-таки ощутил приступ зависти к этим счастливцам. Я уже словно был одним из них; и с разбегу, радостно шлёпаясь голым пузом на влажную поверхность роговицы, скользил, скользил, скользил…
– Будьте дома, я вас найду! И не забудьте про молоко!
Пахнуло бензином. Зашипело. И незнакомка исчезла за дверями автобуса.
Шагая через две-три ступени, я взлетел на четвертый этаж. А там тетя Валя кормит котенка молоком из зеленой тарелки.
«Ах, чёрт! Ему же нельзя! – дернул входную дверь. – Закрыта… Странно… Как он тут оказался?!»
Сказав «большое спасибо», я поднял животное и тарелку («Бери, – говорит, – бери! Все равно Олег его не пьёт»), слил молоко в раковину, уложил котенка в кресло и оглядел сторонним взглядом свое жилище.
«Неужели придет? Странно всё это!»
Убрал то, что бросалось в глаза. Заварил себе чаю. Включил телевизор.
Выключил.
Взял одну из подаренных книг. Книга оказалась детской – загадочное название, интересное оформление, карта сказочной страны на форзаце. Прилег почитать:
К домовитому толстячку вдруг завалилась целая компания гномов, все съели, набедокурили, а утром утащили его за собой в опасное путешествие, где почти сразу едва не попали на ужин к троллям в качестве самого ужина, конечно.
«Забавная книжка! Почитаю потом!»
Зашел к Олегу. (У них дверь всегда бывала открыта, запиралась только ночами или когда их не было дома.) Тетя Валя что-то стряпает на кухне, Олег сидит за работой – клепает штаны.
Он шил великолепные брюки. Где-то покупал клёпки, пуговицы, нашивки, молнии с названиями джинсовых фирм: Lee, Montana, Wrangler, Levi’s – сами начертания которых уже околдовывали и разжигали желание нацепить их скорей на себя. Олег мог скопировать любую модель или нарисовать свою. Кроил уверенно и всегда по фигуре заказчика. Джинсы у него стоили 15-20 рублей. Он легко мог изготовить и две пары за день. Если бы не бухал, деньги бы греб лопатой. А разные шмотки, какие он шил для себя, удивляли лихими придумками и являлись произведениями его портняжного гения. Бывало, что куртки у него покупали прямо на улице, с плеч.
Я не сразу заметил свежий синяк под глазом Олега.
– Олег, когда ты успел? Опять кунг-фу показывал?
Он застенчиво улыбнулся и пожал плечами, мол, не знаю, может быть.
Трезвый, он – скромный и мягкий. Сильно пьяный становится дерзким и бесшабашным. Он не дерется, нет – он имитирует мастеров киношных кунг-фу: стиль богомола, стиль дракона, стиль журавля. Он демонстрирует свое боевое искусство, раскачиваясь из стороны в сторону, и наносит удар за ударом с воем от Брюса Ли. Удары идут в стену дома, или в пустоту, или в куст изгороди, после чего кулак еще долго дрожит, переполненный энергией Ци, листья осыпаются, а Харей довывает тягучую песню кота-победителя. Он освоил внешнюю сторону дела на черный пояс. Колотя в стены, разработал костяшки кулака так, что они превратились в костяные шарики от пинг-понга. Он часто показывал кунг-фу во дворе, и тогда ребятня с удовольствием бегала посмотреть представление. Но когда уходил на гастроли, случалось всякое.
Я посидел с Олегом, потом вернулся к себе и снова залег за книжку.
Смеркалось.
Проснулся Котенок. Он гулял по квартире, и странно подванивал. Мне вспомнился позавчерашний банкет: «Хорошо посидели, кстати! А зверь этот действительно странный. На котенка похож – если вот так посмотреть, а с другой стороны, не похож!». Я взял его в руки. Повертел, принюхался и «поплыл». «Уф, голова закружилась!». На улице уже потемнело. И тут погас свет.
Я вышел на лоджию.
Свет пропал во всем нашем районе, а может, и в целом городе. В окнах мерцали свечи. Было тепло, тихо и нереально. Что-то странное творилось с Луной.
Луна стала объемной. Явно чувствовалось, что это не плоский диск, не светлое пятно, а именно шар. Мне раньше не приходилось видеть лунного затмения, потому я не понимал, что происходит.
Потом случилась событие, которое сперва угодило в разряд галлюцинаций; таким образом рациональный мозг защитился от потрясения; в проеме окна стоял лысый дядька в черном плаще. На глазах блестели круглые стекла. Он принюхался, присел, скривился и приподнял очки. Лучами, исторгнутыми из глаз, он обследовал комнату. Нашел котенка. Длинной резиновой рукой сгреб его за пазуху. Выпрямился. И удалился так резво, словно его сбило поездом.
«Это было невероятно, нелогично, значит – галлюцинация. Но котенок исчез, значит – не будем спешить с выводами». Я решил для себя, что вооружиться на всякий случай не помешает, достал из ящика молоток и стамеску, сел в кресло и положил инструменты рядом с собой.
Тень Земли сползала со спутника.
Яркий луч Солнца возвращал плоское состояние шарику Луны. Ночь становилась контрастней: тени – черней, а светлое – ярче. Потом вдруг вспыхнула лампа – электричество дали. Город ожил, поехали снова троллейбусы и трамваи. Потом появилась она.
Она зашла прямо в окно. Шагнула с подоконника на ковер, села в кресло напротив и сказала:
– Здравствуйте! – Взглянула на молоток, стамеску и улыбнулась: – Меня зовут Лиса, а вас?
– Январь. … лучше на «ты», если можно… Такое имя мне дали, не совсем обычное. Но можешь звать меня Ян.
– Приятно познакомиться, – сказала Лиса, – с тобой.
Скажу откровенно, Лиса – это такой человеческий организм, одного взгляда на который достаточно, чтобы заработать бессонницу. Она естественна и умна, у неё идеальная кожа, изящные ноги, руки, шея, невыразимой красоты глаза. Фигура, как у богини. Что касается волос: они могут быть самые разные; в тот день были – рыжие, вьющиеся, чуть ниже плеч.
Я понимал, что происходящее нереально, но это меня нисколько не удивляло, а удивляла как раз собственная реакция на явно невозможное событие. Лиса рассказывала мне что-то, я кивал, говорил «да, угу», качал головой, в значении «ты, смотри, что делается!», но до сознания не долетело ничего: все равно как если бы слушал щебетание райской птички.
Я запомнил только одно имя – Доктор Же! Того лысого в очках зовут Доктор Же! Он забрал моего котенка!
Куранты далеко за кварталами пробили два часа ночи. Лиса красиво зевнула. Я постелил ей в спальной, бросил подушку на диван в зале и ещё долго курил на балконе.
Немного о снах…
Если бы удалось взвесить внутренний мир человека, какая доля пришлась бы на сны?
Сон невозможно передать словами – бодрствующий мозг требует логики. Рассказывая, мы перевираем, рационализируем, иначе мы не сумели бы рассказать.
Некоторые сны я никогда не помню, проснувшись, но, вновь оказавшись в них, понимаю – я тут уже был, и всё это раньше происходило со мной. Я рвусь из событийных сетей и попадаю в них снова и снова. Привкус ночных эмоций я вычищаю с утра мятной пастой, споласкиваю запахи ночи с лица и иду в этот день. Но чувствую сердцем, что образы сновидений не оставляют меня даже днем, сопровождают меня, молчаливо и неотступно.
Доктор Же запрыгнул в окно, и глаза его светились, как фары. Он искал зайца. А заяц был у меня в руках. Я втолкал его прямо в живот, под ребра – тут Доктор не сможет его увидеть. А тот всё шарил своими фарами по дому, и я сказал ему: «Затухни!» И фары погасли. Он закричал – противно и тонко: «Братья, сюда! Братья, сюда!» И стали появляться его братья. Это были вампиры. Они отделялись от стен, поднимались с ковров, возникали в креслах… Я, как громадный кузнечик, прыгнул в окно. Но вампиры прыгнули следом. Я толкнул землю ногами, и она бросила меня в небо, словно батут. Но братья Доктора Же сделали то же. Чтоб не потерять высоту, я включил двигатели на бёдрах. Вампиры слегка поотстали, а я уже вышел за атмосферу.
Обретя невесомость, я отстегнул двигатели и огляделся – вампиры всё ещё не хотели оставить меня в покое, они хлопали плащами, как летучие мыши крыльями. Тогда я рассмеялся, покрылся металлической кожей; из моих плеч выехали ракетные установки. Залп – и вампиры порвались в клочья. «То-то же!» – сказал я, довольно. Головной шар отделился от шеи, выпустил из затылка три спицы и полетел вдоль Земли, посылая сигналы радио-маяка.
Когда я полетел впервые?
Не знаю.
Помню только, что в сновидениях раннего детства я часто падал с балкона или откуда-нибудь еще, почти никогда не долетал до земли и просыпался в испуге. Потом я нашел верный способ не падать – я взмахивал руки, как крыльями птица, и так научился летать.
Менялись и цели полета, и способы. Подражая птице, нельзя зависнуть на месте, нельзя заглядывать в окна. Парить, как плавают рыбы, вздохнув глубоко, раскинув руки, я научился позже, не раньше, чем научился плавать, я думаю. В таком полете важно не опускать ноги, иначе потянет вниз – прямая аналогия с плаваньем.
Взлетать удобно, нырнув с крыши дома, сложнее – с разбега с земли, особенно, если за тобой бегут и хватают за пятки. И часто за мной бежали, и я спасался полетом. До этого сна никто кроме меня летать не умел. Небо принадлежало мне полностью. Были, правда, электропровода неприятные, как водоросли в водоеме. Небо порой все было исчерчено проводами. Я поднимался выше, но редкие провода и там угрожали мне ударами электротока. Нужно было двигаться аккуратно. Теперь провода вдруг пропали, но появились вампиры, и я вмиг изобрел двигатели и ракеты. Это было впервые! И это меня пугало – в следующий раз враг уже будет готов к такому отпору, и нужно будет сочинять уже что-то другое. Удастся ли мне?
Я часто испытывал поражение во сне, я знаю, как это бывает – я помню, был пленником страшной ведьмы (Бабы Яги, скорее всего). Я жил у нее в клетке, как птичка, и она не выпускала меня годами – так мне казалось. В реальности проходили всего лишь мгновения, но настрадаться за них я успевал очень даже реально. То было в детстве. И тогда была Баба Яга. Теперь появились вампиры. А дальше-то что?! Сам черт прилетит на козле?!
Я открыл тумбочку, нашел в ней тетрадь и коротко карандашом записал сновидение.
Уже рассвело.
«Погоди! А как же девушка?! Это тоже сон был?!»
Я тихо подошел к спальной, приоткрыл дверь и заглянул в комнату. Кровать была заправлена, комната – пуста.
Предупреждение уважаемому читателю – эта книга не про осознанные сновидения, не про то, как некто стал мощным мистическим сновидцем. Такого развития здесь не будет.
