Kitobni o'qish: «Инцидент на ГДК 63»

« Наш самый ценный актив – это кадры!»

Уолтер Рональд Пэкстон

Основатель компании «Уолпэкс Энтерпрайз»

1

Наконец рабочий день был закончен. Один из числа бесконечных и выматывающих. Я подошёл к шлюзовой камере своего жилищного модуля, состоящего из стандартных отсеков «спальника», как мы его называли, включавшего обязательные: кровать, санузел и компактную кухню, служившую к тому же и местом приёма пищи и «технички», в которой располагался генератор-ресивер с подпиткой от солнечных батарей, комплекс по очистке и увлажнения воздуха модели HR-212, а так же разнообразная механическая и электронная байда, предусмотренная для решения 99% внештатных ситуаций.

К слову – о них… Один из двух моих напарников, которые, как и я методично вгрызались в шельф спутника ViR-17 планеты Тантал каждый на своём месторождении платины, коей сверх всякой меры была богата наша обитель всего восемь дней назад покинул этот бренный мир. И хоть я не был во всеобщем понимании человеком Верующим, однако, надеялся, что Бернард Доукинс, или просто – Бёрни, сейчас в лучшем месте, чем эта серая и холодная дыра. Чёртов агрегат подачи очищенного воздуха отказал, когда он мирно похрапывал после четырнадцати часовой смены. Сводная бригада, состоящая из коронера, медэксперта и двух инженеров-механиков Уолпэкса уверили нас: меня и оставшихся на разработках супервайзера Саймона Томаса Уокера и начальника медицинской службы (и по факту единственного Эскулапа нашего прииска) Лору Лэнг в том, что наши «кислородники» в полном порядке, «а мистер Доукинс вероятнее в следствие хронической усталости пропустил периодический техосмотр.»

В подобную чушь я бы не поверил даже будучи в стельку пьяным – Бёрни был одним из тех людей, по которым хоть часы сверяй! Бывший вояка и оператор ГДК с пятнадцатилетним стажем – уж кто-кто, а он не допустил бы подобной промашки. Я нутром чуял, что здесь не обошлось без пресловутого Корпоративного Права, в рамках которого даже наш поход в туалет был расписан до мельчайших подробностей, но тем не менее допускал значительное пространство «для манёвра», если вы понимаете о чём я… и практически все несчастные случаи не уходили дальше юридического отделения Уолпэкс Энтерпрайз.

Я прошёл стандартную очистку и проверку уровня излучения, панель внутренней двери шлюзовой камеры сменила окрас с алого свечения на изумрудное, вытяжка стихла и, наконец, дверь открылась.

Было бы неплохо прибраться в своей берлоге перед визитом мисс Лэнг. Каждую чётную неделю она проводила медобследование, включавшее визуальный осмотр, экспресс тестирование «на психа» и самолично снимала "жизненные показания" для отчётности Уолпэкс. К слову, в свои пятьдесят три она была очень недурна собой и хотя мои недвусмысленные намёки её порядком должны были уже достать, понять этого по её лицу было совершенно невозможно – она была из «другого теста» вся такая утончённая и подчёркнуто профессиональная. Видимо эта показная неприступность и возбуждала во мне самые низменные проявления. Медработники, к слову, обладали одной важной и недостижимой для простых шахтёров привилегией: смена их не могла длится более месяца, после чего за ними с орбитальной станции «Даллас», ближайшем клочке цивилизации в нашей системе, являлся сменщик – в нашем случае, доктор Джей-Джей Картер, сморщенный старикашка с дичайшим акцентом и грассирующей «р».

Я подошёл к ретранслятору и проверил почту – никаких сообщений на мой адрес не поступило. Впрочем, как и последние восемь недель. Теперь быстрее в душ, а потом набивать пузо.

Встроенный музыкальный проигрыватель попытался развеселить меня воспроизведением треков по тэгу «Blues Roots», но сегодня я, видимо, чересчур утомился, чтобы действительно окунуться в далёкий мир тягучего виски, душных баров и добротной музыки. Чуть убавив громкость, чтобы хоть что-то разбавляло осточертевшую стерильную тишину, я привычными движениями набрал на автомате свой ужин и, подождав около минуты, уже довольствовался комплексным рационом питания. Тарелку в переработку и можно позволить себе часок ничем вообще не заниматься! Сейчас бы в пору пяток холодненьких бутылок Миллера – у меня аж слюнки потекли – но это всё потом.

Я подвинул стул по-ближе к ретранслятору, подложил под ноги ящик и бесцельно клацнул тумблерами внутренней связи. Понятное дело мисс Лэнг уже спит, да и вряд ли ей будет интересен трёп с таким «умником», как я. Старина Уокер после смерти, простите – несчастного случая с Бёрни, искал общения со мной всё меньше и меньше: говорит, дескать, устал, полной работы, да и занят написанием мемуаров. Пфф! Бред какой! Писатель Том, даже в слух произносить смешно.

Я щёлкнул тумблер с надписью «Модуль 2» – именно там и нашёл последнее пристанище Бёрни. Сейчас его подменял парнишка со сложной фамилией – Биедриньш, кажется. Да, точно – Йонас Биедриньш. Его очень сложно было застать в жилищном модуле, он никак не мог сдружиться с харвестэром и постоянно отклонялся от плана, всё отдаляясь от премиальных. Я слышал его высокий голос только единожды, в день прибытия, когда он в двух словах поприветствовал нас всех и мельком рассказал о себе. Ему двадцать три, только что после курсов дообучения. Мда, я помню себя на его месте, и как меня трясло в первом единоличном забое, от напряжения мне так пот заливал глаза, что пришлось оторвать рукав футболки и повязать его на лоб.

– Модуль Два. Оператор Йонас Биедриньш. 36247. Слушаю вас, – раздалось из приёмника столь неожиданно, что я чуть не свалился со своего импровизированного кресла. Я откашлялся и попытался придать своему голосу невозмутимости:

– Хэй. Это Дэвид Ролстон. Модуль Три. Просто решил потрепаться перед сном, если ты не против, конечно.

– Нет, сэр, что вы! Я всегда рад.

– Чёрт подери, парень, когда ты называешь меня «сэром» я старею ещё быстрее с каждой секундой, – он хихикнул в ответ. – А мне всего-то тридцать девять.

– Простите, Дэвид. Привычка.

– Жаркие курсы на чёртового шахтёра? – скорее как утверждение сказал я. – Да, парень понимаю, они из кого угодно сделают Человека. Как ты… в целом?

Он тяжко вздохнул и спустя пару десятков секунд произнёс:

– Устал… Боже, я даже себе представить не мог, что люди могут так уставать. Вроде и верчусь, как белка в колесе, но нихрена не успеваю.

В его голосе прослеживалось чуть ли не отчаяние. Я знал, что он практически не спит последнюю неделю. Харвестэры новой модели могли дать прикурить, особенно новичкам, но обычно даже у «переученных» уходило на адаптацию не больше трёх-четырёх смен.

– Слушай, Йонас, а ты выполнял диагностику? Может не в тебе проблема? – мне искренне хотелось помочь пареньку, хотя бы словом.

– Да, сэр… Дэвид. Никаких неисправностей. Визуально тоже вроде всё тип-топ, но… Слушайте, может сменим тему? – мягко спросил он. – Иначе я начну себя жалеть.

Мы оба рассмеялись – мне уже нравился этот малый.

– Что насчёт вас? Вы не подумайте, я не психолог-самоучка… просто остывает ужин.

– О! Да-да, Йонас. Ешь конечно! Приятного аппетита, кстати.

– Спасибо, сэр.

– Ну, что обо мне, – я призадумался как следует. Когда ты занят монотонным трудом, то не замечаешь, как «ржавеют» твои извилины, они словно не используемые узы механизма, покрываются пылью и требуют внимания. – Что ж, как я уже говорил – мне тридцать девять. Любимая жена – Флорэнс, дочурка – Нэнси. Этой егозе уже почти шесть…– я осёкся. – Чёрт, подери, как я по ним скучаю… Это, к слову, мой третий контракт, или как говорят у нас – «забег».

В динамике раздался кашель:

– Дэвид, вы здесь почти полтора года?!

– Практически! Из двух последних – почти двенадцать месяцев я провёл в обнимку с нашим Горнодобывающим Комплексом.

– Я ушам своим не верю. Это же безумие! – он почти кричал. По его тону было сложно разобрать, что больше его сейчас переполняло : действительное неприятие того, что кто-то вот так просто решит проторчать на этом куске породы больше ста восьмидесяти дней или почти сумасшедший восторг. Лично мне не светила смиренность, и я решил – второе.

– Да, парень. Безумие – похоже на то.

Почему – не знаю и сам, решил открыться ему:

– Дело в том, Йонас, что в моём случае сказки не случилось. Я здесь не столько по своей воле, сколько… Короче, наша дочурка родилась с какой-то редкой генетической болезнью мышц… и для лечения требуется целое состояние.

– О, Дэвид, дружище, прости. Я не знал!

– Нет-нет. Всё в норме… Всё в норме. Почти никто не знает об этом. Жалость – последнее, что мне нужно. Мы с Фло рук не опустили, и я уверен!.. Уверен, что нам это по силам.

– Господь не даёт испытаний больше, чем способен выдержать человек, – пробубнил он в ответ.

– Ох, Йонас… Если бы всё было так просто… А ты у нас значит – верующий. Нечасто встретишь такого…

– Какие-то проблемы?! – сейчас в его голосе слышался практически вызов. Я ушам своим не верил – как быстро сменился его дурашливый высокий голосок на металлический тон.

– Нет. Что ты. Извини, если не так выразился. Среди шахтёров подобной чуши нет. Я имею в виду – будь кем угодно, делай всё, что тебе вздумается, но пока твой харвестэр добывает породу – ты прав во всём. Главное просто быть человеком. Справишься, а?

Я говорил эти слова максимально мягко , как только мог и, надеюсь, донёс свои мысли до паренька.

– Да, Дэвид. Прости за вспыльчивость. Привычка.

– Это мелочи! – я рассмеялся и взглянул на часы. – Не пора ли нам на боковую? Завтра новый день, новая смена.

– Да, Дэвид. Точно. Можно ещё один вопрос?

– Валяй.

– Ты правда уверен, что … всё не напрасно?

– Я это знаю, парень. Жизнь – штука простая, и мне она чертовски сильно нравится.

– Даже такую… как наша?

– В особенности! Ладно. Давай, спокойной ночи.

– Ага, спокойной, Дэвид. Приятно было поболтать.

– И мне.

Я отключил ретранслятор, завалился на кушетку и закрыл глаза.

– Чёрт, побери, – промелькнуло у меня в голове. – А из меня получился бы недурной проповедник. Хах! Жизнь – проста.

Судя по моим наручными часам, что покоились на прикроватной тумбочке и в эту ночь мне не удалось проспать больше полутора часов – судорога опять прострелила левую ногу, причём в этот раз столь сильно, что пришлось руками разгибать пальцы. "Это уже ни в какие ворота!"

Отдышавшись и стряхнув остатки прерванного сна, я поднялся с кушетки и прошёл в ванную. Здесь, в настенном шкафчике с зеркальной дверцей находился сейчас мой единственный союзник в борьбе с разыгравшейся с конца прошлой недели бессонницей – упаковка таблеток СинаЛона. Парочка из них тут же отправилась мне в рот, и я проглотил их, недовольно поморщившись.

Через тридцать минут, в худшем случае, через час Морфей насильно утянет меня в своё царство, но пока оставалось лишь ждать.

2

В целом, харвестэр мог выполнять свою функцию и в автономном режиме, тем более наш – марки ТодСмит 7, но так как он следовал запрограммированным протоколам безопасности и режимам нагрузки выходило у него это не в пример медленнее, чем у нас – простых работяг, простите, Операторов ГДК 4 класса, поэтому машине давали «разгуляться» только на время сна, ну, обычно… Само собой, если ты какой-нибудь криворукий идиот, то знай себе – плюй в потолок и следи, чтобы где-чего не отвалилось, да даже в этом случае почти с любой поломкой справится дрон, но, во-первых, денег это принесёт кот наплакал, а, во-вторых, – Уолпэкс никогда не заключит с тобой второй трудовой контракт. Подобных лоботрясов мы обычно называем «Телега» и прослыть таковым для нормального парня сродни позору.

На самом деле, все мы прекрасно знали себе цену, и давали Уолпэксу в разы больше, чем могли взять. И хоть не сказать, что работа шахтёра в народе пользовалась каким-то немыслимым уважением, к тому же с перспективками было сложновато, но и я, и парни, которых мне довелось встречать за более чем десяток лет в профессии действительно радели за свой труд. Было в этом что-то от первооткрывателей. Ты один на один с природой, только твои навыки и мозги помогут преуспеть на этом поприще.

Я влез в кабину своего харви, прошёл привычную процедуру инициации, произвёл запуск этой зверюги, а именно, запустил его сердце, питаемое миниреактором и принялся за работу.

На бумаге, конечно, вся процедура по добыче материалов, в данном случае – разработка платиновых месторождений, не вызывала каких-либо вопросов. Я бы сказал даже была проще пареной репы. Знай себе води харвестэр в пределах обозначенных координат, да время от времени ссыпай накопитель в автономный транспортёр, тот в свою очередь взвешивал породу, и доставлял его к ГДК. Там точно так же в автоматическом режиме вершилась магия! Сортировка, очистка и выплавка девяносто девяти процентной платины. Каждому соответствовал свой цех. Справедливости ради надо сказать, что те условия, в которых трудились мы, считались практически курортными:

– на нашем планетоиде присутствовала атмосфера. Хоть дрянная и совершенно не приспособленная к жизни человека, но это уже мелочи;

– во-вторых, гравитация. Опять же 70% от Земной, но к этому быстро привыкаешь, просто работаешь с неким упреждением;

– в-третьих, характер и расположение месторождений не подразумевал нахождение дополнительных ГДК на " Тантале", отсюда следовало, что ни о каких общежитиях, чётких двенадцатичасовых сменах «день-ночь» и прочих, присущих практически всем разработкам, регламентированной ерунде речи не шло. Я, например, уже не готов был делить кубрик с каким-нибудь пердящим во сне и непомерно воняющим сменщиком, только бы лишь почесать языком по делу и без. Да, конечно, компания людей вокруг тебя это оооочень здорово, особенно первые пару месяцев, но потом от их лиц уже начинает тошнить, возникают неизменные ссоры и склоки по разнообразным пустякам. Фу, нет – это уже пройденный этап. Одному и спокойнее, и надёжней.

В окно на западе был виден еле заметный столб пыли – это Старина Уокер трудился вовсю. Если говорить по-чесноку, то репутация у Тома была та ещё: супервайзеров в принципе недолюбливали уже за то, что они были старшими на прииске, так ещё и репутация стукачка неустанно следовала за ним. Если ты, к примеру, начинал странно себя вести: язык у тебя вдруг начинал заплетаться, или харви твой простоял в разгар добычи больше, чем ему это показалось или какая ещё прочая скользкая мелочёвка, мараться о которую я даже не собираюсь – всё это непременно находило отражение в отчёте Саймона Томаса Уокера – потомственного шахтёра с кристально чистым послужным списком и бла-бла-бла. Ах, да! Чуть не забыл: на всей планете только у Тома был планшет с координатами наших GPS-трекеров. Не знаю, как остальных, но меня эта мысль всегда заставляла проматерить старика на чём свет стоит! Хоть я и понимал, что он в этом (в этом уж точно) не виноват.

Старина Уокер начинал обычно работу ещё далеко засветло, как он всегда говорил:

– Я человек преклонного возраста, а старикам долго спать не слишком-то и нужно.

Как по-мне, этой фразочкой он просто прикрывал свою алчную задницу, если не сказать по-жёстче…

Всего в паре километров от меня трудился Йонас, которого я шутку называл Йон Би (мой язык вправду не мог произнести без запинки его фамилию.) Я не только видел шлейф от его промприбора и транспортировщиков, вздымающих взвесь мельчайших частиц грунта в воздух, но иногда даже ловил блики от стекла его кабины. В такие моменты я даже помахивал ему рукой, хоть и прекрасно понимал, что он этого не увидит.

Что же касается меня, то мисс Лэнс в который раз уверила, что своей смертью я помру ещё нескоро. Все мои жизненные показатели в норме и соответствуют календарному возрасту двадцати семилетнего молодого человека. В общем, здоров я, как бык, а нервы мои крепки, словно стальные канаты.

Если же обратиться к выполнению плана, то и там всё было лучше не придумать – 296%. (надо понимать что стопроцентный план брался из расчёта выполнения всех работ харвестэром в автоматическом порядке, а соответственно никаких надбавок за это не предполагалось – голый оклад).

Ещё совсем чуть-чуть. По моим подсчётам я должен закончить свою часть работы через неделю, дальше харв пусть попотеет в одиночку. Как раз будет время привести себя в форму, может удастся поглазеть на окрестности или наведаться к бедняге Йонасу в гости… Вот у него почему-то всё никак не клеилось. Он уже так сильно выбился из графика, что даже наших гипотетических усилий со Стариной Томом могло бы не хватить для выхода его на двойную премию. Надо будет попробовать связаться с ним сегодня ночью…

***

Прождав почти сорок минут со включенным на внутреннюю связь приёмником, я уже собирался идти спать, как вдруг Йонас поприветствовал меня сквозь заметные помехи – в последние несколько дней погода за бортом значительно ухудшилась, даже случались перебои в гиперсвязи, а время «мёртвой зоны» для возможных переговоров с орбитальной станцией увеличилось с обычного часа(когда она скрывалась за мощным полем планетарного спутника KT-1) почти до трёх.

– Эй, Дэйв! – раздался его голос. – Как ты, бродяга?!

Он со времени второго нашего разговора значительно пообвыкся, к тому же меня и самого достало, что он мне без устали «ВЫкает», поэтому к этому вечеру наш обычный разговор на добрую часть состоял из постоянных подколов или сальных анекдотов.

– Лучше уж, чем, ты, салага.

По обыкновению в первые пять-десять минут говорил я, а он в этот момент управлялся с пищей.

– Слушай, ну, что могу сказать – мисс Лэнс вот-вот сдаст свой бастион!

– С чего ты это взял? – с набитым ртом проговорил он. – Она что, намекнула как-то?

– Нет. Я просто чую! Я же не дурак. Она здесь одна, а из мужиков только «мистер Ролстон», – я попытался спародировать её голос, но вышло препаршово, – прости малыш, но ни ты, ни Старина Том не в счёт.

Мы оба расхохотались.

– Дэйв, пора признаться уже честно – у тебя ж там уже ничего не работает, а старикан?!

– Пошёл, ты, мелюзга, – без злобы парировал я. – Любая цыпа знает, что такой, как я, даст ей в постели всё, чего она только пожелает, а не отвалится к стенке с перекошенным лицом спустя пару минут, а? Йон Би.