Kitobni o'qish: «Сонеты. Гамлет»

От переводчика

Самый частый вопрос, который мне задают в последние пять лет: «Зачем ты тратишь время на переводы сонетов Шекспира, ведь есть прекрасный перевод Маршака, есть и другие, сделанные до и после него?». Он может возникнуть и у читателя этой книги. Отвечаю. Во первых, совершенству нет предела. Во вторых, со временем, меняются язык и взгляды на то, как нужно делать переводы. В третьих, мне захотелось попробовать свои силы в трудном и увлекательном деле перевода. Вот, что писал об искусстве перевода в письме Чуковскому Маршак: «Я то и дело получаю письма с просьбой разъяснить всякого рода невеждам, что это искусство, и очень трудное и сложное искусство. Сколько стихотворцев, праздных и ленивых, едва владеющих стихом и словом, носят звание поэта, а мастеров и подвижников перевода считают недостойными даже состоять в Союзе писателей. А я на своём личном опыте вижу, что из всех жанров, в которых я работаю, перевод стихов, пожалуй самый трудный… К сожалению, до сих пор ещё Гейне, Мицкевич, Байрон и другие большие поэты продолжают у нас выходить в ремесленных переводах…»

Французский поэт и теоретик литературы Никола Буало писал: «Сонет без промахов поэмы стоит длинной». Сегодня миллионы людей, хорошо знающих английский язык, способны сделать хороший подстрочник, художественный перевод в стихах единицы. Переводы достойные великого оригинала за сто лет можно по пальцам перечесть. Так жизнь подтверждает слова Маршака. Стремясь точнее перевести Шекспира, я за постулаты при работе принял девять заповедей Николая Гумилёва.

Переводчик поэта должен быть сам поэтом, а, кроме того, внимательным исследователем и проникновенным критиком, который выбирая наиболее характерное для каждого автора, позволяет себе, в случае необходимости жертвовать остальным. Переводчик должен забыть свою личность, думая только о личности автора. Он должен обязательно соблюдать: число строк; метр и размер; чередованье рифм; характер словаря; тип сравнений; бережно относиться к эпитетам, метафорам…

Поэтому я во всём следовал оригиналу. У меня, как и в оригинале, сонеты с 1-го по 126-й обращены к другу, 127–154 к возлюбленной – «Смуглой леди сонетов». 40–42 и 133–134 переплетаются между собой. Они рассказывают о смятении поэта, узнавшего о том, что любимая изменила ему с другом. Какая гамма чувств! Но горечь, обида, отчаяние героя не могут убить нежности к обоим. В 42 сонете Шекспир говорит другу:

 
Не вся печаль, что обладаешь той,
Которая в моей груди царила;
Больнее то, что, овладев тобой,
Она в тебе любовь ко мне убила.
 

В 133 обращается к возлюбленной:

 
Будь проклята, жестокая душа!
Мучения двоих – твоя заслуга,
От ран любви живу едва дыша
Зачем в рабы взяла ещё и друга?
 

Сердце поэта разрывается от любви и боли. Он пытается в 134 сонете разобраться, кто из двоих ему дороже?

 
В оковах друг! Готов принять решенье
И самого себя лишить всех прав.
Освободи его, мне в утешенье,
На мне, а не на нём срывай свой нрав.
 

Цикл сонетов – своеобразный дневник поэта, в котором он без утайки говорит о своих самых заветных чувствах.

Вечная тема любви переплетается с темой дружбы. Мы видим все оттенки этих чувств: восторг, благоговение, ревность, обида, отчаяние. Читая сонеты, вы вспомните своё детство, когда друзья были важнее девчонок. Потом, когда стали волновать девушки, ореол дружбы потускнел, но не померк совсем. Об этом и писал Шекспир.

С гордостью могу сказать, что я единственный, кто за двести лет правильно перевёл восьмую строку 66 сонета:

 
And strength by limping sway disabled,
и силу, которую хромое правление сделало немощной,
 

Маршак и Пастернак перевели:

 
И мощь в плену у немощи беззубой,
И видеть мощь у немощи в плену
 

Это явно не то, что хотел сказать автор. Да и трудно представить мощь в плену у немощи. Ключевым для понимания смысла этой строки является – хромое (неумелое) правление. Поэтому я, сохраняя мысль Шекспира, перевёл:

 
Из силы, правя, немощь создают,
 

В последней редакции:

 
И мощь правитель в немощь превратил.
 

Так правили Горбачёв и Ельцин. 66 сонет о нас сегодняшних, хоть и написан 400 лет назад.

За перевод «Гамлета» я взялся, прочитав статьи Корнея Чуковского о переводах пьес Шекспира. Он писал: «переводчица зачастую отсекает такие слова, без которых фраза становится непонятна, а порой и бессмысленна. Все эти культяпки человеческой речи, лишённой живых интонаций, не имеют, конечно, ничего общего с поэзией Шекспира.

Он приводит примеры таких культяпок:

 
«Уж стали ревновать!»
 

 
«Уж будто от любовницы! Уж память!»
 

 
«Но умереть должна – других обманет».
 

 
«Коль глупость с красотой, здесь дело тонко».
 

Мысль Шекспира приносится в жертву фетишу равнострочия». Я посмотрел другие переводы и убедился в правоте Чуковского. Ниже примеры из перевода «Гамлета» сделанного Лозинским:

 
«Священная и правая забота —
Обезопасить эту тьму людей,
Живущих и питающихся
Вашим Величеством».
 

Питающихся вашим величеством – тьму этих людоедов переводчик придумал.

 
«Наш сан не терпит, чтоб из-за угла
Всегда подстерегала нас случайность».
 

Подстерегают за углом, из-за угла нападают.

 
«Стою и сплю, взирая со стыдом,
Как смерть вот – вот поглотит двадцать тысяч,
Что ради прихоти и вздорной славы
Идут в могилу, как в постель, сражаться».
 

Тут сразу множество нелепостей: Стою и сплю, да ещё и взирая со стыдом! В могилу не ходят, в постель ложатся, и не затем, чтобы сражаться. Делая перевод, старался не повторять подобных ошибок. Судя по отзывам в интернете, мне это удалось. Большую помощь в работе мне оказал прозаический перевод трагедии, сделанный М. М. Морозовым и комментарии к нему. Выражаю благодарность всем, кто материально и морально помог мне в издании этой книги.

Николай Самойлов

Сонеты

1. «От перла красоты потомство ждём…»

 
Потомство ждём от перла красоты —
Так роза красоты не умирает;
Когда увянут зрелые цветы,
Наследники их облик сохраняют.
 
 
Но ты обвенчан взглядом ясных глаз,
Своею красотой любовь питаешь,
При изобилии, себя за разом раз,
Как злейший враг, на голод обрекаешь.
 
 
Ты – украшенье мира, эталон,
Красот весны единственный глашатай,
Свой милый облик, хороня в бутон,
Как скряга, расточаешь скудной платой.
 
 
Не будь обжорой, объедая мир,
С могилой, на двоих, устроив пир.
 

2. «Когда чело осадят сорок зим…»

 
Когда чело осадят сорок зим,
На поле красоты, воюя с плотью,
Наряд, в котором ты неотразим,
Износится, останутся лохмотья;
 
 
Тогда – то, если спросят, где сейчас
Вся красота весеннего наряда,
Не говори: «В глубинах впалых глаз».
Ответ сочтут бесстыдною бравадой.
 
 
Достойнее сказать: «Я жил не зря,
Вот оправданье старости – ребёнок.
Старался я, в нём копию творя,
Поэтому он мой портрет с пелёнок.
 
 
Я, постарев, как будто молод вновь,
Остыв во мне, пылает в сыне кровь».
 

3. «Глянь в зеркало, увидев отраженье…»

 
Глянь в зеркало, увидев отраженье,
Скажи: «Пора живой портрет создать».
Обманешь мир, не выполнив решенье,
У девушки отнимешь благодать.
 
 
Ведь, где же та, которая не рада
Дать девственное лоно распахать?
А может, быть любовь к себе – преграда,
Она велит бездетным умирать?
 
 
Для рода стать гробницей – вероломство,
Ты – зеркало для матери своей,
Она – в тебе, а ты – в своём потомстве
Вернёшь себе апрель минувших дней.
 
 
Но, если ты решил прервать свой род,
Живи один, и образ твой умрёт.
 

4. «Зачем свою красу – богатство рода…»

 
Зачем свою красу – богатство рода
Транжиришь на себя, прелестный мот?
Она не дар, расщедрившись, природа
Её с возвратом щедрому даёт.
 
 
Прекрасный скряга, почему ты ссуду
Не поспешишь хозяину вернуть?
Без счёта тратя, задолжал повсюду,
Забыв, что в каждой сделке – прибыль суть.
 
 
Хитришь, ведёшь дела с самим собою,
Живя обманом, ты уже банкрот,
Когда судьба отправит смерть с косою,
Где ты возьмёшь приемлемый отчёт?
 
 
Делись с детьми своею красотой,
Пока не похоронена с тобой.
 

5. «То время, что ваяло облик твой…»

 
То время, что ваяло облик твой,
Таким, что останавливает взгляды,
Расправится с твоею красотой,
Как злой тиран, не знающий пощады;
 
 
Неутомимый времени поток
Ведёт к зиме, на смерть от стужи, лето:
Сорвав листву и заморозив сок,
Сады и землю красит белым цветом.
 
 
Лишь тот, кто сможет розы аромат
Пленить и заточить в сосуд весною,
Храня в духах, усиленным стократ,
Спасёт от полной гибели зимою.
 
 
Теряя плоть, замёрзшие цветы
В духах оставят сущность красоты.
 

6. «Не позволяй зиме испортить лето…»

 
Не дай зиме в тебе испортить лето,
Залей в сосуды жизнь дарящий сок;
Свой облик передай, как эстафету,
Пока не умер красоты цветок.
 
 
Так, в рост давая, ты не губишь душу,
Дающий в долг счастливее, чем мот;
Своим потомством, заселяя сушу,
Он прибыль десять к одному берёт.
 
 
Кто десять сыновей по десять внуков
Уговорит при жизни подарить,
Тот счастлив будет, смерть опустит руки,
Увидев, что весь род не истребить.
 
 
Смири свой нрав, твой облик – совершенство,
Не оставляй его червям в наследство.
 

7. «Гляди, как благодатное светило…»

 
Гляди, как благодатное светило
Встаёт, пылая гордой головой,
Почёт людей величьем заслужило
И повело их взгляды за собой;
 
 
Когда на холм небес взошло неспешно,
Как крепкий человек в расцвете дней,
С земли им любовались взгляды грешных,
Но преданных по – прежнему людей;
 
 
Пройдя зенит, оно на колеснице,
Как старость, потащилось на закат,
Людей, недавно, преданные лица,
Прочь отвернулись, в сторону глядят.
 
 
Не заведёшь в свой полдень себе сына —
Один, как солнце, встретишь час кончины.
 

8. «Сам музыка – от музыки грустишь…»

 
Сам музыка – от музыки грустишь?
Приятное – приятному отрада,
Зачем же любишь то, за что коришь,
И рад принять, несущее досаду?
 
 
Быть может, оскорбляет струн упрёк,
Пропетый ими слаженно и дружно:
«Напрасно не хотел жениться в срок —
Один ты будешь никому ненужным».
 
 
Смотри, как струны дружат меж собой —
Так мать с отцом поют, лаская сына,
Им нравится, и жить, и петь – семьёй,
Единство – светлой радости причина.
 
 
Не разделить трёх стройных голосов:
«Один – ничто!» – поют они без слов.
 

9. «Боишься увлажнить глаза вдовы…»

 
Боишься увлажнить глаза вдовы,
Поэтому живёшь ты одиноко?
О! Оправданья эти не новы,
Бездетностью накажешь мир жестоко.
 
 
Он будет вечно скорбною вдовой,
Ему твой образ возрождённым нужен,
Поверь, вдова простится со слезой,
Утешится, увидев, в сыне мужа.
 
 
Когда богатство предков тратит мот,
Оно живёт, попав в другие руки,
Кто детям красоту не раздаёт
Тот её смертью множит миру муки.
 
 
Не полюбив ни женщин, ни детей
Свой облик убивает, как злодей.
 

10. «Стыдись! Не ври, что ты кого – то любишь…»

 
Стыдись! Не ври, что ты кого – то любишь,
К себе ты неразумен, словно мот;
Любовью окружённый, ты погубишь
Своей безумной ненавистью род.
 
 
Так одержим убийственною страстью,
Что строишь козни самому себе.
Храни свой дом – залог любви и счастья,
О нём забота – главное в судьбе.
 
 
О, изменись, чтоб поменял я мненье!
Неужто, ненависть важнее, чем любовь?
Будь милостивым, добрым и влеченью
Продолжить в детях род не прекословь.
 
 
Уважь меня: живи на белом свете
Так, чтобы красота досталась детям.
 

11. «Пока ты вянешь, расцветает сын…»

 
Пока ты вянешь, расцветает сын,
В нём часть твоя становится сильнее,
А кровь бурлит, как водопад с вершин,
Ты вправе называть её своею.
 
 
В отцовстве мудрость, красота и рост,
Безбрачие – мороз и запустенье.
Будь все, как ты – ушли бы на погост
Все люди мира за три поколенья.
 
 
Пусть те, кого природа создала
Уродами – погибнут от бесплодья,
Тебе она обильный дар дала —
Делись с детьми и заселяй угодья.
 
 
Природою ты создан, как печать,
Чтобы, как оттиск облик повторять.
 

12. «Когда часы ведут учёт мгновеньям…»

 
Когда часы ведут учёт мгновеньям,
Прекрасный день ночь гасит темнотой,
Фиалка отцветает, а старенье
В кудрях всё гуще блещет сединой,
 
 
С деревьев листья падают под ноги,
Они стада спасали в летний зной,
Дары полей на дрогах по дороге,
Везут в снопах с колючей бородой.
 
 
Тогда грущу, о друге вспоминая,
В урочный час покинет белый свет,
Нас Время не щадит, серпом срезая,
Готовит место для идущих вслед.
 
 
Вступить с ним в спор сумеют лишь потомки,
Когда тебя смерть заберёт в потёмки.
 

13. «О, пусть бы ты себе принадлежал!..»

 
О, пусть бы ты себе принадлежал!
Владеть собой позволено живому,
Спеши, пока от жизни не устал,
Свой милый облик передать другому
 
 
Чтоб люди наслаждались красотой,
Её в аренду взяв, не будь беспечным —
Пусть после смерти милый облик твой
Твои потомки воплощают вечно.
 
 
Кто пустит холод в свой прекрасный дом,
Даст смерти привести его в упадок,
Позволит разорить, пустить на слом,
Когда есть силы наводить в порядок?
 
 
Один лишь мот! С отцом вы очень схожи,
Пускай и сын твой это скажет то же.
 

14. «На изученье звёзд ночей не трачу…»

 
На изученье звёзд ночей не трачу,
Но всё же с астрономией знаком.
Не так, чтобы предсказывать удачу,
Чуму и голод чувствовать нутром;
 
 
На каждый миг не в силах дать совета,
Не укажу на дождь и град в судьбе,
Разглядывая звёзды и планеты,
Дела царей не предскажу тебе.
 
 
Иная для пророчеств есть причина —
Твои глаза сумели убедить,
Что будет правда с красотой едина,
Когда начнёт твой облик в сыне жить.
 
 
А если ты захочешь жить иначе —
О красоте и правде мир заплачет.
 

15. «Всё то, что на земле произрастает…»

 
Всё то, что на земле произрастает,
Бывает совершенным только миг;
На сцене мира звёзды управляют
Спектаклем, непонятным для других;
 
 
Растенья и людей роднит порядок:
Рост каждого зависит от небес,
В зените начинается упадок,
Забвением кончается регресс.
 
 
Итог раздумий – грусть от пониманья:
Мой друг сегодня юностью богат,
Но время, ускоряя увяданье,
Стремится полдень превратить в закат.
 
 
Люблю тебя, прийти на помощь рад,
Что время заберёт – верну назад.
 

16. «Ну почему нет у тебя желанья…»

 
Ну почему нет у тебя желанья Тирана —
Время усмирить войной
И защитить себя от увяданья
Надёжнее, чем стих бесплодный мой?
 
 
Сейчас живёшь ты на вершине счастья,
Глянь, как просторно в девственных садах,
Они готовы за твоё участье
Твой облик повторить в живых цветах.
 
 
Жизнь, этим, обновив его умело,
Точнее чем перо и твой портрет
Покажет людям как душой и телом,
Ты был красив в расцвете юных лет.
 
 
Отдав себя, ты сохранишь в другом
Себя любовным, милым мастерством.
 

17. «В грядущем не поверят и странице…»

 
В грядущем не поверят и странице,
Где похвалой тебе наполнен стих,
Хоть видит небо, что они гробница
Для половины доблестей твоих.
 
 
А если мне поможет вдохновенье
Правдиво описать в стихах портрет,
Потомок закричит от возмущенья:
«Таких красавцев не было, и нет!»
 
 
Листая пожелтевшие страницы,
Презрительно он скажет: «Автор лжёт,
Описывая ангельские лица,
Болтун мечты за правду выдаёт».
 
 
Что я правдив, своею красотой
Поможет доказать ребёнок твой.
 

18. «Сравнить ли мне тебя с июньским днём?…»

 
Сравнить ли мне тебя с июньским днём?
Ты краше и умеренней при этом:
Май бурей расправляется с цветком,
На очень краткий срок даётся лето;
 
 
Порою слишком жжёт небесный глаз,
Но чаще скромно прячется за тучей,
Прекрасное – прекрасно только час,
Капризен и силён в природе случай;
 
 
Твоя краса принадлежит векам,
Её не портят ни зима, ни лето,
Таскаясь чёрной тенью по пятам,
Не может смерть убить мои сонеты.
 
 
Покуда люди дышат и читают,
Они тебя забыть не позволяют.
 

19. «Обжора время, тигру зубы рви…»

 
Обжора – Время, тигру зубы рви,
Тупи льву когти, убавляя силы;
Плоть Феникса сожги в его крови,
Земле верни всё то, что породила;
 
 
Твори в полёте и декабрь, и май;
Что хочешь делай, быстрое мгновенье,
Красоты мира старь и разрушай,
Одно лишь запрещаю преступленье:
 
 
Не тронь пером чело моей любви,
От злобы дней огороди барьером,
Старение навек останови,
Пусть будет для потомков он примером.
 
 
А, впрочем, навреди, как и другим,
В моих стихах жить будет молодым.
 

20. «Ты с женским ликом создан был природой…»

 
Ты с женским ликом создан был природой,
Душой и господин, и госпожа;
Нежнее женщин сердцем, но отроду
Живёшь, лишь постоянством дорожа;
 
 
Глаза чисты, в них нет игры обмана,
Любой предмет под взглядом – золотой;
А стать твоя и для мужчин желанна,
И женщин поражает красотой.
 
 
Тебя творила женщиной природа,
Но, полюбив, мужчиной создала;
Добавив то, что мне не нужно сроду,
Тем у меня навеки отняла.
 
 
Прошу её: Дай мне без вероломства
Его любовь, а женщинам – потомство.
 

21. «Я не из тех восторженных поэтов…»

 
Я не из тех, чью музу вдохновляет
Писать стихи фальшивая краса,
Кто прелести любимых прославляет,
Используя в сравненьях небеса.
 
 
Не позабыв чудес земли и моря,
Соврёт и про весенние цветы,
Расхваставшись, в безудержном задоре,
Причислит к редким перлам красоты.
 
 
Позвольте мне быть искренним поэтом;
Мой юный друг, признаюсь не шутя,
Не так блестит, как звёзды, но при этом
Прекрасен, как для матери дитя:
 
 
Но я не буду цену набивать
Тому, чем не намерен торговать.
 

22. «Стекло зеркал не убедит, что стар…»

 
Стекло зеркал не убедит, что стар,
Пока ты будешь юности ровесник,
Когда тебя лишат морщины чар,
Тогда придёт ко мне о смерти вестник.
 
 
Твоя краса для сердца, как наряд,
Оно – в тебе, твоё – во мне на марше,
Сердца, считая время в такт стучат,
Так как же я могу тебя быть старше?
 
 
Поэтому побереги себя:
Сердца у нас с тобой неразделимы,
Твоё в груди ношу я для тебя,
Как нянька, берегу неутомимо.
 
 
Но не надейся получить назад,
Когда моё убьёт смертельный яд.
 

23. «Как, оробев, плохой актёр немеет…»

 
Как, оробев, молчит плохой актёр,
Забыв слова давно знакомой роли,
Как вспыльчивый, дав ярости простор,
Себя доводит до сердечной боли;
 
 
Так я, робея, клятвы позабыл,
Нарушив тем влюблённых ритуалы,
И кажется любовь теряет пыл,
Подавленная бременем накала.
 
 
О пусть заменит красноречье – взгляд,
Пусть сердце говорит с тобой глазами,
Раз о любви взыскующей наград
Сказали больше, чем язык словами.
 
 
Учись читать в глазах, ведь у любви
Уменье взглядом говорить в крови.
 

24. «Мои глаза – художники умело…»

 
Мои глаза – художники умело
Запечатлели в сердце твой портрет;
Ему живою рамой служит тело,
Для красоты надёжней места нет,
 
 
Ведь взгляды глаз учли и перспективу,
В груди располагая образ твой,
Ты помещенье осветил на диво,
Стекля глазами окна в мастерской.
 
 
Теперь у глаз взаимные услуги:
Мои – изобразили твой портрет,
Но и твои заботились о друге,
Мне в грудь, как окна, запуская свет.
 
 
Жаль, что, рисуя копию с лица,
Глаза не могут постигать сердца.
 

25. «Пусть те, кому созвездья дарят счастье…»

 
Пусть те, кому созвездья дарят счастье,
Имеют деньги, титул и почёт.
Моя Фортуна путь закрыла к власти,
Безвестный рад тому, что жизнь даёт.
 
 
При ласке государя фавориты,
Как ноготки, под солнышком цветут,
Нахмурится – и вянет радость свиты,
Блаженство длится несколько минут.
 
 
Усердный воин, баловень удачи,
Разбитый, после тысячи побед,
От бывшей славы не получит сдачу, —
Все подвиги забудет тут же свет.
 
 
Тобой любимый, рад тебя любить —
Никто не может нас любви лишить.
 

26. «Прекрасный властелин моей любви…»

 
Прекрасный властелин моей любви,
Я твой вассал, до гроба верный данник,
К письму – посольству милость прояви,
В нём лишь почтенье, острый ум изгнанник.
 
 
Он не сумел найти достойных слов,
Посольство встанет голым пред тобою,
За это не гони моих послов,
Согрей в душе своею добротою.
 
 
Быть может, путеводная звезда
Проявит милость, выполнит желанья,
Любовь нарядит, докажу тогда,
Что я достоин твоего вниманья.
 
 
Осмелившись, любовью похвалюсь,
А до того к тебе не появлюсь.
 

27. «Устав в пути, спешу я лечь в постель…»

 
Устав в пути, спешу я лечь в постель,
Сулящую желанный отдых телу,
Коснусь подушки – мысли, как метель,
Мозг утомляя, приступают к делу
 
 
Мечты и думы трогаются в путь,
Летят к тебе, пронзая дали ночи,
Мешая и на миг глаза сомкнуть,
Как два слепца на тьму взирают очи.
 
 
Воображение спешит глазам помочь,
Незрячий взор твой призрак видит ясно,
Как бриллиант, он озаряет ночь,
Тьму, делая и юной, и прекрасной.
 
 
Так ноги днём, а мысль ночной порою,
Стремясь к тебе, мне не дают покоя.
 

28. «Как состоянье счастья мне вернуть…»

 
Как состоянье счастья мне вернуть,
Ведь благодати отдыха не знаю:
От тягот дня стараясь отдохнуть,
Себя сильнее ночью утомляю?
 
 
Хоть день и ночь – враги между собой,
Меня пытая, пожимают руки:
День валит с ног дорожной суетой,
А ночь мешает спать тоской разлуки.
 
 
Чтоб угодить, твержу в ненастье: День,
Мой друг сегодня солнце заменяет,
Когда созвездья тучи прячут в тень,
Он вместо них тьму ночи украшает.
 
 
Но дни в ответ мои печали множат,
А ночь тоскою всё усердней гложет.
 

29. «Когда, гонимый злобой и судьбой…»

 
Когда, гонимый злобой и судьбой,
Отверженный и одинокий, плачу,
Тревожа небо жалобой – мольбой,
Напрасно на проклятья силы трачу,
 
 
Мечтаю уподобиться всем тем
Чьи доблести людское хвалит мненье,
Завидуя я злюсь, не пью, не ем,
Чем вызываю сам к себе презренье.
 
 
Раскаявшись, вдруг, вспомнив о тебе,
Перестаю завидовать и злиться,
Моя душа назло лихой судьбе,
Как птица, в небо с песнею стремится.
 
 
Тогда я, мыслью о любви твоей,
Счастливей и богаче королей.
 

30. «Когда на суд немых, заветных дум…»

 
Когда на суд немых, заветных дум
Воспоминанья вызываю снова, —
Горюет о несбывшемся мой ум
И судит за растрату лет сурово,
 
 
Тогда глаза, не ведавшие слёз,
Бывают вновь затоплены слезами:
От мук любви стенаю я всерьёз,
Бесценны те, кто были мне друзьями;
 
 
Горюя из-за прожитых обид,
Болею тяжко, как болел когда – то,
Печальный счёт страданий не закрыт,
За каждый грех удваиваю плату
 
 
Но стоит мне подумать о тебе,
Как снова благодарен я судьбе.