Kitobni o'qish: «О чем пел сверчок»

Знакомство

Ленка никак… ну, никак не могла заснуть. И время подошло позднее, и спать-то она уже давно хотела… А вот заснуть – просто никак. Не бывает такого? Это здорово, если не бывает. Хорошо, когда лёг, ладошку под щёку положил, и смотри себе сны до самого утра. А Ленке вот не засыпается.

Всё она слышит: и как у мамы на кухне гости пьют чай, как тихо смеются. Как машины за окном шинами шуршат, словно тоже спать просятся. И кошка за окном никак не успокоится, фыркает на кого-то.

Ленка так крепко зажмуривается, что глазам больно делается. А заснуть всё равно – никак!

Уже мама посуду помыла и пришла. Руки её были прохладные и ещё чуточку влажные. Девочке стало легче, когда мама провела рукой по лбу.

– Да ты горишь вся! И не спишь? Сейчас… чаю с малиной, – встревожилась мама.

– Я спать хочу, – пожаловалась Ленка. – А глазки не закрываются…

– Будь умницей, – сказала мама и дала всё-таки чаю с вареньем.

Ленка притихла. Ей не хотелось болеть, и потому она не стала рассказывать, как дразнился рыжий Толька. Это он сказал, что Ленке слабо пробежать под струей воды… из колонки. А ей и не слабо вовсе.

От чая лицо загорелось ещё больше. Звездочка в тёмном окошке мигнула и уплыла, сонно скрипнула половица под осторожным маминым шагом. «Пи-дж-жи-дззинь…» – раздалось вдруг прямо рядом с Ленкиной кроватью. То ли писк, то ли звеньк, но очень непривычный. Раньше такого она и не слышала. Ленка даже чуть приоткрыла глаза, но, конечно, ничего не увидела. «Это я сплю уже!» – обрадовалась девочка, и снова глазки поплотней закрыла.

– Пи-ли-ли-ле-зж-жикс! – опять раздался в тёмной тишине этот звук. Но теперь это вроде бы и мелодия была. А может и голосок…

Как будто кто-то притронулся к струнам маленькой скрипки. Такой маленькой и тонкой, как Ленкина рука, если через руку на солнце посмотреть. Рука тогда вся просвечивает, и видно даже, как бьются голубые жилки. Ленка представила и почуяла, как сама шевелит пальцами, хоть сейчас и у самых глаз пальцев не увидеть.

И ещё раз тоненько пропела скрипка.

– Ты из моего сна? – спросила девочка шёпотом, чтобы себя не разбудить.

– Ещё нет… но мне так хотелось тебя успокоить, – прозвенел кто-то. – Если хочешь, я буду приходить к тебе часто.

– Чтобы сон показывать?

– И сны тоже…

Голосок и вправду напоминал дрожание самой тонкой струны – вот попробуй-ка хоть и ты! Видно, и сам певец был маленьким да тоненьким.

– Ты очень тоненький? – осторожно спросила Ленка.

– Нет, не очень. Это у меня голос такой.

– Хороший голос. А кто же ты тогда? – спросила Ленка. И открыла всё же один глаз: вдруг разглядится тот голос!

– Я – Сверчок. Я понял, что ты заболеть можешь. И решил подружиться с тобой. Это хорошо, что малины выпила. К утру выздоровишь. Весной лучше не лезть под воду… закалиться сперва надо!

– Мы подружимся, – добавил ещё Сверчок, помолчав. – Я с тобой долго могу быть… если песни мои понравятся

– А ты и сказки знаешь? – спросила Ленка. И глаза широко распахнула, вдруг, мол, да и усмотрю эту зверушку говорящую!

– Я много знаю. И умею немало, – ответил Сверчок, которого она не видела. – Только ты крепче закрой глаза. И – слушай!..

Так Ленка и сделала. Он тогда и запел настоящую песню.

Утром солнце рано встанет —

Чок-Чок-Чок.

Ночь под солнышком растает —

Чоки-Чок.

Убегут болезни прочь,

Как бежит от света ночь!

По траве роса заблещет,

Смех девчоночий заплещет –

Ленка в садик побежит.

А там работа закипит:

Из песка построит дом,

Куклам жить удобно в нем;

Возле дома растёт сад —

Куклам спелый виноград.

– Чоки-Чок-Чоки-Чок,

Слушай, как поет Сверчок… —

Поливать сад созовет

Весь детсадовский народ:

Таню, Колю и Андрюшу,

И, конечно же, Катюшу,

Даже Толю позовем —

Веселее вшестером!

Лакомиться каждый рад,

Р-раз – и съеден виноград!

Ах, какая жалость:

И куклам не осталось!..

… День за днем пройдут в игре —

Не заметишь на заре,

Как ты на день подрастешь.

Ночь-день-год, – поёт Сверчок. —

Взрослой к маме подойдешь —

Вот и школе вышел срок…

Чок-Чок-Чок!

Лишь утром ляжет спать Сверчок,

Чоки-Чок.

Если вновь захочешь, к ночи

Стану скрипкой тонкой очень

Были-сказки говорить…

Сон у Леночки хранить…

Чоки-чок, чоки-чок,

Слушай, что поёт Сверчок —

Чш-чшок-ш-ш-чо-ок..,

– А-а… откуда ты знаешь, как Таню, Колю… и Катю зовут? – пробормотала Ленка.

– Я, правда, много знаю… вот и откуда ромашка твоя взялась тоже знаю. Спи, а я тебе рассказывать буду.

Ромашкины хитрости

На подоконнике и вправду стоял цветок в горшке. Совсем простой цветок – ромашка. Но красивый, Ленка любила его белые лепестки, жёлтый весёлый венчик, окруженный теми лепестками, словно крылышками.

– Мне его дядя Витя подарил, сосед наш, – прошептала Ленка.

– А как она к нему попала? Неужели не знаешь? – спросил Сверчок. – Ну, слушай тогда.

… Жила Ромашка в густом-прегустом лесу на поляне. На самой развилке большой тропы жила.

По той тропинке бегали всякие лесные звери. Мимо Ромашки никак они пробежать не могли. Всех она знала, и её все знали. Сразу веселее в лесу становилось, как её цветки появлялись. Поэтому Ромашку обходили осторожно, чтобы не наступить, не помять случайно белых ее лепестков.

А посредине цветка в лепестках у Ромашки горело маленькое солнце. Крохотное, зато такое же золотое и ласковое, как другое – на небе. Пчёлки даже уверяли всех, что ромашкино солнышко ещё и сладкое, а они-то уж наверняка знают, если говорят. Ведь пчелам некогда попусту болтать, они торопятся работать и мёд на зиму готовить.

Уже и заснуть собралась Ромашка в тот вечер. Свои белые лепестки сложила она все вместе, чтобы не помялись во сне, головку склонила долу – задремала.

Как вдруг из чащи лесной выскочил на поляну Заяц,

– Вечер добрый, Заинька! Как твои дела? – хотела спросить Ромашка, потревоженная его прыжком.

Но не успела и слова промолвить, как серый заплакал:

– За мной Лиса гналась… а только след я запутал, только на сторону я сметку сделал – здесь и Волка разбудил. Оба теперь догоняют… а я устал…

– Ты беги по этой дорожке, – качнула Ромашка головой, понимая, как опасно сейчас долго говорить да раздумывать. – Беги… и на слезы сил не трать. Беги же!

Лишь проводила Ромашка белый круглый заячий хвост, как выскочила Лиса. Рыжая-рыжая, даже хвост такой рыжий, что рыжее уже мог быть один ваш Толик, которого ты вредным считаешь. Но была Лиса ещё и очень голодной.

– Ты, Ромашка, не видела косого? Он, вроде, недавно здесь вертелся, – и Лиса понюхала воздух.

– Видела, Лисонька. Вот чуть не наступил на меня… – специально так сказала, чтобы ей лучше Лиса поверила. – Во-он куда побежал сломя голову…

Конечно же, Ромашка совсем в другую сторону указала, ведь здесь тропа разделялась.

Лиса и побежала, куда указали, быстро-быстро понеслась, только рыжий пушистый хвост замелькал меж кустами за деревьями. Ещё бы: она давно Зайца выслеживала. А пока гонялась – вовсе проголодалась.

Убежала Лиса, здесь и Волк выскочил.

Это был очень нетерпеливый Волк, а грубиян – каких свет не видывал. Весь лес его грубостью был обижен, лишь Медведю Волк не решался грубить. Но Мишка в том лесу уже и состарился, любил много поспать, и проделок Волка не замечал. Так что Волк делал, что хотел и разговаривал, как привык.

– Всё стоишь здесь, бесполезная трава, – прорычал вместо приветствия. – Говори, куда косой девался, да побыстрее: чую, меня эта рыжая проныра опередить хочет!

Так он о Лисе сказал. Один хищник на другого всегда рычит. Боится – хищнее его другой окажется. «А вот ничего не выйдет у обоих!» – сердилась про себя Ромашка, но Волку ответила учтиво:

– Вон туда, направо на тропе за ним Лиса шмыгнула…

Волк дальше и слушать не стал, только его и видели. Побежал даже быстрее лисицы, потому что и силы больше, и ноги длиннее, и хвост не такой пушистый – не цепляется за кусты да колючки, как у рыжей красотки.

«А ведь догонит Волк Лису обязательно. Пусть уж лучше между собой подерутся, раз без драки не могут…» – так думала напоследок Ромашка, засыпая снова. Она устала, волнуясь за Зайца, да и совсем к ночи время подошло.

Над лесом уже плавала большая медная луна, небо стало бархатно-черным, и звезды на том бархате перемигивались со светлячками. Ромашка покачала-покачала головкой на их перемигивание и вовсе успокоилась, забылась.

Не тут-то было! Визг и рычание выкатились на поляну. А с ними – Волк и Лиса, продолжая теребить друг друга. У Волка повисло одно ухо. Пушистая же шубейка Лисы пошла такими клочьями, что впору теперь искать новую!

– Это я первая погналась за косым! Он моим был, а ты его спугнул! – визжала лисица.

– Молчи, ты, куриная смерть! Ты мешала догнать, под ногами путалась. Ищи теперь ветра в поле! – рычал волчина.

Ага, удалось зайчишке удрать! Хотелось Ромашке засмеяться от радости, но притаилась, как могла, пригнулась к траве. Да плохо, видно, их знала, Волка с Лисой. Злые и голодные, разве могли они простить ей неправильную дорогу.

– Это она, она во всём виновата! – заверещала Лиса.

– По её милости мы голодные остались и подрались, – хрипел Вол, трогая лапой больное ухо и слыша бурчание пустого живота.

– Мы вырвем эту глупую траву! – закричали уже в один голос.

В мыслях Ромашка уже прощалась со знакомой пчелкой, что утром обещала прилететь…

Как вдруг… Много чего вдруг происходит, вот и я возле тебя «вдруг» оказался. А потом, может, так вдруг и исчезну. – Сверчок проговорил.

– Не-а…нада-а,а-а… – вовсе сонно прошептала Ленка.

… Как вдруг на поляне ещё один голос раздался. Человеческий.

– Вот удача! Сразу и серый, и рыжая бестия! – охотник это из-за дерева вышел.

И не стало в лесу рыжей злюки Лисы. И пропал насовсем клыкастый грубиян Волк.

А когда охотник уходил, то увидел Ромашку.

– Ох, какая же ты при луне-то красивая! Подарю-ка я тебя Леночке!

И выкопал цветок. Прямо с корнями выкопал, чтобы никогда не завяла. Вот и растёт она теперь на твоем окошке…

Но Ленка уже спала.