Kitobni o'qish: «Битва бессмертных»
Из сообщений мировых информационных агентств, июнь 2012:
«ВСАДНИКИ АПОКАЛИПСИСА!
Мировое сообщество всерьез озабочено угрозой, исходящей из России.
Неконтролируемые научные разработки поставили мир на грань уничтожения. Секретные эксперименты Министерства обороны РФ в области нанотехнологий закончились полным провалом: мельчайшие существа, наделенные интеллектом, – нановиты – вырвались из-под контроля и заразили город с миллионным населением.
Как стало известно, руководство стран Большой семерки предложило российскому Правительству и Президенту экстренную помощь в любой форме. Президент Российской Федерации издал указ, согласно которому дается зеленый свет приезду в Россию зарубежных ученых и технического персонала».
Часть I
Проводник
Глава 1
1
Ранним утром, когда легкая дымка, предвещая жаркий день, повисла над вымершим городом, войсковая группа, куда были стянуты силы и средства со всех военных округов, всех складов длительного хранения, – эта группа приступила к невиданной в истории вооруженных сил спецоперации.
С левого берега по двум основным мостам – с юга и с запада – выдвинулись колонны военной техники. Очутившись на другой стороне, солдаты химвойск, облаченные в герметичные защитные комбинезоны ЛГ-5б, с ранцевыми огнеметами в руках рассредоточились вдоль реки на всем ее протяжении, где она излучиной огибала город.
Вскоре был отдан приказ приступить к зачистке территории. Бойцы принялись выжигать все вокруг, оставляя за собой дымящуюся полосу между кромкой воды и склонами возвышенности, на которой раскинулся город. Образовалась выжженная береговая лента шириной около ста метров и протяженностью два километра. Построек там почти не было, лишь домик сторожа на лодочной пристани да еще здание спасательной станции возле пляжа. Все это было деревянное – и вмиг сгорело до головешек.
Первая фаза операции была закончена.
Не медля ни минуты, приступили ко второй. На внешней границе выжженной полосы протянули ограду из толстой сетки-рабицы, поверху которой щедро намотали спираль Бруно. Следующие тридцать метров заминировали. За минным участком возвели забор из бетонных двухметровых плит, также усиленный колючкой. Через каждые сто метров у второго забора установили караульные вышки с прожекторами.
У берега соорудили две мини-гидроэлектростанции. По реке курсировали военные катера с установленными на них крупнокалиберными пулеметами ДШКМ и малокалиберными зенитными орудиями ЗУ-23. На противоположном берегу были также оборудованы гнезда минометных расчетов. Военнослужащие удивлялись: какого черта! – ну ладно, «зушки» еще куда ни шло, они везде проявили себя только с лучшей стороны, а все остальное старье – из каких пыльных углов откопали древние пулеметы и прочую лабуду?.. Неужели нельзя было оснастить и вооружить подразделения оцепления чем-нибудь поновее? Увы, ответов не было. А предположение только одно: кто-то нагрел на этом деле загребущие руки. Например, генералы-тыловики.
В любом случае подходы к реке были заблокированы – и ладно.
В это же время с севера и востока, где пригороды плавно переходили в поля и леса и где не было таких естественных преград, как реки, цепи огнеметчиков принялись планомерно выжигать всю растительность – по направлению к городу. Военное руководство резонно полагало, что, создав буферную зону вокруг обреченного города, можно сдерживать распространение заразы. Зараженные люди, превратившиеся в полуразумных существ – зомби, не смогут преодолеть этот заслон. А зараженные наземные зверушки вряд ли проскочат через него… Правда, что делать с птицами и летающими насекомыми – этого никто не знал. Они ведь могут на своих крыльях и крылышках переносить заразу. В любом случае теперь обороне придавали самое серьезное значение.
Штаб по ликвидации последствий катастрофы, в который входило объединенное командование войск химзащиты, Внутренних войск, МЧС и еще нескольких спецподразделений и которым руководил сам Премьер, поставил четкую задачу: не допустить выхода агрессивных существ за пределы территории первоначального поражения. И еще Штаб принял беспрецедентное решение последовать рекомендациям засланного в Зону профессора Нахимова и руководимой им специальной группы: не применять ядерное оружие.
Было решено изолировать зону поражения, а затем начать планомерные зачистки города и прилегающей к нему территории. То есть, попросту говоря, выжечь там все подчистую, а затем сровнять с землей. Ибо, как заявили ученые, побывавшие в Зоне, этих наносуществ можно было уничтожить только высокой температурой – порядка тысячи градусов по Цельсию.
Но вначале «хозяева земли русской» решили проявить милосердие и вызволить из Зоны оставшихся в живых людей – в особенности команду Нахимова, который был им нужен позарез как главный специалист по возникшей проблеме.
В зараженный город была направлена смешанная команда бойцов и офицеров из подразделений специального назначения ВВ, ВДВ, ГРУ и ФСБ – численностью до взвода. Подразделению помимо обычных «Уралов» были приданы новинки российской военной техники: бронетранспортер БТР-90М «Росток» и боевая разведывательная машина БРМ-3К «Рысь».
2
Майор-эмчеэсовец Ракитин, согнувшись и стараясь ступать бесшумно, продвигался вперед по темному тоннелю коллектора. За ним так же осторожно двигались три согбенные фигуры с оружием в руках. То были командир роты спецназа внутренних войск капитан Слободчиков, сопровождавший со своим подразделением группу ученых, направившихся в Зону; бывший спецназовец ГРУ, затем осужденный на длительный срок, а ныне вообще непонятно кто – вырвавшийся на волю бээсник (так называли бывших сотрудников МВД, спецслужб, прокуратуры, спецназа, осужденных по закону) ка питан Подольский и его верный адъютант Штепа – сержант-спецназовец Денис Степанов, такой же бээсник, замыкавший группу.
Мужики искали пропавших товарищей.
Правда, пойти в поиск смогли лишь наутро – слишком опасно было выдвигаться сразу, да и надежда была, что парни сами вернутся в лагерь, к Башне. Но не вернулись – ни ночью, ни утром…
Башню, одну из двадцатиэтажек на Проспекте, в свое время облюбовал в качестве временного убежища именно Валера Подольский. После того как армия зомби напала на их первый лагерь – склады МЧС, где полегли все спецназовцы Слободчикова и рота химвойск, оставшиеся в живых – в основном женщины и дети – укрылись в этой Башне.
…Когда намедни Ракитин со Слободчиковым после отступления из захваченного зомби лагеря по подземным коммуникациям успели убраться оттуда (с ними попервоначалу были еще двое бойцов – Алексей Меркурьев и Михаил Зверев), а затем последним броском достигли новой базы, перед ними замаячили знакомые лица, и на лицах этих сияла первая, еще безотчетная радость… А майор с тоской подумал, что сейчас эта радость схлынет и ему, Николаю Ракитину, придется объяснять людям самое трудное… Например, что все, кто оставался на базе и прикрывал отход раненых, женщин и детей, теперь лежат мертвые. И слава богу, что мертвые, ведь могли и превратиться в зомби – в солдат Роя!
А что касается выживших товарищей… Так эти двое заупрямились и за каким-то хреном ломанулись в совершенно противоположную сторону – в подземные коммуникации. И где теперь Леха с Мишаней? А ведь их-то точно ждут тут две дамочки – молодая и постарше…
А подбирать нужные слова и успокаивать людей ему – командиру их поредевшей группировки. Так он думал. И – как в воду глядел.
Николай знал, что ему сейчас предстоит, потому мир для него расплылся, отошел, остались только эти лица… даже одно лицо – юное, женское, и даже не столько лицо, сколько глаза – серо-голубые, в которых Николай прочел сперва радость и надежду, а затем они потускнели, изменились, потемнели… в них появилась растерянность, а вслед за ней мелькнул настоящий страх.
– Что… – вырвалось у Светы. – Где?!
– Все в порядке, – Николай постарался улыбнуться.
Это было неправдой, но сейчас требовалось сбить первый испуг – дальше будет легче.
Майор в скупых словах описал, как они расстались с Алексеем и Михаилом в подземелье – говорил, дружелюбно глядя на Свету, но знал, что слушает его не только она. Сбежались многие: Ракитин успел заметить мать Светы Тамару, пожилого охранника Сачкова, профессора Нахимова с верными ему ассистентами… Психология сработала: лица прояснились, люди поверили, что случилась досадная ошибка, парни просто заплутали и скоро выберутся на верный путь.
«Пусть так, – устало подумал Николай, – пусть так…»
Но вот среди прочих мелькнуло лицо Игоря Рябинина: растерянное, рот перекошен… и Ракитина кольнула мысль, что у молодого ученого от перипетий последних дней крышу неслабо своротило набок… додумать не успел, да и не надо стало: из глаз биолога плеснул ужас, он выкрикнул то же, что слетело с нежных губ Светы:
– Где?..
Его Николай не мог утешить так, как ее. Здесь лгать было бессмысленно.
– Игорь! Будь мужчиной. Твой брат Павел погиб смертью храбрых. Это правда, и я не имею права скрывать ее от тебя. Крепись! Надо жить дальше. Мы все с тобой! Вот все, что я могу тебе сказать.
Стало страшно тихо. У Игоря жалко задрожали губы.
– Жить… Я… куда жить…
– Да, Игорь. Только так. Держись! Ты не баба.
Но Рябинин уже развернулся и побрел, расталкивая людей, как-то нелепо кренясь в левую сторону. Николаю грешным делом показалось, что парень вот-вот свалится… но нет, так и ушел куда-то.
Тут стало не до него, подошли Подольский и капитан химвойск Максим Рылеев, оставшийся без своей роты, – в общем, завертелось колесо… Николай автоматически ощутил себя в должности командира, стал осматривать новую базу, придираться к только ему заметным мелочам… все пошло привычным чередом.
Их заблудившиеся товарищи, Алексей Меркурьев с Михаилом Зверевым, в тот день так и не вернулись.
Света от слов Ракитина поначалу было успокоилась, но час шел за часом… и она запаниковала, начала горячо уговаривать себя: ничего, ничего, все будет хорошо, они вернутся, ее Лешенька придет… но вот потянулось долгое летнее предвечерье, вот оно перешло в сумерки – и Света решила, что больше обманывать себя незачем.
– Мама! – Она постаралась быть спокойной, убедительной. – Ты видишь: наши… – тут она слегка запнулась, – ребята не вернулись.
Тамара Викторовна знала, что дочь не то чтоб упрекнуть ее за вулкан страстей с грубым летехой-омоновцем Зверевым – слова не скажет, напротив, всячески поддержит… но все-таки немного стеснялась.
– Ничего, Светик, – ласково сказала она. – Главное, не сдаваться. Не терять надежды. Никогда! Наши мужчины, слава богу, своих не бросают.
При словах «наши мужчины» Тамара выразительно посмотрела на дочь – во избежание двусмысленности. Но дочь и так прекрасно поняла мать. Не сказать, что успокоилась – тревога все же не оставляла ее, – но постаралась ободриться. «В самом деле, – подумала она, – Ракитин, Подольский… да и все наши вояки – настоящие мужики, они своих не сдадут. Пойдут искать!»
Так оно и вышло, хотя не сразу.
Поздно вечером поредевший штаб собрался на первую оперативку в новом месте. Настроение дерьмовое, но каждый из собравшихся уже привык крепить волю. Поэтому хотелось сделать все и сразу, но было ясно, что силы следует беречь.
– Ну что, – привычно начал Ракитин, – даю краткий обзор…
И, как всегда, толково осветил суть дела. Число всех, включая самых маленьких деток, – таковых насчиталось полсотни. Из них число боевых единиц – чуть больше двух десятков, не густо, черт побери!.. Число раненых – пятеро, один тяжелый успел загнуться. Техника – пять «Уралов», бронетехнику пришлось бросить; оружие, боеприпасы – на исходе. Провиант, вода, медикаменты – тоже в обрез. Приблизительное число погибших там, на базе, – свыше шестидесяти человек. И – двое пропавших без вести…
При этих словах профессор Нахимов болезненно сморщился:
– Ах как досадно! Какое невезение!.. Майор, нам нужно непременно найти Меркурьева. Во что бы то ни стало!..
Николай посмотрел на адепта науки.
– Вообще-то, господин профессор, – с особой интонацией вымолвил он, – пропали двое наших боевых друзей: Меркурьев и Зверев. И во что бы то ни стало искать нужно обоих…
До профессора не сразу дошел сарказм Ракитина, но, когда дошел, ученый смутился:
– О, простите, конечно, конечно! Я как-то не подумал… то есть я думал в первую очередь с научной точки зрения, и поэтому…
– В следующий раз, Герман Львович, – предельно вежливо произнес Николай, – думайте, пожалуйста, со всех точек.
Повисла неловкая пауза… Подольский первым нарушил ее.
– Ребят надо искать, вопросов нет. Завтра с утра и двинем. Главное – эту ночь продержаться. Завтра, надеюсь, эвакуация все же начнется? – обратился он к Нахимову.
Тот пожал плечами:
– Обещают…
– А обещанного три года ждут, – хмуро пошутил Николай. – Ладно, ладно, это я так… Все, готовимся к отбою! Максим, караульная служба на тебе. Организуй!
– Есть, командир, – серьезно сказал Рылеев. – Правда, бойцов-то у нас…
– Других не будет. – Ракитин встал. – И с оружием невесело, и патронов еле-еле. Значит…
– Значит, сделаем из того, что есть, – поднялся и капитан. – Тогда, возможно, и нам придется на часах постоять.
– Без проблем, – отчеканил Валерий. – На до – постоим.
Ракитин хлопнул ладонями по столу:
– На этом совещание считаю закрытым! Напоминаю: столовая у нас на третьем этаже, бабы там кашеварят – кто еще не ужинал, валяйте.
Люди малость повеселели, кто-то засмеялся… А Нахимов вдруг спохватился:
– Да! А где же Рябинин? Что-то я его не вижу…
И вновь профессора пришлось огорчить.
Игорь, потрясенный смертью брата, ушел в одну из квартир, лег на диван да так и не встал: лежит лицом к стене, не говоря ни слова и никак не реагируя на попытки расшевелить его.
– Ах ты, вот ведь незадача! – не на шутку расстроился Герман Львович. – Это ведь шок. Какие могут быть последствия?!
Николай знал какие – совсем ведь рехнется парень. Но причитать некогда, предстояла трудная ночь: в самом деле, прав Валера, надо продержаться до утра, а там уж как-нибудь…
Впрочем, ночь прошла спокойно. В жуткой тьме пораженного невиданным доселе оружием мегаполиса, конечно, слышались какие-то зловещие звуки – неясные стоны, отдаленный грохот и даже рокот моторов, а часовые видели из окон двадцатого этажа цепочки огней: похоже, двигались колонны техники. Что задумал, к чему стремился Рой?.. Этого люди не знали, тревога томила их.
Впрочем, когда рассвет озарил вымершие кварталы, все с облегчением вздохнули – худшего не случилось, а при свете дня уже не так страшно. И даже Тамара со Светой воспряли духом: всякая правда лучше неопределенности… Тут же началась подготовка экспедиции – Ракитин решил принять в ней участие лично, а командование лагерем возложил на Рылеева. Старшим же разведгруппы стал, естественно, Подольский.
Это было разумно. А кроме того, Николаю хотелось своими глазами убедиться, «живы» или «нет». И в глубине души он надеялся, что все же – да, живы.
3
Майор дошел до памятной развилки и коротко мигнул фонариком – стоп! Выждал, когда остальные подтянутся, замер, прислушиваясь. То же сделали трое спутников – застыли, выжидая, слушая темноту. Потом разом включили фонари.
Ракитин внимательно осмотрел стены – вот она, стрелка, указывающая путь, по которому ушли их пропавшие товарищи. Он показал жестом – вперед! Они двинулись в ответвление тоннеля.
Через каждые пятнадцать-двадцать метров виднелись знаки – те двое исправно оставляли начертанные мелом стрелки на стенках. Аккуратист Меркурьев знал свое дело. Майор был уверен, что это именно Леха оставлял метки – омоновец Миша Зверев не того сорта человек, попросту раздолбай.
– Куда же вы делись, чудилы? – чуть слышно прошептал Николай Ракитин. – Зачем поперлись в сторону?..
Он с удивлением вспомнил, что Алексей был стопроцентно уверен в своей правоте – мол, вот туда надо идти, словно его… да, словно его кто-то звал. Вот чертяка – он же не ошибался до сих пор ни разу, у него же Дар был. Леха чуял опасность за версту – ясновидец! Чего ж поперся хрен знает куда?!.
Николай поймал себя на мысли, что скрежещет зубами. Ну да, мать-перемать, привязался он к бывшему журналисту… Не потому, что соседи они были по лестничной клетке – это тоже, конечно. Но в другом дело – Меркурьев стал как бы их талисманом или ангелом-хранителем. И вообще путевый он парень, этот Лешка! Да и Миша тоже молодец – конь с яйцами, язви их обоих! Лишь бы не пропали, придурки! Лишь бы…
Так, уже тридцать метров вроде прошли, а стрелки-то закончились. Он поднял руку – в свете фонаря идущие вслед за ним заметили знак и остановились. Майор повернулся, поманил к себе Подольского, прошептал:
– Слышь, спецназ, стрелки кончились, я пройду вперед еще метров двадцать – если нет их и дальше, то возвращаюсь. Ждите меня здесь.
Тот кивнул:
– Есть!
Ракитин вернулся через пару минут, на вопросительные взгляды товарищей помотал головой – нет. Указал рукой – назад. Он дошли до последней стрелки, огляделись – ничего. Двинулись обратно. Вскоре в поле зрения показались скобы лесенки, ведущие к люку.
Молча, не сговариваясь, полезли наверх. Подольский пошел первым. Осторожно приподнял уже немного сдвинутый кем-то люк, огляделся – вроде чисто. Махнул остальным – можно. Сдвинул люк в сторону, выпрыгнул, откатился, занял оборону, поводя стволом автомата в стороны. Пусто.
Вылезли остальные. Тут же залегли, ощетинившись стволами.
Они очутились во дворе-колодце, плотно окруженном со всех сторон девятиэтажками. Здесь было сумрачно, лучи восходящего солнца пока не достигали этого места. И тишина, давящая на барабанные перепонки, а вместе с ними – и на нервы. Снайпер Подольский, самый зоркий из них, прищурившись, всматривался в подозрительную темную кучу в дальнем углу. Мать твою! – до него дошло. – Это же…
Он привстал на колено, целясь из своего оружия. Все повернули головы в ту сторону. Затем поднялись и пошли.
Ближе, еще ближе, стволы нацелены в груду… груду тел. Боже, так их тут целая рота – не меньше! Зомби! Все мертвые – мертвее не бывает. Почти у всех разбиты черепа, прострелена грудь. И многие – черт, да они поломаны как куклы!
– Срань Господня! – по-киношному ругнулся Штепа. – Это кто же из них сделал? Оба?..
Слободчиков хмуро глянул в его сторону, что-то заметил прямо по курсу, подбежал. К машине подбежал – «шестерка», вся искорежена. Рядом – тоже трупы. И асфальт весь в бурых, уже подсохших пятнах…
Где же ребята? Твою мать, где Меркурьев и Зверев?! Если они стольких покрошили, то куда же сами-то делись?.. Капитан Слободчиков растерянно топтался на месте. Дальше не видно ничего и никого – ни трупов, ни следов, никого вообще. И врага не видно.
– Нужно прочесать округу, – глухо произнес подошедший Ракитин. – Может, еще найдем их.
Отвернулся, зачем-то отсоединил магазин, тупо глянул на блестящее тельце верхнего патрона, защелкнул обратно. Вот сука! Не надо было их отпускать – приказал и баста! Приказы командира не оспариваются и не обсуждаются. Развели демократию. Да нет – детский сад развели! Ясновидение, предчувствие… Предчувствие чего – смерти?.. Куда понесло вас, братишки?!. Горькая гримаса исказила лицо командира. Он повернулся к своим:
– За мной.
Все, включая формального командира группы Подольского, беспрекословно подчинились. Четыре фигуры в камуфляже, с оружием наперевес и с болтающимися противогазными сумками на поясе двинулись вперед.
4
Пропасть, гора. Падение, взлет. Вниз, вверх. Ух ты, круто! Только вот голова слегка кружится, оно и понятно – американские горки, блин!
Но – темно. Как у негра в ж… в брюхе. Ха! Он решил больше не ругаться, ведь он может скоро стать отцом. Какой пример даст дочери… А почему не сын. Нет, точняк, я уверен – дочка будет. Дочка?.. Так это…
Где?.. Где это? Что с ним такое? Где друзья, Леха, Тамара?..
– Где все?! – заорал он. Или подумал, что заорал.
Ох как плохо! Чертовы американские горки… гонки… Тошнит что-то. Хреново мне…
Это же…
Память урывками, толчками, багряными ошметками возвращала в прошлое. Что-то было, что-то такое… Был бой. Кровавая сеча… Да, он рвал врагов зубами и руками! Крошил их. А потом – потом он умирал. Весь поломанный, в кровище – своей и чужой, издыхая, на автомате полз к домам. Где когда-то жили люди.
Заполз в открытую дверь брошенной квартиры. Там зарылся в кучу тряпья. И – умер?
Нет! Не умер.
Не умер, не умер, не умер!..
– Я жив, суки! Жив! Ж-и-и-ив!..
Он раскидал тряпки вокруг себя. Извиваясь, попытался встать. Нету сил – вообще никаких. Как наколотая на иголку букашка. Только трепыхаться остается.
Багровые пятна перед глазами – мельтешат, тупой болью отдаваясь в голове. Мозги кипят – сейчас расплавятся. Треснет черепушка от избытка давления и вытекут мозги. Будет он ходить по белу свету пустоголовый. А будет ли ходить-то?..
Острая боль прострелила затылок, ушла к лобным пазухам и спустилась вниз, перехватывая горло спазмом. А потом спицей вонзилась в сердце.
Он закричал, и крик его постепенно перешел в рык, а после – в шипение. Тело выгнулось дугой, напряглось до предела – так, что затрещали позвонки. Затем рухнуло обратно. И тьма вновь поглотила его.
Но во тьме жили монстры. Они звали его к себе. Они… обещали – жизнь, силу, могущество. Нужно было только принять их в себя.
И он принял.
Вскоре с запыленного, захламленного пола поднялся тот, кто некогда был человеком. Лейтенантом городского ОМОНа Михаилом Зверевым. Но это было в прошлом. А сейчас на свет родился Монстр.
