Kitobni o'qish: «Архарим»

Здравствуй, Дэниел.

Сейчас, без содрогания разума и путаницы в голове, мне сложно правильно даже написать письмо. Поэтому я начну по порядку.

Как тебе известно, моё имя – Алис Де Аллен. Я являюсь профессором исторического факультета, кафедры истории древнего мира. В сорок шесть лет мрак и пустота полностью поглотили мой разум. Сейчас я не чувствую ничего, кроме страха, адской боли и осознания того, что никак не воспринимается, или раньше не воспринималось. Безумие поработило меня и совсем скоро уничтожит остатки моего разума до конца.

Тебе ведь известно, что ранее я никогда не был вовлечён в оккультные науки, и даже что-то подобное меня никак не могло заинтересовать – а даже наоборот: как научного сотрудника, меня отталкивало всё, что связано с метафизикой. Даже уже не могу вспомнить, какая глупость заставила меня углубиться во мрак неизведанного и осквернить мой рассудок.

Моя плата за знания, которые получил, слишком велика, мой друг. Отныне мне суждено видеть, кто или что обитает внутри нас, – и поверь, почти все меченные. Думаю, ты или любой другой человек, оказавшись на моём месте, не осудили бы меня за то, что собираюсь сделать после отправления этого письма. Я спущу курок пистолета у своего виска и закончу кошмарные мучения, кои убивают меня эффективней любой другой пытки.

Не знаю, сколько точно дней я брёл сквозь сумрак сознания, дабы найти способ ослабить эту тварь внутри меня. К счастью, мои поиски увенчались успехом. Морфий – он заглушает голос, который управляет существом внутри. В итоге оно становится слабым и бесполезным, но это лишь на время.

Я надеюсь, что эта информация вам не понадобится, но если вдруг встретишь эту тварь, то морфий – единственный способ вернуть контроль, хоть на малое время.

Я отправил вам важные страницы из моего дневника. Они приоткроют завесу неведомой, кошмарной тайны, и вы поймёте, что наше существование ничтожно и бессмысленно. Я бы хотел сравнить наше бытие с каким-либо животным, либо же с бактерией, но увы – мы все равны.

Конечно, я предполагаю, что вы не поверите даже в малую часть написанного, но мой долг – предупредить вас, хотя бы попытаться. И если мне удастся это сделать, и вы приложите усилия к данной информации, и сможете победить настоящее зло – то мои страдания были ненапрасны.

Мне досадно осознавать, что больше нам не суждено будет увидеться.

Прощай, Дэниел.

Твой старый друг.

Алис.

День первый. 10 мая.

Я давно не делал записей в личный дневник, ведь разнообразие дней моих обрело серый оттенок. Сегодня со мной произошёл забавный случай, который заставил вновь взяться за перо и журнал.

Утром, прогуливаясь по парку на улице Штрасе Дес Шиккзальс, я заглянул в трактир “Чаша Сия”. Должен заметить, что я не любитель таких злополучных заведений, ибо оно внушает ужас одним лишь своим внешним видом. Ветхое деревянное здание в ужасном состоянии. Внутренний зал виднелся ещё с улицы сквозь кривые и полуразложившиеся столетние доски. Кривые оконные рамки и разбитые по углам стёкла скорее отвергали своим видом, чем приветствовали. Мох свисал с угла крыши, окутывая половину здания, словно паук опутывает свою жертву паутиной. Открытие дверей сопровождалось характерным предсмертно-стонущим скрипом ржавых петель.

Внутри было не лучше. Пол прогибался под каждым шагом и преследовал своим треском. На стенах расползалась плесень, словно болезнь. Гостевой зал был достаточно мрачен из-за отсутствия света – светила лишь одна одинокая люстра. В центре находилось около пяти больших столов, по краям стояло около десятка столиков поменьше. У стены располагался прилавок с дешёвыми крепкими алкогольными напитками. Все бутылки были прозрачны, и мутный цвет содержимого отвергал мой взор. Единственная причина, по которой я не бежал оттуда – было некое внутреннее ощущение, что сейчас должен здесь быть. Также стоит подметить, что это место известно своей контрабандой: за определённую цену здесь могут предложить действительно хороший алкоголь, который принесут из закромов. По слухам, во всём городе нет такого разнообразия.

Я присел у окна – вид на аллею через дорогу отвлекал меня от явного бардака. Через короткий промежуток времени ко мне подсел неизвестный мужчина средних лет. Он выглядел ужасающе. Это был высокий мужчина с окровавленной и разорванной рубахой. Его глаза были наполнены безумием, а на открытых участках тела не было и живого места. Шрамы и запёкшаяся кровь вперемешку с грязью придавали ему «интересный» оттенок.

– Привет, Алис. Как ты похож на своего отца. Я прекрасно его помню. Вы словно две капли воды, – проговорил незнакомец с заплетающимся языком.

Я промолчал, но был весьма удивлён, что такая заблудшая личность была знакома с моим отцом – одним из лучших преподавателей исторического факультета университета Тенбграда.

– Не дозволено ведь профессору вести беседу с таким, как я, я ведь прав!? – еле перебирая губами с агрессивной интонацией, произнёс незнакомец, пытаясь вызвать у меня хоть какую-нибудь реакцию.

Я продолжал молчать в ответ.

– Алис, если тебе интересно, что случилось с твоим отцом, то тебе нужно ответить мне, – с игривостью пробормотал человек, повышая тон и создавая на лице ехидную улыбку.

Здесь эмоции взяли верх.

– Кто ты такой? – привстав со стула, глядя в глаза и приблизившись к нему, ответил я слегка агрессивным тоном, не сдержав эмоций.

– Друг мой, я знаю, что с ним случилось, я знаю, куда он пропал. Я скажу больше – он жив, – проговорил он, приблизившись ко мне и выпучив глаза так, что словно сейчас они покинут свои орбиты.

– Вы мне противны и смешны, – успокоившись, проговорил я, присев на стул.

– Я не могу ответить тебе на этот вопрос, ибо ты не знаешь и половины того, что знал Александр. Запомни: катакомбы. Тебе нужны катакомбы.

– Какие ещё катакомбы? – услышав мой вопрос, он резко отпрыгнул от моего столика, словно примат, и уселся за свой одиночный столик в углу заведения, периодически оборачиваясь и посматривая на меня через плечо.

Что он может знать о моём отце? Зачем он мне это рассказывает? Вопросы мгновенно вскружили мне голову. На этот раз моё одиночество прервал официант, которого сначала даже не заметил.

– Вы готовы сделать заказ? – глядя на меня, спросил молодой человек, держа блокнот в правой руке.

– Синьор, вы готовы сделать заказ? – официант спросил второй раз.

Парень не сдержался и принялся щёлкать пальцами перед моим лицом.

– Да-да, что такое? – с непонимающим лицом спросил я.

– Вы заказ будете делать? – с недовольной миной в третий раз пробормотал официант.

– Да, конечно.

Я заказал, как обычно, две рюмочки кальвадоса и не более, после чего официант покинул меня и отправился к бару. Спустя минуту раздался скрипучий звук – открыли люк. Через минуты три-четыре раздался хлопок – люк закрылся. Официант принёс мой заказ. Чёрт, здесь действительно хорошая выпивка. Как минимум, лучшая в городе – не то чтобы я любитель выпить, но побывал во многих заведениях Тенбграда и его окрестностях.

Я изредка поглядывал на незнакомца, а он смотрел на меня своими безумными, вытаращенными глазами – в них словно не было души. В трактире я просидел ещё примерно час. Я пришёл к выводу, что тот пьяница – сумасшедший, и о моём отце знает лишь из статей. По-другому и быть не может. Выпив ещё пару рюмок кальвадоса, покинул заведение.

На улице стояла прекрасная солнечная погода. Это редкость для этого города, ибо холодный, ноющий ветер, пронзающий до костей, вперемешку с вечным дождём для портового города принято за обыденность. Пройдя полпути, остановился на перекрёстке. Справа от меня стояла библиотека. Это здание напоминало собой готический собор. Высокое здание с устремлёнными ввысь башнями, фасад был гениален и неощутим в своих размерах. Большое обилие арок, окон представляли собой хитросплетения архитектуры так, что сосчитать их было сложно, но явно более десятка. Центральный шпиль возвышался ввысь, и, глядя на него, внутри пробегало чувство беспомощности, словно некий великий титан стоит перед тобой. Каждое из окон освещало близь лежащие дорожки своим индивидуальным витражом. Когда я был мальчишкой, слышал много историй о том, что это когда-то была церковь, и в ней произошло что-то ужасное. Дабы это здание функционировало и не отпугивало людей, часть его была слегка перестроена.

Вспоминая те времена, на меня мгновенно волной нахлынули воспоминания. Когда-то сюда меня водил мой отец. Мы с ним почти каждый день засиживались до позднего вечера, погружаясь в литературу разных сортов: сказки и рассказы, истории и мифы, романы и стихи. Смутные времена настали сразу после того, как отец не вернулся с экспедиции, которая проходила на неизведанных землях. Никто не говорил нам, где она проходила и какой несла в себе характер.

Летая в своих воспоминаниях, не заметил, как подошёл к ступеням библиотеки. Передо мной раскинулось большое и гордое достояние – кладезь знаний. Оттолкнув двухметровые двери, коротким шагом вошёл внутрь. Оно было как в моих воспоминаниях – словно вернулся в прошлое. Я даже нашёл тот самый стол, за которым мы сидели. Примерно лет тридцать пять, то ли тридцать семь назад я выцарапал здесь буквы “А и А” – Алис и Александр.

Также противовесом моим тёплым воспоминаниям выступили те мрачные из закоулков памяти картины, которые стали причиной, из-за которых перестал посещать это место. Тому была личность – человек в тёмно-синей старинной робе. Он всегда сидел через три стола от нас, и в его старых, сморщенных руках была ветхая рукопись. Однажды он отошёл, оставив книгу на столе, и моё детское любопытство взяло верх – я стянул книжонку со стола и открыл её. Там всё было написано на каком-то непонятном языке. Рассматривая страницы, я ощутил некий хлопок на своём плече, после чего старая и костлявая рука стала сжимать мою кожу.

– Ещё хоть раз прикоснёшься к чужим вещам – лишишься своих гнусных ручонок, – хриплым, угрожающим голосом проговорил старик за моей спиной.

После чего он выхватил фолиант из моих рук и уселся на своё место, окинув меня ужасающе-пугающим взглядом. Я чувствовал себя напуганным до мозга костей, также чувство вины грызло меня, словно осквернил что-то святое. Именно после этой ситуации и вовсе перестал сюда ходить.

Медленно поднимая глаза, заметил, как через три стола сидит он. Всё тот же старый и сморщенный, и в руках была всё та же ветхая книга. Я испытал лёгкое головокружение и непонятное ощущение, словно потерялся в пространстве. Я словно оказался во сне – ведь это не может быть он. Когда дрожь отпустила меня, решился подойти к нему.

– Извините, а не подскажете, где здесь уборная? – сквозь дрожь в своём голосе спросил у старика, дабы получше рассмотреть его.

– Тогда тебе не ясно объяснил, сынок? Пошёл отсюда! – с безумием и агрессией в глазах ответил мне старик.

Ничего не понимая, погружаясь словно в транс, отошёл в сторону – словно вновь детский испуг, и я – беспомощный и беззащитный ребёнок. Это он. Это тот самый голос и интонация. Я вспомнил его лицо – ведь оно до боли отпечаталось в моей памяти. Этого ведь не может быть правдой. Быстрым шагом, направившись к выходу и выйдя на улицу, направился в сторону своего дома. Я чувствовал, как он идёт за мной, но это был не старик, а следовавший за мной страх. Здесь явно что-то не так. Придя домой, дал себе обещание: узнать всё, что возможно, о библиотеке.

День третий. 13 мая.

Наконец-то. Вот оно – то самое, что я так долго искал. Правда, ради которой я рылся в архивах, опрашивал людей, терял сон. И теперь, когда она передо мной, я не чувствую торжества. Нет, только тяжёлый, липкий ком недоумения, сдавливающий горло. Чем глубже я копал, тем больше вопросов всплывало на поверхность.

Всё началось с чертежей. Через старого знакомого – архитектора, а затем и его приятеля из мэрии – я добыл документы столетней давности. Как раз того периода, когда здание библиотеки перестраивали. И вот что выяснилось: раньше на этом месте стоял собор. До того случая…

Несколько человек пробрались внутрь и совершили нечто невообразимое. Они принесли человеческую жертву. Жертвой оказался старик в тёмно-синей робе – его личность так и не установили. Первая мысль: "Неужели это он?" Но нет, не может быть. Ведь того старика убили. Убийство было… особенным. Тело нашли с кинжалом в груди, лицо – содрано, кожа аккуратно срезана и уложена поверх обнажённой плоти. А горло… Горло перерезано несколько раз, будто палач хотел убедиться, что жертва не задышит вновь.

Власти постарались замять историю. Никакой паники, никаких подробностей в газетах. Лишь скупые строки в полицейских отчётах. А потом, спустя время, в городе появился – Чарльз Адексон. Выкупил здание, перестроил его и открыл библиотеку. Почему? Зачем?

Но самое интересное – в деталях. Сравнив старые чертежи собора с новыми, я обнаружил несоответствия. На первоначальных планах были обозначены катакомбы. Целая сеть подземных ходов, опутывающих город, словно корни древнего дерева.

Катакомбы… – Эхо этого слова отдалось в моей памяти. Не о них ли бормотал пьяница в баре?

С каждой секундой страх сжимал меня всё сильнее. Мысли путались, руки дрожали так, что я едва удерживал бумаги. Голова гудела, будто набитая спутанными нитями – тяжёлыми, липкими, невозможными для распутывания. Но одно я знал точно. Мне нужно спуститься в катакомбы. Это не просто желание. Это зов, навязчивый и необъяснимый. Будто что-то – или кто-то – тянет меня туда, в темноту.

День четвёртый. 14 мая.

Сегодня я снова был в библиотеке, наблюдая за таинственным стариком. Тридцать минут я просидел за соседним столом, выжидая. Когда он поднялся, я двинулся ему навстречу, чтобы рассмотреть поближе. Заметив меня, он замер. В тот же миг судорога сковала ноги, но я успел разглядеть на его лице шрам – овальный контур, будто обведённый по краям. Не помню, что со мной произошло дальше – лишь страх и ярость, красная пелена перед глазами и внезапный приступ головокружения. Когда я рухнул на пол, сведённый судорогой, старик направился в подсобное помещение.

Боль отступила, пелена рассеялась. Я поднялся и… последовал за ним. Не знаю, что мной двигало. Но подсобка оказалась пуста. Я обыскал каждый угол, заглянул в самые дальние закоулки – ни души. Как человек мог просто исчезнуть? Разве что… если это не человек. Безумные мысли нахлынули волной, грозя окончательно затопить мой пошатнувшийся рассудок, пока я не осознал: здесь должен быть вход в катакомбы.