Kitobni o'qish: ««Овод»»

Серые лохматые облака летели низко. Костя и Тамара, запрокинув головы, смотрели, как навстречу облакам падает и не может упасть парашютная вышка.

– Будто на экране, – сказал Костя. – Замедленная проекция.

– Ну, вот опять ты со своими терминами, – хмыкнула Тамара. – На экране облака всегда плоские и ужасно скучные…

– Не всегда. Это зависит от…

– Не спорь, – она тряхнула косой. – Они скучные, как твои разговоры о съемках, композиции, освещении и… тоска в общем…

Костя пожал плечами и зашагал вдоль забора стадиона, на котором таяли бугорки липкого снега – следы недавней игры мальчишек. Костя в другое время, пожалуй, тоже «вспомнил бы детство» и пустил в забор пару снежков. Но сейчас он шел и сердито размахивал портфелем.

Но долго сердиться он не мог.

– Ты все дразнишься, – начал он, – а киноискусству, если хочешь знать, принадлежит будущее.

– Вот новость!

– И потом, воспитательное значение… Хороший фильм может помочь человеку смелый поступок совершить, или даже…

– Уж не хочешь ли ты рассказать еще раз, как, посмотрев «Чапаева», решился в конце концов прыгнуть с парашютной вышки?

– А что? – обиженно блеснул очками Костя. – Да нет, я не про то… У меня в отряде один мальчишка есть. Вчера он «Овода» посмотрел. Так вот… Вечером он на лыжах в Покровку бегал. За книгой для больного товарища. До Покровки двенадцать километров, а дорога через лес. Вернулся уже в одиннадцатом часу… Мне это мать его товарища рассказала, того, который болеет. Вот пожалуйста: влияние героического кинообраза…

Тамара молчала. Она вспомнила, что именно вчера вечером начался плотный теплый ветер, который громыхал железом крыш и заставлял таять снега…

Сначала думали, что в кино пойдет весь шестой «А». Но оказалось, что многие видели «Овода» раньше, и желающих собралось человек десять.