«Мальчик со шпагой» kitobidan iqtiboslar

— Может быть... Но, видишь ли, Серёжа, такие чудеса случаются раз в жизни. Не чаще. И надеяться на них не надо.

— Я понимаю, — тихо сказал Серёжа. — Ну и что же? Мне и одного хватит на всю жизнь.

— Тебе... А другим?

— Другим?

— Да. А как же... Ты сейчас рад, спокоен даже. А кто-то в этот миг зовет на помощь. Ты думаешь, всадники спешат и туда?

— А что же мне делать?

— Будь всадником сам. Не обязательно на коне и в шапке со звездой, не в этом главное.

Если человеку одиноко и страшно, кто-то должен оказаться рядом.

Обида нарастала, как боль, когда прижигаешь йодом ссаженный локоть: первую секунду еще ничего, а потом жжет все сильней, сильней – прямо слезы из глаз.

В окружении ребят стояла круглая тетя в цветастом халате. Она прижимала к животу красный футбольный мяч и кричала. Кричала о том, какие все вокруг паразиты, особенно дети, и как они отравляют ее несчастную жизнь, и что она не отдаст мяч, пока не придут родители и не расплатятся за все причиненные ей убытки и унижения. Это и была Дзыкина.

- Я больше не могу. Всю жизнь, с самого детства, она донимает меня этой фразой: "Вместо того чтобы..." Видите ли, вместо того, чтобы купить костюм, я покупаю телескоп... Вместо того, чтобы смотреть хоккей вместе с милым Васей, я включаю симфоническую программу... Вместо лекций я иду на свидание... Вместо того, чтобы жить "как все люди", я живу как... Тьфу!

Олег приподнялся на локтях и крикнул в закрытую дверь:

- Я живу не "вместо", а так, как хочу! Лучше вас! Ясно тебе?

А если проходить мимо всякой несправедливости, то станешь хорошим человеком. Легко и просто.

Данилкин голос зазвучал удивительно серьезно. Даже печально: – Ну, ребят я соберу. А капитаны? Я, Митька да еще Димка. Ты же видишь, сколько всяких дел… Когда вы приедете? Можно завтра? – Данилка, ты здоров? – спросил Серёжа. – Завтра! За три тысячи километров! – Самолетом же… – А знаешь, какие очереди за билетами? Здесь ведь юг! – Ну, постарайтесь! Ладно? Вы постараетесь? Алло! Ты слышишь? Серёжа еще слышал Данилку. А тот его – уже нет. Потом Данилкин голос угас, и короткие гудки зазвучали громко и непреклонно. Очень близко Серёжа увидел Генкино лицо. Кузнечика можно было не спрашивать: в глазах у него была уже дорога. Саша стоял рядом. – Что? – сказал он. – Заиграли трубачи тревогу? – Не трубачи, а барабанщики, – отозвался Генка. – Саша… Тут ничего не поделаешь. Только вот как быть с билетами? В кассу не пробьешься… Ну чего ты так смотришь? Да не бойся, мы не выпадем из самолета! – Не выйдет, друзья, – сказал Саша. – Никуда вы завтра не поедете… – Саша! – сказал Генка. Саша серьезно продолжал: – Билеты не проблема. Говоря по секрету, я могу их забронировать через заводоуправление. Но есть один очень важный вопрос. – Что? – откликнулся Генка.

Хорошее было у станции название. Очень для нее подходящее. Мальчик пришёл сюда рано утром, и, пока

Пес одобрительно задышал, подошел вплотную и сунул морду мальчику под

Человек устроен так, что ему обязательно нужен приют. Если он едет в вагоне, то привыкает к своей полке, и ему кажется, что эта полка – его маленький дом. Если он устраивается на ночлег в лесу под сосной, то сразу начинает отличать свою сосну от других: это дерево приютило его, и оно теперь ему ближе, привычнее, чем остальные.