Kitobni o'qish: «Тень разума»

### Пролог

Пустота. Приятная, безмолвная пустота, окутывающая всё вокруг. Ни звука, ни движения – только ощущение лёгкости, когда каждый вдох приносит чувство свободы.

Здесь нет ни света, ни тьмы. Только тишина – бесконечная и неизбежная, где нет ни прошлого, ни будущего. Невозможно найти утешение, потому что вокруг нет ничего, кроме самого себя. И это то, чего все всегда боялись больше всего – остаться наедине с собой, лицом к лицу с тем, что скрывали годами.

Ночные переулки города были для Люсии не просто местом охоты – они были её убежищем, где она могла снять все маски и быть самой собой. Тьма скрывала её от посторонних глаз, даря ощущение абсолютной свободы. Здесь, среди тишины заброшенных улиц, она растворялась в тенях, становясь частью этого забытого мира, где никто ничего не требовал и не ждал от неё.

Обшарпанные стены и сырые фасады домов выстраивались вдоль узких улочек, как безмолвные свидетели её присутствия. Тусклый свет редких фонарей отбрасывал размытые тени, превращая улицы в картины, где реальность смешивалась с иллюзией. Холодные кирпичные стены, покрытые плесенью и граффити, отражали её внутренний мир – разрушенный и отстранённый.

Люсия любила эти переулки за их мрак и одиночество, за освобождение, которое они дарили ей. Для большинства людей такие места были пугающими и таили в себе угрозу, но для неё это была сцена, на которой она играла свою роль, мастерски манипулируя жизнями других. Каждое её движение было выверено, каждый шаг – продуман, и казалось, что сами стены одобряли её действия, скрывая их в глубине теней.

Эти переулки не раскрывали своих тайн; они лишь принимали тех, кто осмеливался ступить на их тёмные тропы. Люсия знала их, как свои шрамы, скрытые под плотной тканью пальто: каждый поворот, каждую трещину на асфальте, каждое укромное место, куда не проникал свет фонарей. Они были её соучастниками, единственными друзьями в этом безмолвном, но таком родном мире.

В эту ночь она искала не просто новую жертву – она жаждала чего-то большего, иного, чем привычный холод стали в дрожащей плоти. Ей хотелось изощрённой игры с разумом, где она могла бы стать режиссёром чужой судьбы, а не просто палачом. Прежние методы казались слишком простыми, лишёнными той интриги, к которой она стремилась. Её влекло к глубинам человеческой психики, где страхи и тайные желания переплетаются в смертельном танце.

Она вспомнила своё детство – постоянное одиночество, когда приходилось выживать любыми способами. Люди всегда были для неё источником боли, и теперь она использовала их как инструмент для подтверждения своей власти. Их страхи и внутренние демоны – вот её настоящее оружие. Она не просто манипулировала – она создавала игру, в которой изучала разум жертвы, а затем вонзала клинок в плоть. В каждом взгляде она видела то, чего избегала всю жизнь – слабость, страх, уязвимость. Это и нужно было ей – забрать у них эту слабость и превратить её в свою силу.

Её мысли прервал тихий плеск шагов по лужам после недавнего дождя. Люсия затаилась, сливаясь с тенью, как хищница, готовящаяся к прыжку. Сердце забилось чуть быстрее, но лицо осталось бесстрастным. Шаги звучали медленно и нерешительно, словно человек был погружён в свои мысли, потерянный и уязвимый. Она знала таких – заблудших, сломленных, ищущих утешения в темноте, где их не могли найти ни друзья, ни враги. Это была идеальная добыча для неё.

Люсия прижалась к холодной стене, прислушиваясь к каждому звуку. Её пальцы скользили по шероховатой поверхности кирпича, ощущая неровности и трещины. В воздухе витал запах сырости и пыли – аромат заброшенных мест, где время остановилось. В глубине души пробудился азарт, похожий на предвкушение перед началом игры.

Вскоре она увидела свою жертву: мужчина в изношенном сером пальто, с опущенной головой и неуверенным шагом. Его силуэт казался призрачным в тусклом свете фонаря, а тень вытягивалась по мокрой брусчатке. Он выглядел так, будто нёс на плечах тяжесть всего мира.

Люсия улыбнулась, ощущая, как внутри разгорается возбуждение. Этот мужчина был идеальной марионеткой для новой игры. Она ещё не знала, как будет действовать, но уже чувствовала предвкушение.

«А что, если в этот раз обойтись без ножа?» – подумала она. – «Подтолкнуть его к краю безумия, завести разум в лабиринт безысходности, где каждый поворот ведёт к новым страхам. Узнать, насколько далеко я смогу зайти с ним». От этой мысли по её телу пробежала приятная дрожь.

Оттолкнувшись от стены, Люсия сделала плавный шаг вперёд, позволяя свету фонаря выхватить её из темноты. Её силуэт обрисовался на фоне мрака. Мужчина вздрогнул, подняв глаза. Их взгляды встретились, и на мгновение время застыло. Люсия поняла, что начало положено. В её душе зажглась смесь восторга и хладнокровия.

– Доброй ночи, – тихо произнесла она. Её голос прозвучал мелодично, но с ноткой, от которой по спине пробегал холодок. Лёгкая улыбка играла на губах. Мужчина замер, растерянно глядя на неё.

Тишина переулка стала ещё гуще, звуки города отдалились. Люсия шагнула ближе; её движения были плавными и грациозными, как у хищницы, приближающейся к ничего не подозревающей жертве.

### Глава 1 – Часть 1

У Майкла выдался сегодня тяжёлый день. Офис, в котором он работал, напоминал улей, наполненный постоянным шумом: звонки телефонов, щёлканье клавиш, приглушённые разговоры и частые вздохи усталости. Этот непрекращающийся гул давил на него, усиливая ощущение изоляции. Каждый раз, когда звонил телефон, он вздрагивал от резкого трезвона, словно от удара электрического тока. Майкл не любил разговаривать по телефону и всегда чувствовал себя некомфортно, когда приходилось вести диалоги даже через трубку. Слова застревали в горле, превращаясь в бессвязные фразы.

Когда-то в офисе работал кондиционер, который спасал от духоты, но теперь он стоял безмолвным памятником былого комфорта. Это Майкла не удивляло: сотрудники постоянно трогали его, переключали режимы и меняли температуру, словно дети с новой игрушкой. «У кого пульт, тот и главный», – с горечью думал Майкл, ощущая, как пот стекает по спине. Сломанный кондиционер в какой-то мере его радовал – шум техники тоже раздражал, но духота сильно мешала работе. Воздух был тяжёлым и вязким, словно наполненным невидимым туманом, который проникал в лёгкие и заставлял сердце биться чаще. Порой он мечтал подойти к открытому окну, но боялся собственных мыслей, которые приходили в такие моменты. Его тяготили навязчивые идеи, с которыми он вёл невидимую борьбу каждый день; побороть желание сделать шаг вперёд становилось всё сложнее. Вот и сейчас он бездумно печатал, представляя, как встаёт, разбегается и прыгает в окно на глазах у коллег, оставляя их с удивлёнными лицами. «А может, они бы и не удивились», – с горькой иронией подумал Майкл, глядя на экран компьютера, где курсор монотонно мигал в пустом документе, словно насмехаясь над его бездействием.

Рабочее место Майкла было удивительно пустым: несколько аккуратно сложенных папок, настольная лампа с тусклым светом, пара листов черновиков и стандартные письменные принадлежности. Никаких личных вещей, фотографий или сувениров – словно он старательно стирал своё присутствие из этого места. Стол отражал его внутреннее состояние – пустой и безликий, как и его чувства к этой работе. «Кому нужен мой след здесь? Никто и не заметит, если я исчезну», – пронеслось у него в голове, когда он проводил пальцами по гладкой поверхности, ощущая прохладу дерева.

Майкл машинально теребил небольшой брелок пальцами. Это был подарок от Лизы – его давней интернет-знакомой, с которой он давно не общался. Лиза подарила ему этот парный брелок, а себе оставила в виде мальчика. Они были на магнитах и должны были соединиться, когда они наконец встретятся. Но этого так и не произошло.

– Майкл! – звонкий голос вырвал его из воспоминаний, словно удар гонга в тишине. Он поднял глаза и встретился со взглядом Клэр. Её ярко-красная помада и идеально уложенные волосы бросались в глаза, но сегодня это лишь усиливало раздражение. Клэр была эффектной блондинкой, для которой работа скорее была хобби, чем обязанностью. Майкл не мог не заметить её вызывающе короткие юбки, которые явно не соответствовали офисному дресс-коду. Она, казалось, наслаждалась вниманием коллег, кокетливо улыбаясь и смеясь над их шутками. Майкла бесило её постоянное кокетство. Он подозревал, что она использует свою привлекательность, чтобы получать желаемое, и считал, что именно этим объясняется её легкомысленное поведение на работе. Он всё понимал, но сделать ничего не мог – её влияние на коллектив было слишком сильным.

«Похоже, она спит со всем офисом, кроме меня», – думал Майкл о Клэр.

– Привет, – тихо ответил он, стараясь скрыть разочарование, которое накатило на него.

– Слушай, у меня тут срочное дело появилось, можешь помочь с отчётами? – не дожидаясь ответа, она положила на его клавиатуру стопку бумаг, тяжело опустив их прямо на его руки. – Ты же мой спаситель!

Она улыбнулась и слегка коснулась его плеча; её пальцы были холодными, как лёд. Майкл почувствовал резкий запах её дорогих духов, от которых у него всегда кружилась голова и возникало ощущение тошноты.

– У меня тоже много работы, – попытался возразить он, но Клэр уже отошла, весело смеясь над чем-то в телефоне. Её смех звучал фальшиво, как плохо сыгранная мелодия.

Он вздохнул, глядя на гору документов. «Конечно, почему бы и нет. Ведь я здесь для этого», – с горечью подумал Майкл. Внутри него нарастало чувство беспомощности, словно он тонул в трясине, и каждое движение лишь усугубляло положение. «Каждое утро я надеваю этот серый костюм, словно надеваю на себя очередную маску. В зеркале я не вижу себя – только отражение того, кем меня хотят видеть. Всё, что остаётся от меня настоящего, – это пустота, которую я пытаюсь заполнить бесконечной рутиной. Может, если продолжать жить по привычке, однажды я забуду, что значит чувствовать», – мысли его унеслись далеко.

Он был высоким и худощавым, с сутулыми плечами и вечно измученным видом. Костюм сидел на нём мешковато, будто не по размеру, и он выглядел скорее как студент на первой практике, чем опытный сотрудник. Тёмные круги под глазами и бледная кожа придавали ему болезненный вид. Майкл не вписывался в коллектив, а мысли о смене работы посещали его всё чаще, но он сам их отгонял, убеждая себя, что должен быть благодарен хотя бы за это место. Полный противоречий и неуверенности, он продолжал работать, погружённый в свои повседневные страдания.

Отодвинув папку с документами, Майкл размял пальцы, чувствуя, как суставы неприятно хрустят, и приступил к печати очередного отчёта, который не успевал сделать в срок. Каждое нажатие клавиши отдавалось в его голове глухим стуком, усиливая мигрень. Неожиданно к нему подошёл начальник, которого за глаза называли «Бульдог», и, не утруждая себя приветствием, сухо приказал:

– Зайдите ко мне в кабинет.

Майкл почувствовал, как внутри всё сжалось, словно ледяная рука сжала его сердце, живот мгновенно закрутило. Он знал, о чём пойдёт речь: отчёт, который нужно было сдать к концу месяца, так и не был готов. Клэр вновь закидала его своими делами, и он просто не успел справиться. Ему ничего не оставалось, как подчиниться и пройти за ним. Он медленно поднялся и пошёл следом за начальником, с каждым шагом чувствуя нарастающее напряжение и тревогу. Коридор казался бесконечным, а взгляды коллег прожигали спину, словно осуждая или насмехаясь.

Кабинет мистера Питерсона, или «Бульдога», разительно отличался от всего остального офиса: просторный, с огромными окнами, из которых открывался вид на серый город, погружённый в сумерки. Низкие тучи нависали над крышами зданий, придавая пейзажу зловещий оттенок. На стенах висели грамоты и дипломы, подтверждающие его статус, а на столе красовалась массивная кружка с надписью «Босс», которая казалась здесь неуместной.

Сам «Бульдог» оправдывал своё прозвище: крепкий мужчина с короткой стрижкой и жёстким взглядом, в котором не было места сочувствию. Его лицо напоминало маску, неподвижную и безэмоциональную.

Он сел за стол, жестом указывая Майклу на стул напротив, но Майкл остался стоять. Несколько минут он молча перебирал бумаги, создавая невыносимую паузу. Майкл чувствовал, как пот стекает по вискам, а сердце бьётся в ушах.

– Отчёт, о котором я тебя просил, готов? – наконец спросил начальник, не поднимая глаз.

– Нет, – едва слышно ответил Майкл, ощущая, как слова застревают в горле.

– Почему? – холодно спросил Питерсон; его голос был ровным, но в нём чувствовалось скрытое раздражение.

– Мне не хватило времени, – промямлил Майкл, опустив взгляд. Он не решился рассказать о Клэр и её бесконечных просьбах, что отвлекали его от собственной работы. «Я сам во всём виноват», – пронеслось у него в голове.

«Бульдог» наконец поднял глаза и уставился на него; его взгляд был тяжёлым и пронизывающим.

– Мда, Майкл, от тебя я такого не ожидал, – бросил он, равнодушно откидываясь в кресле. – Отчёт нужен уже в четверг, потому что сроки сместились, и совещание перенесли. Как хочешь, так и делай, хоть ночуй на работе – меня это не касается. Но отчёт должен быть готов к сроку.

Майкл побледнел, его охватило чувство тошноты. «У меня всего неделя, чтобы сделать отчёт на двести страниц. Это невыполнимо. Даже если не спать и работать круглосуточно, я не успею».

– Эм… мистер Питерсон… боюсь, мне не хватит времени, – попытался возразить Майкл, но голос предательски дрожал, а слова звучали неуверенно.

Начальник вздохнул, скрестив руки на груди.

– Значит, ищи новое место, – отрезал он; его голос прозвучал холодно и безапелляционно.

Майкл почувствовал, как земля уходит из-под ног, а в ушах звенит. Комната начала казаться тесной, стены словно сдвигались, давя на него. Он стоял неподвижно, пытаясь сохранить равновесие. Эта работа, хотя и ненавистная, была его якорем, единственной стабильностью в жизни. Мысль о поиске нового места вызвала панику и отчаяние. Сквозь шум в голове он услышал:

– Больше тебя не задерживаю, – Питерсон погрузился в бумаги, давая понять, что разговор окончен.

Майкл, словно в тумане, развернулся и вышел, направившись к своему столу. Ноги казались ватными, а окружающие звуки приглушёнными, как под водой. Ему срочно нужно было сесть, иначе он рисковал упасть прямо посреди офиса. Присев на стул, он заметил, как дрожат его руки. Мысли метались, не находя выхода: «Как успеть сделать отчёт? Как спасти работу? Всё уже бессмысленно…»

Клэр появилась внезапно, словно всегда была рядом; её улыбка была натянутой.

– Видела, как ты выходил из кабинета «Бульдога». Всё в порядке? – её голос прозвучал с наигранной заботой, но Майкл уловил в нём нотки любопытства и скрытой тревоги. «Боится, что я расскажу о её безответственности», – мелькнуло у него в голове.

– Да. Всё в порядке, – медленно произнёс он, стараясь не встречаться с её взглядом.

– Ну ладно, – она задержала взгляд на его лице; её глаза блестели. Положив на стол ещё пачку бумаг, добавила: – Тогда не забудь заполнить ещё вот эти, а то я про них совсем забыла.

Майкл уже не слушал её. Он сидел, погружённый в бездонную пустоту собственных мыслей. В голове всплывали образы из прошлого: издевательства одноклассников, одиночество, чувство непризнанности. «Может быть, если бы тогда проявил силу, всё могло бы быть иначе. Но сейчас уже поздно что-то менять. Я просто ничтожество. Меня так и будут использовать всю жизнь. И ничего с этим не сделать».

Так он и просидел до конца рабочего дня, пытаясь найти решение, но оно не приходило. Мысли тонули в отчаянии: от безуспешных попыток представить себя в другой компании до мрачных фантазий о побеге через окно. Для Майкла любая проблема казалась непреодолимой, что уж говорить о случившемся.

Когда день закончился, ливень наконец прекратился. Майкл вышел на улицу – прохлада ночного города обдала его, принося временное облегчение после душного офиса. Воздух был свежим, но влажным, и запах мокрого асфальта смешивался с дымом и пылью. Он взглянул на мерцающие лужи под ногами, отражающие неоновые вывески и тусклый свет фонарей, и пошёл прочь. Вокруг была ночь, и только мокрые улицы да редкие прохожие напоминали о жизни, продолжающейся без него.

Майкл всегда знал лишь одну дорогу домой, монотонный маршрут, который он проходил каждый день. Но сегодня что-то внутри него сломалось. Неосознанно он свернул на совершенно другую улицу – узкий переулок, где тени казались глубже, а звуки города тише. Ему казалось, что ноги сами ведут его в неизвестность, подальше от привычного мира. В голове звучал тихий шёпот, зовущий его вперёд, в глубину ночи, в пустоту.

### Глава 1 – Часть 2

– Моя жизнь – сплошной кошмар, просто невыносимо! – Лесли всплеснула руками; её голос дрожал от возмущения и скрытой боли. – Я пыталась поступить так, как вы советовали, но он просто отказывается разговаривать! Тогда я сорвалась, но только потому, что он сам меня вынудил!

Она с силой опустилась на мягкий диван, обитый тёплой бежевой тканью, и нервно поправила прядь волос, выбившуюся из идеально уложенной причёски. Кабинет был обставлен со вкусом: на стенах висели спокойные пейзажи – тихие озёра, туманные леса, горные вершины, отражающие умиротворение природы. Большое окно пропускало мягкий дневной свет, создавая атмосферу уюта и безопасности, контрастируя с внутренним смятением Лесли. На столе стояла вазочка с лавандой, наполняя комнату лёгким успокаивающим ароматом, но для неё этот запах был едва заметен сквозь волну эмоций.

– Понимаю, что вы чувствуете, Лесли, – мягко сказала доктор, слегка наклоняя голову, сидя в удобном кресле напротив. Её голос был спокойным и ободряющим, излучая профессионализм и эмпатию. Тонкие пальцы с идеальным маникюром держали ручку над блокнотом, готовясь записать важные детали. – Можете рассказать подробнее, что именно произошло?

Лесли бросила быстрый взгляд на блокнот в руках доктора, где та делала аккуратные пометки. Это всегда вызывало у неё лёгкое беспокойство, словно там записывали что-то, чего она не понимала. Ей казалось, что каждое её слово анализируется и рассыпается на составляющие, открывая перед чужими глазами её самые сокровенные мысли.

– Ну… – начала она, теребя край своей сумочки из дорогой кожи; пальцы нервно скользили по холодной металлической пряжке. – Я пришла домой пораньше, хотела устроить романтический вечер. А он опять задержался на работе! Я ему позвонила, а он не взял трубку, представляете? – её голос сорвался, отражая глубину разочарования. – Когда же наконец соизволил прийти, я спросила, где он был, а он сказал, что задержался из-за квартального отчёта, говорит, мол, они не успевают закрыть его в срок. Но я-то знаю, что это отговорки, которые он использует уже несколько месяцев!

Доктор слегка кивнула, продолжая слушать с вниманием; её глаза оставались спокойными, но в них мелькала искра интереса.

– Он ранее объяснял вам, что у них на работе сейчас много дел? – уточнила она, стараясь разобраться в ситуации и направить разговор в нужное русло.

– Да, говорил, что будет задерживаться, – Лесли вздохнула, бросив взгляд на окно, за которым виднелись стайки птиц, пролетающих над затягивающимся небом. – Но это же не причина приходить таким угрюмым и отстранённым! Я уверена, что он мне изменяет! – её глаза наполнились слезами, но она сдерживалась, не желая показать свою слабость.

Доктор сделала пометку в блокноте; её лицо оставалось спокойным и непроницаемым, как маска. Лёгкая тень пробежала по её лицу, но быстро исчезла.

– Лесли, а вы не думали, что он действительно устаёт на работе? Возможно, ему сейчас трудно, и он нуждается в вашей поддержке, – её голос был мягким, но в нём звучала скрытая настойчивость.

Лесли фыркнула, недоверчиво глядя на доктора; её взгляд стал острым, как лезвие.

– Поддержке? Я стараюсь, а он меня не замечает! Может, ему важнее его новая пассия, чем я, – в её голосе прозвучала горечь и обида, накопленные за долгие месяцы.

– А как вы проводите время вместе? – спросила доктор, стараясь понять динамику их отношений и выявить возможные проблемы. Её голос был нейтральным, но в глазах мелькнуло любопытство.

– Да никак! Он приходит домой, ужинает молча и сразу спать. Ни разговоров, ни внимания. Мне этого не хватает! – в её голосе прозвучала нотка отчаяния; глаза заблестели от сдерживаемых слёз. Комната казалась сужающейся, воздух становился тяжёлым, словно давил на плечи.

– Понимаю. А вы пытались обсудить с ним ваши чувства? Рассказать, что вам не хватает его внимания? – доктор слегка наклонилась вперёд; её лицо выражало искренний интерес.

– Пыталась, но он не слушает! – Лесли на мгновение замялась, потом добавила шёпотом, словно боялась, что стены могут услышать: – У меня есть… друг, который меня понимает. С ним я чувствую себя живой.

Доктор подняла взгляд; её глаза встретились с глазами Лесли. В этот момент в комнате повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь тихим тиканием часов.

– Вы завели отношения на стороне? – её вопрос прозвучал спокойно, без осуждения, но в воздухе повисло ощущение раскрытой тайны.

– Ну, это просто дружба… пока, – Лесли отвела глаза, покраснев; её щёки залил румянец. – Он уделяет мне внимание, которого я не получаю дома.

Доктор вновь сделала запись, и Лесли почувствовала нарастающую тревогу. Сердце забилось быстрее, кровь пульсировала в висках. Она нервно сжала руки; ногти вонзились в ладони, оставляя красные полумесяцы.

– Вы думаете, со мной что-то не так? – с подозрением спросила она, пытаясь уловить скрытый смысл в словах доктора. Её голос дрожал, отражая внутренний конфликт.

– Я думаю, что вы испытываете сильные эмоции, и это нормально в такой ситуации, – мягко ответила доктор, стараясь успокоить пациентку. – Возможно, стоит разобраться, откуда они берутся, чтобы вы могли почувствовать себя лучше.

– Откуда? От его безразличия! – воскликнула Лесли; её голос стал громче, почти крик. – Я всё для него делаю, а он меня просто игнорирует! – слёзы брызнули из глаз, но она быстро смахнула их, стараясь сохранить достоинство.

Доктор ненадолго задумалась, затем задала вопрос; её голос стал чуть ниже, почти гипнотический:

– А в детстве у вас были похожие чувства? Когда вам не хватало внимания близких?

– В детстве? – Лесли замолчала на мгновение; воспоминания всплывали в сознании, как призраки из прошлого. – Ну… мои родители были занятыми людьми. Часто меня оставляли с няней. Я… иногда чувствовала себя брошенной, – её голос стал тихим, едва слышным.

– И как вы тогда реагировали? – доктор слегка склонила голову; её глаза блестели в полумраке комнаты.

– Я… кричала, ломала игрушки, чтобы привлечь их внимание, – она вздохнула, опустив взгляд на свои руки, заметив, как они дрожат. – Но это было давно.

– Иногда наши ранние переживания влияют на то, как мы реагируем во взрослом возрасте, – доктор говорила спокойно, но уверенно. – Это называется повторяющимся паттерном поведения.

– Что за психологические штуки вы мне тут рассказываете? – Лесли нахмурилась; её голос стал резким, почти враждебным. Атмосфера в комнате изменилась, наполнилась напряжением. – Я пришла за помощью, а вы меня запутываете!

Доктор слегка поправила очки, сохраняя безмятежное выражение лица.

– Извините, возможно, я выразилась слишком профессионально. Я имею в виду, что иногда мы повторяем в жизни то, что случалось с нами в детстве, даже не осознавая этого, – её голос был мягким.

Лесли почувствовала, как внутри закипает раздражение; её лицо покраснело, дыхание участилось.

– Вы хотите сказать, что это я виновата?! Что это всё в моей голове?! – её слова звучали как обвинение; глаза метали молнии.

– Никто не говорит о вине, Лесли, – мягко возразила доктор. – Я лишь предлагаю рассмотреть, как ваши чувства и действия влияют на отношения. Это может помочь вам разобраться и найти решение.

– Знаете что? – Лесли резко встала; её движения были порывисты, словно она пыталась сбросить невидимые оковы. Она схватила сумочку и направилась к двери; каблуки громко стучали по паркету. – Я думала, вы профессионал, а вы просто обвиняете меня! Лучше я сама разберусь со своими проблемами.

Доктор осталась сидеть; её лицо сохраняло невозмутимость, но в уголках губ мелькнула едва заметная ухмылка. В полумраке комнаты её силуэт казался статуей, неподвижной и загадочной.

– Если вы захотите продолжить работу над вашими чувствами, я буду рада помочь, – произнесла она; её голос был мягким, но в нём звучала нотка, от которой по спине пробегал холодок.

На выходе Лесли бросила взгляд на стены кабинета, где висели многочисленные дипломы и сертификаты в изящных рамах. Золотые буквы блестели в тусклом свете, придавая им почти мистическое сияние. Её взгляд остановился на одном из них: «Вручается доктору Люсии Андерс за выдающиеся достижения в области психологии».

Она повернулась, и в её глазах мелькнуло что-то похожее на вызов и горечь, смешанные с непонятным страхом.

– Спасибо за помощь, доктор… Андерс, – произнесла Лесли с явным сарказмом, выделяя каждое слово; её голос дрожал от сдерживаемых эмоций.

Люсия встретила её взгляд спокойно, слегка наклонив голову; её глаза блестели в полумраке, отражая отблески непонятных мыслей.

– Всегда рада помочь, Лесли, – ответила она, и в её голосе прозвучала нотка, от которой Лесли почувствовала почти несдерживаемое раздражение.

Лесли фыркнула, бросив последний недовольный взгляд, и вышла из кабинета, громко хлопнув дверью. Эхо звука разнеслось по коридору, словно отголосок чего-то неизбежного.

Когда дверь за ней закрылась, в кабинете воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим тиканьем настенных часов и шёпотом ветра за окном. Люсия на мгновение задержала взгляд на двери, затем медленно выдохнула, словно сбрасывая напряжение. В уголках её губ появилась едва заметная улыбка.

Она поднялась и подошла к высокой книжной полке, занимающей целую стену кабинета. Пальцы нежно скользили по корешкам книг – её личной коллекции, каждой из которых она уделила время и внимание. Классики психоанализа, современные исследования, философские трактаты – всё это составляло часть её самой. Эти книги были не просто источником знаний, но и отражением её внутреннего мира. Она испытывала особую связь с ними; они были её безмолвными спутниками в долгом пути самопознания.

Люсия протянула руку к выключателю и погасила основной свет в кабинете. Помещение погрузилось в полумрак; лишь мягкий отблеск солнца пробивался сквозь обильное скопление туч, что взяли его натиском. Большое окно отбрасывало длинные, причудливые тени на стены, создавая незримые шедевры искусства. Люсия любила это время – когда день уступает место ночи, а мир окутывается загадочным сумраком. В этом мраке она чувствовала себя как дома, словно истинная сущность пробуждалась с приходом темноты.

Её взгляд остановился на небольшом зеркале в изящной серебристой раме, стоявшем на полке среди книг. В отражении она увидела приятное и чуть худощавое лицо с ямочками на щеках, свои зелёные глаза за очками, в которых читалась доброта, сочувствие и понимание, выразительные брови и тонкие губы. Она слегка улыбнулась, но улыбка не достигала глаз.

Подойдя к своему столу, она нажала незаметную кнопку, спрятанную за ножкой. С тихим щелчком открылся потайной ящик. Внутри лежал старый кожаный блокнот с потрёпанными краями и несколько небольших коробок, хранивших страшные тайны. Атмосфера в комнате изменилась, наполнилась ощущением загадочности и скрытой опасности.

Она аккуратно сняла очки и вынула контактные линзы, которые меняли цвет глаз. Сложив их в одну из коробок, она на мгновение закрыла глаза, ощущая свободу от маски, которую носила весь день. Когда она снова открыла глаза, в зеркале отразились холодные голубые глаза, в которых не было и следа прежнего тепла.

Большую часть места в ящике занимал нож в специальном багровом чехле, на котором красовались золотистые узоры, напоминающие древние символы. Люсия осторожно достала его, чувствуя приятную тяжесть в руке. Острое лезвие блеснуло в последних лучах солнца, отражая тусклый свет, и на мгновение показалось, что по клинку пробежала красная искра.

Она посмотрела на своё отражение в стальном клинке. Металлическая рукоять ножа была идеально подогнана под её руку, украшенная тонкими древнегреческими узорами, символизирующими переход души из мира живых в загробный. В этом отражении она видела свою истинную сущность – без масок и притворства.

– Так-то лучше, – тихо произнесла она, смотрясь в отражение; уголки губ приподнялись в заметной улыбке, которая выглядела зловеще. В глазах появилось что-то тёмное, почти нечеловеческое.

Сунув нож обратно в чехол и спрятав его во внутренний карман лёгкой осенней куртки, она присела за стол. Откинувшись на спинку кресла и закинув ноги на стол, уставилась в окно. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, отдавая небо густым тучам, которые наползали, словно тяжёлые тени. Капли дождя всё ритмичнее стучали по стеклу, создавая монотонный, гипнотический звук.

Люсия любила задерживаться на работе. Она считала, что чем больше людей она "спасёт", тем больше ей можно будет убить – самообман, который помогал ей не сойти с ума. Это был её личный баланс, её способ оправдать свои убийства перед самой собой. Она понимала, что это бессмыслица и безумие, но предпочитала верить в такое равновесие, чем просто поддаться своему порыву и убивать бесконтрольно. Возможно, именно поэтому её ещё не поймали.

Однако причин того, что Люсия избегает наказания за свои преступления, было множество. Обстоятельства и навыки, которые она оттачивала годами по сокрытию своих следов, несомненно, играли ей на руку. Она была осторожна, методична и не оставляла ничего на волю случая. Люсия удивлялась, почему до сих пор не объявили о серийном убийце в этом тихом городке: в каждом другом, в котором она побывала, после трёх-четырёх жертв СМИ и полиция трубили о кровавом маньяке, завёдшемся у них. Тогда она методично закрывала свой маленький бизнес психотерапии и переезжала в другой город, желательно подальше от предыдущего.

Сейчас, в Винтоне, она уже совершила несколько убийств, но пока ни слухов, ни новостей об убийце не было. Полиция каким-то образом раскрывала эти дела, оставляя Люсию в тени. Это одновременно радовало и настораживало её. Конечно, не обошлось и без её непрямого воздействия на ход этих расследований. Долго это продолжаться не могло; кто-то мог задаться вопросами и связать эти преступления в единую цепь. Поэтому Люсия всегда была готова к любому варианту развития событий. Ведь контролировать всё до мелочей невозможно.