Kitobni o'qish: «Любо, други, помогать русским!»
1199-ые
Взгляни на это поколенье,
Как много в нём страданий пережитых лет… …Движенья губ, читающих молитву, и руки от труда в мозолях и земле.
Подошла бабушка к углу, где икона висит, покрестилась, начала просить. Не о себе молится, за внучат своих, что одни у ней, сироты, остались. Дверца скрипнула, с террасы девочка выглянула, в телогрейке с мужского плеча и босиком.
– Что не спишь, артистка моя? Лёлька, а ну обуйся, тепло твоё с носу потекло!
– Ванька с Колькой тоже не спят.
Знала бабушка, не спят удальцы, оттого что кушать хочется, дать-то им нечего. Спустилась в погреб, муку сгребла последнюю, замесила тесто, испекла лепёшечку, ни соли в ней, ни меда, лишь мука да водица. Поделила лепёшку меж внуков. Сели за стол, каждый отщипнул по кусочку, бабуле дали, чтобы и она поела.
Съели всё без остаточка. Окружили бабулю, обняли, поцеловали разом в ладошки старые.
– Бабушка родная, спасибо тебе за лепёшечку вкусную, самая сладкая она и мягкая.
Утёрла слезу внучка бабушке. Пообещали ребята, чуть ещё подрастут, станут не только по хозяйству помогать, но и дом новый срубят, коров купят, рожь посеют.
Не прошло и полгода, бабуля от сердечных ран да от голоду померла. Не могли поверить внуки горю, не хотели бабушку хоронить во земле сырой. Обняли, целовать её стали, будить:
– Бабушка милая проснись, уж петух на дворе песнь пропел!
– Мы тебя защищать будем, работать пойдём, платье новое тебе сошьём, лишь проснись!
Только бабушка их уж остыла. Оторвавшись от бренного тела, душа улетела.
Пришли соседи, стали ребят от бабули отводить, А они всё рыдали, кричали, в холодные руки её целовали.
Внезапно явились родственники дальние. Обманным путём сирот без дома оставили.
Долго сироты странствовали. Однажды наткнулись на старую покосившуюся избушку, забрели в неё, думали заброшена. Сидит на печи, седовласый старец, прищурился. Увидал он деток, слез с печи, стал расспрашивать.
– Вы откуда мальцы, почему одни, одежда вся поизношена?
Поведали ребятишки деду историю свою, да икону показали – память о бабушке, единственное, что осталось.
Тысячи вёрст, сотни лет мы прошли, не заметили как поседели, мы Давали обет, знали Ветхий Завет, только наши Дома погорели.
Породили демона черти
Посадил старец деток за стол, накормил. Дров наколол, баню стопил. Заварил самовар, налил чаю. Дети малые, да учить их некому, вот и стал он историю Руси им рассказывать:
– Широка земля, широки поля. Мужики с утра спозараночку, каша, чай и мёд да бараночка. Здесь соседу брат улыбался. Славно в праздники люди гуляли, от души столы накрывали. Были рады прохожему, встречали гостя ухоженно, зазывали в дом, не травили псом, краюху щедро делили, лучшим запасом поили, кормили. Племя Русь звалось, хорошо жилось. Разнеслась по свету белому слава великая о земле русской. Приезжали гости, наладили дружбу крепкую. Пришлые племена* были бедные, голодные. Россиюшка взялась всех кормить, одевать, дома белокаменны строить. Да так разрослась она, что стали бояться её племена заморские, завидовать силе русской.
Старец подул на и без того уже остывший чай, прищурился, посмотрел на ребят, громко отхлебнул и молвил:
– Жили так из веку в век. Только уж в помине нет, тех укладов, тех праздников. Поразила всех нечисть чёрная. Пошли гулять по Руси разврат, алчность и тщеславие.
– Дедушка милый, отчего так жить на Руси плохо стали, да сердца людские осерчали?
Старец отхлебнул ещё разок чаю, вздохнул и продолжил повествование:
– За морями за лесами мужики сидят с усами. Иноземцев главари, племён разных вожаки. Испугались, что народ их угнетённый захочет к Руси прикрепиться. Стали думать, как Русь с лица земли стереть. Собрались в поход к колдунам* могучим. Колдуны сидят не печалятся, вожакам уже улыбаются: «Дело сдельное, Велика Русь, да не трусь. За так дело не делается, подавай нам самое ценное!»
Почесали вожаки племён заморских репы свои иностранные, что предложить не нашлись. «Нам важней душа человечечья. У вас, шпанята, брать нечего. Русь могучую обратим в лужу кипучую, нам оброк, вам урок!» – Из красной шерсти породили Демона* черти.
Пришёл он на землю русскую, красным пламенем проник в душу каждого, зародил страх и ненависть в сердцах. Брат на брата пошёл, полилась кровь людская.
Напитался Демон Красный кровью человеческой. Необузданный меры не знал, стал облизываться на хозяев своих заморских. Те, испугавшись, вновь к колдунам обратились.
Посмеялись чародеи, запросили принесть три камушка с земли русской. Зелье варили, камни крутили, старались, спешили.
Чу! Пыль в глаза всем пустилась, камни братом оборатились. Всё как у людей – облик русский, только душа каменная.
Нарекли парней-камней кличками: светлого Борька Царёк прозвали, рыжего Чуб-Чубастый, третьему долго имя думали, так и остался он Гайдурас, да и был он кхе-… не при детях сказано…
Отправили камнебратию в народ русский, в уста речи вложили нужные: «Живёте под гнётом красным, словно птицы в клетке. Выделяют вам по три зёрнышка, пёрышки в один цвет красят. Лишены простых человеческих радостей! Земляки, мы вас жить научим. За морем иначе люд живёт, другую воду пьёт».
А народ рты открыл и поддался ветру западному, немощен народ русский оказался, слаб пред искушеньями такими.
Купились люди на шелка заграничные, деньги шальные, ваучеры заморские.
