Kitobni o'qish: «Страж Каменных Богов»

© Свержин В., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

* * *

Пролог

Школьный класс занимал часть глинобитной мазанки посреди селения, примостившегося в предгорье Лесистого Хребта. Горстка мальчишек разного возраста, все, кого удавалось собрать в окрестностях, слушали, замерев, голос учителя, боясь пропустить хоть слово.

– …В ту пору существовали огромные поселения, их называли городами, а те, которые еще больше, – мегаполисами.

– Как наш Бунк? – не удержался тогда от вопроса Леха (далеко еще было до дня обретения им своего истинного, глубинного имени Лешага).

– Нет, что ты, – покачал головой учитель и внушительно поднял к потолку указательный палец: – Значительно больше!

– Как это может быть? Ведь если всех, кто живет в Бунке и вокруг, поставить в линию, то и конца ей не будет видно!

Верный друг Миха незаметно дернул его за рукав, мол, умолкни и не мешай слушать. Но, похоже, вопрос вовсе не рассердил учителя. Тот одобрительно кивнул любознательному мальчугану и продолжил, расхаживая по классу:

– В некоторых мегаполисах, как рассказывают долгожители, одновременно проживало больше людей, чем теперь на всей планете!

От дальней стены к учительскому столу волной прокатился недоверчивый шепот. Виданное ли дело – столько народу в одном селении?! Это же никакой реки не хватит напоить такую ораву! А дичь? В каком лесу столько наберется? И сколько места должны были занимать их рыбные садки и огороды?!

– Большая часть их погибла в Тот День, – продолжил наставник, делая вид, что не слышит шушуканья огорошенных учеников. – Ну-ка, кто мне ответит, почему началась катастрофа?

Один из учеников постарше поднял руку и, дождавшись благосклонного кивка, вскочил и затараторил:

– Пока Эдвард Ноллан строил Город Света на Луне, его враги коварно захватили власть во многих странах Земли. Они хотели уничтожить всех живущих на планете, но Эдвард Ноллан спас тех, кто верил в него, и обронил зерно надежды, чтобы выжившие тоже могли уверовать. И теперь он взирает с небес, наблюдая, не проросли ли в наших душах сорняки грязной скверны, не желаем ли мы, спасенные милостью его, продолжения и повторения Того Дня. И когда закончится испытание, он сойдет с небес на земную твердь, чтобы объявить начало Эры Светлых Годов. Ведь сказано в давней священной песне: «Близится Эра Светлых Годов», и нам следует всегда быть готовыми принять ее всем сердцем!

– Правильно, хорошо выучил, – удовлетворенно кивнул наставник юношества. – От каждого из вас зависит сделать будущую жизнь лучше и правильнее. А для этого вы должны противостоять вражеским козням и поступать согласно заветам… – Он протянул к классу руку ладонью вверх, призывая продолжить:

– …Эдварда Ноллана! – нестройным хором отозвались подростки, и Леха с Михой присоединили свои голоса к общему радостному гомону.

Чего ж не радоваться? Мудрый всесильный Ноллан, спасший их отцов и дедов в тот роковой день, взирал на них с ночного светила, ожидая послушания и суля радости жизни, – разве это не прекрасно? И что с того, что зеленые дожди обжигают кожу, что где-то неподалеку обитают чудовища, настоящие исчадия бездны? Путь Верных прям, какими бы дебрями они ни шли, каким бы опасностям ни подвергались! Ноллан всегда на стороне правых! Что тут непонятного?!

И все же, все же… Леха не удержался и вечером, когда Старый Бирюк разрешил им наконец бросить увесистые булыжники, которые они с Михой, стоя на одной ноге, крутили запястьями, спросил наставника боя:

– Ты помнишь Тот День?

– Плохо. Я был младше, чем ты сейчас.

– Почему он произошел?

Немногословный обитатель хижины из жердей и шкур пожал плечами:

– Потому что убивать проще, чем создавать, а некоторые находят в этом удовольствие.

– Но ты же как раз учишь убивать.

– Нет, я помогаю вам создать себя. С этого все только начинается.

Глава 1

Лешага до хруста сжал пальцы на рукояти ножа. Если бы это было вражеское горло, сейчас раздался бы предсмертный хрип. Но это было безответное оружие, оно послушно вливалось в руку, готовое защищать и нападать. Еще там, в предгорьях, Старый Бирюк отучил их с Михой злиться попусту. «Когда ты выходишь из себя, – говорил он, – враг поселяется в твоем сознании и творит там, что пожелает. Ты не добиваешься ничего, лишь слепо исполняешь его волю».

А сейчас и вовсе – на кого злиться? Он сам прозевал западню, доверился болтуну Сказителю, вот и влип. Так что злись только на себя.

– Они хотят смерти моего отца, – повторил сконфуженный Песнопевец. – И считают, что убить его должен именно ты.

Леха кивнул и отстранил этого жалкого Тиля. Верхним зрением он прекрасно видел затаившихся в засаде врагов.

Пожалуй, таким опытным воинам, как Лешага с Бурым, не составило бы труда вырваться из окружения и скрыться в чащобе. И горе тем, кто попробует напасть на след. Как говаривал Старый Бирюк: «Следы неопасны, в отличие от их хозяев».

«Но вот Лил, Марат и уж подавно женщины, выведенные из-за Барьера, – что делать с ними? Они как гири на ногах! Ладно, нет времени упиваться горечью ошибок. Нужно их исправлять, пока есть шанс. Лил можно унести, вариант испробованный, а Марат в бою уже чего-то, да стоит…»

Лешага тяжело вздохнул: «Нет, так нельзя». Он вдруг вспомнил услышанное где-то выражение «не по-людски». Кажется, его как-то в разговоре обронил чешуйчатый. Но вот сейчас Леха чувствовал, что оставить всех этих изможденных, беззащитных бедолаг как раз и будет не по-людски.

– Кто твой отец, Тиль? Почему людожоги хотят его смерти?

– Я сын Шерхана, наместника Аттилы в горах, именуемых Крышей Мира, и за ними, до самого Южного Предела.

– Он что, тоже из этих? – Леха брезгливо сморщился и кивнул в темноту, туда, где поодаль от места стоянки таилась засада.

– Когда-то Аттила видел в нем своего преемника, – почти с гордостью ответил Тиль. – Потом я взял в свой дом женщину иной веры, и властитель правоверных в наказание отослал моего отца от себя, меня же и вовсе отдал на суд Эргеза. Как я уже сказал, у того в заложниках моя женщина и сын. Сейчас Аттила мертв, Эргез захватил власть обманом и знает, что отец не пожелает склониться пред ним. Он не остановится перед тем, чтобы убить отца. Он пытался внушить, что верит мне и я как наследник сменю отца после его смерти. Но тот, кто поверит этому порождению коварства, обманется.

Самозванец за Срединным Хребтом отлично понимает, что, если соперника убьет кто-то из его слуг, это ему ничего не даст: горы там высоки, перевалов немного, и они хорошо охраняются, так что перекрыть их легче легкого. А с гор на равнину нападать значительно проще, чем наоборот. Могучий Шерхан весьма почитаем народом… – Сын наместника запнулся под тяжелым взглядом Лешаги и тихо поправился: – Людожогами.

Леха молча кивнул: ситуация начинала принимать более или менее ясные очертания. Уничтожить одного из предводителей этих злобных тварей, после того что они творили в землях Дикого Поля, было для него делом чести. Но идти как лошадь в поводу – глупее не придумаешь: конечно, с Крыши Мира уйти им не дадут, не для того Эргез эту каверзу задумал, чтобы выпустить их живыми. Значит, нужно перехитрить врага, заставить его поверить в марево, пусть уподобится щенку, который увлеченно ловит собственный хвост. Помнится, Учитель говорил: «Врагу до последнего вздоха должно казаться, что он побеждает. Тогда ему незачем будет мешать вам делать свое дело».

– Хорошо. – Лешага задумчиво кивнул. – Кто тут еще из ваших?

– Караванщик Тимур. Никакой он не торговец, он сотенный командир Несокрушимых, личной стражи Аттилы.

– Что ж, очень удачно.

– Удачно? – в недоумении переспросил Тиль. – Какая же это удача? Он зверь. Для него убить – высшее наслаждение!

– Он приведет нас к Эргезу, – отрезал Леха. – Вернее, приведет вражину к нам. А пока возвращайся на свое место и делай все точно, как я скажу.

Выслушав наставления бывшего стража, Тиль склонил голову и, стараясь двигаться бесшумно, направился к неостывшей еще лежанке. Ученик Старого Бирюка смотрел ему вслед, пытаясь ответить для себя на неотвязный, точно стрекочущая поблизости сорока, вопрос: можно ли доверять этому несчастному? В любом случае, как его учил Старый Бирюк, если ситуация складывается не в твою пользу, нет смысла встраиваться в нее – меняй ситуацию.

Тимур проснулся от толчка под ребра. Он всегда спал чутко, а здесь, среди врагов, так и вовсе. Однако шагов он не слышал. Лешага сидел перед ним на корточках, точно его принесло по воздуху.

– Вставай. Только очень тихо.

– Что такое? – встрепенулся «караванщик», принимая на себя ставшую уже привычной роль незадачливого торгаша.

– Нас окружили.

– Что? – Вся его фигура выражала растерянность и ужас.

– Взяли в кольцо. Те, что были у селения. У людожогов тоже есть следопыты.

Лешага смотрел на него внимательно, точно прощупывая, и Тимур, пожалуй, напрягся бы, но, сколько он знал Светлого Рыцаря, тот всегда глядел исподлобья, словно подозревая каждого в злом умысле.

– Но как же…

– Патроны есть?

– Немного.

– Хорошо, будешь стрелять одиночными. Мы должны прорваться. Давай побыстрее, сейчас выступаем.

– А они? – Тимур, поднимаясь, кивнул в сторону хлопотавших возле костерка женщин. Те, похоже, и не думали готовиться к ускоренному маршу.

– Остаются здесь, – равнодушно бросил Лешага, перехватив уважительный взгляд караванщика. – За охрану мне платят. А им платить нечем. Вперед! – коротко скомандовал он и, не оборачиваясь, устремился в лесную чащу.

Тимур шел, привычно стараясь не хрустеть сухими ветками. Чуть впереди маячила фигура врага. Казалось, стоит вскинуть автомат, нажать на спуск – и с ним будет покончено. Но тот зачем-то был нужен мудрому ньок-тенгеру, нужен для великих дел, о которых ему и рассуждать не по чину.

Вдали по ходу их движения захлопали выстрелы: несколько одиночных и щедрая россыпь коротких очередей.

– Что это? – насторожился Тимур.

– Бурый расчищает дорогу, – буднично откликнулся Лешага. В этот миг выстрелы затрещали и позади. – Не останавливайся, – сухо бросил Леха, подгоняя спутника. – Это Лил с Маратом, они прикрывают наш отход.

Тимур вновь почтительно глянул на идущего рядом воина. Похоже, Эргез, властитель правоверных, да удлинятся дни его и усладятся ночи, сделал правильный выбор – этот человек все делает быстро и обстоятельно. А главное, не знает жалости ни к своим, ни к чужим.

Они поднялись на небольшой пригорок. Отсюда хорошо был виден оставленный лагерь, тлевший костерок и выведенные из-за Периметра женщины, стремглав улепетывающие от близких уже преследователей.

– А где остальные? – встревоженно спросил Тимур.

– На местах. – Ученик Старого Бирюка ткнул пальцем в сторону, указывая караванщику его стрелковую позицию. – Твое место справа от дерева. Голову не высовывай, а то схлопочешь пулю.

Тимур постарался сделать то, что от него требовалось, неуклюже и медленно, как подобает новичку в ратном деле. Он прекрасно сознавал, что сейчас придется стрелять по своим. Но, с одной стороны, попадать вовсе не обязательно, а с другой – ньок-тенгер благословил на любую кровь во исполнение его воли.

– Стрелять по моей команде, – сказал, будто отчеканил, Лешага. – Только одиночными. Три выстрела, перебежка. Присмотри следующие позиции, но далеко не отрывайся. На бегу не останавливайся.

Караванщик послушно кивнул, стараясь понять. «На что он надеется? Заставить моих парней отступить, залечь, а самому уйти? Или хочет отвлечь их? Но что он станет делать дальше?»

Несокрушимый вновь кинул взгляд в сторону переполошенных женщин. Теперь они стояли на прогалине, словно приговоренные к расстрелу. Чуть сбоку, за толстым деревом, пряталась та самая старуха, которая почему-то была среди них главной.

Выскочившие на опушку правоверные на мгновение застыли, силясь понять, что тут происходит. Этого мгновения было достаточно, чтобы неказистые одеяния, завязанные узлами на плечах, точно по команде упали наземь, демонстрируя обалдевшим воякам десятки обнаженных женских тел. Отвыкшие от подобной роскоши гвардейцы Эргеза остолбенели, невольно опустив автоматы. Тут-то сверху и с флангов по ним плеснула огнем загодя выставленная засада. Те, кто выжил после первого залпа, метнулись обратно в лес. Вот-вот они будут в безопасности, но вдруг на фланге отступающего в заросли отряда мелькнула крупная фигура Бурого. Тот мчался, не разбирая дороги, а вслед за ним неслись бойцы его, Тимура, сотни, дежурившие прежде с противоположной сто-роны.

Бурый прыгнул вперед, ушел в кувырок, коротко выстрелил с колена, завалился на бок, перекатился, опять вскочил и снова выстрелил. Два трупа преследователей остались на месте, окрашивая в багряный цвет палую листву. Вслед ловкому стрелку яростным грохотом ударили автоматы правоверных. И тут Тимур сообразил, что происходит. Бурый упал на землю и огромной ящерицей стремительно пополз в сторону. Зато отряд, только что отступивший с прогалины, решив, что его атакуют во фланг, развернулся и, не разбираясь, открыл огонь по своим. В трескотне перестрелки тонули одиночные прицельные выстрелы Лешаги и Бурого, раз за разом обрывая чью-то жизнь.

Караванщик заскрипел зубами, приподнялся, вскинул автомат, выцеливая медведеобразного верзилу. В конце концов, о нем Эргез ничего не говорил, а стало быть… Вторая фаланга указательного пальца начала мягко вжиматься в стальной изгиб спускового крючка, но за мгновение до выстрела будто кто-то над самым ухом с силой разорвал кусок брезента: одна пуля пробила ему предплечье, другая – ногу чуть выше колена.

– Я ранен! – взвыл караванщик.

– Лежи! – не отвлекаясь от прицельной стрельбы, скомандовал Лешага. – Тиль, перевяжи друга.

* * *

Лунная база Эндимион-сити, Центр Управления Полетами, друзья, знакомые, прожитые годы – все вдруг стерлось из памяти второго лейтенанта службы диспетчеров Кэйтлин Кин, будто кто-то по ошибке нажал не на ту кнопку. Остался лишь монитор, на котором высвечивался банальный в своем безразличии вопрос: «Произвести запуск?»

Тонкий палец девушки замер над кнопкой «пуск». Еще одно короткое движение – и «старая лохань», как совсем недавно ее любимый называл вращающуюся на геостационарной орбите модульную платформу «Сунь Цзы», встрепенется, пробудится от летаргического сна. В хищном зевке распахнет она стальную пасть, и к Земле, к территориям, выбранным волей хрупкой девушки, устремится стратосферная пусковая установка с парой смертоносных небесных змеев – ядерных ракет «воздух – земля». Два отравленных клыка, готовых вонзиться в планету, чтобы покарать мерзких убийц ее замечательного бесшабашного смельчака Тэда – Тадеуша Сикорски. И пусть все горит огнем, и пусть все сгорит в огне!

Лишь об одном она жалела в эту секунду: что своими глазами не сможет увидеть этот всепожирающий, рокочущий драконьим ревом пожар. Сердце, отдавая болью, резко бухало в грудной клетке, точно стараясь вытолкнуть застрявшую в пульсирующей живой плоти невидимую иглу. Раз, два… палец ее прикоснулся к теплому пластику клавиши… три!

Монитор погас вмиг, безо всякого предупреждения. Кэйтлин, прикусив губу, еще раз нажала на кнопку, затем еще раз. Тьма, словно выплеснувшаяся из черноты потухшего монитора, заволокла ее рассудок и затуманила взор. Она колотила по клавише, будто это была дверь, за которой ее ждала свобода, отсутствие боли и покой.

– Перестань! – коротко и резко раздалось за ее спиной. Кэйт очнулась, словно от удара, и суматошно оглянулась: кто это смеет бесцеремонно вторгаться в диспетчерскую кабину?! Да еще посреди рабочего дня?

– Пойдем, – потребовал голос. Она моментально узнала его. Не могла не узнать, как, впрочем, и любой в городе. Позади нее стоял Эдвард Ноллан III, глава организационного комитета Эндимион-сити, отец Эда Ноллана-младшего, убитого на Земле вместе с Тэдом. – Пойдем, – настойчиво повторил глава лунного города.

– А-а?.. – Второй лейтенант Кин указала на безжизненно темное окно монитора.

Ноллан, досадливо хмурясь, покачал головой:

– Ты сегодня не заступала на вахту. Компьютер работал в дублирующем режиме, как тренажер. Я проверял тебя.

Кэйт неожиданно всхлипнула, понимая, что весь ее порыв, вся страсть и ненависть оказались лишь пустой игрой воображения, что вся жесточайшая борьба с собой, ночные терзания, выстраданная решимость рассматривались под микроскопом с ледяным безразличием, словно некий психологический курьез. Она вдруг почувствовала себя подопытным кроликом, заглянувшим в глаза биологу со скальпелем. От бессильной жалости к себе, от боли, скручивающей внутренности, она запрокинула лицо вверх, ощущая, как душит невесть откуда взявшийся в груди жгучий комок, как слезы подступают к глазам, но уже не в силах была удержать рыдания.

– Отставить безрассудные выходки! – Эдвард Ноллан подхватил ее под локоть и поднял с кресла. – Прекрати реветь! Ты что, ребенок, у которого отобрали игрушку? Ты офицер и должна нести ответственность за свои действия. Сама могла бы догадаться: любая операция с компьютером регистрируется на центральном пульте. Если ты сохранила для себя какую-то информацию, а затем убрала ее из памяти машины, об этом появляется запись в каталоге. Во избежание ошибок и недоразумений это сообщение выделяется красным и требует к себе повышенного внимания. Ты же знаешь, как это работает. Ты вообще на что рассчитывала? Что мы не восстановим файл и не выясним, что именно ты скопировала?

Кэйтлин Кин уткнулась лицом в плечо Ноллана, в отчаянии пыталась его оттолкнуть, физически не имея сил ответить. На что она надеялась? Что не успеют, проморгают, что ей повезет и она сумеет отомстить убийцам Тэда?! А что будет потом? Будет ли вообще «потом»? Какая разница?!

Эту невысокую зеленоглазую девушку глава лунной станции знал давно. Ее отец, Стефан Кин, в прежние времена был его личным флаг-штурманом, а последние годы преподавал астронавигацию в Академии.

– Кэйти, давай ты сейчас возьмешь себя в руки, перестанешь бить старшего по званию и достойно, как подобает офицеру, дойдешь до моего кабинета. А уж затем, пока не вернется самоконтроль, можешь скулить, пока не надоест. Но лучше сразу включи мозги и слушай, что я буду говорить.

Кэйтлин обожгло это «скулить», но, пожалуй, оно же и вернуло к жизни. Она отпрянула и сквозь слезы ненависти уставилась на шефа. Лицо его было серым, как лунная пыль, глаза ввалились и потускнели. Она шмыгнула носом, вытерла щеки узкой ладошкой и послушно двинулась за Нолланом. Ей показалось странным, что по дороге никто из диспетчеров в пультовой даже не взглянул в ее сторону, как будто снять офицера с дежурства посреди рабочего дня вполне обыденное дело. Неужели все уже знают о ее неудавшейся мести?!

Она шла, понурив голову, предчувствуя неотвратимое наказание. Бог весть какое: в своде законов Эндимион-сити нигде не предусматривалась попытка расстрелять Землю ядерными ракетами. Она готова подчиниться любому решению, вот только как теперь смотреть людям в глаза?

Массивная плита двери кабинета отошла в сторону, пропуская хозяина и его поникшую спутницу.

– Чай, кофе?

Кэйтлин, не поднимая глаз, мотнула головой.

– Ладно, тогда садись.

Девушка повиновалась. Стараясь хоть немного сосредоточиться, она уцепилась взглядом за древний письменный прибор: бронзовую статуэтку неведомого ей силача, силящегося обрушить цепями две мраморные колонны. Ноллан садиться не стал, он вышагивал по кабинету, точно желал убедиться, что тот не стал меньше за прошлую ночь.

– Я признаю свою вину, – отвела взгляд Кэйтлин. – Понимаю, что должна понести наказание.

– И я понимаю, – оборвал ее хозяин кабинета. – За Тэда хотела расквитаться? – жестко произнес он, то ли спрашивая, то ли утверждая.

– Да.

– Думаешь, тебе от такого злодеяния стало бы легче? Эти ракеты выжгли бы все живое в округе на десятки миль. А там, между прочим, обитают люди, ничем не навредившие экипажу «Джеймса Хоукинса», и еще животные, которым и вовсе до наших бед нет дела, – ты едва не убила их всех одним махом! Ни за что ни про что! И, более того, еще много лет никто не смог бы селиться в этих землях. А те, кто по незнанию или по глупости выбрал бы для жизни эту выжженную пустошь, были бы обречены на гибель, мучительную и бессмысленную.

А ты сидела бы здесь, и у тебя в душе ничего бы не шевельнулось. Ты даже не узнала бы, взорвались ракеты или от времени пришли в негодность. Даже этого утешения любого мстителя у тебя бы не было. Ты бы просто нажала кнопку. Если от этого действия тебе становится легче, я подарю тебе целую дюжину кнопок, нажимай все по очереди!

Девушка молчала, сжав губы, внутренне готовая к расплате, но отнюдь не к покаянию.

– Мой сын и его лучший друг и напарник Тадеуш Сикорски многое успели за краткий срок пребывания на Земле, – продолжал Эдвард Ноллан III. – Их экспедиция не была напрасной. У нас есть пробы воздуха, пробы грунта, есть кое-какие познания о быте и нравах туземцев. И еще есть понимание того, что Земля нужна нам, совершенно необходима: без нее нам тут не выжить. Ресурсы почв, завезенных на Луну, практически исчерпаны, вода, очищенная после многократного использования, годится только для технических нужд.

Теперь мы знаем, что там, куда опускался «Джеймс Хоукинс», планета вполне пригодна для существования человека. Более того, нам известно, что там сейчас правит некий Эргез, расправившийся с убийцами наших пилотов. Вместе с ними был уничтожен гнусный изменник Аттила, некогда служивший… – Ноллан кивнул в сторону портрета обаятельно улыбающегося мужчины средних лет в строгом деловом костюме, основателя Эндимион-сити, спасителя человечества, Эдварда Ноллана-старшего. – По многим признакам можно предположить, что Эргез имеет немалый вес в тех землях и желает сотрудничать. Все это, все плоды экспедиции, по сути, дело жизни моего Эдди и твоего Тэда, должно было пойти насмарку, чтобы как-то умерить твою боль.

– Зачем же вы дали мне возможность нажать на кнопку? – еле слышно выдавила Кэйтлин.

– Хотел увидеть, как далеко ты готова зайти.

– Увидели?

– Да, и вполне доволен увиденным. Конечно, не тем, что ты в одно движение готова была уничтожить тысячи людей и, возможно, единственную обитаемую территорию на планете, а тем, что в достижении цели тебя не остановить.

Я принял решение направить на Землю новое посольство. На этот раз прямо к Эргезу. В него вой-дет десантная группа, опытные бойцы, хорошо снаряженные, тренированные. Они будут вести разведку местности, определять боеспособность племен и возможность налаживания с ними дипломатических отношений. Однако главную задачу я намерен возложить на тебя.

– На меня? – удивленно переспросила девушка, моргая заплаканными глазами.

– Да. Ты должна наиподробнейшим образом разобраться в ситуации, наладить отношения с Эргезом, а если не с ним – то с другим туземным лидером, которого можно поддержать и привлечь к сотрудничеству с нами. В перспективе он должен будет обеспечить работу десанта, который займется обустройством земной базы. Ты станешь нашими глазами и ушами на планете. Зоркими глазами и чуткими ушами.

– Но почему я?

Эдвард Ноллан подошел к девушке и смахнул с ее щеки скатившуюся из-под приопущенного века предательскую слезинку.

– Твой вид радует глаз, твой голос приятен для слуха, ты вызываешь сочувствие и желание помочь. И не вызываешь подозрений. Но главное, Кэйт, – он тяжело вздохнул, – ты готова идти до конца.