Kitobni o'qish: «Обычный вампир Юрген»

ГЛАВА 1.

Это был абсолютно обычный день. Солнце встало утром, разогнало тьму. Люди начали просыпаться, собираться на работу, в школу, в детский садик. Один только Юрген, ну, еще пара молодых мажоров, да вернувшихся с ночной смены работяг, воров, убийц, маньяков, докторов, военных, полицейских, пожарных, ложился спать. Железные шторы на окнах, стекла в которых выкрашены в черный свет, бронированные двери во всех комнатах, каменный гроб, скорее даже саркофаг. Рядом с ним дневной горшок и пятилитровая канистра спирта… Простите, задумался, размечтался, пятилитровая канистра крови. Ведь Юрген обычный вампир, он пьет кровь.

Почесав слегка волосатую грудь, Юрген отхлебнул из канистры и удовлетворенно крякнул. Кровь была не первой свежести и слегка забродила.

– А то на ясную голову плохо спится, – пожаловался сам себе Юрген.

Перина, одеяло, подушка. Все нежно-розового цвета. Все мягкое и душистое. Вампир лег и потянулся. Глубоко зевнул, чуть не заглотив при этом зазевавшуюся муху. С громким недовольным жужжанием, та еле избежала его пасти. Юрген повернулся на бок, свернулся калачиком и погрузился в сонные грезы.

* * *

– Он миллионопудово там, – кивнул Млак в сторону дома.

– С чего ты так уверен? – спросил Пак.

– Мне Йоутль сказал.

– Этот ненашенский?

– А что? Какая разница, чей он. Он такой же, как мы.

– Так че он сам сюда не пришел?

Пак улыбнулся:

– Это же наша территория.

– Ну, тогда пошли.

Проковыряв в заборе дырку, охотники на вампиров пролезли внутрь. Старый сад окутал их полумраком, ароматом перезрелых яблок и мертвечины.

Млак прикрыл нос платком.

– Фу-у-у, мерзость.

– Т-с-с.....

Задняя дверь была большой, железной и запертой. Огромная ручка в форме человеческой руки, согнутая в локте, матово блестела. Замочная скважина отсутствовала.

– И че дальше? – спросил Млак, осмотрев дверь. – Как ее открывать?

– Силой мысли, – ответил Пак и сплюнул, – он, наверное, это так делает.

– Может тут есть какая-то тайная кнопка, – Млак принялся исследовать дверь, ощупывая ее.

И тут дверная ручка пришла в движение и залепила ему пощечину.

– Ну, ни че себе, – прошептал Пак.

Млак же отскочил, назад потирая красную щеку.

– Вы че меня мацаете? – раздался скрипучий голос.

Охотники переглянулись.

– Кто здесь? – спросил Млак.

– Это я, Дверь. Неужели не понятно.

Голос шел откуда-то со стороны петель. И было слышно, что его давно никто не смазывал.

– Вам что здесь надо? – спросила Дверь.

Пак сглотнул:

– Внутрь надо.

– Зачем?

– Мы в гости пришли, – ответил Млак, все еще потирая щеку.

– Да ну? – удивилась Дверь.

– Ну да, – кивнул Млак.

– Дайте-ка подумаю: двое охотников на вампиров приходят к вампиру в гости. Днем. Здесь должен быть какой-то подвох.

– С чего бы это? – высказал удивление Млак. – Все логично. Он вампир, мы охотники, кто же к нему еще сам, добровольно, в гости придет?

– Тоже верно, – согласилась Дверь. – Хорошо я откроюсь, но сперва вы отгадаете мою загадку. И так: «не лает, не кусает, а в дом не пускает».

– Замок, – выпалил Пак, обрадованный, что загадка такая легкая.

Дверная ручка снова пришла в движение, и теперь уже Пак схватился за красную щеку.

– Каруд! – разозлилась Дверь.

– Но это ведь действительно так, – робко произнес Млак, делая шаг назад.

– Я лаю? – спросила Дверь.

– Нет, – кивнули головой оба приятеля.

– Кусаюсь?

– Нет.

– Ну!?

– Дверь, – неуверенно выдавил из себя Пак.

– Конечно я! Кто же еще! Вот у меня замка нет, но я же вас не пускаю! Логично?

– Логично, – снова вместе кивнули друзья.

– То-то же. Весело с вами, но раз вы ответили, нужно вас впустить.

Дверь с легким скрипом открылась. За ней царила тьма. Солнечные лучи робко касались ее и тут же отскакивали обратно.

– Чего стоим? Я долго ждать не буду. Закроюсь нафиг.

Охотники шагнули вперед.

– Смелее, смелее, Юрген будет рад вам.

Охотники переступили порог.

– Ай! – воскликнул Млак, подскочив вверх.

Сзади раздался смех Двери.

– Ты чего? – удивился Пак.

– Она меня по жопе шлепнула.

– Пока мальчики, я закрываюсь.

Бах!!! Дверь захлопнулась.

– Вот, стервозина, – пробубнил Млак, – так она весь дом подымет.

– Пошли, нельзя терять время.

Охотники зажгли фонарики и двинулись вперед.

ГЛАВА 2.

Ляла плакала, размазывая тушь по щекам.

– А говорили, водостойкая.

– Ну, ты чего, успокойся, – Майя обнимала подругу за плечи, – не стоит он того. У тебя еще тысячи таких будет. Ты же красавица, умница.

– Еще скажи спортсменка-комсомолка.

– А что? Разве не спортсменка?

– Ага, волейболистка.

– Ну, ты же занималась.

– Ну и что? Какая разница. Он меня бросил! Ушел к этой рыжей!

– Ну и черт с ним.

Ляла подняла на нее заплаканные глаза.

– Тебе легко говорить, вы с Марком вон уже, третий год вместе, жениться собираетесь. А меня бросают все. Даже он.

Майя вздохнула. Да, не счастливая ее подруга. Высокая, красивая, ноги длинные, талия тонкая, грудь – закачаешься. А какие у нее глаза – огромные, зеленые, слегка раскосые. А губы? Пышные, свои, не накаченные. Волосы – загляденье. И готовить умеет и зарабатывает неплохо. Квартира своя, машина. Чего этим мужикам надо?

– Ляла, мне идти надо. Марк внизу ждет.

– Да, конечно, иди, – Ляла шмыгнула носом.

– Завтра увидимся.

– Угу.

Майя ушла. Ляла еще посидела на диване. Затем встала, пошла в ванную комнату приводить себя в порядок. Не прошло и часа, как она вышла из комнаты с новым макияжем и припудренным носиком.

– Ну, ничего, мужики, вы у меня еще все получите.

* * *

Гадалка Эльвира была колдуньей в первом поколении. Но она была самой настоящей ведьмой. Умела привораживать, отвораживать, заговаривать, разговаривать, магичить и морочить. Ее реклама в газете притягивала к себе взоры читателей и люди шли и шли к ней. Пришла к ней и Ляла. Девушка кипела от злости и хотела наложить какое-нибудь ужасное проклятие на бросивших ее мужиков. А было их совсем немало за ее неполные девятнадцать лет.

Народу на приеме у гадалки была тьма. Ляла провела в очереди больше четырех часов, пока наступил ее черед.

Эльвира встретила девушку в комнате наполненной полумраком, благовониями, горящими свечами. Сама гадалка сидела на подушке, перед невысоким столиком и лениво раскладывала карты таро.

– Бодрый день, – поздоровалась Ляла.

– И тебе того же, красавица, – подняла голову Эльвира. – Зачем пришла?

– А вы не знаете? – прищурилась девушка.

– А должна?

– Но вы же ясновидящая.

Колдунья рассмеялась:

– Да, на зрение я не жалуюсь. Итак, зачем ты здесь?

– А вы никому не расскажете?

– Девочка, все, что ты скажешь в этой комнате, умрет вместе с нами. Не сомневайся.

От этих слов Ляле стало немного не по себе. Но она собрала всю свою решительность.

– Я хочу отомстить.

– Кому? – приподняла одну бровь Эльвира.

– Мужчинам!

– Всем?

– Всем кто меня бросил.

– А их было немало. Понимаю. И что же это должна быть за месть?

– Ну не знаю, бесплодие какое-нибудь или безбрачие. Что-то в этом роде.

Эльвира поджала губы, оставила в покое карты.

– Но это, же так примитивно. Обыденно. Неужели тебе не хочется чего-нибудь эксклюзивного?

– Хочется, но чего я не знаю. Я не сильна во всех этих магических штучках.

ГЛАВА 3.

Юрген лакомился ирисками, запивая их сгущенкой. Он очень любил ириски со сгущенкой. Но это было раньше, в детстве. А сейчас, когда он стал вампиром, единственным его лакомством стала кровь.

Так вот, Юрген запихивал в рот по десятку ирисок сразу, давился молоком из трех литровой банки и старался слопать и выпить как можно больше. Пока все это в него влазило, а не вылазило наружу как обычно. Он не знал, что произошло и почему он может это есть и пить. Но решил использовать данную ситуацию по полной программе.

И тут раздался ужасающий грохот. Юрген вздрогнул и чуть не подавился очередной порцией конфет.

– Что это? – прошептал он озираясь.

Вокруг царила мгла. Серая, липкая, противно-приятная. И ни души.

– Вроде обошлось.

Но тут же он услышал чьи-то шаги, голоса. Где-то в глубине заплясали огоньки света.

– Они пришли за моими ирисками, за моим молочком! – воскликнул вампир. – Кол вам в сердце! Факел в печень! Не отдам!

Он зарычал, рванулся вперед, треснулся обо что-то лбом и проснулся.

– Ого, – потрогал он ушибленное место, – знатная шишка.

Набрав код на крышке, он открыл саркофаг и поднялся на ноги. В доме действительно раздавались чьи-то шаги, доносился легкий шепот.

Юрген удивленно приподнял брови.

– Кто это ко мне забрался? Сейчас посмотрим, – и он бесшумно скользнул в сторону шума.

* * *

Кардинал крови, Великий магистр боли и Ужаснейший страшный ужас, сокращенно КВУ, восседал на своем рубиновом троне. Его корона, из человеческих зубов, блистала золотыми фиксами. Горностаевая мантия в кровавых пятнах струилась до самого пола. Высокие зашнурованные ботинки на толстой подошве отбивали своеобразный такт. Глава всех вампиров ужинал. Перед ним на столе с колесиками лежали три обнаженных девушки. Блондинка, брюнетка и лысая. Первое блюдо, второе и компот. Ужинал КВУ в гордом одиночестве. Ему было над чем подумать. Вчера, кто-то в хлам разодрал стену мироздания и проник в их мир. Кто это был, узнать не удалось. Так же не удалось точно узнать, в какое именно место этот некто попал, было предположение, что он провалился аж до Преисподней, на что он способен и что ему тут нужно. А нужно ему может быть, что и кто угодно. Одно удалось выяснить – этот некто не вампир. А это очень большая неприятность.

КВУ размышлял, кому бы доверить это дело. Он перебирал всех своих подчиненных и никак не мог ни на ком остановить свой выбор. Тот слишком толст и ленив, тот глуп и спесив, та думает лишь про остроту когтей, тому лишь бы развлечься. И тут он вспомнил про Юргена. Молодой, но очень перспективный вампир. В порочащих его связях не замечен. К охотникам нетерпим. С людьми дружбу не водит. Идеальная кандидатура.

– Окки-Екки! – позвал КВУ.

На его зов тут же явился большой, лохматый рыжий пьёс, с ярко горящими синими глазами.

– Отправляйся к Юргену и передай ему следующее, – глава вампиров наклонился поближе к псу и зашептал ему на ухо.

Когда он закончил, Окки-Екки отсалютовал ему лапой, гавкнул:

– Будет исполнено, ваше страшейство.

И помчался выполнять поручение.

ГЛАВА 4.

Ляла распахнула глаза. Шире, еще шире.

– Ни черта, не видно.

Она потерла веки кулачками. Добилась разноцветных кругов и ничего более.

Ее голова казалась пустой. Абсолютно. Хотя обычно, хоть пара мыслей в ней плавало.

Девушка с трудом поднялась на ноги. Кромешная тьма щекотала кожу, выдавливала из-под нее мурашки и те с топотом бегали по всему телу.

– Где я? Что происходит?

Она попыталась вспомнить, как здесь оказалась. Последним воспоминанием было лицо гадалки. Злобное, перекрученное, с запахом нафталина изо рта.

– Мужикам мстить хочешь? Стерва! Ты на себя посмотри, фотомодель, блин! Мужики ей не такие. Тут колдуешь, колдуешь, магичишь-химичишь, а на выходе пшик. Как была жабой, так и остаешься, а ей мужики не такие. Ух!!! Коза размалеванная, ну я тебе отомщу, так отомщу, что последнему козлу рада будешь! Пшик-шик-шик, страшной станешь вшик, сгинешь-пропадешь, в омут упадешь, шак-пшишак будет теперь так!

А потом ничего. Только свист в мозгах.

– Она что-то со мной сделала. Эта ведьма. Может я ослепла? Эй! Есть тут кто?!

– Тише ты, воткнутая что ли орать так?

Ляла вздрогнула.

– Кто вы?

– Мы то? Мы знамо кто, а вот кто ты такая не признать. Откель здесь? Че выщупываешь?

– Я ничего. Меня Ляла зовут. Я у Эльвиры была, у гадалки, а потом здесь оказалась. Только я не знаю, где находится это здесь. Я ничего не вижу.

– Да ну? Кол тебе в сердце, чтоб меня упырь поцеловал. Ты человек чоли?

– Да, – девушка недоуменно кивнула, – а кем я еще могу быть?

– Хе-хе, знамо кем. Вампиром к примеру, или этим, как его там, забываю всеношно, вуркалакой! Ага, точно, вуркалакой!

– Ни какая я не кака. И не вампир конечно. Вы, извините меня, чушь какую-то несете.

– У меня лапы пустые, – обиделся незнакомец, – нечего наговаривать.

– Лапы?

– Ну, а что, крылья что ли?

– Не знаю, – Ляла пожала плечами, – может и крылья, мне не видно.

– Не, ну ты точно воткнутая. Впрочем, залялякался я с тобой, пора мне.

– Уходишь? – девушка очень не хотела остаться одной в этой темноте.

– Убегаю. А ты это, на одном месте не стой долго, а то цапки схамкают.

– Какие цапки?

– Встретишь, узнаешь.

И Ляла осталась одна. Слезы без чьего-либо позволения накатили на глаза.

– Эй!

– Кто здесь?! Это ты? Вернулся?

– Это я, но я не возвращался. А ты человек?

Девушка кивнула.

– И что ты тут делаешь?

– Стою! – выпалила Ляла, не на шутку разозлившись от всей этой кутерьмы.

– Стоишь в Преисподней? Ты что, воткнутая?

– В Преисподней? Я что умерла?

– Настоящий человек, – восхитился неизвестный, – вопросом на вопрос отвечает.

– Так я мертвая или нет?

– Пока еще нет. Если бы ты умерла, тебя бы не стало. Просто, совсем, аб-со-лют-но. Все знают, что за смертью ничего нет. Даже пустоты. Вампиры, хоть и считают себя бессмертными и то знают.

– А я вот не знаю!

– Слышу. Не кричи.

– Может это все сон? Или бред? Ай! Ты чего щиплешься?

– Проверяю, не сон ли это.

– Так себя щипай.

– Но сон твой же. Хотя, это не сон. Да и что такое сон? Переход в иллюзорный мир. Другой мир. Мир, созданный твоей собственной головой. Но из него есть выход. Впрочем, как и отовсюду.

– Уважаемый, а где эта Преисподняя находится? Мне домой надо. Меня уже ищут, наверное.

Незнакомец помолчал, помычал, пофыркал и наконец, произнес:

– А где твой дом?

– Улица Самагонная, дом семнадцать.

– Это где такое бывает?

– В Бетоногорске.

– Где, где?

– Город такой, в России.

– А Россия где?

Ляла аж засопела от возмущения.

– Ты что издеваешься? Россия в Европе, Европа на Земле, Земля в Солнечной системе, Солнечная система в…

– Хватит! Я понял. Ты из другого мира. То-то здесь трещало все.

– Из какого другого мира?

– С Земли, ты же сама сказала.

– А это что, не Земля?

– Это Ат-ук-ок-ёк-эт-ирт.

Голова у Лялы закружилась, ноги подкосились, в мозгах снова засвистело, и она со всего размаху бухнулась в обморок.

ГЛАВА 5.

– Приветствую вас, господины охотники, – улыбнулся Юрген вовсю ширь своего лица.

Млак и Пак вздрогнули и переглянулись. Висящие на их лбах фонарики поцеловались при этом лучами. И хотя в доме царила не тьма, а всего лишь серенький полудохленький недомрак, они решили их не выключать.

– А что вы это тут делаете? Позвольте узнать, как вы вообще сюда попали?

– Нас Дверь впустила, – ответил Пак.

– Какая?

– Озабоченная.

– Ага, – подтвердил Млак, – на всю руку.

– А-а-а, задняя. Да, есть за ней такой грешок, но кто не грешен в этом мире. Так зачем вы здесь? Уж не поохотиться пришли?

– А вы что, против? – спросил Пак.

Юрген усмехнулся:

– У меня лишенжия просрочена, так что ничего не получится, господины охотники.

Друзья переглянулись.

– Не думаю, что это нас остановит, – медленно снимая со спины арбалет, произнес Млак.

– Ага-ага, – подтвердил Пак, плотоядно улыбаясь и пуская слюну от предвкушения.

– Так вы враконьеры! – воскликнул Юрген.

– Называй, как хочешь, – сказал Млак, накладывая кол на тетиву.

Юрген зашипел, волосы на его голове подпрыгнули кверху, глаза засверкали, клыки выдвинулись наружу.

Пак выхватил из-за пазухи две здоровенные головки чеснока, называемые в простонародье воньючками, и швырнул их в вампира. Сперва одну, затем вторую.

Юрген прыгнул вверх и вперед. Оказался возле Пака и, хотел было уже укусить его, когда тот дыхнул ему прямо в лицо.

– Фу-у-у, – отвернулся вампир, – это что чеснок?

– Не-а, квашенная капуста с селедкой.

– Ну и гадость, – скривился Юрген и вмазал ему по роже. Так как был день, вампирских сил у вампира было немного, однако охотнику и этого хватило, чтобы отлететь назад.

Млак щелкнул пусковым крючком. Кол засвистел, но Юрген сдвинулся в сторону, и он пролетел мимо. Охотник тут же заорал:

– Серебро тебе в глотку! Ты можешь на месте постоять, пока люди в тебя стреляют!

– Я же сказал, что у меня лишенжии нету на вашу охоту.

– Не прафильный ты фампир, – сказал Пак, подымаясь на ноги и выплевывая зуб, – лишензию даже жажал.

– Ну, извините, – развел в сторону руки, Юрген, – вы тоже ко мне не с ирисками пришли.

– Ну, дершись, фампир, – Пак сдернул с себя куртку и обнажил целую батарею воньючек, бутылочек со святой водой и два десятка колов всевозможных форм и размеров.

– Фи, – сморщил нос, Юрген, – на одного вампира столько гадости.

Млак тем временем приделал как арбалету барабан на полторы сотни кольев, размером с большую иголку.

– Жвак тебе пришел, Юрген, – цокая затвором, вынес он приговор.

Юрген оскалился, начал отступать назад, а потом раз и хлопнулся об пол. Только брызги полетели.

– Хде он?! – завопил Пак, бросаясь к пятну.

– Где-то здесь, не мог он далеко уйти, – спокойно отозвался его товарищ, – смотри внимательно.

Пак чуть ли носом пол не пахал, заглядывая в каждую щелочку, каждую трещинку. Млак же осматривал стены и потолок.

– Вон он! – заорал Млак, показывая пальцем на паука с кулак величиной. Тот бежал по стене на четырех лапах, с задранными вверх волосами и торчащими наружу клыками.

– Фот я тебя! – воскликнул Пак, выхватывая антивампирскую мухобойку.

Фффить! Шлеп! Ай!

Мухобойка со всего размаху приземлилась точнехонько на

вампирский зад Юргена.

– Больно же! – закричал он, потирая ударенное место. – Ладно убивать пришли, а бить зачем?

– Сейчас исправимся, – посулил ему Млак и нажал на спусковой крючок.

Фьють, фьють, фьють!

Юрген, принявший снова свой нормальный облик, взлетел по стене вверх и помчался по потолку. Колы-иглы так и свистели вокруг него. Пак, спрятал мухобойку и принялся обстреливать его воньючками и бутылочками с водой.

Бах, трах, шпак!

– Саркофагик! – закричал Юрген, не сбавляя ходу – Помоги!

ГЛАВА 6.

Ляла очнулась от мерного покачивания. Кто-то нес ее. Или вез. Проклятая темнота! Ничего не рассмотреть. Так тебя слопают, а ты даже не узнаешь кто и под каким соусом. С этим нужно что-то делать.

Ляла замолотила ладошками то ли по спине, то ли по плечу.

– А-а-а, очнухалась, – раздался голос над самым ее ухом.

– Отпустите! Куда вы меня тащите?!

– Как куда? Я же сказал, что выведу тебя отсюда.

– А ну поставьте меня! Я сама идти могу!

– Как хочешь.

Не то руки, не то лапы схватили ее и водрузили на ноги.

– Иди за мной, – сказал незнакомец.

– Стойте, стойте, я же ничего не вижу, куда идти?

– Я буду петь. На голос иди.

И он запел:

Капает, капает, капает слюна,

Пасть мою, пасть мою сушит всю до дна,

Пили мы, пили мы, пили мы вчера,

Сытые, пьяные, были до утра.

– Ну и песня, – прошептала, Ляла, шагая вслед за певцом.

А тот, запел еще громче:

Толстое, толстое пузо у меня,

Будто бы, будто бы слопал я коня,

Прыгнуть бы, прыгнуть бы выше-выше мне

Будто бы, будто бы, скачет конь во мне!

Голос у певца был грубый, резкий, слегка скрипучий. Резал по ушам, как наждачная бумага. И Ляла с удовольствием бы заткнула уши, если бы не опасалась заблудиться и окончательно сгинуть в этой Преисподней.