«Исторические корни волшебной сказки» kitobiga sharhlar

Слушала интервью об этой книге признанного эксперта, очарована. Буду теперь слушать книгу и наслаждаться. Поняла что все еще люблю сказки.

Случайно наткнулся на эту книгу. В целом интересная. Видно что над данной работой как ювелиры работали не покладая рук. Истоки сказок, которые слышали когда то там в детстве, интересно с ними ознакомиться и получить понимание происхождения. Рекомендую для общего развития ознакомиться. Считаю данную работу очень редкой, однозначно не какой то массмаркет :)

Сначала давайте попытаемся ответить на сакраментальный вопрос: зачем капаться в сказках и разбирать их на составляющие? Если вы не увлекаетесь литературоведением или философией, то, конечно, незачем. Думаю, что на этом вы можете перестать читать мой отзыв, так как ничего интересного для себя вы не найдете. Для «ботаников», которые любят покопаться где не попадя, постараюсь описать некоторые момент потрясающего исследования сказки от Владимира Яковлевича Проппа. Знаете, есть люди, прикоснувшись к труду которых ощущаешь всю свою ничтожность и серость. Смотришь на картины Рубенса и думаешь: «Ну вот как ТАКОЕ мог создать человек?». Читаешь Лосева и поражаешься: «Как удивительно стройно и логично он выстраивает мысли!». Книга Проппа поразила меня своей глубиной. Обратите внимание, это не исследование русских сказок, это исследование сказок в целом! В книге приводятся примеры из сказаний индейцев, племен Австралии, немецких сказок, сказок народов Севера. Палитра примеров настолько разнообразна, что с трудом можно представить себе человека, который не просто прочитал такое огромное количество сказок, но и проанализировал их, выделил общее и обобщил в своей удивительной книге. Я бы выделила два основные направления книги. Первое: исследование главных героев волшебной сказки. Владимир Яковлевич проводит разбор многих типичных героев сказок: бабы-яги, змея, помощника (в роли которого может выступать, например, конь или волк), царевны и т.д. Для каждого героя и даже для каждого типа героя Пропп проводит разбор его «родословной»: возможные причины появления, развитие в ходе истории и прогресса, выполняемые функции и взаимосвязи с другими героями сказки. Очень много для меня было откровением. Для затравки я приведу две картинки собственного производства (почти), описывающее двух героев. Итак, начнем, пожалуй, с Бабы-Яги. Как вы видите, Баба-Яга – непросто вредная старуха, поставившая свою избушку на непонятной поляне, а, говоря близким мне айтишным языком, многофункциональное устройство. А знаете, почему я обозвала поляну «непонятной»? Вы никогда не задумывались, почему герой обязательно должен развернуть избушку, а не может взять да и обойти ее с другой стороны? А вот почитайте Проппа и узнаете! Ну а теперь второй герой, который по своей роли в сказке близок ранее описанной бабульке, Змей.

Дальше...

Почему Пропп объединяет такие разные на первый взгляд сказочные существа? Это объясняется двумя основными причинами: историей появления этих самых Змиев и выполняемые ими в сказке функции. Что же еще описывает Пропп кроме героев? Сказочные события. Все наверняка помнят, что в сказках периодически запирают героя в бочку и выкидывают в море, или царевна то и дело набредет в лесу на большой дом, в котором живут одни мужчины, а уж всякие там вариации на тему выгнанных из дома детей у каждого вызывали ужас, не так ли? Пропп разбирает множество сказочных мотивов очень подробно. Кстати, большой дом в лесу очень интересная история, советую почитать, мне кажется, что не только сказка вышла из его закрытых ворот! Вторая не менее интересная тема, которую мне хотелось бы немного затронуть: функции сказочных героев. И вот тут явно прослеживается связь сказки с множеством книг и фильмов. Как всегда, мне очень не хотелось бы пересказывать книгу, но чтобы кинуть затравочку потенциальным читателям, я расскажу о действиях, которые встречаются в сказках, на примере всем знакомого фильма «Брат 2». 1. Главный герой фильма (Данила) узнает, что где-то за морем живет хороший парень-хоккеист, которого обдирает как липку злодей-американец. 2. Данила находит «волшебные предметы»: МР-38 и гранаты. 3. Г.Г. берет помощника (брата) и отправляется с ним за море (что важно!) восстанавливать справедливость. 4. На своем пути Г.Г. встречает испытания и трудности, которые преодолевает с помощью проститутки Даши, выступающей в роли второго помощника. 5. Данила восстанавливает справедливость. 6. Брат остается в другом мире (заморской Америке). 7. Данила возвращается домой. Как вы понимаете, таким образом можно разобрать все, или почти все, боевики, а немного другим – почти все мелодрамы. Зачем я остановилась на этом разборе? Во-первых, чаще всего при описании связей сказок с литературой вспоминают, например, о «Капитанской дочке», которая от нас тоже достаточно далеко по времени, а до «Брата 2» можно достать рукой. Во-вторых, мне хотелось перекинуть невидимый мостик между книгой Проппа и исследованием Лосева о «Диалектике мифа». Человеческое сознание настолько пронизано мифом и сказкой, что мы даже не замечаем, как легко привлекает наше внимание и насколько быстро мы начинаем воспринимать сюжеты, которые близки к знакомым с детства волшебным сказкам. Читать маленькими порциями и возвращаться снова и снова...

Автор заставил меня совсем по-другому взглянуть на сказки. Оказывается они своими корнями уходят очень далеко... Многие сюжеты возникли еще в те доисторические времена, когда классового общества не было, и наши далекие-далекие пращуры существовали только благодаря охоте. И правильно анализируя сказку можно определить, как тогда люди воспринимали окружающий мир и себя в нем. Хоть книга изучает волшебную сказку, но ничего волшебного в ней нет. Автор проделал серьезную и кропотливую работу по накоплению и систематизации материала. В книге дан анализ не только русским сказкам, проведены параллели и аналогии между сказками разных народов и культур. А также показано, как изменялись сюжеты и герои народного фольклора с развитием общества: перехода от охоты к земледелию и оседлости и возникновению классов.

Девятнадцатый век можно смело назвать веком систематизаторов. Животные и растения распределить по видам и родам, химические элементы – по клеточкам… Но остались и не охваченные науки или, так скажем, не полностью охваченные. Одна из них – филология. Классификация сюжетов всегда считалась больным ее местом, т.к. было не совсем понятно, что же брать за основу. Владимир Яковлевич Пропп решил, во-первых, продолжить великое дело Андрея Белого, который тоже любил загонять творчество поэтов и писателей в таблицы ударных и безударных слогов, во-вторых, найти-таки основу классификации сюжетов, и, в-третьих, объяснить происхождение сказки. С последним оказалось легче всего. Сказка – есть редуцированный обряд, утверждает Владимир Яковлевич. Внешняя оболочка, остающаяся, когда утерян смысл производимого действия. Например, обряд инициации юношей проводился в лесу в избушках на сваях. Посвящение в совершеннолетие уже давно отмерло, а избушка на курьих ножках осталась. *** «Исторические корни» - книга явно не для развлекательного чтения. Серьезное филологическое исследование, взяться за которое может вынудить, скорее всего, какая-то дополнительная потребность. Я, например, нашел в ней системное описание всех сюжетов, когда мне потребовалось разобраться в славянской мифологии. Поэтому книгу сию можно рассматривать как хороший профессиональный дайджест, в который полезно заглянуть в случае возникновения необходимости. Что же касается классификации, то с большим количеством схем она приводится в «Морфологии волшебной сказки». Но это уже для самых отъявленных профессионалов. Даже с хорошей подготовкой продраться через нагромождение стрелочек и скобочек – большая проблема. Зато, как утверждает Пропп, таким образом можно описать все имеющееся в наличии народное сказочное творчество. Осталось только понять – зачем?

Если в "Морфологии волшебной сказки" Владимир Яковлевич Пропп проводит глубокую, детальную классификацию мотивов сказок, то в "Исторических корнях волшебной сказки", как это, думаю, уже и так понятно из самого заглавия книги, он обращается к реальным основам их возникновения - а сказки, как выяснится из этого исследования, действительно возникли не просто так, не на пустом месте.

Необычайно познавательным и очень любопытным оказалось для меня данное исследование (несмотря на научный характер, читается тоже увлекательно, при условии, конечно, что вам в принципе интересна данная тематика). Благодаря книге Проппа взглянула на сказки с новой, неожиданной стороны.

На основе обширного этнографического материала (столь же обширной, кстати, будет и библиография в конце книги - думаю, полезно для тех, кто соберется продолжить знакомство с теорией сказок) и многочисленных наглядных примерах автор удивит читателя тем, как точно отражает сказочный материал реально существовавшие у разных народов ритуалы, обычаи, верования, быт. Все это тем или иным образом и переплавлено в форму сказки - художественный рассказ, который нам до сих пор кажется вымышленным.

Чтобы не быть голословной, приведу лишь несколько примеров, отлично иллюстрирующих последнюю мысль.

Пример №1. Всем знакомая с детства Баба Яга - практически ни одна сказка не обходится без ее участи - старая, полуслепая женщина, живущая в одиночестве в лесу, до сих пор ассоциируется с ужасами (и, к слову, не зря: она же, как известно, охраняет вход в царство мертвых), разнообразными жуткими пытками, испытаниями, но отчего на эту роль выбрана именно она? В древности женщины не допускались обычно к проведению ритуалов (да, сразу возникает недвусмысленная ассоциация с ведьмами, но они же были и целительницами, к ним обращались и за помощью, поэтому все равно подобного животного страха люди перед ними не испытывали). Так почему же старая женщина стала воплощением зла? Если верить книге В.Я. Проппа, все куда проще: в древности были распространены обряды посвящения (что-то типа инициации для подрастающего поколения - мальчиков и юношей, символизировали они вступление во взрослую жизнь), проводимые мужчинами, переодетыми в старух. И не женщины истязали кого-то (вспомним сказки - "поджаривали в печи, сдирали кожу"), а вот эти мужчины. Ритуалы инициации были довольно жестокими (неслучайно возрастной ценз книги - 16+). Так, юношам наносили раны, а затем посыпали их жгучим перцем. Часто испытывали и огнем...

Пример №2. Герой отправляется в лес, чтобы пройти некое испытание. Его собирают в дорогу, дают хлеб, стрелы, железную обувь. Зачем и тут все просто: лес, согласно древним верованиям, был символом загробного царства. Логично, что героя собирают как покойника (вот в такой обуви и хоронили), никто ведь не верит, что после испытания он вернется домой (с этим же связаны испытания возможного жениха, когда перед мужчиной ставятся заведомо невыполнимые задач, и главное - не испытать жениха, а пожелать, чтобы не вернулся).

Вообще говоря, все сказки тем или иным образом связаны или с обрядами посвящения, или с имевшимися представлениями о загробном мире, существовавших погребальных обрядах и вере в тотемных предков (кстати, пример №3: выловленная щука просит героя не есть ее. А ведь у каждого рода было свое тотемное животное, свой покровитель. Кроме того, люди верили, что умершие возвращаются на землю - опять же в виде животных. Так потому и нельзя их есть - как же можно есть предков?)

Цикл инициации, по Проппу, составляет основу сказки. А вообще сказка - это некое перерождение мифа, его гиперболизированная форма (миф более близок к обряду). И единство сказки и достигается за счет исторической реальности прошлого.

На всем протяжении чтения было интересно следить за своеобразной дискуссией Проппа с Фрэзером - "Золотая ветвь" последнего у меня теперь тоже в читательских планах. Пропп не единожды приведет примеры для своих умозаключений из книги Фрэзера, что, однако, совсем не мешает ему критиковать автора "Золотой ветви".

Некая полемика усматривается мне здесь и с Кэмпбеллом, который при анализе мифов упор делает на особенностях человеческой психики и нашего бессознательного, Пропп же не придает этому такого значения.

Как и предыдущая прочитанная мною работа Проппа, эта порадовала отличной систематизацией материала, изложенного в строгой и логичной системе. Вдобавок к каждой из глав имеется обобщающее заключение для лучшего усвоения информации - повторить основные тезисы, особенно при изучении сложных тем, никогда не бывает лишним.

Рекомендую к прочтению всем интересующимся темами мифов, сказок, архетипов, ритуалов и т.п. Повторюсь, что написано живо и увлекательно, многочисленные примеры отлично иллюстрируют авторские умозаключения. Мне же захотелось после чтения этой книги перечитать Эдуард Бернетт Тайлор - Первобытная культура (помню, когда-то она меня очень впечатлила), ознакомиться с главным оппонентом Проппа - Джеймс Джордж Фрэзер - Золотая ветвь: Исследование магии и религии и дойти наконец-то до - Коми-пермяцкие народные сказки (сборник) (у меня в роду были не только белорусы и русские, но и коми-пермяки) - с полученными из книги Проппа знаниями чтение их обещает быть интересным)

С В. Я. Проппом веселей - Мотивы раскрыты в два раза быстрей!

В тридесятом царстве, в тридевятом государстве жил да был сказочник Пропп, филологический лоб. И была у того сказочника молодая теория о том, как те или иные мотивы исторически к первобытным ритуалам восходят. И вот послал он как-то теорию по белу свету походить, да материалы разных народов со славянскими посравнивать. Шла теория долго ли, коротко ли, пришла к царю Фрезеру, который на троне из человечьих костей сидит, да золотой ветвью обмахивается. Говорит ему теория: "Поделись со мной, Фрезер, материалами, я волшебное слово знаю: инициация!" Делать было нечего, пришлось Фрезеру материалами делиться, да и слуги его тоже помогли - кто австралийский обряд подбросит, кто сказочку африканскую. Принесла теория все собранное обратно Проппу, тот материалы забрал, а интерпретацию раскритиковал. Дунул, плюнул, и появилась у него своя интерпретация, с позднейшими инверсиями и замещениями элементов. Так и стали они жить, поживать, да структурализм наживать.

Жили-были дед да баба. Закопали они коровьи кости, окропили то место водой, и вырос у них Колобок. Зашили они Колобка в коровью шкуру, прилетела огромная птица, схватила шкуру с Колобком и перенесла её на вершину самой высокой башни. А на башне той сидит Баба-яга: зубы до титек, титьки до пояса, а волосы из носа в косу заплетены и из башни до самой земли свешиваются. Вырезала Баба-яга у Колобка со спины полоску кожи, залепила ему глаза и все остальные отверстия глиной, разрубила его пополам, окропила мёртвой водой, все внутренности ему перебрала, собрала обратно, окропила живой водой, и встал наш Колобок, но уже не простой, а тотемный. Схватил он Ягу за косу из носа, раскрутил и с башни вниз сбросил. Грянулась Яга оземь, да так сильно, что яму пробила. Спустился Колобок, закопал Ягу и пять дней на могиле сидел: отгонял воем дух помершей Яги, чтобы она обратно в тело своё не вернулась. На исходе пятого дня встала мёртвая Яга из могилы и говорит: спасибо, мил человек, что на могиле сидел, вот тебе за это дар. Плюнула на землю, а из плевка конь с рогами оленьими вырос. Сел Колобок на коня и поехал. Но недолго ехал, потому как встретился им на пути волк. Коню он брюхо разодрал, Колобка проглотил, сам в брюхо конёво забрался и заснул там. Колобок попал в брюхо к волку, глядит, а там - целый город мёртвых, суть Тридевятое царство. Возликовал Колобок, ибо его и искал он, царство это. Глядит ещё и видит: над царством натянут мост волосяной и идут по нему души умерших. Кто без греха - легко проходит. А кто с грехом - падает вниз и прямо в Тридевятом царстве оказывается. Катится он дальше, а в самом центре Тридевятом - камень, а из него меч-кладенец торчит. Схватился Колобок, вытащил меч-кладенец, откатился обратно и распорол изнутри волку брюхо. Выкатился из волка, выкатился из коня и покатился к себе домой. А из брюха того распоротого все мёртвые за ним полезли. Вернулся Колобок к деду с бабой, а дед его уже помер, свалившись с лошади. Месяц промаялся, да потом помер. И баба его померла от какой-то неведомой хвори в Великий Пост. И дети их померли. Только Колобок один и остался, пришли к нему сердобольные мёртвые и стали с ним жить да добра наживать. Впрочем, на следующий год, перед самой Пасхой помер и Колобок.

Эта работа менее популярная, в смысле, она более научная и тяжелая для восприятия. Читается не на одном дыхании, как "Морфология волшебной сказки", но тоже очень затягивает.

Нередко основной смысл данной работы Проппа сводят к тому, что, он привязал волшебную сказку к обряду инициации.

Но, конечно, неправильно будет предполагать, что данный институт - единственная база для создания сказки.

Еще одним институтом, на который опирается сказка, является культ мертвых или культ Смерти.

Конечно, не все выводы выглядят правдоподобными, некоторые откровенно притянуты за уши. Но какие-то параллели действительно ошарашивают. Например, что девиц в башне запирали, дабы не нарушить их божественность (чтобы они не касались земли, не видели солнечного света - правителей вообще запрещалось видеть простым смертным), что баба-яга на самом деле труп (вспомним ее костяную ногу, ее слепоту - она узнает о приходе героя по запаху, потому что он пахнет, как живой человек, а она - представитель мира мертвых), что дает она герою коня не просто так, как кажется на первый взгляд, а потому, что он прошел испытание: смог найти вход в ее "сторожевую башню" (герою известна формула "молви "друг" и входи" "избушка-избушка, встань ко мне передом, к лесу задом"), не чурался пищи яги ("сначала накорми-напои меня, а потом уж пытай вопросами"), а ведь она дает ему отведать своей пищи, пищи мертвых. Или что тридесятое царство - это царство мертвых, и потому попадает туда герой и выбирается из него всегда каким-то замысловатым способом (на крылатом коне ли, на корабле ли или ковре-самолете). А волшебные помощники героя - или духи предков, или персонифицированные способности самого героя. И таких вот открытий - почти целая книжка! Ну не чудо ли?

Современные техники сторителлинга, игрофикации или разработка игр и сюжетов - все основаны на работе Проппа. Так что все мы так или иначе знакомы с его идеями. Очень давно читала краткое изложении "Морфологии волшебной сказки", поэтому мне было интересно прочитать оригинал, но все-таки я думала, что самая главная новаторская часть мне уже известна. Частично так и оказалось, но полагаю, только благодаря этой базе мне удалось воспринять эту книгу и расширить свои знания.

Вообще, автор также развивает свои идеи. "Морфология волшебной сказки" вышла в 1928, и насколько я понимаю, основное октрытие в той работе заключалось в описании строения сказки как набора мотивов, которые структурированы в определенном порядке. В "Исторических корнях" (1948 г.) Пропп постулирует, что каждый мотив попадает в сказку независимо, и поэтому его происхождение нужно искать вне контекста сказки, но в обрядах и мифах народов, в которых этот мотив зародился. Здесь мне было бы очень интересно почитать полемику с Проппом, потому что сейчас это абсолютно известно, что трактовка Проппа самая рабочая, позволяющая как делать исторические предположения, так и сочинять увлекающие слушателя сюжета, но неужели в момент выхода книга сразу открыла глаза всем исследователям-современникам советского ученого? Его подход основывался на марксизме, идеях экономического и социального влияния на культуру любого общества, про Фрэзера и его "Золотую ветвь" Пропп просто пишет, что Фрэзер ошибался в силу своего буржуазного мышления. Мне бы хотелось однажды разобраться как взгляд Проппа приобрел мировое признание.

Пока что я получила огромное удовольствие от вроде бы подробного и наукообразного разбора источников разных мотивов, хотя и все-таки довольно лаконичного и сконцентрированого на цели - показать известные связи сказочных элементов и обрядов, исполняемых на разных этапах развития общества. Так идея охотников-собирателей о необходимости подношений для успешной охоты сменяется борьбой с чудовищами-поработителями во времена земледелия, а те сменяются еще более продвинутыми религиозными идеями. Моей основной работой при чтении были расшифровка терминов (например, что такое "териоформный образ загробного мира"? А это придание Тому свету животных черт, например, если загробная жизнь происходит внутри животного или начинается в глотке чудовища), а также в сравнении знакомых идей, которые, оказывается, были сформулированы Проппом, и представлений, противоречащих Проппу. Так я одкуда-то знала о "двух типах драконов": злом европейском и добром восточном. Однако Пропп критикует эту версию, доказывая, что в любом фольклоре сначала был добрый, "благой" змей, который потом вытесняется злым чудовищем, которое побеждает герой. Особенно меня поразили мотивы непобедимого дракона, единственный способ справиться с которым, это обратиться к его двум ипостасям в одном теле и заставить его сражаться с самим собой.

В рассуждениях автора скрыто столько сюжетов, и гениальность Проппа так пронизывает современное мировоззрение, что одного прочтения, разумеется, недостаточно. Я продолжила тему лекциями на Ютубе и собираюсь вернуться к чтению исследований фольклора в будущем.