Kitobni o'qish: «Кузьмич»

Часть 1

Сознание постепенно возвращалось. Сначала боль в голове и ноге. Затем голос в голове: «Придурок. Ну разве так можно. Как больно.» Почувствовал руки на холодном, бетонном полу. Пошевелился и определил свое положение в пространстве, оказалось сижу на полу, вытянув ноги вперед и упираюсь руками в пол сзади. «Кажется очухался, придурок» ныло и скулило в раскалывающейся от боли голове.

Память возвращалась. Мы бежали по длинному подвалу нашего дома. Впереди бежавший палкой бил лампочки и без того тусклые и редкие. Я бежал последний уже в темноте. Только далеко впереди маячил свет и мелькали фигуры кричащих и ржущих ребят. От удара в голову я потерял сознание.

Что-то в моей больной голове сидело и постоянно ныло. С прояснением сознания стал прояснятся и мрак, окружающий меня. Я стал различать предметы. Скоро стал видеть всё, как при дневном свете. Наверное, что –то в мозгу повредил, подумал я. «Дело- дрянь» пронеслось в голове, «Он всё видит и возможно слышит». Шизофрения – раздвоение личности. Неужели от сильного удара я стал о себе говорить в третьем лице?

«Пацан, ты только не нервничай, всё будет хорошо. Ты не сошел с ума, это просто телепатия- передача мысли на расстоянии. Слыхал о таком?» Ещё бы не слыхал, мечтал научится, читать чужие мысли.

– А, ты кто и где- спросил я вслух.

– Если не испугаешься, посмотри справа от себя наверху.

Нашел кого пугать, пацана выросшего во дворе заводского района. По карнизам 13-го этажа ходил в тапочках; в болоте тонул; когда учили плавать, скинули где поглубже – выплыл; по горящей черной лестнице в противогазе лазил, помогая пожарным разбирать завал; ноги ломал дважды, четыре сотрясения мозга пережил, голову пробивали неоднократно; а такие пустяки, как порезы, ушибы и синяки сменяли друг друга по очереди. В округе не было ни одного подвала, ни одной крыши, где бы я не побывал.

На железке, поддерживающей трубы, сидело нечто мохнатое, с большими глазами и тихо ныло. Одна нога была поджата, другая окровавленная безвольно свисала.

– А, ты кто? Леший? Домовой?

Голова моя раскалывалась от боли, и я плохо соображал, что происходит.

– Какая тебе разница, – огрызнулось сверху.

– Ты мне ногу сломал, открытый перелом, кажется, – не переставая ныть сказало Нечто.

Надо было помочь, не бросать же в беде Это. Любое существо, попавшее в беду, вызывает чувство сострадания и желание помочь. Вспомнились плакаты в травматологии, в которой частенько приходилось бывать, как ни как, дважды ломал ногу. Первым делом надо зафиксировать конечность при помощи шины, т.е. надо найти какую-нибудь палку и привязать её крепко к ноге. В закутке у дворника нашел доску от ящика и старый халат. Доску обломал до нужного размера, халат разодрал, как мог, на полосы, которыми и примотал доску к ноге. Зафиксировал.

–Тебе к врачу надо- посоветовал я, – у вас врачи-то есть?

–Есть, такие же коновалы, как и у вас, только далеко, я не доберусь, – вздохнув сказало Нечто – ты сам давай к врачу.

– А, ты так и будешь здесь сидеть? Может тебе что-нибудь надо, я принесу.

– Если не затруднит – молока и хлеба. Будешь выходить, в коморке дворника в кармане старого пальто есть ключи от всех дверей в подвал. Возьми только один. Да и не трепись, о том, что видел, а то в дурку заберут. Скажут, что пацан так головой треснулся, что у него крыша съехала.

Голова действительно раскалывалась и меня подташнивало. По опыту знаю, это признаки сотрясения мозга.

Выбравшись из подвала, меня поразил нестерпимо яркий свет дня. Ждавшие на улице пацаны, увидев меня всего в крови и с разбитой головой, потащили сразу в поликлинику, благо она была у нас во дворе.

Добродушный доктор, обрабатывая мою рану, поинтересовался, где сейчас можно так получить по голове. И тут меня понесло. Нет, я и раньше мог довольно лихо загнуть, но сейчас в меня вселился Мюнхаузен.

– Да это как-то невзначай получилось, – начал я, как будто неохотно, постепенно набивая себе цену. – Катались мы с ребятами на горке у железной дороги и уже собирались идти домой, как вижу летят с горки на одних санках две маленькие девчонки, как раз на перерез паровозу. Раздумывать времени не было. Я сломя голову кинулся, чтобы их перехватить. Одну из них, сидящую сзади успел стащить левой рукой с санок, а вторая катилась прямо под паровоз. В неимоверном прыжке, я налету свалил её с санок, но продолжая по инерции лететь, врезался в паровоз. Когда очнулся, состав уже уехал. Ребята помогли дойти до поликлиники.

– Ну ты герой, паровоз не помял? Я тебе, в награду, вышью звезду на лбу,– очень серьезно сказал доктор.

– Не надо,– пролепетал я,– не из-за награды я это сделал.

Ходить со звездой во лбу, мне ну очень не светило.

Выйдя из поликлиники и немного успокоившись я подумал, а не привиделось ли мне всё это. Уж больно всё неправдоподобно. Может от сильного удара у меня появились глюки? Но сунув руку в карман, я нащупал ключ, тот самый от подвала.

Быстро приведя себя в порядок, переодевшись и наспех перекусив, прихватив бутылку молока и пол батона за 13 копеек, зелёнку, бинт и выскочил во двор.

Ключ я взял от входа в подвал пятого подъезда, он ближайший от нашей арки и по расположению самый удобный, в смысле отхода, в случае чего.

Дрожащими руками открыл дверь. Меня трясло, но не от страха, а от перевозбуждения. В голове сразу прозвучало «Наконец-то, тебя только за смертью посылать. Давай шевелись». ЭТО сидело там же, но скулило меньше.

– Давай, что принёс.

Он жадно пил молоко и уплетал батон, громко чавкая и похрюкивая. Никакого воспитания, подумал я.

–Не тебе мне о воспитании говорить, молод еще старшим указывать,-

зыркнула на меня сверху вся в молоке и крошках лохматая морда.

Перекусив, НЕЧТО подобрело и перестало ныть.

– Ну что, пацан, дело дрянь. Кажется, к тебе в рану попала моя кровь, поэтому ты слышишь мои мысли и хорошо видишь в темноте. Что ещё необычного в себе заметил?

– Дневной свет глаза режет и появилось нестерпимое желание всем врать. Это тоже от твоей крови? – поинтересовался я.

– Врать ты и без меня горазд. Я давно наблюдаю вашу компанию и слышу, о чем вы говорите и думаете. Так что не надо тут мне ля-ля. Будем надеется, что все твои изменения на этом и закончатся.

–А, что ещё могут появиться какие-нибудь сверх способности? И я стану сверх человеком? – Радостно затараторил я.

–Пока ты сверх придурок и что делать с тобой, я не знаю. Помоги мне добраться до дома, один я не дойду. Возьми у дворника в подсобке старое пальто, пригодится.

– Я принес тебе зелёнку и бинт, может перебинтуем тебе ногу?

– Сначала домой. Я сяду тебе на спину и пойдем. Буду показывать дорогу,– взбираясь мне на спину категорично заявил Кузьмич, не давая мне шанса возразить.

– Ну поехали, – зычно скомандовал он, как будто всю жизнь на ком-то ездил.

– Послушай, а как тебя зовут, и кто ты есть? Хотелось бы знать, кого я тащу на спите.

– Называй меня Кузьмич, настоящее имя все равно не выговоришь.

– Кузьмич, ты домовой или кто?

– Люди нас по-разному называют и домовыми то же.

– Значит это вы в домах шуршите, стучите, мебель двигаете и людей пугаете?

– Это развлекаются наши малолетки, которым всего лет по 50-60. Они, как правило живут в теплых домах до совершеннолетия, пока не окрепнут.

От изумления я споткнулся и чуть не уронил Кузьмича.

– А, тебе сколько лет, Кузьмич?

– Скоро будет 458, -гордо сказал он, – давай поворачивай направо и через три шага стой. Найди от пола в третьем ряду черный кирпич и нажми на него три раза.

Кусок стены ушел во внутрь и в сторону, открыв небольшой лаз, по которому можно было пробираться только на карачках. Посадив Кузьмича на старое пальто, я стал тянуть его за собой. Лаз вёл вниз.

– И долго так нам ползти, – поинтересовался я. «Ведь только что переоделся во все чистое и опять домой приду как с помойки. Мать ругать будет.» – подумал я.

– Нет, сейчас за поворотом потяни железное кольцо вниз.

Кусок стены подался на нас и отошел в сторону, открыв проход в довольно просторный и высокий тоннель. Стены и арочные своды были выложены кирпичом. Под ногами был битый кирпич вперемешку с мелкими камнями.

– Нам налево.

– Кто сделал этот тоннель, метростроевцы? Мы сейчас выйдем в метро?

– Ага, у тебя деньги на проезд есть? А то не пустят. – Язвительно сказал Кузьмич. – Этот тоннель старше меня будет.

Тоннель постепенно стал опускаться вниз.

– А, куда мы идем? – Меня распирало любопытство.

–Куда идём, туда и придём.

– Так всё же, кто построил этот тоннель, – не унимался я.

– Кто, кто, люди конечно. Ты что не знаешь, что под Москвой полно всяких подземных ходов, и все монастыри вокруг соединены между собой и Кремлем тоннелями?

– И в Кремль можно по ним попасть?

– Можно, но сложно. Там КГБ всё охраняет, везде датчиков понатыкали, просто так не пройдешь. Но есть ходы, о которых они не ведают.

– Давай туда сходим, – загорелся я.

– Не о том сейчас думать надо, – буркнул Кузьмич.

– Неужели никто не знает о существовании этого хода?

– Знают, но в основном нехорошие люди. Помню один работяга во время войны, когда погода была плохая, и наземный транспорт почти не работал, ходил домой в Нагатино из центра по нему.

Тоннель постепенно стал подниматься наверх. Я совсем не устал. Кузьмич был лёгкий, про таких говорили кожа да кости. Примерно через два часа нашего пути мы подошли к развилке тоннеля.

– Направо, – скомандовал Кузьмич, – мы почти пришли.

Метров через сто остановились, и Кузьмич на что-то нажал. В стене образовалась щель, через которую он осмотрел окрестность. Поблизости никого не было.

– Я тебя здесь подожду, ты сходи за водой, раны промыть. Направо третий родник, не перепутай. Там ещё камень большой наверху. – С этими словами протянул мне небольшой сосуд, сделанный из кожи.

Протиснувшись через расщелину, я оказался в глубоком овраге, на дне которого извиваясь протекал ручей. По берегам росли большие деревья

Вечерело. В овраге никого не было. Быстро отыскав третий родник и набрав воды, я вернулся к Кузьмичу. Тот, промыв рану водой, повеселел и стал под нос что-то по-своему бормотать.

– Ты никак заклинания произносишь, – пошутил я.

– Молчи, дурак, если ничего не понимаешь, – огрызнулась лохматая голова.

Я немного обиделся. Тащишь его на своем горбу километров пять, и вот тебе благодарность.

– Ну ладно, не серчай. У нас не так, как у людей. Нам и живая вода помогает и заговоры. Людям раньше это тоже помогало, вспомни легенды, но со временем люди потеряли этот дар, особенно когда немчура со своими клизмами понаехали.

– Что дальше будем делать? – Поинтересовался я. – Может домой тебя отнести?

– Это сейчас самое главное, «что делать?». По всем нашим законам я должен тебя отдать в руки наших хранителей. Ты слишком много узнал и это очень опасно для нас. К тому же в тебе уже течет капля нашей крови, которая дает тебе новые сверх возможности и как ты ими распорядишься неизвестно.

– И что они со мной сделают, заточат в подземелье навсегда или вовсе убьют? – Спросил я, чувствуя, как мне становится не по себе.

– Мы не варвары, просто там сотрут тебе память. Правда, там такие коновалы работают, что могут сделать так, что маму свою не узнаешь. Ну прям как у вас. А если тебя отпустить, то можешь проболтаться, в твоем возрасте тайны редко хранятся, так как ну очень хочется, перед ребятами похвастаться. И в совокупности с черепно-мозговой травмой, получается психушка из которой ты нормальным уже не выйдешь. И где лучше?

Я почувствовал, что начинаю закипать. Кулаки сжались и готовы были разбить эту волосатую морду.

– Успокойся, я не хочу сдавать тебя в руки хранителей. Ты мне помог, и парень ты, в основном, не плохой. По правде говоря, у хранителей и ко мне могут возникнуть вопросы: почему я показал тебе подземный ход, указал где находится источник с живой водой, откуда у тебя сверх возможности? Главное – не проболтаешься ли ты?

– В моем возрасте во время войны пионеры в разведку ходили и когда их ловили, то под пытками никого не выдавали, – довольно пафосно выпалил я.

– Так то ж пионеры, а ты, как мне известно, не пионер. Ты ещё мне про Мальчиша-Кибальчиша расскажи.

– Ты откуда про него знаешь, знаком что ли был, – съязвил я.

– Нет, на помойку много разных книг выбрасывают, вот я иногда почитываю. Надеюсь ты понял и осознал серьезность нашего положения. Ты, если сболтнёшь, погубишь и себя и меня. Понятно я излагаю?

– Да вполне, я всё понял и буду держать язык за зубами.

– Ты сейчас иди домой, а завтра вечером, часов в пять приходи на это место. Я должен на тебя посмотреть, не изменилось ли что в тебе. Надо за тобой какое-то время понаблюдать.

– Что, как в какой-то сказке, нос и уши как у слона вырастут?

– Не шути, могут возникнуть необратимые изменения на генном уровне и не в лучшую сторону, – с умным видом сказал Кузьмич. – Да и молока с хлебом принеси.

– Я не все понял, но приду обязательно.

Я узнал этот овраг, мы с ребятами много раз здесь бывали в Коломенском.

Помню в пятом классе нас сюда приводили всем классом и показывали отложения Юрского периода, рассказывая, что на месте Москвы очень давно было море. Тогда мы набрали много окаменелостей, так называемые чертовы пальцы.

Распрощавшись, я пулей полетел через парк, через деревню на трамвайную остановку. Из Нагатино до Автозаводской ходил один трамвай № 15. Можно был доехать и на других с пересадкой возле Автозаводского моста.

Добирался до дома, примерно, полтора часа, в возбужденном состоянии, и всю дорогу вновь переживал увиденное и услышанное. Мать работала на заводе во вторую смену, так что я без лишних расспросов почистил одежду, умылся и лег спать. Уснул мгновенно.

Снились какие-то кошмары. Неведомые существа и животные с которыми я сражался или убегал от них. Какие-то воздушные водовороты затягивали меня и выбрасывали в другой мир непонятный и враждебный.

Проснувшись я понял, ТО, что со мной было вчера цветочки, по сравнению с моим сном. Во сне было всё до жути реалистично и страшно.

Успокоившись и рассказав маме о героическом спасении двух маленьких девочек от паровоза, тем самым удовлетворив её любопытство о повязке на моей голове и заверив, что у меня царапина, которая уже не болит, пошел в школу.

Какая учеба, когда вокруг творится такое? Мне открылся новый мир, который существовал рядом, но был совершенно неизвестным для нас.

Отсидев положенный срок за партой и дома дождавшись, когда мать уйдет на работу во вторую смену, я с бутылкой молока и батоном хлеба помчался в Нагатино.

До назначенной встречи еще было время. Спустившись в овраг подошел к месту, где вчера расстался с Кузьмичом. Ничего не указывало, что здесь есть вход в подземелье. Побродив по оврагу, поднялся на противоположный берег к старинному храму, который стоял на высоком берегу Москвы-реки, где в неё впадал ручей, протекающий по Глухову оврагу. Возле храма было старинное кладбище на котором рядами стояли надгробные старые камни, обветшалые и поросшие мхами. Были там и более современные захоронения. Я не люблю кладбища, навивают грусть. Но было интересно побродить по окрестностям и посмотреть, что там.

К назначенному времени я уже стоял в условленном месте и от нетерпения переминался с ноги на ногу. «Пришёл» То ли вопрос, то ли констатация факта прозвучало у меня в голове. «Посмотри, нет ли кого поблизости?»

– Нет никого, – почему-то шепотом ответил я.

Приоткрылся лаз, «Заходи»

Кузьмич, по сравнению со вчерашним выглядел бодрячком. Нога была аккуратно перевязана каким-то серым материалом.

– Принес?

Я молча протянул ему хлеб и молоко. Он ел как в последний раз. Смотреть на него, как он уплетает принесенное мною, не хотелось. Зрелище не эстетичное. Подождав пока он закончит трапезу, которая заняла считанные минуты, я поинтересовался как его нога.

– Да, вроде, ничего. Наш костоправ сказал, что я вовремя и правильно зафиксировал ногу. И если я буду делать то, что он мне прописал, то скоро буду бегать, пуще прежнего. Я ему сказал, что здесь в овраге упал. А тебе спасибо за грамотные действия. Ты врачом не собираешься стать случайно?

– Нет, меня от больницы тошнит. Много раз туда попадал не по своей воле. От одного запаха антисептиков меня мутит и начинают ныть былые раны.

– Ну что, Вовка, как твои дела, здоров ли ты, не чувствуешь ли каких перемен в себе?

– Нет, всё, как и вчера, только вот сон кошмарный приснился, из головы никак не выходит. Всё во сне было красочно и как взаправду.

Услышав мой рассказ про сон, Кузьмич задумался.

– Думаю этот сон у тебя от стресса, успокоишься и со временем все пройдет.

– Кузьмич, а где ты живёшь? Здесь в Коломенском?

– Живу я в Симоновом монастыре, вернее в том, что от него осталось.

– Так зачем я тебя сюда на горбу почти два часа тащил?

– Здесь место СИЛЫ, и опять же живая вода.

– Про воду слышал уже, а что такое место СИЛЫ.

–Как тебе сказать? Я в этом не совсем понимаю, но здесь есть какое-то излучение, и оно помогает от многих болезней.

– Кузьмич, а правду говорят, что здесь происходят странные дела. Люди пропадают, а потом через много лет опять появляются и ничего не помнят. Я это в школе от ребят слышал.

Кузьмич расплылся в улыбке:

– Да, это мы, когда временной портал чистили. Так как мы при дневном свете работать не можем, то напустили искусственного тумана, он такого слегка зеленоватого цвета. Был аврал, и мы не уследили, как татарские всадники спасаясь от преследования, въехали в зону его действия. Ну их слегка на пятьдесят лет переместило. Шухеру было! Многим, кто тогда там работал попало, по первое число.

Кузьмич осекся, глядя на мой открытый от изумления рот. Он понял, что взболтнул лишнего. Повисла неловкая тишина. «Ну всё, теперь мне память сотрут до дыр» промелькнуло у меня в голове

Часть 2

– Кузьмич, а ты покажешь мне где этот портал? – набравшись не то храбрости, не то наглости, выпалил я.

– Да ты парень совсем сдурел, видно хорошо головой приложился. Портал, это не ворота, которые висят на петлях. Он образуется в пространстве, в определенном месте и в определенное время, по согласованию сторон. Согласованием занимаются хранители. Они же смотрят за тем, чтобы во время работы портала никого и ничего лишнего поблизости не было. А то засосет чего -нибудь или кого-нибудь с той или с другой стороны и тогда лови пришельца и выпроваживай восвояси. Хорошо, если он крупный, а если как мышь или мельче? Набегаешься и намаешься с этой мелочью. Когда такое случается нас всех из ближайших районов собирают для этих работ. Это называется чистить портал. Хорошо, что бывает это редко и проходит тихо, без эксцессов. Правда были смешные случаи. В году 1810 два мужика, пьяные в лоскуты, решили ночью из Дьяково идти домой через овраг. Они с такой скоростью скатились в овраг, что никто не смог их поймать. А в это время портал был открыт. Там, с другой стороны портала, их выловили, и отправили обратно. Здесь приняли, память почистили и отпустили с миром. Но прошло 20 лет с того момента, как они свалились в овраг и появились в своей деревне, не узнавая родных мест. Им казалось, что они до дома шли минут двадцать, даже протрезветь не успели.

– Скажи, почему разное время проходит между исчезновением и появлением людей?

– Это все зависит от того, куда был открыт портал. Находясь в портале человек или другое существо перемещается со скоростью больше скорости света и время для него как бы останавливается, но в месте убытия и прибытия пассажира время неумолимо идет. И если перемещаться надо далеко, то туда и обратно, времени утекает много.

– Там что, какой-то транспорт? Как там всё перемещается?

– В доли секунды считывается всё: твой геном, всё твоё тело, все знания, мысли и воспоминания; вся микробиота живущая в желудке и кишечнике, а этих бактерий примерно 50 триллионов, и т.д. Вся информация передается на принимающий портал и там воссоздается точная копия человека или другого существа. При этом прототип аннигилируется, т.е. уничтожается, совсем не больно распыляется на молекулы.

Из всего сказанного Кузьмичом, я понял, что если ты попадешь в портал, тебе хана, а твоя копия будет шляться по вселенной. Я невольно поёжился, представляя, как меня распыляют.

– Где ты таких умных слов набрался, Кузьмич? И откуда такие познания?

– Память у меня хорошая, от кого-то слышал и запомнил. Видишь и пригодилось, перед тобой блеснуть познаниями,– ухмыльнулся он.

– А, много таких порталов? – Поинтересовался я.

– Точно не скажу, но они по всему свету есть. Знаешь, как приблизительно определить нахождение портала? Там, где появляется большое, под три метра, лохматое, похожее на полу человека, полу обезьяну существо, там должен быть поблизости портал. Они, как правило далеко от него не уходят. Они не местные, фауна и флора им не известна и чего бояться и опасаться они не знают. Поэтому и топчутся недалеко от портала, пока их не найдут и не отправят домой. В разных метах их называют по-разному: Снежный человек, Бигфут, Йети, Ракшес, Сасквоч, и ещё наверно с десяток имён. Заметь, ни одного из них люди не поймали. А всё почему? Потому, что наша служба чистки портала хорошо работает, – гордо и чуть хвастливо произнес Кузьмич.

– Вот здесь, в овраге, в 1926 году случай был. С той стороны портала не доглядели и к нам в гости пожаловал Снежный человек. Для Москвы это жуткая история. Ну где-нибудь в Сибири, на Алтае, но здесь. Группа чистки портала среагировала быстро. Но тут нарисовался персонаж в милицейской форме и увидев лохматое трехметровое существо, с испугу начал по гостю палить из пистолета. Милиционер не знал, что шерсть и шкура у него пуленепробиваемая. Выпустив всю обойму, 8 пуль из своего ТК, и не попортив даже шкуру, он уполз в кусты, жутко воняя. Изумлённого от такой нерадушной встречи, наша служба быстренько проводила гостя восвояси.

– Почему же чаще всего сюда попадают Снежные люди, их что, там очень много, как китайцев?

– Нет, больше всего и чаще попадает всякая мелочь. Маленьких незаметно, это не 3-х метровый великан. Этот мелкий мусор мы как правило обратно не отправляем. Разумных среди них нет, поэтому мы их уничтожаем.

– Как уничтожаете? – Мне показалось это безнравственно.

– Съедобных поедаем, а не съедобных испепеляем.

– Получается портал вас кормит?

– Нет, это бывает очень редко, чтобы было что-нибудь вкусненькое. Скорей наоборот. А бывает такое, о котором тебе лучше не знать.

В воздухе повисла интрига. По выражению лохматой морды Кузьмича, я понял, что он опять взболтнул, чего не хотел.

– Кузьмич, ты мне друг? – Обычно этот прием срабатывал и заставлял собеседника откровенничать. – Колись, что еще сюда мимо таможни поступает? А я тебе завтра ещё молока с хлебом принесу.

– Я, Вовка, к тебе в друзья не набивался. За молоко и хлеб, конечно, спасибо. Но дело здесь очень серьезное, а ты ещё молод. И ещё не понятно, что с твоим организмом в ближайшее время будет. Надо ещё понаблюдать. Поговорим в другой раз, а сейчас уже поздно. Тебе домой пора, а мне на процедуры. Завтра приходи, как сегодня, в пять и молоко с хлебом не забудь.

С трудом отсидев школьную повинность, стал готовиться к встрече с Кузьмичем. По дороге домой купил хлеб, бутылка молока ещё была в холодильнике.

Меня мучил вопрос, почему о них, жителях подземелий никто и ничего не знает. Поразмышляв, я вспомнил, что у всех народов есть сказки про гномов, домовых, леших, троллей и др. Эти существа разные по характерам, но в основном вредные. Их объединяет скрытность, умение делать пакости и маленький рост. Выходит, люди всё же знали или знают об их существовании, но так как они друг с другом очень редко пересекались, то все рассказы про маленьких и злых стали относить к сказкам. Но вот порталы никак не укладывались ни в одну мне известную сказку. Правда, иногда в сказках, что-то, откуда-то появлялось и что-то куда-то исчезало бесследно. Возможно, что кто-то видел, как из портала, по сути из ничего, что-то появлялось и что-то там исчезало.

«Ты здесь? Пришел?» Прозвучало у меня в голове.

«Да, я здесь»

«Осмотрись вокруг, если нет никого, подходи»

С трудом протиснувшись в лаз, я увидел довольную, улыбающуюся морду Кузьмича. Извиняюсь, но лицом это назвать трудно.

– Принёс?

– А, как же,– сказал я доставая гостинцы.

Пока Кузьмич не откушивает, с ним разговаривать бесполезно. Он и так всегда говорит себе в бороду, а тут ещё полный рот хлеба. Скорей китайца без переводчика поймешь, чем Кузьмича.

– Ну какие новости у нас сегодня, – закончив трапезничать спросил Кузьмич.

– Особенно никаких, только слышать стал то, что раньше не слышал: как тараканы по кухне бегают и мухи по потолку топают.

– Так, процесс продолжается, – Кузьмич озадачено почесал свою голову, – больше ничего не заметил?

– Вроде больше ничего необычного не было. В школе прикольно, можно слышать все подсказки, даже с последней парты. Ты то как, как твоя нога?

– Хорошо, заживает как на собаке. Живая вода из оврага делает чудеса.

– Все хотел спросить тебя, Кузьмич. Почему овраг называется Голосов? Откуда такое странное название?

– Раньше он назывался Волосов, Велесов по имени славянского языческого бога подземного царства Велеса. Ему здесь на камнях приносили жертвы. Люди стали тут селиться ещё 6 тыс. лет назад. Так что место это давно обжитое.

– А, вы тоже тогда здесь были?

– А, как же, кто же за вами присматривать то будет.

– В смысле присматривать? – Изумился я

– Чтобы вас никто не обижал или не сожрал. У тебя очень много вопросов. Ты либо журналистом, либо следователем будешь. Придет время, если ты выдержишь проверку, тогда ещё что-нибудь расскажу или покажу.

– Не хочешь ты быть моим другом, Кузьмич. Всё до конца не рассказываешь, темнишь. Ничего не показываешь, -начал я канючить.

– Как же ничего, а тоннель по которому шли?

– Во-первых не шли, а я тебя на горбу тащил, а во-вторых ты его показал не по доброте душевной, а чтобы сюда быстрей добраться, используя меня, как транспорт. Никакой благодарности. Даже спасибо не сказал. – Скорчил я обиженную рожицу.

– Ну ладно, – кряхтя и вставая сказал Кузьмич, – покажу тебе одно место здесь. Надеюсь не проболтаешься. Мы пойдем тайными ходами, так что ты все равно не поймёшь где это. Придется тебе опять меня нести.

С этими словами Кузьмич, как заправский наездник залез мне на спину.

Давай направо,– скомандовал он.

Шли мы не долго, несколько раз нам попадались развилки. Дважды Кузьмич открывал потайные двери. Наконец остановились.

– Ничего руками не трогать, – предупредил он, нажав на что-то.

Часть стены отошла в сторону, и мы вошли в довольно большой с каменными сводами подвал. Воздух здесь был другой, и температура отличалась от той, которая была в тоннеле. Подвал доверху был забит обитыми железом сундуками, разного размера. Царская казна- подумал я.

– Открой, – Кузьмич указал на ближний сундук.

С трудом приподняв пыльную и тяжелую крышку, я заглянул туда.

Я стоял и недоуменно озирался. Вместо золота, серебра и драгоценностей, которые я ожидал увидеть, были какие-то черепки и свитки.

– В-остальных сундуках тот же хлам? – С надеждой в голосе, что это не так спросил я.

– Эх, Вовка, неуч ты позорный. Этот, как ты сказал «хлам», дороже злата. Это Библиотека Ивана Грозного. Здесь старинные книги, свитки и даже глиняные таблички из Александрийского маяка, что был в Египте. Всё это Великому Князю, Ивану III Васильевичу, из Константинополя привезла, в качестве приданного, его будущая жена, Софья Палеолог. Она Бабушка Ивана Грозного. Последний перевез, как самое ценное, из кремля в 1571г. и спрятал библиотеку здесь, а сам удалился в Александровскую слободу.

– Неужели так и не кто не знает об этой библиотеке? За столько веков никто не смог её найти?

– Много раз искали и в Кремле, и в Александровской слободе, и здесь. Но как видишь не нашли. А вот люди, которые знают, где она, есть. Как минимум три человека и передают они знания по наследству. Они, эти люди, неприметные, скромные, живут или работают рядом с тайником, чтобы лучше контролировать.

– Почему же они такую ценность не отдадут государству?

– Вся история Российская полна катаклизмов. Москва несчетное количество раз горела, выгорая дотла. Поляки в Кремле сидели, поедая друг друга. Французы грабили церкви, разоряли могилы царей в Кремле. После революции культура вся уничтожалась, как чуждая рабочему классу. Рушили церкви, сжигали иконы и книги. Все ценное, что можно было продать, продавали за границу. А каких-то четверть века назад, фашисты стояли у Москвы. К тому же хранители тайны дают обед молчания, ну вроде вашей подписки о неразглашении, но более суровый. Я слышал, что когда придет время, им разрешат, как бы невзначай, открыть эту тайну. Кто разрешит, я не знаю. Ну пора возвращаться.

Прощаясь, Кузьмич, как бы невзначай спросил.

– Завтра выходной, в школу тебе н надо. Можешь пораньше прийти? Дело одно есть.

Я завсегда за любую движуху. Первый раз он спрашивает не о молоке и хлебе, значит что-то серьезное.

– Что за дело и во сколько мне быть?

– О деле завтра поговорим. Часов в 9 утра сможешь?

– Приду. Молоко с хлебом брать?

– Ну возьми, – сделал мне одолжение Кузьмич.