Дар

Такого волшебного, пьянящего, богатого, неожиданного и интересного русского языка как в романе «Дар», вы точно нигде больше не найдёте. Набоков гениально описал все тонкости работы над литературным произведением, открыл и по полочкам разложил механизм возникновения поэтического вдохновения.

В произведении полно раскрываются второстепенные персонажи. Набоков красочно описывает их предыстории – у каждого своя драма, своя судьба. Этот роман о становлении талантливого автора, который показывает его разные стороны.

Я пытаюсь представить себе человека, который ставит "Дару" оценку "три" или "два". Простите, дорогие, но это одна из лучших когда-либо написанных книг. Слава Богу, это не только мое мнение.

То ли рецензия, то ли призание в читательской любви. Нелюбителям субъективности и злоупотребления местоимением «я» в отзывах – не читать.

«Дар» для меня оказался наиболее совершенным, наиболее поглощающим, наиболее сложным – и композиционно, и стилистически – из всех произведений Набокова «русских лет» (на данный момент мной прочитаны все романы и повести этого периода). Думаю, не погрешу против истины, если назову этот роман жемчужиной русского модернизма.

Отзыв Владислава Ходасевича на обложке книги довольно точен:

Щедрый вообще, в «Даре» Сирин... решил проявить совершенную расточительность. Иногда в одну фразу он вкладывает столько разнообразного материала, сколько другому, более экономному или менее одаренному писателю, хавтило бы на целый рассказ.

Это действительно так. Многослойность, многоплановость, многосюжетность – характерные черты «Дара». Этот роман – словно огромное дерево с густой кроной: множество человеческих судеб, множество разных историй вплетаются в основной сюжет, отрастают от него отдельными ветками и веточками, листьями и листочками – а кое-где это лишь набухшая, так и не раскрывшаяся почка. А всё вместе это представляет собой настолько органичное и совершенное творение, что оторваться от чтения – чтения непростого, нередко заставляющего возвращаться на несколько страничек назад – невозможно.

Автобиографические моменты в романе очень интересны, я очень люблю вот это присутствие самого автора в книгах. Набоков вообще любил внести в свои произведения хоть толику автобиографичности, а «Дар» и вовсе считается автобиографическим романом. Я уже несколько месяцев параллельно с книгами Набокова читаю его биографию ( Владимир Набоков. Русские годы - Брайан Бойд ), и мне особенно интересно улавливать в сюжете это авторское «я». Знаю, многие читатели обвиняют Набокова в язвительности, мизантропии, резкости в отношении несимпатичных ему людей и неприглядных человеческих черт. Но для меня все это меркнет перед его отношением к людям любимым, близким. Какой великолепный образ отца в романе, какая глубокая сыновья любовь! Ну а если знать биографию писателя, то читать это можно было не иначе как с комом в горле.

Роман в романе – глава четвертая, художественная биография Чернышевского «от Набокова» – мне был особенно интересен ввиду того, что уже перечитано было «Приглашение на казнь», уже известно было, кто послужил прототипом для образа Цинцинната, уже прочитано было и кое-что из критики по этому поводу. Было интересно читать «Дар» практически сразу после «Приглашения», сравнивать образы набоковских Чернышевского и Цинцинната. Литературная критика, кстати, в этом вопросе меня только запутала: на распространенное мнение большинства о том, что это язвительная сатира (что и читателю вроде бы более очевидно), другие парируют утверждением, что здесь речь скорее идет о симпатии и жалости.

С другой стороны, лично мне это не кажется главным, мне видится в биографии Чернышевского прежде всего творческий манифест Набокова, выступающего против непременного служения музы каким-то социальным идеалам, против воспитательно-морализаторской роли литературы, против недолитературы, литературы «низшего сорта», жертвующей эстетическими категориями во имя «высоких идей». Прекрасно помню, как когда-то меня, еще школьницу, поразило в творчестве Набокова именно это – как классическая литература может быть настолько «невоспитательной», ничего не навязывающей, ни к чему не призывающей и ничему не поучающей. Конечно, Набоков не уникален в своих творческих принципах, но для меня он был и останется первым писателем, читая произведения которого я получала то самое эстетическое наслаждение. Он научил меня этому, после знакомства с ним моя планка претензий к стилистике литературного произведения поднялась так высоко, что я сама этому порой не рада. При этом, конечно, ошибочно считать набоковские романы графоманией, лишенной проблематичности писаниной, искусством ради искусства. Просто некоторые читатели любят попроще – ближе к делу, так сказать, – но это не обо мне.

Наверное, я отвлекаюсь, но где же еще объясняться в любви к писателю, как не в отзыве на книгу, название которой – «Дар»?! Еще одно читательское обвинение Набокову, которое мне встречалось, – обвинение в тщеславии, осознании себя талантливым (да что там, гениальным! ) писателем. А мне это не претит, нисколько. Ну не всем же великим писателям, претерпевая тяготы и лишения, непременно должно писать в стол и умирать, не будучи признанными при жизни. На долю Набокова тягот и лишений тоже достаточно выпало. А как писатель он, ощущая силу своего гения и тонко чувствуя грань между литературой и ее подобием, был для себя и довольно жестким критиком – о чем и в «Даре» написано достаточно, а не только вот это

ты будешь таким писателем, какого еще не было, и Россия будет прямо изнывать по тебе, - когда слишком поздно спохватится...

в определенной степени равное, пожалуй, пушкинскому «Я памятник воздвиг себе...» У него был ДАР, он его осознавал, развивал, оттачивал, использовал, он был известен при жизни и оставил после себя внушительную подборку замечательных произведений. Спасибо, Владимир Владимирович, за Ваш дар!

P.S. Одно только плохо: после Набокова долго невозможно приступить к нормальному чтению других книг.

Мне очень стыдно и неловко, но я не поняла. Не смогла проникнуться этой прозой, не вкусила величия автора и не поймала отблеска гениальности и таланта.

История молодого эмигранта Федора Годунова-Чердынцева не только не заинтересовала, она вообще казалась темной липкой жижей, которая стекает со страниц и хватает меня за руки, утягивая в свое нутро. Главный герой каким-то чудом очутился в Берлине 20-х годов, как будто просто перенесся из Российской империи на крыльях попутного ветра. Он вольный художник, вернее писатель, живет за счет подработок и переводов, какой-то помощи друзей, участия добрых знакомых. Федор то пишет стихи, то пробует себя в прозе и вспоминает отца, то вдруг берется за биографию Чернышевского (того самого, который "Что делать?") и публикует ее в скандальном ключе.

"Дар" это то, что дано главному герою от природы, его видение мира и умение выразить этот мир через слово. Уверена, что Набоков великолепно описывает жизнь сквозь призму такого дара. Но читать мне это это было тяжело и тошно. Длинные предложения, по ходу которых забываешь с чего все началось, да и вообще теряешь уверенность в их согласованности. Невероятно вскипячённые метафоры и совершенно отмороженные эпитеты. Перескоки мыслей. Запутанность сознания и реальности с вымыслом. Боль в глазах. Отказ логики.

Но было кое-что, от чего иногда проливался луч света, и я упорно продолжала читать. Это невероятно меткие описания. Например, как кот так быстро побежал по комнате, что его полоски чуть было не отстали от своего хозяина. Или про то, что слова провозят нужную мысль контрабандой. Или вот это: он любил себя страстной и вполне разделенной любовью. Это же настолько в точку! И вот за такими прелестями я охотилась во время чтения, они вели меня как светляки через трясину.

А еще очень понравилась часть про воспоминания главного героя о своем отце - этимологе с мировым именем, путешественнике и настоящем джентльмене-помещике, если можно так выразиться. Эти воспоминания окрашены тем теплым светом детства, который каждый хранит в своем сердце глубоко и трепетно, не расходует понапрасну. Эта часть читалась на одном дыхании, ведь тут автор дарил безвозмездно то тепло и свет, что были в его душе.

Наверняка книга очень любопытна с профессиональной точки зрения, и я даже могу понять почему ее считают вершиной творчества Набокова. Работа со словом в ней ведется феноменальная. Но мне далась книга тяжеловато, ее надо не читать, а пить. Видимо, до этого напитка я пока не дозрела.

Книга великого писателя. Такой язык, потрясающей красоты русский язык, эти метафоры, это описание природы небывалой чувственности и выразительности и острая наблюдательность, насмешка, сарказм и презрение к персонажам, в большей степени встречающимся на пути главного героя.