Kitobni o'qish: «Море сумерек»
Пролог
Архимаг Келеэль из дома Вечной листвы, хоть и не являлся официальным государственным деятелем, а был всего лишь частным лицом, пусть и весьма могущественным, в вопросе управления государством немного разбирался. Волей-неволей поднаберешься опыта за пять тысяч лет жизни, большую часть которых считаешься сильнейшим магом эльфийского народа. Да и всего мира. Но пути выхода из ситуации, в которой оказалась только-только зарождающаяся нация сумеречных эльфов, ему на ум что-то не приходили. Ну кроме уже озвученных и признанных непригодными. Имей древний волшебник возможность вступить в беседу, что-нибудь и придумалось бы, но поскольку на собрание, равное по статусу государственному совету, он явился незваным, то вынужден был хранить молчание. Ну и заодно парить над полом, укутавшись в сложнейшую паутину заклинаний, защищающих его от обнаружения. Причем банальные чары невидимости были в ней самыми простыми. Шаман Михаэль, предводитель созданного Келеэлем народа, не раз удивлял старшего сородича весьма оригинальным, но эффективным подходом к искусству волшебства, и недооценивать его таланты было глупо. Конечно, если бы архимаг постучался в дверь дворца-пирамиды, в прошлом храм каких-то темных культистов, а ныне – административный центр строящегося города, призванного стать столицей формирующегося государства, то его, без всяких сомнений, приняли бы с почетом и внимательно выслушали, даже если бы древний маг начал нести сущую околесицу. Ведь фактом жизни гла́вы и, по сути, родоначальники новой нации были обязаны эксперименту, в ходе которого Келеэль воскресил несколько душ, призванных им из невообразимых иномировых далей. Архимаг снабдил их прекрасными телами, начальными ресурсами и время от времени оказывал своим творениям поддержку.
Надо сказать, чародей считал опыт в целом успешным, хоть и пошедшим в каком-то не том направлении. Озаботившись постепенным вырождением собственной расы, он решил увеличить ее число за счет сородичей, живших и умиравших под чужим небом. Привитая сотнями опасных экспериментов осторожность заставила его для начала ограничиться небольшой группкой в девять особей, одна из которых к тому же так и не ожила. И несколько лет не минуло, а количество перворожденных, пусть и немного странных, выросло на десятки. Причем не благодаря беспомощным новорожденным, которых еще лет сто воспитывать, а за счет полноценных взрослых особей. Скажи кто-нибудь архимагу всего лишь пару лет назад, что подобное возможно, и он был бы высмеян как безнадежный фантазер. Величайший волшебник мира, способный воскрешать мертвых и в одиночку уничтожать армии, такого даже представить себе не мог. Сумеречные же эльфы и не представляли – они просто работали: несколько десятков освобожденных из плена дроу наделили ложной памятью и подвергли ритуалу по изменению сути, после чего те стали новыми членами клана Эльдар. Архимаг, несмотря на произошедшие с извечными врагами его расы метаморфозы, все-таки не мог считать их сородичами. Но вот их дети… Отличить подобного отпрыска от чистокровного эльфа не взялись бы даже боги. А потому он, Келеэль, согласился и с существованием их родителей. Ну а если они сами погибнут, не его проблемы. Но это вряд ли произойдет. Древний волшебник усвоил: если шаман Михаэль, которому он периодически дает уроки, берется решить какую-то проблему, то посмотреть на это как минимум интересно. Иногда даже полезно. Юное дарование уже смогло несколько раз серьезно удивить старшего собрата и подкинуть ему несколько полезных идей. А такое в искусстве волшебства ценится куда выше золота и драгоценных камней. Следовательно, архимагу логичнее подождать и увидеть, что получится из его затеи. Ну и, может быть, чуть-чуть помочь. Если потребуется. А то что-то атмосфера на импровизированном государственном совете воцарилась нерадостная.
– Следует признать, – подвел результат затянувшихся дебатов Михаэль, – что я как руководитель государства повторил подвиг Моисея, таки нашедшего за сорок лет на Аравийском полуострове место, где нет полезных ископаемых, пусть и с меньшими временными трудозатратами. В наших краях из природных ресурсов нет ничего: ни нефти, ни газа, ни железа, ни даже угля. Караваны до недавнего времени обходили эту часть пустыни десятой дорогой; сейчас положение, конечно, лучше, но все равно стать торговым центром в ближайшую сотню лет мы вряд ли сможем. Даже камень в горах и тот ни к черту не годится! Один гранит! Его обрабатывать и возить куда-то без первоклассных дорог себе дороже. Возникает такое чувство, что это место выбрано специально как самое бесперспективное. Из аборигенов здесь только полудикие кочевники, которые гоняют по маленькому куску плодородной земли тощий скот, от скуки режут друг другу глотки и во сне видят, как втыкают ножи нам с вами под лопатки! А еще ведь есть проблема воды! Реальные затраты магической энергии на обеспечение более-менее комфортных условий для жизни и поддержку насаждений, как оказалось, превышают расчетные чуть ли не в три раза! К тому же артефактный портал на элементальный план стихии, который сейчас является источником влаги, не вечен. И он выйдет из строя, причем с подобными нагрузками скорее рано, чем поздно. Тогда придется спешно эвакуировать горожан и выселять неизвестно куда драконов, так как колодца в нашем подвале на всех не хватит. Крупный город в сложившихся условиях инфраструктурой не обеспечить. К тому же деньги, которые пока, к счастью, имеются с избытком, тоже рано или поздно закончатся, и мы не сможем закупать нужные товары у торговцев. Как бы то, что у нас есть, урезать не пришлось. Ваши предложения?
– Мих, не понимаю, с чего вдруг такой пессимизм? – пожала плечами эльфийка со странным именем Шура, и ее высокая грудь при этом колыхнулась, моментально собрав на себе заинтересованные взгляды всех присутствующих мужчин. Телосложение и внешность Шуры были близки к идеалу настолько, насколько это вообще возможно, но, к сожалению, в качестве компенсации девушке достался не слишком острый ум и весьма скверный характер. Превзойти ее в стервозности могла разве что Кайлана, чистокровная дроу, над которой никто обрядов смены сути не проводил. Ее всего лишь насильно выдали замуж за человека, присягнувшего на верность сумеречным эльфам, и скрепили обряд благословением бога гномов. Теперь, если бы бывшая младшая жрица Ллос вернулась в обжитые ее расой подземелья, перед старшими служительницами богини встала бы сложная проблема. Изощренную казнь для такой отступницы даже они с их изуверским тысячелетним опытом придумали бы далеко не сразу. То, что согласия на брак не спрашивали ни у невесты, ни в общем-то у жениха, для служанок паучьей королевы и, главное, для нее самой роли не играло. – Ведь мы вроде и не собирались форсировать развитие этих мест и ударно строить коммунизм на захваченных землях в ближайшую пятилетку за три года. Сначала надо как следует воспитать тот детский сад, что понабрали у дикарей, и сделать из заложников верных и преданных помощников, ну а потом…
– Милая, – поправил спутницу жизни Семен, откликающийся на прозвище Шиноби и являющийся, за неимением лучшего, кем-то вроде главы разведки, – до «потом» еще надо дожить. И Мих говорит, что у нас с этим проблемы. И я, знаешь ли, ему верю. Уж что-что, а предсказывать неприятности наш верховный и единственный шаман умеет профессионально.
Келеэль поморщился. Пророческие способности лидера сумеречных эльфов, которые Мих не раз демонстрировал в прошлом, мешали архимагу проворачивать свои дела, оставаясь в тени, как он привык за тысячелетия жизни. Приходилось играть почти в открытую. Да и эта манера сокращать имена до одного-двух слогов… Нет, сам архимаг тоже не терпел этикета, чем, кстати, прославился едва ли не больше, нежели своими неоднократными одиозными выходками и поступками. Но всему есть предел!
– Именно, – подтвердила супруга Михаэля Лика. – Если мы продержимся десять лет, тогда в строй войдут те, кто сейчас учится в открытых школах и незаметно для себя получает в глубинные слои психики установку на верность. Кстати, надо бы обновить запас питания для Мозга, в кладовой всего лишь три головы осталось.
Этот живой артефакт, способный чрезвычайно на многое, к примеру, полностью подчинить себе или своему хозяину любое живое существо или вложить прямо в голову навыки по искусствам боя или магии, только что воскрешенные сумеречные эльфы уперли из жилища пятитысячелетнего некроманта и демонолога, но раскрыть весь его потенциал так и не сумели. Впрочем, маг не возражал, поскольку всегда мог вернуть свою вещь, да и не нужна она ему была пока, только место в безразмерной кладовой занимала.
– Займусь, – кивнул самый брутальный из воскрешенных Келеэлем эльфов, Азриэль. Хотя на имя Рустам он тоже почему-то отзывался. Архимаг возвращал его к жизни дважды, поскольку один раз воина уже ухитрились убить. Впрочем, с представителями его профессии подобное бывает сплошь и рядом, а за работу волшебник получил вполне пристойную, по собственным конечно же меркам, плату. Причем не банальным золотом, а секретами мастерства, которые принесли с собой в этот мир его новые эльфы. – У нас установились неплохие отношения с местной гильдией охотников на чудовищ. И как они умудряются добывать этих подчиняющих сознание тварей с щупальцами вместо глаз?
– Бьют так, чтобы не попасть под псионические способности, – предположила подруга Азриэля, целительница Настя, которая в своей работе почему-то предпочитала полагаться не столько на магию, сколько на травы и хирургическое мастерство. Впрочем, артефакты для врачевания, которые Келеэль создал по ее указаниям, лекари Западного леса приняли с восторгом. – Ловушками, к примеру, которые ставят в их подземных жилищах. Главное, чтобы они в окрестностях не перевелись раньше, чем Мозг перестанет быть нам нужен. И зачем архимагу понадобилось сотворить такое существо из гипнурга, да к тому же способом его питания делать исключительно каннибализм? Ладно, не о том речь. Какие кто видит пути выхода из возникшего кризиса?
– Кроме тех, которые перечислил Мих, ничего на ум не приходит, – сознался Серый, брат Насти, воин, как и его подруга Викаэль, которая после недолгого, но ужасного плена у орков старалась не отходить от своего избранника и незнакомых мужчин инстинктивно сторонилась. – Да и что еще можно придумать, кроме переноса нашего места обитания в более благодатные места, кроме регулярных грабительских походов и захвата колоний? И вообще, не понимаю, почему бы нам не воспользоваться первым вариантом и не покинуть эту унылую пустыню.
– Потому что все уютные места давно расхватаны, – поморщился Михаэль. – Это здесь, в песках, где, в общем, никого и ничего нет, мы со своими гигантскими ручными скорпионами, деревянными роботами, баллонами с хлором и аж двумя драконами – грозная сила, а сунемся в более цивилизованные места – сожрут. У нас же и пяти десятков сумеречных эльфов не наберется, причем большая их часть раньше была дроу, а потому до сих пор страдает от провалов в профессионально почищенной памяти и неумения управляться с имеющимися волшебными силами.
– Ой ли? – усомнилась Ликаэль. – А мне кажется, на захват какой-нибудь маленькой страны нашей мощи вполне хватит. Ты, между прочим, практически на равных дрался с князем Западного леса, а значит, вполне можешь в своем артефактном божественном доспехе, собранном из попавшегося под руку хлама, считаться равным по силе архимагу. Да и остальные наши войска способны уничтожить большинство имеющихся в этом мире армий.
Келеэль поморщился. Он не любил вспоминать тот случай, когда два молодых талантливых эльфа, принимающих его за наставника и палочку-выручалочку в одном лице, сцепились между собой как враги. Пущенная в дело фамильная сила князя Западного леса столкнулась с армадой мелких духов, которым разум заменила воля шамана. Потасовка получилась знатная, новый лес на том месте вырастет не скоро. Хорошо, что архимаг успел их вовремя разнять.
– Ну может быть, но с какими потерями? – спросил ее Михаэль. – Готова похоронить Шуру или Серого? Да к тому же и сама ты не застрахована от покушений, как де-факто соправитель сумеречных эльфов, и нет гарантии, что Келеэль сумеет тебя воскресить. Есть способы, мешающие проделывать подобное. Тогда, в схватке с князем, мне повезло: он устал после длительного противостояния гипнургам и дроу. И шансы на победу у нас были примерно одинаковые. В случае же, если наше войско встретит архимаг и я проиграю, остальных перебьют как тараканов. А повторить мои «Доспехи Бога» нельзя, иначе придут настоящие небожители и устроят нам новую Атлантиду, невзирая на всякие мелочи вроде сопротивления и пустынного климата. То предупреждение, которое они послали, было на редкость… убедительным. Придется нам в боях обходиться обычным или почти обычным оружием. Ну или подождать, пока сумеем сотворить новое «Вундерваффе», принципиально отличное от предыдущего.
– Ты преувеличиваешь, – возразила ему присутствующая на совете Кайлана, лучше всех знающая реалии этого мира и являющаяся наставницей новичков. Надо сказать, дроу со своей работой справлялась превосходно. Не в последнюю очередь потому, что служение Ллос научило ее виртуозно обращаться с кнутом. – Ваши големы, эти, как их, «Буратинаторы», – великая вещь. Десять – пятнадцать таких штуковин измотают атаками даже того, кто владеет высшей магией.
– Но не помешают ему удрать и вернуться на следующий день отдохнувшим, чтобы выбить наши машины по одной, – буркнул Азриэль, которого две смерти подряд, да еще с относительно небольшим интервалом между ними, научили ценить жизнь. – Вот потому-то я решительно против завоевания новых территорий или грабительских походов куда бы то ни было. Во всяком случае, если на наш удар могут ответить ударом.
– Это, скорее, растения, а не машины, – поправила его Викаэль.
– Не могу привыкнуть к тому, чтобы считать, по сути, боевого робота продукцией с грядки, – покачал головой воин. – Но это роли не играет.
– В общем, сейчас мы решение не найдем, – подытожил Михаэль. – Ладно, год как минимум есть в запасе, будем думать. Лично я склоняюсь к мысли обустроить в пирамиде надежный форпост, который будет защищать вход в наши земли, а потом перебраться в глубь долины, туда, где есть речки, пусть маленькие, но настоящие, и уже там отстроить по мере сил настоящий город. Только сначала надо правильно выбрать место – это важно. В окрестностях бывшего храма культистов сделано, конечно, много… но не настолько, чтобы нельзя было просто бросить его и уйти в другое место. А там уже и о развитии земледелия можно поговорить. Кочевники, конечно, будут недовольны… но они и так не любят и боятся нас, так что, думаю, сможем заставить какой-нибудь не слишком сильный род забыть про овец и взяться за мотыги. А если появится постоянный излишек продуктов, очень быстро нарисуются и те, кто с удовольствием будет жрать. Кстати, что там у нас с новыми переселенцами? Семен, ты вроде говорил, есть проблемы?
– Это мягко сказано, – буркнул Шиноби. – Нас от цивилизации и населяющих ее людей и нелюдей отделяет приличное расстояние, да и репутация у сумеречных эльфов неоднозначная. В общем, переселенцев, привлеченных щедрыми посулами, прибыло за год нашего сидения в этой глуши до смешного мало. И почти все они либо прожженные авантюристы, жаждущие золота, либо беглые преступники, либо попросту шпионы. Причем последних Мозг выявил столько, что я даже не знаю, что с ними делать. У нас тюрьма на такое количество не рассчитана!
– Хм, – задумался Михаэль. – И чем они сейчас занимаются?
– Да ничем, – пожал плечами Семен. – Пара особо наглых в камерах, один помер, когда ему ментальную блокировку ломали, остальных собрал на карантине и никуда не выпускаю. Почему – никому не сообщается. Хотят – пусть бегут. Все равно в одиночку и без припасов пустыню не пересечь. Да и драконы их легко догонят, если что.
– М-да, ситуация, – почесал затылок шаман. – Слушай, Рустам, а ведь у нас дефицит кадров, которых можно послать на опасную работу вроде разведки подземелий или охраны границ, так?
– Ну да, – кивнул Азриэль. – Солдат не хватает даже на регулярные патрули. Приходится кочевников напрягать, но веры им нет. За монету отвернутся, а за кошель, если прирезать нарушителя не смогут и все себе забрать, еще и помогут что-нибудь ценное у нас тырить.
– Так почему бы нам не использовать разоблаченных шпионов? – предложил шаман. – Подготовка у них наверняка имеется, жалеть их точно не будем, а что до шпионажа… – Губы правителя сумеречных эльфов исказила веселая и злая улыбка. – Пусть воруют чего хотят. Вот только к городу с его сплавом техники и магии мы их больше и на пушечный выстрел не подпустим. И надо бы сделать какое-нибудь представление поэффектней, чтобы перепугались до мокрых штанов, прониклись значимостью своей миссии и не пытались вредить нам. Да и дыру для постоянного места проживания этого штрафного батальона лучше бы найти такую, которую и разрушители миров при конце света не вдруг найдут.
Келеэль покачал головой. Ему эта идея не показалась умной. Впрочем, пусть сумеречные эльфы попробуют ее воплотить. Может, что-то у них и получится.
Глава 1
Каэль отвернул голову в сторону, чтобы не видеть начала казни, на которой был обязан присутствовать. Исполнение наказания еще не началось, но приятного уже сейчас было мало. Ужас в глазах жертв, их отчаянные мольбы о милости и снисхождении, голодное безумие в зрачках палачей и летящая из оскаленных пастей пена, неясный гул толпы, возбужденной предвкушением отвратного и вместе с тем захватывающего зрелища. Зачем на все это «любоваться»? Не лучше ли, к примеру, внимательно изучить свое отражение в щите стражника, стоящего в паре шагов от тебя и охраняющего то ли зрителей от «содержимого» амфитеатра, где вот-вот прольется кровь и оборвутся жизни, то ли тех, кому предстоит убивать или быть убитым.
Острое зрение перворожденного позволило его обладателю увидеть в начищенном металле высокого жилистого эльфа, облаченного в простую зеленую одежду без украшений. Овальное лицо с правильными чертами выглядело довольно симпатично. Зеленые глаза под длинными ресницами смотрели цепко и умно. Природную бледность кожи подчеркивали искусно выполненные черные татуировки. Рисунки иных цветов смотрелись несколько хуже, но тоже не портили общей картины. Да их не так много и было. Так, пара алых мазков на висках, говоривших о том, что их обладатель – воин, причем не рядовой; небольшая синяя точка в центре лба, показывающая всем, что искусство магии тоже не чуждо ее хозяину, ну и бледно-зеленая метка принадлежности к вассалам лорда-жреца на кончике подбородка. Все остальные знаки были темными. Древние руны, повествующие о смерти в ро́дах матери, лишенной клана, и отсутствии отца, сплетались с символами траура по погибшим начальникам и подчиненным. Весьма многочисленными. Лишь тонкость нанесенных линий уберегала прекрасное лицо Каэля от того, чтобы стать гротескной маской выходца из нижних планов.
Раздался отчаянный крик, наполненный болью и ожиданием неизбежной смерти, впрочем быстро перешедший в едва слышное бульканье. Мужской. Каэль захотел выругаться, но привитая в детстве дисциплина пусть и с немалым трудом, но уберегла перворожденного от прилюдного сквернословия.
«Хотя, – невесело ухмыльнулся про себя эльф, – кто обратит на столь мелкий проступок внимание? Да и в любом случае мне сейчас навредить сложно».
Новая серия криков была куда продолжительней. И громче. Потому что исторгала их глотка женщины, с которой убийца решил немного поиграть. А жертва, к его радости, попалась живучая.
Каэль всерьез задумался, не заткнуть ли ему уши, но потом все же решил этого не делать. Следующие осужденные наверняка умрут быстро. Дети. Долго они не протянут, да и не одобряют жрецы их мучений. Даже если страдают те, кого они самолично приговорили.
Звуки, доносящиеся с арены, подтвердили его предположения. Эльф невольно восстанавливал происходящее на песке, словно видел это своими глазами, которые впились в злополучный щит стражника так, будто хотели расплавить отражающий свет металл. Вот жертву, перепуганную смертью родителей, выталкивают из предназначенных специально для преступников ворот. В руке у нее жалкий нож, скорее всего, тупой и ржавый. А прямо к ней, скалясь перемазанной в крови пастью, идет палач и вестник невиновности в одном лице. Священный белый волк, взращенный жрецами специально для травли преступников и проведения ритуалов. Здоровенная и практически разумная зверюга, вполне пригодная для того, чтобы встать под седло и нести наездника без устали целыми днями. Своеобразный ответ верховым ящерам дроу, в бою добавляющим остроте клинков подземных отродий вечно голодные оскалы. Если волк пощадит обвиняемого, тот вернется к прежней жизни и о его проступке забудут, ведь боги по каким-то своим причинам воспротивились смерти нарушившего закон. А если на песок арены упадет мертвым священный зверь, тогда уж солоно придется обвинителям. Но это бывает редко. С обычным верховым волком справится далеко не каждый воин в полном вооружении и броне. А питомец жрецов благодаря священной магии крупнее собратьев раза в полтора. Выходить на такого с ножом… странно, но мастеров меча на арене за всю ее историю, кажется, не бывало ни разу.
Шум стих. Спустя время, необходимое для успокоения зверя и уборки трупов, над амфитеатром разнесся голос глашатая, объявлявшего о новом наказании. Публичной порке новобранца, посмевшего оспорить приказ командира.
«Смертельных приговоров сегодня больше не будет, – понял Каэль и облегченно вздохнул. Очередная жертва, сапожник, пытавшийся покинуть пределы Древнего леса со своей семьей, но пойманный пограничниками и осужденный на показательную кару жрецами, больше уже никогда не возьмется за свое ремесло. – Жаль мастера, хорошую обувь делал. В детстве были у меня сандалии его работы. Пять лет носил, пока из размера не вырос, а потом обратиться к нему не было возможности, потому как началась учеба в Зеленой страже».
– Знаешь, пойду-ка я, пожалуй, – решил эльф и, сделав два шага в сторону, отдал копье соседу по цепи, служащей дополнительной защитой для того сектора трибун, что облюбовали жрецы и знать.
– Так ведь смена еще только началась… – удивленно раскрыл рот от такого пренебрежения обязанностями новобранец, только-только заступивший на службу. – Это ведь… ну… карцер!
– Для тебя, – хмыкнул Каэль, наконец-то нашедший в наступившем дне хоть что-то хорошее. – А я со вчерашнего дня не служу, просто остался должен одно дежурство в соответствии с расписанием караулов. Но наверное, в связи с увольнением стоять его мне уже и необязательно? Как считаешь?
И, не дожидаясь ответа, ввинтился в боковую улочку и был таков. Комнату в казарме он вправе держать за собой до конца года, а одежда стражника, пусть и без полагающегося по уставу оружия, помогала прокладывать путь в любой толпе. Дорога его пролегала туда, куда простым воинам, да и не очень простым, если на то пошло, она была заказана. В Цитадель Мудрых. Вопреки названию обитель сильнейших волшебников народа перворожденных на неприступную крепость походила слабо. Зеленая изгородь по пояс, приятные глазу белые стены полированного мрамора, а рядом на лужайке несколько начинающих чародеев, медитирующих или просто слоняющихся. Впрочем, не в высоких укреплениях была сила Цитадели, а в искусстве и мастерстве тех, кто жил и обучался тут.
Дверь одного из самых больших и роскошных домов сама собой захлопнулась перед лицом Каэля. И он, выругавшись для разнообразия вслух, потянулся за амулетом-ключом.
– Не подобает осквернять обитель знаний подобными словами, – мягко, но непреклонно прозвучал знакомый голос за спиной эльфа, у которого при распознавании недовольных интонаций рефлекторно заныло место пониже спины.
– Как прикажете, о сиятельнейший и великолепный… – начал он официальное извинение, разворачиваясь, но, прежде чем фраза была закончена, в лицо ему как будто ударил порыв свежего ветра и последние слова услышали уже стены особняка того, к кому Каэль и направлялся.
– В раскаяние твое верю, – солгал ему в лицо эльф, на испещренном морщинами лице которого без труда читалась мудрость столетий. А кто не обладал достаточными навыками в ее распознавании по внешнему виду собеседника, легко мог справиться с подобной задачей при изучении плаща магистра магии, накинутого на плечи. – И все равно не подобает!
– Зачем тебе это нужно было? – помолчав несколько мгновений, спросил бывший стражник.
– О чем речь? – Старый волшебник не только не разгневался на грубый тон, но и демонстративно неумело изобразил полную непричастность к обсуждаемой теме. Если бы чародею понадобилось, то догадаться о лжи без помощи мага-менталиста было бы затруднительно.
– Мое увольнение, – уточнил Каэль. – В этом деле, как говорят варвары, заметны кончики чьих-то длинных ушей. И обладателя их я вижу перед собой!
– Ты слишком много с ними общался и научился непочтительности! – буркнул старик и устало побрел к ближайшему предмету мебели, которым оказалась невысокая кушетка. – Но да. Ты прав. Скажи, в твоей жизни ничего не казалось несколько… странным?
– Да ну как сказать?! – вскричал Каэль, чувства которого, до того старательно сдерживаемые, рванули наружу. – Дай-ка подумать… Все! Начиная от любовной истории молодого чародея и отвергнутой кланом преступницы, ставших моими родителями, и заканчивая тем, что родной дед сломал мне тщательно выстроенную им же самим карьеру! Во имя всех богов и демонов, знал бы ты, чего мне стоило устроиться в столичный гарнизон! Чтоб ты в Бездну провалился, старый хрыч! Знаешь, каково это – терпеть за спиной шепотки и сносить косые взгляды? Знаешь, каково это – когда все считают тебя куском отбросов лишь по причине того, что мать была осуждена за запретную магию, а отец, наплевав на добрую половину традиций, не отрекся от невесты и взял ее в свой дом наложницей, которую, впрочем, так и не решился назвать женой?!
– Не кричи! – тихо, но очень убедительно попросил маг. – Да, любовь моего единственного сына… наделала глупостей. Много. Но в том, в чем ее обвинили, она виновата не была. А церемонию бракосочетания своей властью запретил я, если это тебя так волнует. Сначала надеялся, что отпрыск найдет другую спутницу жизни, а потом… потом осталось только воспитывать внука и искать виновных в гибели его родителей. Но я говорил не о том. Тебя не удивляет, что, несмотря на происхождение, ты смог поступить сначала в Зеленую стражу, а затем перевестись в столичный гарнизон, где намеревался делать карьеру?
– Чей я потомок, знали многие, – пожал плечами Каэль. – Да и потом, после тренировок под руководством чародея, разменявшего восьмую сотню лет, даже самый строгий наставник новобранцев выглядит неопасным и симпатичным, как бешеный волк или саблезубый тигр, например.
– Ну, может, я и был иногда излишне требователен, – с явной неохотой признал магистр магии, – но даже с такой подготовкой сына преступницы не приняли бы в ряды воинов… не окажи ему поддержку некое высокопоставленное лицо.
– А потом это самое лицо сделало так, что сына преступницы вышвырнули оттуда с треском, – зло бросил Каэль. – Да, я знаю, что все твои попытки официально закрепить наше родство провалились. Лорды-жрецы были против. Но… но так-то зачем?!
– Лучше я, чем другие, – развел руками старый эльф. – Наш сюзерен Висфоэль, да будут милостивы к нему предки, погибший незадолго до твоего третьего совершеннолетия, когда можно было совершить нужные ритуалы, хорошо относился ко мне. А вот его сын не желает знать старика, который когда-то давал ему уроки чародейства с применением… несколько грубых методов для лучшего усвоения материала. Еще два правителя не хотят вызывать его неудовольствие по столь ничтожному поводу. Мое же время уходит. Скоро оно закончится совсем. И тогда многие из тех, кому пришлось перейти дорогу нашему роду, вспомнят об одном из лишенных защиты его представителей. Другим родичам ты безразличен. В лучшем случае.
– Что ты имеешь в виду? – От удивления Каэль забыл об обиде, кипевшей в его душе раскаленной лавой и так и норовившей выплеснуться жгучими и, самое главное, обоснованными словами наружу.
– Я стар, – пожал плечами чародей. – И я не архимаг, что мог бы попытаться обмануть смерть. С каждым днем мне все труднее оставаться среди живых. До того момента, как ты лишишься единственной защиты, совсем недолго, и раз уж мой внук так и не успел обезопасить себя собственными достижениями, дело взял в свои руки его дед.
Молодой эльф обескураженно молчал. Мысль о том, что суровый воспитатель, заменивший ему родителей, не вечен, была… странной. Она не желала укладываться в сознании.
– Я знаю, ты давно хочешь покинуть пределы нашей страны, – продолжал магистр магии. – И лишь надежность пограничных кордонов и наложенных при вступлении на службу клятв, которую ты знаешь лучше многих других, останавливает тебя от этого шага. Но есть и официальные способы покинуть государство. Владыкам нужны… шпионы. И ты станешь одним из них. О том, что на эту роль в ближайшем времени не подойдет никто другой, я позаботился, на это моего влияния хватило. По идее, наши родственные узы должны служить гарантом твоей верности, ведь спастись от магии крови почти невозможно. Но других близких живых родичей, кроме дряхлого старика, стоящего одной ногой в могиле, у тебя нет, а потому, убравшись подальше от границ, можешь послать полученные приказы к демонам. А можешь и не посылать: верного слугу вознаградят. Вернуться в Лес не бесправным парией, правда, все равно вряд ли получится, но будешь пожизненно обеспечен денежной и очень опасной работой.
Каэль мог только открывать и закрывать рот, сраженный обрушившимися на него новостями.
– И… что мне делать, ну… потом? – растерянно спросил он у деда.
– Понятия не имею, – вздохнул маг. – Я прожил долгую жизнь, но назвать ее счастливой не могу. Постарайся сделать так, чтобы своим внукам ты не говорил подобное. Куда податься, решай сам. Среди смертных ты будешь одним из первых, но всегда чужим. А тех, кого короткоживущие расы не могут понять целиком и полностью, они рано или поздно пытаются уничтожить. Западный лес беглеца приютит, но наших шпионов, способных испортить жизнь, в нем хватает. Да и не любят там восточных сородичей после некоторых событий. Совсем недавно в далекой пустыне появился еще один Лес, образованный беглецами из какого-то дальнего мира… но… не знаю. Слухи про него ходят разные. Я даже точное название не сумел выяснить. То ли Сумеречный, то ли Новый, то ли Русский… всякое говорят.
