Kitobni o'qish: «Битва Света и Тьмы. Ткачиха Судьбы», sahifa 6

И песнь его живет, сквозь время и века,

Напоминая нам, что истина глубока.

***

Скульд: Пряха Судеб, Воительница Валькирий

В чертогах Асгарда, где злато сияет,

И Один Всеотец на троне восседает,

Живёт дева-воительница, ликом прекрасна,

Скульд, чья судьба с нитями вечности связана.

Она – одна из Валькирий, дев битвы крылатых,

Что павших героев несут в Вальхаллу богатых.

Но Скульд не просто воин, копьё в руке держащий,

Она – Пряха Судеб, будущее знающий.

У неё веретено из кости дракона,

И нить, что плетет она – жизнь в законе.

Каждое движение, каждый виток,

Определяет судьбу, что ждёт на пороге.

Она видит грядущее, битвы и войны,

Падение царств и восход новой долины.

Её взгляд пронзает завесу времен,

И шепчет пророчества, словно тихий стон.

Когда на поле брани кипит ярость стали,

И воины в схватке смертельной упали.

Скульд спускается с неба, крылами шурша,

И выбирает достойных, чья душа хороша.

Она ведет их в Вальхаллу, к пирам и веселью,

Где ждут их герои, забывшие горе и тленье.

Но даже в чертогах, где вечность царит,

Скульд помнит о нитях, что судьбы творит.

Иногда, в тишине, когда звёзды мерцают,

Она прядёт новую нить, мир изменяя.

И кто знает, какую судьбу она сплетёт,

Для мира богов и для смертных народов.

Так пусть же помнят боги и люди простые,

Что Скульд, Пряха Судеб, всегда на страже стоит.

Ибо в её умелых руках – будущее мира,

И нить, что сплетает она – вечности лира.

***

Гандива: Песнь о Луке Богов

В лесах Куру, где тени спят веками,

Где Ганга шепчет древние слова,

Родился лук, что стал судьбы знамением,

Гандива – мощь, что мир едва вмещала.

Индра, царь богов, его ковал в горниле,

Из стали звёзд и ярости огня,

Чтоб смертный воин, в праведной обиде,

Мог зло сразить, не дрогнув, не стеная.

Сто лет лежал он в глубине сокровищ,

Пока Агни, бог пламени, не взвыл,

И Арджуна, герой, чья доблесть множится,

Его из пламени с почтением извлек.

Гандива пел в руках его, как ветер,

Стрелы летели, словно рой комет,

Разрушая твердыни, словно пепел,

И оставляя лишь обугленный след.

Он видел битвы, кровь и слезы горя,

Он слышал крики, стоны и мольбы,

Но Арджуна, с душой, что не покорена,

Гандиву нёс, как символ борьбы.

В Курукшетре, в грохоте сражений,

Гандива грозно голос свой вознес,

И стрелы, словно молнии мгновенные,

Сражали врагов, что тьму в мир принес.

Но лук могучий – бремя не простое,

Он требует и жертвы, и труда.

И Арджуна, с душою золотою,

Служил Гандиве верно, навсегда.

И даже после битв, когда умолкли трубы,

Когда победа мир на землю принесла,

Гандива помнил подвиги и муки,

И в памяти народной он жила.

Так пусть же помнят люди о Гандиве,

О луке богов, что правду защищал,

И о герое, что в борьбе за мир и диво,

С Гандивой в руках, победу одержал!

***

Вий – страж могильной бесконечности

В глуши, где тьма клубится вечно,

В земле, забытой богом и людьми,

Стоит он, страж могильной бесконечности,

Вий – ужас, вырвавшийся из тьмы.

Три ночи в церкви, в страхе леденящем,

Хома Брут молился, изнемог.

Вокруг него, в безумстве пляшущем,

Вурдалаки сплетали хоровод.

И с каждой ночью, ужас всё сильнее,

Стенает ветер, воет в пустоте.

Он чувствует дыханье змея,

И приближение неминучей смерти.

Две ночи выстоял, молитвой сильной,

Крестом и верой отгонял кошмар.

Но третья ночь Она неумолима,

И тьма сгустилась, словно вечный мрак.

«Поднимите веки!» – голос хриплый, древний,

Пронесся эхом, сотрясая склеп.

И в этот миг, в безумии мгновенном,

Хома увидел то, чего не видел свет.

Глаза, как жерла адского вулкана,

В них боль и злоба, вечный, дикий гнев.

И взгляд его, пронзительный и странный,

Сломил Хому, и дух его истлел.

Вий – порождение земли и ада,

Древнейший ужас, что таится в нас.

Он ждёт, когда откроется преграда,

И тьма поглотит мир в последний раз.

Конец