Kitobni o'qish: «Возвращение»

* * *

© Козырев В. В., 2018

Сеть

 
Невидимой сетью опутаны души,
И жилы не в силах удерживать кровь,
А слово поэта все глуше и глуше,
Как падают в траву незрелые груши,
И голос дробится о выступы строф.
 
 
Мы ходим на службу отсчитывать будни,
Нам утро не в радость и вечер в укор,
Казалось бы, сеть уничтожить не трудно,
Да можно ль вести океанское судно
По вольной стремнине, катящейся с гор?
 
 
Серьезные лица, усталые взоры,
И твердая вера в спасительный труд, —
И души заносит губительным сором,
А зимы мелькают лиловым узором,
И весны бегут вереницей минут.
 
 
Столетье бесславно подходит к финалу.
Итоги подбиты и можно во гроб.
Мы много читали, а знаем так мало,
И хочется верить, что можно сначала
Наметить пунктиры извилистых троп.
 
 
И вдруг, как бы разом опомнившись всуе,
Мы вспомним себя и, нацеливши взлет,
На пыльном асфальте рапирой рисуя,
Распутаем душу, девчонку босую,
И хлынут поэзии вольные струи,
Взрывая сковавший нас призрачный лед.
 

17 апреля 1982 г.

«Читаю: „Ночью выпал снег“…»

 
Читаю: «Ночью выпал снег» —
И кажется: беда.
Но город ночью был во сне
И снега не видал.
И как он падал – разбери:
Метелью иль шатром?
Мы ночью жили взаперти,
А утром грянул гром.
Не видел снега ни один
Читатель этих слов.
Ложился белый господин
За гранью крепких снов.
Я знаю, ночью выпал снег
Завесой белых масс.
А зыбкой зимней белизне
И дела нет до нас.
 

февраль 1984 г.

«Вот и космос-танцор кастаньетами вдруг застучал…»

 
Вот и космос-танцор кастаньетами вдруг застучал.
За надменным зрачком ни лучей, ни усталых светил.
Завершается ночь и приходит начало начал,
Лишь мерцает светильник, который ты сам засветил.
 
 
Бога нет в небесах, значит, некому стало решать.
Следом старость идет, и кого я ищу – не пойму.
На экране слепого кино невозможно дышать,
Дым прожектора сеет хаос, означает войну.
 
 
Звездный свет обветшал и пролился дождем в эту ночь.
Звери вышли из клеток, и будет им что на обед.
И по плоским камням горизонт, убегающий прочь,
Размыкает пространство пустыми хвостами комет.
 

11 мая 1997 г.

«Не ведаю, чем кончится сегодня…»

 
Не ведаю, чем кончится сегодня,
Один из вереницы зимних дней.
Пространство за окном в одном исподнем
На пуговицах бронзовых огней.
 
 
Покрыты мраком стены башен, двери,
И окна, где не пьют и не гостят.
Укутал сон углы, мечты, постели,
Волокна плоти на седых костях…
 
 
Но как ни странно, ночь живет и слышит,
Как Себастьян небесный перезвон.
И воздух смолк. В углах затихли мыши.
А что потом: кабак, подъезд, притон?..
 
 
Молчит Луна, ночных огней царица
И неба редкозвездная печать.
Не ведаю, чем кончится страница,
О Господи, но надо промолчать.
 

декабрь 2002 г.

Россия

 
На карте мира в бледно-красный цвет
Раскрашена, разлита по широтам,
Страна-растлитель и страна-поэт,
Пропитанная завистью и потом.
 
 
Страна бесправья и страна надежд
Не извлекла из прошлого урока.
Под властью коронованных невежд,
Ты внемлешь предсказаньям лже-пророков.
 
 
Многострадальна проклятая Русь,
Задавленная собственною силой.
Но если вновь на Землю явится Иисус,
Уверуйте: родится он в России.
 

6 июня 1981 г.

«Я не пишу банально и понятно…»

 
Я не пишу банально и понятно,
Лишь оставляю теневые пятна
В квадрате разрисованном так ярко,
Как Вечный город под небесной аркой.
 
 
И что есть жизнь, а что творенье Бога
С годами забываю понемногу.
Что происходит за границей мира,
Кому принадлежит моя квартира?
 
 
Вопросы эти прежде не на шутку
Меня терзали, было просто жутко
И жить, и спать, особенно в квадрате
Пустой и неухоженной кровати.
 
 
Ходить в театры, парки, рестораны,
Считать рубли в обтрепанных карманах
И пить коньяк на ледяных аллеях
И прочих сходках… кажется, старею.
 
 
Завел привычку ничего не помнить.
На зов грозы не выходить из комнат.
Не обращать внимания на женщин
И утруждать перо как можно меньше.
 
 
Конец всему и, может, даже смерти.
Забыл обратный адрес на конверте
Её посланий и сакральных мыслей,
Её стихов и проч. в таком же смысле.
 
 
Вода с лимоном, солнце, белый город
Где непонятно что такое голод,
И где страна, в которой что-то стою?
Наверно, за Полярною звездою.
 

1996 г.

«Переулок в апреле, фонарь и звезда…»

 
Переулок в апреле, фонарь и звезда
Туго стянуты острой невидимой нитью.
На чарующий запад ушли поезда,
Улетела фортуна на крыльях наитья.
 
 
Не прорвать одиночество, не воплотить
Мне мечтаний моих в судьбоносные струи.
Разве можно разгрызть эту острую нить
И к звезде прикоснуться живым поцелуем?
 
 
Это бред, это боль, это замкнутый сон.
Я навечно подвластен капризам мортидо.
Если в чем-то и есть бесполезный резон,
Только в том лишь, чтоб глубже упрятать обиду,
 
 
Чтоб достойно нести эту жуть, эту дрожь:
Всё же лучше, чем космос пустынный и гулкий.
Даже если по горлу проследует нож,
И звезда обожжет в городском переулке.