Kitobni o'qish: «Живая пуля»
Глава 1
Стонущий голос блатного песняра, холодное пиво в больших запотевших кружках, пьяные, распаренные до красноты бандитские рожи, голые девочки… Веселится братва, очередной успех празднует. Конкурентам отпор дали – троих наглухо положили, еще пятеро в больнице. Но если бы только это. Двое случайных прохожих пострадали – мать убита, дочь в реанимации… Совсем братва страх потеряла – среди белого дня беспределит по-черному. Этим уродам все равно, где стрелять – в открытом поле или в центре города. Они давно уже потеряли право называться людьми. А бешеных зверей отстреливают…
Бритоголовый амбал сидел с прикрытыми глазами за столом. Балдеет браток, и есть от чего – в одной руке у него кружка с пивом, а другой он держит девушку за волосы, прижимая ее к низу своего живота.
Девушка безропотно подчинялась бандиту: ей страшно, ее пугала жестокая расправа за сопротивление. Но палач ничего не боялся, и рука у него не дрогнула. Пуля попала бандиту в лоб и вышла, разворотив затылок. Стену за его головой сильно заляпало сгустками крови и кусочками мозга – некрасивая картина вышла.
Второй браток просто дремал – без пива и без девочки. Видно, разморило его в парной под хмельными парами. Услышав лязг затворной рамы, он встревоженно вскочил на ноги, но тут же выстрел в голову отбросил его к стене.
А палач продолжал свой путь, не обращая внимания на женский визг. Женщины его не интересовали: насчет них команды не было.
Женщины интересовали двух озабоченных качков. Вернее, одна женщина – смазливая фигуристая блондинка. Их двое, а она – одна. Боль у нее в глазах, страдание, но и смирение в них тоже. Бандиты ведь и убить ее могут, если она вдруг откажет им в удовольствии…
Но групповым бывает не только изнасилование. Групповым бывает и убийство. Вернее, казнь. Эти бандиты заслужили сурового наказания, и палач двумя выстрелами привел приговор в исполнение.
Контрольные выстрелы прозвучали на обратном пути. Восемь патронов – четыре трупа. А девушки пусть живут. Они неопасны, ведь палачу полагается надевать маску во время казни, чтобы никто не знал его в лицо…
К тому же это его дембельский аккорд. Закончился контракт на работу, а продлевать его больше некому. Да и отходной путь за бугор уже готов…
Девять лет спустя
Хорошо за границей, но дома лучше. Настолько лучше, что Никита без сожаления променял голубую лагуну в Новой Зеландии на подмосковную деревушку, где не было ни моря, ни даже озера, а чахлая речушка не радовала глаз. Зато леса здесь роскошные – темнохвойные сосновые боры, пронизанные солнечным светом березовые рощи. И дышалось очень легко, хотя где-то неподалеку дымили трубы машиностроительного комбината. Город всего в шести километрах отсюда, но между ним и деревней тянулся сосновый бор. Да и роза ветров, говорят, очень удачная, и грязный воздух сюда не попадает.
Никита уже два месяца в поисках загородного дома, и деревня Горчиха у него давно на примете. Хорошая деревенька, чистая, живописная – хоть картину маслом пиши. Но деревенские избы его не прельщают, он остановил свой выбор на коттедже в районе новостроя. Москвичи здесь основали что-то вроде дачного поселения, хотя дома тут вовсе не из тех маломерок, что строятся на шести сотках. Не очень большие дома, но и не маленькие. Причем новый квартал уже построен и обжит. Все дома огорожены заборами, трава везде подстрижена, кругом клумбы с цветами, строительного мусора нигде не видно. Даже дорога крупным щебнем выложена, по ней и на спортивном «Порше» с низким клиренсом проехать можно.
Неплохая в деревне дорога, и все-таки Никита купил себе джип, и, судя по всему, не зря. Взять тот же соседний город: дороги там – увы и ах. Да и до самого города – сплошь ухабы. А ему без города никак – надо же где-то работать, в деревне этой возможности нет. Кафе открывать – только деньги на воздух выбрасывать, а продуктовый магазин здесь уже есть. Так что вся надежда на город, там наверняка будут варианты. А можно и на Москву нацелиться: пятьдесят с хвостиком километров – это не так уж и много…
Он мог бы присмотреть себе что-нибудь поближе к столице, но ему приглянулась именно эта деревушка. Да и переплачивать за близость к Москве не хотелось. Шоссе в этом направлении такое – трудно преодолеть первые десять-пятнадцать километров от Кольцевой, а дальше как по маслу. Так что практически без разницы – двадцать километров от Москвы или пятьдесят…
– Ну что скажете, Никита Тимофеевич?
Риелторша пыталась изображать невозмутимость – дескать, соискателей на этот коттедж и без него хватает, так что ее вовсе не пугает его отказ.
А коттедж заслуживал внимания. Двухэтажный дом из кирпича цвета слоновой кости, с башнеобразным эркером до самой крыши, с мансардой и балконом. И смотрелся дом здорово, и двор облагорожен – газоны, клумба, тротуарная плитка до гаража, пяти-шестиметровые кедры, садовые деревья. В доме газовое отопление, все удобства. Даже мебель здесь была, причем почти новая; правда, за нее просили отдельную цену. И еще банька бревенчатая стояла во дворе. Бассейна и бильярдной комнаты при ней не было, но хорошо можно было посидеть и в трапезной, а парилка – вообще потрясающая…
– Ну, если хозяева согласны скинуть двести тысяч, я скажу, что покупаю этот дом. Можно оформлять сделку.
– Вы в этом уверены? – сдерживая радость, спросила Антонина Викторовна.
Симпатичная она женщина. Очки в тонкой оправе нисколько ее не портили, скорее наоборот. Если интеллигентность может быть сексуальной, то это, пожалуй, был как раз такой случай. Костюм на ней деловой – не из фирменного бутика, явно не брендовый, но смотрелась она в нем превосходно. Длинная юбка плотно облегала ее широкие бедра, а зауженный жакет подчеркивал хоть и не тонкую, но все-таки талию.
Хорошо смотрелась Антонина Викторовна, а ведь она уже не девочка, тридцать шесть лет ей. Но так и Никита всего-то на два года старше.
– Абсолютно, – бодро улыбнулся он.
– Ну, тогда мы можем заключить предварительный договор.
Такой договор заключался на бумаге, однако, не в силах сдержать нахлынувшую радость, женщина протянула Никите руку. И он не замедлил ударить с ней по рукам. Только ударил он мягко, если не сказать нежно.
– Прямо сейчас и заключим.
Они зашли в дом, Антонина Викторовна провела его в каминный зал. Кожаная мебель здесь – диван и два кресла, угловой сервант с барной стойкой, огромный плазменный телевизор с тумбочкой. Мебель хорошая, но в обстановке комнаты не хватало законченности. Голые стены можно было бы украсить картинами с подсветкой, в одном углу неплохо будет поставить часы с ходиками, в другой – торшер с плафонами в виде цветов… Но все это будет потом, а сейчас надо договориться насчет мебели. Хозяева могли бы ее вывезти, но если Никита заплатит, все достанется ему. Мебель его вполне устраивала, и он заплатил за нее сразу и полностью. И предоплату за дом внес. Антонина Викторовна вложила в свою папку подписанный договор и отдала ему ключи от дома. Если хозяева не против того, чтобы он здесь жил до совершения сделки, он точно возражать не будет.
– Можете не сомневаться, вы сделали отличный выбор, – с заученной улыбкой сказала риелторша.
– Антонина Викторовна, можно без официальностей, – сказал Никита, усевшись в кресло. – Я от сделки не откажусь, так что можете не переживать.
– Да я не переживаю, – уже душевно улыбнулась она.
– Пережевать надо, а не переживать, извините за каламбур. Как насчет ужина?
Никите не хотелось возвращаться в гостиницу, и он собирался переночевать здесь. Только на голодный желудок не уснешь.
– Ну… – замялась женщина.
– Обещаю не приставать… Или муж будет против?
На ее правой руке не было обручального кольца, но это еще ничего не значило: ведь женщина могла жить и в гражданском браке.
– Против того, чтобы вы не приставали? – игриво спросила риелторша.
– Нет, против ужина?
– Когда у меня будет муж, тогда он будет против. И я буду против. Но мужа нет, и сегодня у меня был трудный день…
– Думаю, бутылочка хорошего вина нам не помешает.
Антонина Викторовна думала так же, и еще она знала место, где можно было хорошо посидеть за умеренную цену.
Это был небольшой и уютный ресторан. Легкая музыка, мягкое освещение, вежливые официанты. И цены не кусались, хотя в этом и мог заключаться подвох. Но кухня Никиту не разочаровала. И каре ягненка ему понравилось, и морепродукты в рыбном салате показались ему очень вкусными. А сухое французское вино придало их разговору непринужденный характер.
Никита собирался заказать вторую бутылочку, когда к ним вдруг подсел среднего роста, невзрачной внешности мужичок лет сорока. Хлипенький он на вид, если не сказать плюгавенький, но гонору в нем выше крыши. Костюмчик на нем дешевый и, мягко говоря, не первой свежести, но это его ничуть не смущало. Держал он себя так, как будто был особой королевских кровей, привыкшей к преклонению и роскоши. Глаза наглые, взгляд напористый.
– Ты кто такой? – глядя на Никиту, спросил он.
Вопрос по меньшей мере хамский. За такое дело наказывают. Никита мог бы сломать ему челюсть, но его рука полезла в карман в поисках мелочи. Иной раз, чтобы унизить человека, совсем не обязательно распускать руки. В данном случае достаточно подать ему милостыню.
– Митя, не надо! – возмущенно и вместе с тем просительно сказала Антонина.
Но мужичок и ухом не повел. А Никита опустил монету обратно в карман. Если Антонина знала этого человека, то спешить с оскорблением не надо, а то ведь и ее можно обидеть.
– Я спрашиваю, ты кто такой? – нахраписто глядя на Никиту, спросил мужичок.
Перегаром от него тянуло. Что ж, наглость для пьяного – явление, может, и не обыденное, но вполне объяснимое.
– Митя, это мой клиент! – ответила за Никиту Антонина.
– Клиент?! – Мужичок резко глянул на нее. – Ты что, проститутка?
– Риелтор я, Митя! Риелтор!.. Никита Тимофеевич купил дом в Горчихе, мы сегодня с ним сделку заключили, вот, отметить решили…
Митя важно кивнул, вытянув трубочкой губы, недобро глянул на Никиту.
– Если я узнаю, что ты трахнул мою Тоньку… – начал он.
– Митя! Может, хватит? – истошным возгласом перебила его Антонина.
– Ну, ты меня понял, мужик! – даже не глянув на нее, оскалился хам.
Он поднялся и направился к двери.
– Кто это такой? – спросил Никита, едва сдерживаясь, чтобы не назвать мужичка клоуном.
– Мой бывший, – вздохнула Антонина.
– Понятно.
– Мы уже два года в разводе.
– Бывает.
– Дочь у нас. Юля со мной живет… Ревнует он.
– Дочь ревнует?
– Нет, меня.
– А в ресторане он как оказался?
– Не знаю… Мы с ним здесь иногда ужинали… Может, он столик приходил заказать… – раздумывая, Антонина пожала плечами.
– Столик?
Не похож был Митя на человека, который мог заказать столик в ресторане. Разве что место под столиком…
– Он любит делать красивые жесты своим дамам…
– И что, дамы есть?
– И есть, и были… Мы с ним потому и развелись. Достал он меня своими загулами…
– Мал клоп, да вонюч, – усмехнулся Никита.
– Клоп, – кивнула Антонина. – Маленький, а укусить может больно.
– Это точно.
Антонина не производила впечатления стервы. Не сварливого нрава женщина, не сказать, что мягкая, но в быту наверняка покладистая. На таких мужики вроде Мити ездят без всякого зазрения совести. А попадись такому баба с крутым характером, на цырлах перед ней ходить будет… Ну, не воспринимал Никита всерьез таких прыщей, потому и не хотелось ему говорить о Мите. Ушел и ушел…
– А дочь сейчас где? – спросил он.
– Дома.
– Без присмотра?
– Почему без присмотра? Бабушка с нами живет. Моя мама. Верней, это мы у нее живем… А что такое? – с надеждой спросила она.
– Подумал, что вы спешите.
– Да нет, не спешу. – Антонина всем своим видом давала понять, что готова провести в его компании хоть всю ночь. – Только вот деньги домой надо отвезти.
– Не боитесь деньги дома хранить?
– У нас тревожная кнопка, если что, сразу наряд полиции подъедет.
– А с собой носить? Сумма, надо сказать, немаленькая.
– Да я как-то привыкла… У нас в Потоцке в этом плане все спокойно, на улицах не грабят.
– Ограбить могут по наводке. Вот я, например, знаю, что у вас деньги, ну а что дальше может быть, вы сами дофантазируйте, – улыбнулся Никита.
– Чур меня от таких фантазий.
Никита вдруг заметил, что Антонина с опаской смотрит на него.
– Зачем я буду грабить самого себя? – удивленно спросил он.
– Вот я и думаю, зачем?
– Ограбят вас, ограбят и меня. Так что я не должен спускать с вас глаз, – весело сказал мужчина.
– Ну, тогда охраняйте, – повеселела и она.
И шаловливые искорки в глазах запрыгали.
– Наш дом в Горчихе, я так понимаю, сигнализацией не оборудован, но я и сам вместо полиции могу.
В конце концов они взрослые люди и должны помогать друг другу бороться с одиночеством. Антонина без мужа, он без жены; для него это точно плюс, для нее, скорее всего, минус, а это значит, что по законам физики их должно притянуть друг к другу. Впрочем, если женщина заупрямится, он приставать не станет. Она сама должна все решить, чтобы не было потом никаких недоразумений. А то вдруг она подумает, что Никита под венец ее зовет, а не в постель.
Впрочем, если она вдруг так и думает, он сумеет ее разубедить. Была у него девушка, которую он очень любил, но Аси давно уже нет, а других ему не нужно…
– Наш дом? – приятно удивилась Антонина.
– Ну, вам его доверили, а я в нем поселился.
– Да, выходит, что это наш дом, – мечтательно улыбнулась она.
– Да, наш, – кивнул Никита. – Пока не закрыли сделку… Но пока мы ее не закрыли, вы можете пригласить меня к нам в гости.
– В Горчиху?
– Ну да, – гипнотизирующе посмотрел на собеседницу Никита.
– Хорошо, я приглашаю вас к нам в гости, – слегка покраснела она.
Не столько от смущения покраснела, сколько от удовольствия. Во всяком случае, так подумал он.
– Но сначала в торговый центр…
Потоцк Никите, в принципе, нравился. Основная застройка – многоэтажные крупнопанельные дома, хорошая планировка кварталов, современные на вид школы, больницы. Заводы работают здесь в полную силу, поэтому люди живут в большинстве своем неплохо. Еще пять лет назад здесь не было ни одного супермаркета, а сейчас одних только торговых центров не меньше десятка, и один круче другого. Только вот дороги здесь неважные. Главная улица еще ничего, а все остальное – тихий ужас. И убираются здесь плохо. В Москве гораздо чище, чем здесь.
И в Новой Зеландии на улицах чисто, но там города кажутся деревнями по сравнению с тем же Потоцком. Хороший там климат, природа очень красивая, но лучше дышать фабричным дымом здесь, чем умирать со скуки там. А какие там женщины… Мало того что никакие, так еще и ленивые. Такое простое блюдо, как борщ, там деликатес, а все потому, что готовить его слишком долго и сложно…
В супермаркете Никита выбрал самую большую тележку и заполнил ее с горкой. Гулять так гулять…
Дома они с Антониной пили вино, закусывая его сыром и сырокопченой колбасой. А потом Никита увлек ее в спальню. Просто взял за руку и повел на второй этаж. Сказал, что нужно проверить качество уже купленной кровати, под этим предлогом будущий хозяин дома и уложил женщину на спину.
Ему оставалось снять с нее только трусики, когда она вдруг резко свела ноги. И отвернула в сторону голову, закрыв ладонями уже оголенную грудь.
– Ты должен понимать, что я не могу с первым встречным, – пробормотала она.
Никита усмехнулся. Не раз и не два оказывался он в такой ситуации. Одинокие дамы мечтают выйти замуж, и Антонина не исключение. Потому и включился у нее защитный рефлекс – я не такая, я жду трамвая. В таких случаях Никита жестко ставил женщину перед фактом. Да, она не такая, но ему все равно, ведь он не собирается ни на ком жениться. Только секс, и ничего более… И как это ни удивительно, столь жесткий отлуп срабатывает. Женщина ненадолго входит в ступор, прощаясь со своей мечтой, затем расслабляется и получает удовольствие.
И Антонину он мог бы поставить в неловкое положение, разъяснив ей свою жизненную позицию, но не захотел. Жалко ее вдруг стало. Хорошая она баба, но несчастная. И если у них вдруг срастется по жизни, то в петлю он точно не полезет…
– Ну, если не можешь, то давай не будем.
Вино у них еще оставалось, времени до утра много… Одним словом, есть все, чтобы Антонину раскрепостить еще больше.
Но уйти ему не удалось. Женщина вцепилась в его руку, прижалась к ней грудью.
– Но ты же не первый встречный, – жадно и жарко прошептала она.
Спорить Никита не стал. И с легкостью позволил ей забрать у него инициативу.
Глава 2
Обидно, смена уже заканчивается, осталось совсем чуть-чуть, а тут вызов. Убийство в деревне Горчиха…
Когда-то Инна мечтала раскрывать запутанные преступления в духе Агаты Кристи – изучать характеры подозреваемых, методом дедукции разгадывать головоломки, находить выход из лабиринта, ведущего к убийце. Для того и поступила она после школы в юридический институт МВД, на факультет подготовки следователей. Отучилась, получила лейтенантские погоны, устроилась на работу в РОВД своего родного города. И погрязла в путине следовательской работы. Нет, она не жалуется, и дела идут у нее неплохо, в звании прошлым летом повысили, а еще на подходе и продвижение в должности. Но мечта стать Шерлоком Холмсом отодвинулась на задний план. Хотя бы потому, что настоящие сыщики занимаются убийствами, а это – подследственность прокуратуры, а не полиции.
Но так уж вышло, что на это убийство в составе следственно-оперативной группы пришлось выехать ей. Только вряд ли это преступление запутанное, головоломное, а потому интересное. Наверняка какая-нибудь бытовуха. Эка невидаль – муж по пьяной лавочке зарезал жену. Сейчас он осознает всю тяжесть своей вины перед самим собой, раскается и как на духу исповедуется перед следователем. А если не признается, то его несложно будет вывести на чистую воду. Достаточно снять отпечатки пальцев с ножа… А если вдруг что-то серьезное, если не удастся раскрыть дело по горячим следам, то им займется следственный комитет, а Инну отставят в сторонку за ненадобностью. Скорее всего, представитель прокуратуры появится уже в ходе работы…
Но вдруг она сможет раскрыть хитроумное дело до его появления? Эта мысль не могла не вдохновлять Инну. Только вот какая здесь может быть головоломка, если старший патрульно-постового наряда уже обнаружил окровавленный нож на месте преступления? Слишком уж просто все, чтобы надеяться на возможные сложности дела. Да и спать после бессонной ночи хотелось. Сейчас бы домой, к родителям, принять горячую ванну… И хорошо, если она сделает это с чувством исполненного долга. Хоть и простое это дело, но лавры достанутся ей.
А вечером за ней мог бы заехать Антон и увезти в ночной клуб. Сегодня суббота, самое время для веселья. Антон ей не очень нравился, и не хотелось бы с ним в постель, но если она заведется, то все возможно. И если она заведется, то виноват в этом будет Антон. Только вряд ли она его за это накажет…
Служебный микроавтобус остановился возле дома из кирпича цвета слоновой кости. Инне нравится такой цвет, если он, конечно, чистый, не испачканный кровью.
Небо тяжелое, темное, но дождь пока не накрапывает. Ветерок подозрительный, такой обычно перед самым дождем бывает. Время – шесть часов сорок две минуты. Из-за туч ощущение такое, что еще не рассвело, хотя сейчас июнь, солнце из-за горизонта начинает освещать землю рано.
Женщина лежала в нескольких метрах от крыльца, в неестественной позе, лицом вверх, в луже крови. Раны не видно, значит, она где-то в спине. Неподалеку в траве лежал окровавленный нож, огороженный красной ленточкой и под присмотром автоматчика. Мало ли, вдруг подозреваемый уничтожит улику…
А подозреваемый находился здесь же. Он обнимал железный столб, поддерживающий козырек над крыльцом. Запястья сведены вместе наручниками, так что шансов сбежать у него нет. Может, и не совсем законно поступили патрульные, но в благоразумии отказать им сложно.
Видно, что мужик сильный. Вроде бы и не очень высокий, плечи не широкие, но даже сейчас, лишенный свободы, он излучал физическую мощь. И флюиды сурового мужского очарования. Не красавец он, черты лица неправильные, нос крупный, к тому же искривленный, еще его портили глубокие носогубные складки. И все-таки он показался Инне интересным мужчиной.
Инна поймала себя на том, что чересчур уж увлеченно рассматривает мужчину, и поспешила отвести взгляд. В конце концов, она имела полное право интересоваться им, хотя бы потому, что должна была составить его психологический портрет или просто иметь о нем определенное представление. Но почему она так смутилась? Уж не потому ли, что этот тип сам рассматривал ее? Он был ошеломлен, подавлен происходящим, и вряд ли ему сейчас до того, чтобы интересоваться симпатичными женщинами.
– Здравия желаю, товарищ старший лейтенант! – весело улыбнулся ей капитан Желобков.
Он не просто старший наряда, а заместитель начальника патрульно-постовой службы. Парень он толковый. И молодой. Двадцати пяти лет еще нет, а уже капитан. А там и майорская звезда не за горами. Блат у него хороший, потому карьерный рост ему обеспечен. Глядишь, и начальником полиции общественной безопасности станет. И, скорее всего, эта шапка будет по Сеньке. Вот если бы Желобков был сволочью и бездарем… Но это не так – он вполне достойная личность. К тому ж еще и симпатичная. И лицом парень вышел, и фигурой.
– Здравствуй, Саша.
Нравился Инне Желобков как мужчина, только не собиралась она проявлять к нему интерес. Все-таки на службе они, а не на ярмарке с шутами и скоморохами, хочешь не хочешь, а дистанцию надо держать. К тому же ни одной душевной струнки не затронул в ней сегодня капитан. Раньше, случалось, хоть что-то испытывала, а сейчас ничего абсолютно. Может, потому, что все ее внимание переключилось на хозяина дома. Ведь он заинтересовал ее не только как подозреваемый. Инна не хотела этого признавать, но себя не обманешь.
– Я смотрю, ты тут уже отличился, – стараясь не смотреть на задержанного, сказала она.
– Да вот, тепленького взяли… Приехали, а он спит. Труп во дворе, а мужик дрыхнет как ни в чем не бывало. Через забор пришлось лезть…
– А насчет трупа сосед позвонил, так я поняла? – спросила Инна, глянув на окна соседнего дома.
Дом этот поставлен был неправильно, с нарушением строительных норм – слишком близко к забору. Именно поэтому в окно второго этажа хорошо просматривался двор и лежащий на земле труп женщины. И кровь можно было заметить… Правильно сделали соседи, что позвонили.
– Вроде сосед, – кивнул Желобков.
Судмедэксперт занялся трупом, криминалист – обнаруженным ножом. Инна сейчас тоже возьмется за нудную работу – и труп надо будет описать, и обстановку вокруг него, а это такая тягомотина. Но сначала она должна поговорить с подозреваемым. Если он сделает признание, то рутинная работа превратится в необходимую, но все-таки формальность.
Хозяина дома взяли тепленьким. Хоть и приковали наручниками к столбу. Но ведь и одеться ему дали. Майка на нем, шорты.
– Здравствуйте, я следователь органов внутренних дел старший лейтенант юстиции Демичева…
– Инна, может, я тут с ним пообщаюсь? – неожиданно перебил ее Миша Ракитин.
Всю дорогу оперативник спал в машине, и, когда все вышли, он остался там. Инна даже собиралась посылать за Мишей, но тот сам проснулся. И сразу же голос подал. Все правильно, он же оперативник, и ему безразлично, кто возглавляет группу – следователь органов внутренних дел или прокуратуры. Ему в любом случае придется обеспечивать оперативную работу по этому делу.
Он молодой, но, что называется, ранний. Во всяком случае, он сам так же считает. Волкодавом себя вообразил, грозой преступного мира. Фактурный он парень – рослый, крепко сбитый и работу свою знает. Но как бы он ни кичился собой, ничего особенного Инна в нем не видела.
Миша играл плечами, глядя на задержанного. И на ногах он покачивался так, как будто собирался его ударить. Взгляд угрожающий, на губах ухмылка. Похоже, он всерьез надеялся запугать подозреваемого, подавить и расколоть на признание.
Инна ничего не сказала, но очень выразительно посмотрела на Ракитина. И этого вполне хватило, чтобы остудить его пыл.
– Понял, – поворачиваясь к ней спиной, с нарочитой небрежностью сказал Миша.
Он умел изображать из себя крутого, но в душе он все-таки далеко не тот матерый волк, каким хотел казаться. Еще сохранилась в нем юношеская робость, которая и проявлялась в общении со слабым полом. Не очень у него получалось с девушками. Вроде бы и не краснел он перед ними, но и ухарская легкость ему не давалась.
В отделе он появился осенью прошлого года. Из Питера в родной Потоцк перевелся. Первое время всего лишь посматривал на Инну, а на вечере по случаю Нового года попытался зажать ее в темном углу. С гусарского наскока хотел ее взять, да шашка обломалась и шпоры отвалились. Не знал, бедняга, как она умеет коленкой в пах бить… С тех пор он даже побаивался ее, хотя и не прочь был завести с Инной роман.
– Сходи к соседям, спроси, кто труп там увидел, полицию вызвал, – Инна кивком головы показала на соседний дом.
– Нет там никого, – усмехнулся подозреваемый.
Голос у него не самый густой, но все-таки баритон, вибрирующая хрипотца в нем, приятная на слух.
– Сейчас нет или вообще? – спросила Инна.
Ракитин остановился, прислушиваясь к их разговору, и ей пришлось махнуть ему рукой – дескать, иди, не задерживайся.
– В отпуск они уехали, в Турцию. Позавчера укатили.
Инна посмотрела на соседний дом, что находился через дорогу. В принципе, оттуда тоже можно было увидеть труп. Она присела, и забор закрыл окна второго этажа… Труп можно было увидеть только с чердака, но что там делать в половине шестого утра? Примерно в это время и поступил вызов. Надо было обладать острым зрением, чтобы разобрать, живой человек лежит или мертвый. Тем более пасмурная погода, без бинокля точно не разберешься. Обычно в таких случаях соседям звонят, а не в полицию. Хозяину этого дома должны были позвонить.
Был еще дом слева, но оттуда труп точно не увидишь.
– Ваша фамилия? – Инна включила диктофон.
– Горелов. Никита Тимофеевич Горелов. Семьдесят второго года рождения, если вам это интересно, – усмехнулся он.
– Интересно. Так же, как интересно ваше семейное положение.
– Холост… Это не моя жена, – Горелов вздохнул и кивком показал на труп. – Антонина. Продала мне этот дом… Я не понимаю, что здесь произошло.
От него не тянуло перегаром. Даже сигаретами не пахло. Дыхание, может, и не самое свежее, но здоровое.
– Ну, понять нетрудно. Женщину зарезали ножом, орудие убийства брошено на месте происшествия.
Инна взяла Горелова за руки, осмотрела их. Крупные ладони, мускулистые предплечья с умеренным волосяным покровом, на котором могла остаться кровь даже после небрежного смывания. Но не было ничего подобного у него на руках. И одежда чистая.
– Вы думаете, что это я убил? – с мрачной насмешкой серьезным тоном спросил Горелов.
– А кто?
– Но вы же видите, на мне нет крови.
– Вы могли тщательно вымыть руки…
– Вы посмотрите, сколько там крови. Меня бы всего заляпало…
– Можно переодеться, принять душ, – пожала плечами Инна.
– И лечь спать?
– Всякое в жизни бывает.
– Я бы как минимум полицию вызвал.
– А как максимум?
– Как максимум можно было бы избавиться от трупа. Но я бы на это не пошел… Да и на ноже нет моих отпечатков пальцев.
– Почему вы так думаете?
– Потому что этот нож я никогда в руки не брал. И Антонину не убивал.
– А кто мог это сделать?
– Не знаю.
– Есть еще кто-нибудь в доме?
– Никого.
– Убийство произошло во дворе вашего дома.
– Может быть, кто-то хотел нас ограбить. Я дом этот совсем недавно купил, на днях только свидетельство на собственность получил. Собаку еще не успел завести…
– Разберемся.
Подозреваемый вполне адекватен, алкогольные напитки не употреблял. Взгляд у него ясный, не похоже, что накануне он пребывал в наркотическом опьянении. Хотя, конечно, кровь на экспертизу надо будет взять.
Инна подошла к эксперту-криминалисту и узнала, что на рукояти ножа отпечатков пальцев не обнаружено. Кровь чем-то размазана, видимо, платком, а «пальчиков» нет.
Нож финский, с толстым и широким лезвием из легированной стали. Заводской нож, не какая-нибудь зэковская поделка. Такие ножи для охоты покупают. Или для убийства.
Звонок в полицию поступил примерно в половине шестого утра, убийство произошло в районе пяти. Судмедэксперт не мог назвать пока точное время, но уже имелась отправная точка, из которой можно исходить.
Женщина была в теплом халате поверх ночной рубашки, в тапочках на босу ногу. В таком наряде в город не выезжают. Видимо, она просто вышла во двор. Но зачем? Хозяйства при доме не было – корову доить не надо, птицу кормить тоже. Может, просто прогуляться вышла, свежим воздухом подышать? Небо темное, дождь на подходе, но не холодно. И все равно, не самое лучшее время для прогулки.
Может, она убегала от кого-то? От Горелова, например. Но если она бежала, значит, он ее поймал. В этом случае она бы потеряла как минимум одну тапочку. А тапочки у нее аккуратно сидели на ногах. Похоже, она даже не ожидала нападения. Кто-то подкрался сзади, одной рукой зажал рот, чтобы она не кричала и не дергалась, а другой – ударил в спину. Нож вошел в левую почку, перебив артерию. Смерть была почти мгновенной, но женщина успела приподняться на носках и выгнуть спину. В этой позе сейчас коченело ее тело…
Ударить мог Горелов. Но как объяснить тот факт, что после совершения преступления он отправился спать? Какое-то психическое расстройство? Но в невменяемом состоянии он бы не стал стирать с ножа отпечатки своих пальцев. И спать бы не лег, предварительно смыв с себя кровь. Так поступают только в здравом уме. Но тогда бы Горелов не стал бросать орудие убийства рядом с местом преступления.
Ракитин обошел соседей, однако так и не выяснил, кто звонил в полицию. Соседи справа действительно отсутствовали, а те, что жили через дорогу, в половине шестого спали мертвым сном.
Инна вернулась в дом, куда перевели Горелова. Он сидел со скованными впереди руками в кресле. Но сначала она осмотрела ванную, спальню, другие комнаты. Вроде бы не было нигде следов крови, однако еще рано делать выводы. Последнее слово в таких случаях за экспертами.
Горелов смотрел на женщину угрюмо, хотя без отчаяния и паники в глазах. Не радовала его такая ситуация, но головой об стенку он биться не собирался.
– Скажите, Никита Тимофеевич, вы наркотики употребляете? – спросила Инна.
– Когда-то пробовал, но никогда не увлекался.
– А сейчас?
– Сейчас тем более… Если вы думаете, что я убил Антонину в наркотическом угаре, то вы сильно ошибаетесь.
